Из плоти

      Микаса проснулась от резкого приступа тошноты. Оглянувшись, она не увидела Леви — видимо, он где-то недалеко в лесу. Не выдержав, она расстегнула свой теплый спальный мешок и побежала к реке. Ее сильно вырвало на землю, забивая горло и нос. Микаса закашлялась от едкого вкуса желчи и промыла рот холодной водой, от которой сводило зубы. Она пыталась избавиться от стойкого запаха рвоты, сбившего все рецепторы, но почувствовала лишь новый позыв. Ее вырвало до боли в животе. Неужели пирог был испорчен? Но это же свежий дорожный пирог, вчера он точно был абсолютно нормальным. А может?..       Микаса нашла в седельной сумке аптечку и достала лекарство от тошноты. Она по привычке проглотила его, не запивая водой, и поставила нагреваться чайник.       Было не раньше пяти утра. Лес вокруг утопал в голубоватой рассветной дымке, а кожу холодило от влажности воздуха. От дыхания шел легкий белесый пар, растворяющийся в бесконечности странствующих атомов. Микаса куталась в догорающее тепло спального мешка, но дискомфорт в желудке не позволял ей сомкнуть глаз.       Неподалеку раздались размеренные шаги. Капитан. Обернувшись, Микаса встретилась с ним взглядом.       — Не спишь?       — Нет.       Микаса не захотела говорить ему о недомогании. Его это не касается. Она лишь сильнее зароет свою репутацию, если признается ему в слабости. Ему. Что может быть унизительнее для Микасы Аккерман?       — Ну, раз ты проснулась, я вздремну, а ты подежурь.       — Есть.       Она все равно уже не сможет уснуть после случившегося. Не слышал ли он случайно, как ее стошнило? Вряд ли. Если бы услышал, щипцами бы всю правду вытянул.       Когда она налила себе чай, она осознала, насколько ей было холодно все это время. Разница между теплом спального мешка и внешней стужей усиливала неприятное ощущение. Красные пальцы жадно сжимали кружку, пока не согрелись. Микаса почувствовала, как обжигает железо, и опустила напиток, чтобы растереть окоченевшие ладони.       Теперь она бодрствует, пока капитан спит по ту сторону костра. Она тепло укрылась своим пледом. Он лежал к ней спиной, свернувшись в позу эмбриона. Маленький человек с огромной силой. Она наблюдала за движением его тела от едва уловимого сонного дыхания. Глоток чая. Тепло разлилось по ее внутренностям. Он перевернулся на другую сторону, и Микаса, оттого что боялась быть замеченной за подглядыванием, сделала слишком большой глоток и поперхнулась, обжигая все внутри. Леви зашевелился, его лицо нахмурилось.       — Аккерман, — ее имя звучало горько.       Микаса почувствовала дискомфорт, помешав ему. Вряд ли он разбудил бы ее, будь он на ее месте.       — Извините, капитан, — прошептала девушка.       — Ты совсем не умеешь пить чай, — сонно проговорил он, не раскрывая глаз.       Как этот невысокий мужчина умудрялся вызвать в ней больше тревоги, чем аномальный титан?       Ее отношение к нему было между чем-то между неподчинением, открытым пренебрежением и иррациональной тягой. Микасе, несмотря на весь ее бунт, была неприятна мысль о том, что она может упасть в его глазах. В ней слишком громко говорила гордость. Но стать ему покорной она не могла себе позволить: слишком дорога цена растоптанного самоуважения.

***

      Микаса с огромным трудом терпела свое недомогание, из-за которого лезла из кожи вон. Ее укачивала ритмичная тряска лошади, и каждый шаг животного ощущался пыткой для больного тела. Она плелась позади капитана, совершенно поникнув. Ее пустой бессознательный взгляд был направлен куда-то на темную гриву жеребца, легко развевающуюся на ветру.       — Чего ты такая кислая, Аккерман? — громко спросил капитан, ведущий лошадь далеко впереди нее.       — Все нормально, — Микаса погнала коня, жмурясь от неприятных ощущений.       — По тебе не скажешь, что все нормально.       Леви скептично посмотрел на нее. Он видел сквозь нее, сквозь гигантские стены, что она возводила между собой и всем остальным миром.       — Ты принимала блокатор на ночь?       Микаса не хотела разговаривать. Точно не с ним и точно не об этом.       — Микаса? — окликнул он снова, так и не услышав ответа.       — Да.       — Доза?       Еще больше Микаса не хотела говорить о том, что бутылек уже наполовину пуст.       — Одна ложка на ночь.       Даже не поднимая голову, девушка чувствовала его хмурый взгляд в ее сторону.       — Отродье, — глухой рык.       Микаса до боли стиснула челюсти.       Пусть злится сколько угодно, она не будет удовлетворять его потребность в самоутверждении.       Он погнал свою кобылу быстрее, не желая оставаться рядом с навязанной спутницей, того и норовящей накликать беду. Она была всего лишь лишним грузом, усложняющим обстоятельством.       Конечно, он был возмущен, Микаса чувствовала это клеточками кожи, погружаясь сильнее в себя. Он все равно все понял. Нет никакого смысла скрывать от него что-либо — он все знает. Он знает о ней даже больше, чем она сама.       Глупая.       Но ведь Микаса хотела как лучше: она боялась самой себя. Ей не с чем сравнить реакцию тела омеги на сильного альфу в абсолютной близости. Она же так легко может все испортить.       — Я не буду извиняться, — ровно сказала девушка, подъехав ближе к Леви.       — Именно, лучше молчи, — он вновь отдалился от нее.       — Только перестаньте себя так вести, — Микаса не стеснялась своего недовольства.       — Как?       — Как ребенок.       Леви резко остановил свою лошадь и повернулся к Микасе.       — Я? Как ребенок? — он вскинул бровь.       — Да, вы.       — Послушай сюда. Ты мечешься из крайности в крайность. Ты умеешь вскрывать шеи титанам, но ты не отдаешь себе отчета. Ты подвергаешь нас опасности, Микаса.       Она чувствовала дрожь от ровного тона его голоса. Он страшен в своей правильности, и ее это до чертиков злило.       Он отвернулся и вновь погнал свою кобылу дальше от девушки. Желудок Микасы больше не выдерживал, она сошла с дороги, чтобы опустошить его содержимое.       Едкая блевотина обжигала рот, забивая ноздри. Живот мучительно ныл. Желчь отходила болезненно. Желудок был пуст, она не понимала, что еще может из нее выходить. Микаса опустила свое слабое тело на холодную землю в надежде облегчить боль.       Лицо скорчилось в гримасе жуткой муки. Микасу пронзила судорога, и она опустила свою голову на влажную грязь. Она не могла пошевелиться, пока не ощутила скопление мух вокруг себя. Их громкое жужжание отрезвило ее, заставляя осмелиться на неуверенные движения. Несмотря на свою нечеловеческую силу, сделавшую ей славу и громкое имя, ей казалось, что она вот-вот рухнет, словно поверженная туша титана, совсем обессилев. Она перекатилась на спину, раскрыв объятия бескрайнему холоду.       Микаса смотрела на кружевные облачка пара, исходящие при дыхании. Она пыталась дышать аккуратно, чтобы не вызвать новый приступ рвоты. Казалось, она будет не в состоянии его выдержать. Девушка прикрыла глаза и позволила себе расслабиться. Холод клонил ко сну, а сонный организм не желал бороться, лишь поддаться сладкой иллюзорной неге.       Темные тучи стягивались к востоку, словно спеша на неотложную встречу. Микасе не хотелось спешить — только сейчас она смогла дать себе шанс взять небольшую паузу. Усталость ломала кости и лишала слов. На ее щеку упала дождевая капля — даже не ее слеза. Умеешь ли ты плакать по себе, Микаса?       Она постоянно ведет войну с самой собой, провоцируя себя лишь больше и больше. К чему эта борьба? Почему ты, Микаса, не можешь позволить себе и самого малого: просто быть Микасой Аккерман? Неужели это так много?       Резкая пульсация внутри черепа. Больно. Кажется, она ощутила ее всем естеством. Еще одна. Еще одна через тот же промежуток времени.       Дрожала земля. Микаса сразу же поднялась, ее наученное опытом чутье не могло подвести даже сквозь туман обливиона.       Шаги титана. Не самого большого, возможно метров пять, но это давало ему преимущество скорости.       Где капитан? Как далеко он успел отъехать от нее? Он не мог не ощутить, как тряслось под ногами.       И точно поедет за ней.       Вытерев рот грубым рукавом куртки, Микаса проверила свою экипировку и взобралась на Сумрака, чтобы присоединиться к Леви, который, скорее всего пустился обратно за ней, чтобы она не натворила еще больше дел. Капитан не может иначе.       Дождь усиливался, наполняя и без того влажную землю излишней водой. Микаса все еще не видела ни титана, ни капитана. Она надеялась увидеть его развевающийся плащ в гуще темных деревьев, но он словно испарился. Девушка натянула капюшон левой рукой, чтобы все усиливающийся дождь не мочил волосы.       Микаса остановилась. Шагов титана не было слышно. Капитан убил его? Вряд ли этой махине хватит мозгов, чтобы задумать притаиться. Сумрак нервно фыркал, дергая морду из стороны в сторону, а Микаса ощутило что-то странное. Ее резко и неконтролируемо потянуло направо. Какое-то новое, неведомое раньше чувство. Интуиция? Она не знала, что это было, но поддалась этому невыносимому порыву, направив коня туда, где вечный лес редел.       Она неслась, не думая, движимая необъяснимым притяжением, пока ее глаза не нашли вдалеке зеленого призрака на коне. Капитан посмотрел на нее, сразу же направив взгляд вперед себя, не останавливая свою бешеную скачку. Траектория его движения была от нее.       Метрах в пятидесяти от него она увидела уродливого титана, бегущего за ним. Высунутый наружку язык, вздернутый кверху нос и размазанные по лицу мокрые волосы делали его одним из самых отвратительных экземпляров, что девушке доводилось видеть.       Ей совершенно не нравилась их позиция, уменьшающая возможности для маневра. Почему капитан скачет из лесной гущи на поляну, даже не оборачиваясь в сторону тупого гиганта?       Микаса может быть ему полезной. Хотя бы один раз.       Она решительно повела коня вперед, сразу выбрав верную траекторию по направлению к титану. Ее плащ промок, став еще темнее; мокрая ткань неприятно холодила напряженную спину. Противный ветер в лицо вызывал жуткие мурашки по коже. Титан увидел ее и уставился на нее в анфас, превосходящий собственный профиль по отвратительности. Живот Микасы предательски скрутило.       Только не сейчас.       Она стиснула челюсти в попытке взять себя в руки и направилась прямо на титана, улыбающегося на нее своим гипертрофированным ртом. Его огромные руки тянули всю верхнюю часть тела вниз, вызывая слишком много вопросов относительно балансировки этой нелепой туши. Он двинулся прямо на девушку, доставшую острейшие лезвия. Микаса встала на коня, приготовившись к прыжку. Местность все еще располагала к атаке, хотя вековые деверья и оставались далеко позади. Адреналин заставил ее собраться и сконцентрироваться на враге. Воинственный холод лица, вспышка УПМ и крик где-то далеко позади:       — Аккерман!       И тут она увидела еще четырех титанов, движущихся к бегуну. Два трехметровых и два десятиметровых. Откуда здесь только взялись эти ублюдки.       Двигаясь по тросам, Микаса целилась бегуну прямо в шею. Приблизившись к ней, титан начал размахивать руками в стороны, словно отгоняя мух. Она не слышала крик капитана, глаза лишь улавливали закономерность движения лап уродца, несущегося на нее. Секунды полета казались невероятно долгими, хоть до титана и оставалось каких-то двадцать метров.       Подлетая к нему, Микаса резко сманеврировала вправо, пытаясь нарушить координацию монстра. Ей не давала покоя нелепость распределения веса его тела; завалить его на землю казалось проще простого.       Но он тут же потянулся за ней рукой, даже не думая упасть.       Снова какой-то крик вдалеке:       — Дура, проваливай оттуда!       Звуки тросов в воздухе говорили о приближении капитана, направляющегося к ним. Но быть спасенной сейчас, когда она наконец-то почувствовала себя в своей стихии, было непозволительно.       Оттолкнувшись от деревьев, Микаса ставила целью спину громилы, чью скорость она явно недооценивала. Он оказался быстр и ловок, предугадывая ее порывистые атаки. А из леса приближались четыре других гораздо более медлительных титана.       Молниеносная вспышка, и капитан сразил сразу же трех титанов друг за другом, высаживаясь на дерево, чтобы правильно двинуться на оставшегося десятиметрового гиганта, уже движущегося навстречу своей верной смерти. Использовав руки самого титана, как вспомогательный трамплин, Леви подскочил на его плечо и рассек ему шею.       Капитан сразил уже четырех, а она все не может одного прикончить. Лицо Микасы очернил оскал, полный гнева на свою слабость.       — Аккерман, отступай!       Но она и не думала этого делать. Микаса быстро выпустила тросы на соседнее дерево, чтобы вновь поиграть с весом врага, и, направив его туда, собиралась вернуться обратно на свою позицию, как почувствовала жуткую боль в желудке. Воспользовавшись ее фатальной неудачей, титан схватил тросы, дестабилизировав движение Микасы. Пересиливая резь внутри, Микаса пыталась вывернуться из своего жуткого положения, целясь в его коленные сухожилия, но он перехватил ее другой рукой и сжал череп, не ожидавший такого напора.       Микаса кричала от боли, которую, казалось, не была способна выдержать. Резкое падение, и она погрузилась в забвение.       Леви сумел отрубить локоть титана, но тот все рано не терял скорости. Монстра перекосило на один бок с целой рукой, но бег его словно стал лишь быстрее — Леви для себя отметил, что тот, по всей видимости, не чувствует боли.       Замена лезвий на лету стала привычной для капитана. С обновленным оружием он сделал прыжок в противоположном от титана направлении. Давно же он не видел настолько проворную особь. За пару месяцев затишья он даже отвык от нестандартных гигантов.       Стоило капитану повернуть голову налево, он увидел, что к Микасе, лежащей без сознания, движется еще один трехметровый быстрый уродец, ранее не появлявшийся в этом сражении. Леви не оставалось ничего, кроме как резко изменить траекторию полета и перенести тело девушки повыше на деревья. Что делать потом? Ждать, пока они сами не уйдут? Как долго это будет длиться? Он не представлял, как это решить, но он не мог оставить беззащитную омегу на съедение титанам.       Леви успел достать Микасу из испаряющейся руки титана до того, как двое громил приблизились к ним. Газ в его баллонах был на исходе. У Микасы его тоже оставалось немного, да и замена припасов отнимет много времени, которого у них нет. Ее газ им еще может понадобиться, потому что до базы с припасами им предстоял минимум день пути, а с выбывшей из строя омегой ситуация становилась лишь сложнее. От этой девчонки мало толка — она никогда не подчиняется его приказам. Из принципа, из-за несогласия — что бы это ни было, с этим не свыкнуться, потому что из-за ее упрямства все летит к чертям.       Он ведь заметил, что за поляной обрыв. Его планом было сбросить туда бегуна, совершив опасный маневр по мокрой от дождя земле, что сэкономило бы им газа и усилий.       Но нет. Она снова вмешалась.       Почему она не может ему довериться хотя бы один раз?       Глупо считать, что это единственно из-за того, что годы тому назад он прибил в суде Эрена. У нее явно слишком много накопилось, только он сейчас ничего не узнает и не изменит. Не хочет, да и не надо ему. Он взрослый мужчина, детские сопли ему нахрен не сдались.       Возможно, им даже не предоставится случая обсудить всю эту чушь. Только если он не попробует рискнуть.       У Леви не было времени думать дважды. Либо он сделает это, либо сожалеть о несбывшемся будет некому.       Он спешно закинул бесчувственную Микасу на свое плечо и прицелил тросы на максимально доступное ему расстояние. Широкими размашистыми прыжками по все редеющим деревьям он добирался до края земли, подгоняемый двумя быстрыми титанами, не желающими спускать своих ослабевших жертв с крючка.       Микаса пошевелилась, но Леви было некогда об этом думать. И хорошо, что не сдохла. Ветер яростно бил в лицо, не сбивая с пути. Газа становилось все меньше. Еще один прыжок. В правом баллоне газ теперь закончился. Последний рывок на левом, и Леви резко подбросило в воздухе. Титаны не отставали, а у капитана были лишь собственные ноги и омега на плече.       Ему не оставалось ничего, кроме как бежать на своих двух, надеясь, что их не сожрут прямо перед таким эфемерным, почти нереальным спасением.       Микаса.       Леви сжал ее ноги крепче и побежал, не оглядываясь назад.       Земля под ним дрожала, отзываясь головной болью внутри черепной коробки. Промокшие сапоги были предательски тяжелыми и скользили при беге по грязи. Его сердце билось, как в последний раз, перед решающим рывком.       Титаны приближались. Они не знали ни боли, ни усталости, в отличие от Леви, постоянно несущего на себе ответственность за чужие жизни.       Отправить за стены Аккерманов, чтобы завершить миссию с минимальными потерями. Ха, какому идиоту только пришла эта мысль. Двое Аккерманов создадут больше проблем, чем возможно решить. Их и вовсе не должны были назначать на эту вместе.       Он их чувствовал. Жар их горячих тел он обжигал его уставшие мышцы, утомляя сильнее. Пот и дождь застилали глаза, а секунды казались часами. Он знал, что к нему уже протягивает руки смерть, но он их скорее отрубит, чем пожертвует жизнью подчиненной.       Омеги.       Микасы.       Вот он, край, и он уже на нем.       Леви незачем оценивать высоту, размышляя, как правильнее поступить — он смело прыгает с обрыва, зная, что другого варианта у них нет. Мгновения свободного полета и грубые камни, раздирающие спину в кровь. А он все прячет лицо Микасы у себя на груди, чтобы ее голову не повредило сильнее. Он пытается контролировать движение вниз ногами, но хаос не терпит цепей. Они снова летят в воздухе, и их поглощает быстрая ледяная вода.