Капитан продолжал снимать с себя одежду, аккуратно развешивая ее на камне рядом с небольшим ручейком, который вел в бассейн, пока не разделся полностью, впервые дав Питеру увидеть, как крюк крепился к его телу кожаными ремнями вокруг плеча и груди мужчины, которые он ослабил, прежде чем вытащить запястье из-под насадки крюка.
Питер никогда раньше не видел отрубленной руки этого человека. Она была покрыта шрамами и навевала воспоминания об их первой встрече, во время которой Питер отрубил капитану кисть, в их самом первом сражении. Это было сразу после прибытия Крюка в Неверленд; капитан был так ошеломлен, увидев летающего мальчика, что едва смог защититься. Оглядываясь назад, можно сказать, что это был нечестный бой.
Вскоре все воспоминания были изгнаны из головы Питера, когда Крюк начал мыться. Медленно и весьма изящно, учитывая, что у него была только одна рука, которой он мог пользоваться. Пиратский капитан был довольно ловок со своим крюком, используя его практически для всего, что он делал каждый день, но без него он казался несколько... хрупким. Что делало наблюдение еще более увлекательным.
Питер смотрел на все это действо, не двигаясь вовсе. Конечно, это имело смысл - на корабле было не так уж много пресной воды, - но Питер никогда по-настоящему не задумывался об этом. И, прежде всего, он никогда не видел Крюка без одежды. Он так сильно отличался от Питера.
Его кожа была намного темнее и покрыта бесчисленными шрамами, большинство которых, вероятно, были оставлены мечом Питера. У самого Питера тоже было немало шрамов от капитана, но его кожа была настолько бледной, что они не так сильно выделялись. На левом плече мужчины на его коже был рисунок; он выглядел как какой-то герб. Питер не узнал его, но был не в состоянии оторвать взгляд от тату, которое слегка двигалось от напряжения мышц предплечья мужчины. Это было самое большое различие между ними, которое Питер никогда не принимал во внимание: Крюк был сильным. Под влажной кожей мужчины Питер мог легко разглядеть переплетения мышц по всему телу, все из которых были очень хорошо видны даже в довольно тусклом свете пещеры.
Даже при том, что Питер не хотел это признавать, он завидовал. У него самого было хрупкое, слабое тело ребенка, в то время как Крюк… выглядел так. Не то чтобы Питер хотел так выглядеть, конечно! Не то чтобы он хотел быть глупым взрослым, но… В теле Крюка все еще было что-то очень интересное, что удерживало Питера от возвращения на корабль за мечом капитана.
Все то время пока капитан мылся, он был повернут к Питеру спиной, давая ему достаточно времени полюбоваться видом, оставаясь незамеченным.
В конце концов, капитан перешел из своего положения на корточках в положение на коленях и остался в таком положении, почти не двигаясь. Что он делал?
Питер не мог видеть все со своей позиции, но, очевидно, мужчина больше не мылся, потому что единственное движение исходило от его левой руки, которая двигалась медленно и размеренно, подобно заточке меча. Почему Крюк точил меч, будучи обнаженным, посреди замка?
Подождите… У Крюка даже не было с собой меча. Но тогда что он делал?
Охваченный любопытством, Питер подлетел немного ближе и приземлился на одну из скал прямо за капитаном. Даже при том, что он не мог видеть больше, он мог слышать. Слегка прерывистое дыхание мужчины, как будто он делал что-то изнуряющее. Но он просто стоял на коленях…
Поглощенный еще большим любопытством, чем раньше, Питер медленно начал отодвигаться в сторону, пытаясь мельком увидеть действия этого человека, оставаясь незамеченным. Он не отрывал взгляда от головы Крюка, на случай, если тот что-то заподозрит, но как только лицо мужчины появилось в поле зрения, Питер увидел, что его глаза были закрыты. И на его лице было необычное выражение: он слегка прикусил нижнюю губу, и лицо не выражало и капли привычного гнева. Он выглядел таким... расслабленным. Если это слово вообще было применимо к обычно озлобленному и вспыльчивому капитану.
Очень медленно Питер позволил своим глазам опуститься ниже, мимо растрепанной гривы и подтянутой груди мужчины, к…
Питер уставился туда широко раскрытыми глазами. Что он там делал?!
Рука Крюка медленно поглаживала вверх и вниз его… Подождите, как называется эта часть тела?! Питер на самом деле не знал, потому что никогда не задумывался об этом; просто у него между ног висела штука, которую он использовал, чтобы писать. Но это совсем не походило на то, что делал Крюк.
И почему эта штука была такой... большой? Питер сглотнул, думая о себе; не может быть, чтобы была такая большая разница между тем, чтобы быть ребенком и взрослым. Конечно, он знал, что взрослые крупнее, но не то чтобы сам Питер был намного ниже Крюка - может быть, фута на полтора* или около того. Кроме того, Крюк был очень высоким, даже для взрослого; Питер был почти такого же роста, как некоторые другие пираты.
Все мысли о чем-либо другом вылетели из головы Питера, когда Крюк внезапно застонал. Но это отличалось от обычных стонов, которые Питер слышал от него; они были от боли, тогда как это ... Это звучало совершенно по-другому и вызвало совершенно новый тип возбуждения в животе Питера. То, чего он никогда раньше не чувствовал и для чего у него не было названия, но от этого у него перехватило дыхание.
Особенно когда Крюк издал этот звук снова, на этот раз немного громче. Мужчина откинул голову назад, его темные кудри каскадом рассыпались по плечам и спине, а движения его руки стали немного сильнее и быстрее. Питер был очарован выражением лица мужчины, которое он не мог толком описать. Это не было счастьем, печалью или гневом… Возможно, оно граничило с болью, за исключением того, что… на самом деле это тоже было не так. Питер не мог дать этому название, но у него пересохло во рту и бешено забилось сердце; по какой-то причине ему хотелось, чтобы Крюк открыл глаза, чтобы он мог заглянуть в них.
А затем Крюк внезапно замедлил ход, пока не остановился полностью, единственное движение теперь исходило от его поднимающейся и опускающейся груди, когда он делал глубокие, ровные вдохи.
Питер растерянно моргнул, отводя взгляд от лица Крюка, чтобы посмотреть вниз. Мужчина все еще держал себя рукой, хотя Питер мог поклясться, что его... штука стала... меньше? Это вообще имело смысл? С каких это пор части тела изменились в размерах?!
Затем его взор упал на странное белое вещество, испачкавшее бедра мужчины и темные камни между раздвинутыми ногами пирата. Было ли это там и раньше? Нет… Конечно, нет… Это из-за его... штуковины? Но… Питер был так сбит с толку, однако, прежде чем он смог прийти к каким-либо выводам, Крюк начал смывать с себя странную субстанцию, а затем встал, чтобы одеться, начав с крюка.
Питер спрятался за камнем, ожидая, пока успокоится бешено колотящееся сердце. Он понятия не имел, что произошло, но это увлекло его гораздо больше, чем любая игра, какой бы захватывающей она ни была. Его желудок скрутило от необычного, горячего ощущения, которое почти заставило его вспотеть, несмотря на то, что он находился в довольно холодном замке, а руки и ноги покалывало от неописуемого чувства.
Крюку не потребовалось много времени, чтобы полностью одеться, и вскоре он вернулся в свою лодку, в то время как Питер все еще сидел на своем прежнем месте, разминая замерзшие, дрожащие руки, еще долго после того, как лодка Крюка отчалила от замка.
Он никогда в жизни не был так сбит с толку. Когда Венди была здесь, все же было несколько вещей, которые смущали его: то, что он чувствовал к ней, и то, что она сказала о чувствах, которые он не хотел испытывать. Или то, что она сказала о… чувствах, становящихся яснее, когда ты взрослеешь. Было ли это одним из тех чувств? Было ли это чем-то, предназначенным только для взрослых? Но тогда почему он это чувствовал? У него не было взрослых чувств… Или он...?
Что чувствовал Крюк, когда… проделывал это с собой? Питер был уверен, что это было что-то хорошее, хотя он и не мог расшифровать выражение лица мужчины.
Очень нерешительно он просунул руку под свою одежду из листьев, лепестков и паутины, чтобы прикоснуться к своей собственной штуке, но вообще ничего не произошло. Он медленно повел рукой так же, как Крюк это делал, и, хотя это не было неприятно, ощущения также не отличались от того, если бы он потирал руку.
Будучи еще больше сбитым с толку, чем раньше, он снова убрал руку; почему Крюку это так понравилось? Это было наслаждение, не так ли? Питеру казалось, что было, хотя он и не мог объяснить почему.
Он понятия не имел, что произошло, но знал, что это было что-то захватывающее, опасное и несколько... гнусное. На подобие… Крюка.
Питер был полностью очарован. Ему нужно было узнать больше.
***
К тому времени, когда Джеймс вернулся на свой корабль, солнце стояло уже высоко в небе и начинало довольно сильно припекать. Он лениво улегся посреди главной палубы, уставившись на розовые, похожие на леденцы облака. Это был первый раз, когда он мог просто лежать и вообще ничего не делать. Впервые за сотни лет ему не нужно было быть капитаном. Может быть, было приятно побыть в полном одиночестве несколько дней… Вчера он даже не думал об этом, но сегодня, когда он, наконец, нашел время, чтобы ... позаботиться о себе после купания, он понял, как приятно для разнообразия побыть одному. Он столетиями был заперт на "Веселом Роджере" со своими пиратами, и, хотя он всегда мог уединиться в своей каюте, было приятно время от времени выходить наружу. Или дрочить, когда ему захочется; чего он почти никогда не делал в последние несколько лет, потому что, на его вкус, вокруг всегда было слишком много людей.
Конечно, он прекрасно понимал, что скоро возненавидит свое одиночество, но пока что оно ему нравилось. У него был целый корабль для него одного - тот, который он не мог по-настоящему эксплуатировать, потому что плыть на таком большом корабле в одиночку было почти невозможно, но, по крайней мере, он мог лежать на палубе, загорая, в ожидании появления этого злобного мальчишки, который попытается спасти свою фею.
К сожалению, Пэн вообще не предпринял ни одной попытки. Прошло больше недели с тех пор, как Крюк заточил маленькую фею, а Пэна все не было. Где, черт возьми, был этот чертов ребенок?!
***
Питер тихо рычал, наблюдая за утренней рутиной Хука. Каждый день на протяжении прошлой недели Питер следовал за капитаном в Черный замок, где тот мылся, а иногда даже плавал в тамошних бассейнах с пресной водой, но это было все, что он делал. Почему он не делал другой вещи?! Что бы это ни было - у Питера не было названия для этого, поэтому он решил просто назвать это “то, что сделал Крюк” - пират, казалось, не был заинтересован в повторении этого. Но почему нет? Питер хотел посмотреть на это снова… Он хотел увидеть эмоциональный пляс, отражающийся в чертах лица этого человека; он хотел знать, что это было; и, прежде всего, он хотел слышать Крюка, когда он это делал. Питер хотел снова почувствовать то странное возбуждение, которое вызвали стоны капитана. Так почему, черт возьми, он больше этого не делал?!
После того, как Крюк закончил мыться, он скользнул в один из маленьких бассейнов и проплыл несколько кругов, пока Питер молча проклинал его. Был ли какой-нибудь способ заставить его сделать это снова...?
Питер приглушил хихиканье рукой, когда ему в голову пришел блестящий план.
“О, какой я умный!” – Он радостно похвалил сам себя.
***
Проплыв около дюжины коротких кругов, Джеймс снова выбрался из воды, будучи не в настроении плавать. Его запасы еды почти закончились, и сегодня он планировал проникнуть в индейскую деревню, чего он боялся. Что, если они поймают его? Что индейцы вообще делали со своими пленниками? Убивали? Сдирали кожу живьем? Съедали? Или, что хуже всего, отдавали Пэну?
Первое, что он сделал после выхода из воды, это прикрепил крюк обратно к своему телу, потому что так было легче одеваться. Как раз в тот момент, когда он собирался взять оставшуюся часть одежды, громкий плеск отвлек его, и он в тревоге посмотрел в сторону открытого океана, но там ничего не было. Прежде чем он успел еще раз оглядеться, чтобы понять, что происходит, Пэн налетел на него с невероятной скоростью, впечатав его в твердую каменную стену.
Джеймс застонал от боли и удивления, попытавшись оттолкнуться от холодного камня, но Пэн снова налетел на него, выбив из него дух и…
– Что за...? – В замешательстве прохрипел Джеймс, дергая за кандалы, которые внезапно сковали его руки над головой. Пэн мог быть невероятно быстрым, когда хотел… Но... с каких это пор он устраивает людям подобные засады?!
Какой бы напастью ни был мальчик, он всегда был благородной напастью, которая честно сражалась и не делала этого…
– Заковываешь людей в кандалы, когда они раздеты?! – Джеймс вскрикнул от ужаса, только сейчас вспомнив этот очень унизительный факт. Он снова дернул за цепи, но они были закреплены где-то над ним и не желали его отпускать. Откуда, черт возьми, Пэн взял эти кандалы?!
О, подождите-ка… Они принадлежали Джеймсу… Он принес их сюда, чтобы сковывать своих заключенных, таких как те дети, которые были закованы в такие же кандалы менее двух недель назад… Как иронично.
– Пэн! – Он сердито закричал, пытаясь вытащить запястье из насадки крюка, только чтобы понять, что это ему ничего не даст; не похоже, что его отрубленная рука на что-то годилась без крюка, который был закован в кандалы. Ну нет, не могло же это происходить на самом деле...
