Хроника Изумрудной Рощи

      Ретт со своим отрядом разбили лагерь недалеко от Рощи, близ мелкого озерца, окруженного лесной порослью. Деревья в чаще росли буйно и густо, из-за чего заметить разбитые палатки и потухшее кострище было почти невозможно. Разумеется, животные и птицы могли туда проникнуть, но Хальсин не желал злоупотреблять добротой старых друзей и доверием новоиспеченных гостей. Тайное рано или поздно станет явным, коль Сильванусу будет угодно. А до того его дело ждать и слушать — и, несомненно, быть достойным хозяином своего круга.       Благо, с некоторых пор эта задача стала гораздо проще — не в последнюю очередь из-за новоприбывших. Ретту не сиделось на месте, и его время от времени можно было увидеть прохаживающимся по лагерю тифлингов в компании кого-то из спутников. Часто с ним была послушница Шар и белокурый эльф, иногда его сопровождали дева-гитьянки и незнакомый Хальсину молодой волшебник, а не так давно к нему присоединился Клинок Фронтира (на счастье Хальсина: колдун одним своим присутствием вносил хаос в и без того негармоничное положение дел, за него бились обе фракции — кому не хочется иметь на своей стороне прославленного народного героя?). Дозорные сообщали верховному друиду, что говорит Ретт мало, но всегда уверенно и по делу, охотно берется за любую работу и не страшится тратить деньги на, казалось бы, бесполезный хлам.       Он называл это подарками и раздавал всем подряд: детям, молодым девушкам-тифлингам… своим компаньонам. Послушнице он подарил ожерелье из тонкого серебра, волшебнику — редкую книгу в золоченом переплете, эльфу — шляпу с зачарованным пером. Однажды Хальсин увидел, как он сидит на одном из высоченных уступов, примыкающих к Роще (одному Отцу-дубу известно, как он туда забрался!) и без затей болтает с арфисткой-тифлингом, примостившейся у него на коленях. «Он очень приятный собеседник, наставник, — рассказывал Аррон. — Да что там. Он сам по себе очень приятный». Видимо, поэтому его так полюбили тифлинги, именно из-за этого ему так легко держать в узде свой разношерстный отряд. Ретт приятный человек, чей взгляд чист и ярок, а слова лишены отстраненности и фальши.       Чего они не лишены — чего в принципе не лишен этот человек — так это уверенности и… своеобразного юмора. Последнее сильно выделяло его на фоне всех остальных, обездоленных, обессиленных и озлобленных.       — Наставник, я к вам с претензией, — заявил Ретт, как-то заглянув к нему в Рощу — Хальсин встретил его недалеко от идола Сильвануса. — На вашу подчиненную.       «Неужели вновь Кага?» Эта девушка вскорости превратит его в зверя!       — Мне очень жаль, дитя, — как мог спокойно проговорил первый друид, чувствуя тяжесть в висках. — Что она натворила на этот раз?       — Укусила меня за ногу.       «Что?» Хальсин на миг решил, что ослышался. Но тут Ретт не выдержал и прыснул.       — Вы подумали о вашем драгоценном заместителе? — широко улыбнулся он. — Нет, я про Веточку. Хотя… они в чем-то похожи. Обе рыженькие, обе злющие.       «Веточка? Какая веточка? Как они могут быть…? А. Ох, он про…» Хальсин прикрыл лицо и рассмеялся. Вот же старый дурак!       — Веточка совсем молода, — с улыбкой объяснил Хальсин. — Ее пугают незнакомцы — особенно такие большие и грозные на вид. Надеюсь, вы разошлись с ней полюбовно?       — Тяжело сказать, — Ретт нахмурился, скрестив руки на груди. — Меня наградили обещанием скорейшей расправы, я лишь чудом сберег носки своих сапог. Пришлось натравливать на злодейку дятла. Это подходит под ваше определение?       — В какой-то мере, мне видится, — ответил Хальсин, не переставая улыбаться. Он невольно засмотрелся, как утреннее солнце играет в золотистых волосах. — Прошу вас проявить терпение к моему лесному народу. Не все из них одинаково дружелюбны, но, уверяю вас, у всех них, будь то малая птица или огромный зверь, верные и нежные сердца. Ранить их проще, чем может показаться на первый взгляд.       — Кто духом слаб, у того животное в опале, — помолчав, произнес Ретт, глядя прямо и серьезно. — Так говаривал мой отец, и я с ним согласен.       — Он был мудрый человек, — с чувством заявил Хальсин.       — Кроме того, — в голубых глазах мелькнул полузнакомый блеск, — в случае нашего ухода, мне бы и с вами хотелось разойтись… как это вы сказали… полюбовно.       Выражение открытого загорелого лица изменилось, дрогнуло, как озерная гладь под дуновением ветра. Всего на миг, однако острому взгляду хватило и этого, чтобы заставить сердце замереть. Неужели?.. «Глупость. Обман разыгравшегося воображения», — отрезал Хальсин. Нельзя путать звезды в небе с отражением в пруду, а свои мечтания с чужим ответом. Ретт крепок, свеж и умен, а улыбка его затмевает солнце. Этого довольно, чтобы наяву виделось черти что. «Храни меня Отец-дуб».       — Надеюсь, что будет именно так, — спокойно произнес Хальсин. — Хотя меня все еще тревожит мысль о вашем…       — Прошу вас, наставник, — перебил Ретт, вскинув руку, и блеск из его глаз исчез. — Вы знаете мой ответ. Не начинайте сызнова, — он почесал заросшую щеку и фыркнул. — Иначе меж нами точно не предвидится никаких любовей.

***

      В следующий раз Ретт пришел к нему не один. Отправив, как он их называл, «миледи и книгочея» закупать припасы к торговцам-друидам, мужчина привел в Рощу нового товарища. Белоснежный лохматый пес смиренно присел у входа в подземные помещения и принялся чесать задней лапой левое ухо.       — Наставник, я к вам по делу, но сначала позвольте представить, — серьезно проговорил Ретт. — Это Шкряб, наш квартирмейстер. Шкряб, это наставник Хальсин, верховный друид. Поздоровайся.       — Рад познакомиться, — «произнес» Шкряб, отчаянно виляя хвостом. — Мой друг и хозяин очень уважает тебя, и мне очень хотелось узнать почему. Теперь я знаю.       — Ну все, беги давай, — замахал на него Ретт. — Погоняй Хрюка. Глянь, как он разжирел.       — Сам ты разжирел! — прохрюкал кабан, валявшийся тут же, неподалеку от входа. — Я вам покажу! А ну иди сюда, мешок с блохами!       Лизнув Ретту руку, пес задорно понесся прочь от тяжело кряхтящего кабана. «Уважает, значит», — не без улыбки подумал Хальсин, провожая их глазами. Хотелось бы узнать, почему…       — Хотелось бы узнать, почему он так считает, — с мягким смешком проговорил Хальсин. И вздохнул. — Пока я не нахожу в себе и своих делах веских причин для уважения.       — Значит, плохо ищете, — заявил Ретт, скрестив руки на груди. — Вы храните целую Рощу — с друидами, растениями и зверьем. Мало того, вы приютили у себя беженцев, снабдив провизией и водой, да еще умудряетесь поддерживать мир, вовремя разводя особо рьяных по углам. Это дорогого стоит.       Слова эти вызвали усталость. Хальсину ничего так не хотелось, как вернуть былые мирные дни с тихой гармонией и благоденственным хаосом живой природы. Нынешние времена нагоняли на него тревогу и будили давние страхи. Старые раны болели все сильнее и чаще. Не далее как в прошлую ночь ему приснился зыбкий кошмар, где чрез мутную чернильную пелену проступал знакомый до омерзения вражеский лик. Разве в прошлый раз все не начиналось так же?.. «Не время для воспоминаний, — подумал Хальсин, заметив, что Ретт пристально за ним наблюдает. — Мрачные итоги прошлых веков. С благословления Сильвануса они не повторятся никогда!»       — Не прогуляться ли нам, наставник? — внезапно предложил Ретт. — Где-нибудь подальше от шума и людей. Мне очень нужен ваш совет.       — Как вам угодно, — кивнул Хальсин. «Он смотрит на меня, как Нетти в конце собрания друидского круга. Отец-дуб, до чего же я ослаб, до чего устал…» — Сделаю все, что в моих силах.       Первый друид позволил главарю отряда вести себя. Ретт привел его на самый верх каменной гряды, недалеко от главных ворот — ровно там, где не так давно обнаружили убитую женщину-тифлинга (собственно, Ретт со своим отрядом). Ее телескоп все еще стоял здесь, направленный куда-то в долину. Ретт заглянул в него мимоходом.       — В прошлый раз я увидел в нем красного дракона, — сообщил он как бы невзначай.       Хальсина пробрало холодом. Сильванус, нет!..       — Как далеко отсюда? — прохрипел он враз пересохшим горлом.       — Далеко, — коротко ответил Ретт, сворачивая трубу и открепляя ее от штатива. — Не так давно мы повидались с его всадником. И теперь Лази не сидится на месте… Наставник, были у той девушки родственники? Кому отдавать бандуру?       — Это драконы гитьянки?! — выпалил Хальсин, и холод сжал грудь совсем уж нестерпимо. — Что нужно воинам астрального плана в наших краях?!       — Понятия не имею. Не посмел спрашивать, — монотонно произнес Ретт, аккуратно укладывая телескоп на траву. — Лази зашипела бы меня до смерти. О, боги, не волнуйтесь вы так! Сейчас гитьянки, скорее всего, уже на горном перевале. Их не интересуют наши треволнения, они преследуют свою цель.       — Прости, но твои слова нисколько не успокаивают меня, — прохрипел Хальсин. Гоблины, беженцы, наутилоид, а теперь еще и драконы!.. — Сейчас, впрочем, меня ничто не успокаивает. Что за цель они?..       — Не обессудьте, но по вам видно, наставник, — мягко перебил Ретт и достал из-за пазухи темную бутылку. — Вы сейчас так побледнели, что мне стало не по себе. Дайте-ка я вас разукрашу.       — Не стоит, дитя, — слабо улыбнулся Хальсин, качая головой. — Выпивка имеет надо мной… особую силу.       — Всего пара глотков, — улыбнулся Ретт в ответ и откупорил бутылку. — Кроме того, это слабенькая настойка, можно сказать, целебная. Целитель позволит себя исцелить?       «Отец-дуб, уж не ямочки ли играют на его щеках?» До чего Ретт мил, когда улыбается… и, судя по лукавому блеску в прозрачно-голубых глазах, он об этом прекрасно знает. «Это все игра. Честная, но игра». Однако, как бы очевиден ни был искусно разыгранный спектакль, противостоять его чарам невозможно. Хальсин принял протянутую бутылку и отпил немного. Терпкая холодная сладость обожгла горло, и жар, скользнув внутрь, прошил до кончиков пальцев.       — У вас уши горят, наставник, — не преминул заметить Ретт. — Но я пришел не за тем, чтобы вас спаивать. Мне нужно ваше слово в одном… щекотливом деле.       — Ох, интересное же ты выбрал средство, чтобы его попросить, — хохотнул Хальсин, чувствуя, как уходит тупая боль в висках и ослабевает холод в груди. — Что случилось?       Ретт забрал у него бутылку и отпил. Видимо, тянул время, чтобы подобрать слова. Меж густых темно-желтых бровей залегла складка, изогнувшая полоску шрама еще больше, отчего Ретт стал выглядеть много старше и мрачнее.       — Я хочу задать вам два вопроса, — сказал он наконец. — Оба относятся к делу, но один из них абстрактный, а второй более конкретный.       — Я слушаю тебя, — с готовностью отозвался Хальсин.       — Представьте, что у вас есть враг, — неспешно начал Ретт. — Опасный, жестокий и беспощадный. У этого врага есть слуги. По его приказу они убили человека, который был вам очень дорог.       Хальсин вспомнил нескольких старых друзей-друидов, давно лежащих в земле, оскверненной Тенью и разложением. Кетерик не убивал их, он понятия не имел о том, что они вообще есть на этом свете. Не причем были даже упыри и нежить. Их убил голод, их убили болезни. Их убила Тьма, спускающаяся с Лунных башен. Его Тьма. Холод снова сдавил Хальсину грудь, и он потянулся к бутылке с настойкой. Ретт охотно ее отдал.       — И вот чудо! Один из них попадает в ваши руки. Теперь он в вашей власти. Одно движение — и по языку растечется сладкий вкус мести, — Ретт сделал паузу. — Не в вашем случае, скорее всего, но мы все еще говорим об абстракции, верно?.. Так вот. Слуга, казалось бы, вот-вот умрет, однако тут выясняется, что он — ценный трофей, из ближайшей к врагу вашему свиты. Более того, он знает почти все о его планах, знает, где он прикажет ударить, а где — отступать. Что бы вы сделали с ним, наставник?       Хальсин думал недолго. Настойка согревала ему сердце.       — Для меня ответ ясный, как день, — вытянуть из него как можно больше сведений.       — Любыми способами? — Ретт склонил голову на бок.       — Теми, которые я посчитаю допустимыми, — с достоинством ответствовал Хальсин.       — Хорошо, — коротко кивнул Ретт. — Второй вопрос. Мы вчера нарвались на засаду гоблинов. Двое убитых — дозорные, молодые парни. У одного из них была жена, крепкая, сильная, отважная девчонка. А так получилось, что мы захватили одного гоблина в плен — и держим сейчас в своем лагере. И она это знает.       Ретт снова сделал паузу, глядя Хальсину прямо в глаза.       — Так вот вопрос: не могли бы вы выделить нам пару друидов? Мы — вшестером! — никак не можем отбиться от убитой горем вдовы…