Ты мне говорила, что придурок я и что тянет не знаешь, Пока я тебя рукой гладил по лицу так, что сам потерял контроль.
Среда. Октябрь.
Я стою перед зеркалом в своей комнате, дрожащими руками поправляя складки черного мини-платья. Оно с длинными рукавами и небольшим вырезом на бедре, красиво подчеркивающий худые ноги. Волосы я собираю в низкий хвост, перекидывая пряди на одно плечо. Я делаю глубокий вздох и наношу бордовую помаду на уже заметно зажившие губы. Надо же, я и не помню, как одевалась так элегантно и женственно в последний раз. Но как выразилась моя мама, сегодня особенный день. Встреча с Шистадами. Раньше мы частенько собирались с ними за одним столом, на барбекю или же на рождественских праздниках. Но, как только фирма отца Криса пошла в гору, наши встречи стали намного реже. Мама часто злилась на его родителей, оставивших сына совершенно одного. Она считала, что они перестали заниматься его воспитанием и именно из-за этого Крис стал таким избалованным и наглым. Она частенько готовила ему еду на целый день, лишь бы тот не питался сплошной химией и едой из ресторанов. Заботливо выстирывала его одежду в каплях крови после очередной драки с другими ребятами. Моя мама не раз говорила, что Крис стал ей сыном. Я поджимаю губы, распределяя остатки помады и выдавливаю из себя улыбку. Выгляжу достаточно мило и слышу, как мама зовет меня с первого этажа. Они здесь. Я быстро спускаюсь со своей комнаты, встречаясь со взглядами пришедших гостей. Мистер и Миссис Шистад решили провести сегодняшний ужин вместе с нами, придавшись старым воспоминаниям. По рассказам Криса, они взяли небольшой отпуск, чему он был «несказанно рад». К матери Криса я всегда относилась с теплотой. Это достаточно добрая женщина с всегда понимающим взглядом. Мне всегда казалось, что ей хочется рассказать абсолютно все, стоит ей задать интересующий вопрос. Со стороны она выглядит уверенной и самовлюбленной женщиной, обвешанная дорогими драгоценностями любящего мужа, но на самом деле она самая обычная мать, старающаяся проводить время с семьей. С Мистером Шистадом, напротив, мои отношения не сложились. Возможно, это из-за историй Криса о их бесконечных ссорах, которые никогда не заканчивались ничем хорошим. Мы никогда не знаем, что творится за закрытыми дверьми. — Боже, Эва! — восклицает Миссис Шистад, протягивая ко мне свои длинные руки. — Ты стала еще красивее! Она легонько приобнимает меня, ласково поглаживая по волосам. От нее пахнет дорогими и тяжелыми духами, кажись, это у них семейное. Я перевожу взгляд на отца Криса, который коротко целует мою маму в щеку, а затем дарит улыбку и мне. — От тебя остались одни сплошные кости, Эва! — мужчина коряво ухмыляется, оценивающе осматривая меня с ног до головы, а мне вдруг хочется накрыться паранджой. — Не встанешь изо стола, пока не съешь добрых три порции! — Скорее же проходите, — моя мама заметно нервничает, будто бы к ней в дом пришел сам премьер министр. — Натали, я уже достала наше любимое вино. Взрослые скрываются в столовой и я наконец-то расслабляюсь, поворачиваюсь к последнему гостю в коридоре. Крис стоит, облокотившись о перила лестницы, скучно разглядывая интерьер, будто бы и не бывал здесь тысячу раз. — Мун, ты выглядишь, как молодая и горячая училка, — теперь он открыто пялится на меня, громко щелкая жвачкой, запах которой ощущается в воздухе. Я чувствую, как мои щеки наливаются алым румянцем. — Почему я раньше не видел этого платья? Берегла его до потери девственности? Его глубокие карие глаза рассматривают мои ноги, которые покрываются многочисленными мурашками. Волосы бережно причесаны, а не как обычно в хаотичном беспорядке. Грудь обтянута темно-синей рубашкой и мне кажется, что даже сквозь нее виднеются натренированные мышцы. Это явно не стиль Криса, но сейчас он выглядит еще сексуальнее обычного и будь бы здесь любая девчонка с нашей школы — разделась бы тут же. — Твоя мама подарила его на прошлое Рождество, — я вдруг начинаю нервно поглаживать края приятного на ощупь платья, думая о том, что выгляжу нелепо. Надо было надеть любимые джинсы и водолазку. — Идем. Поворачиваюсь в сторону доносящихся голосов из столовой, где родители что-то уже бурно обсуждают. Я слышу звук звенящих стаканов и мне уже хочется поскорее смочить губы красным вином. Дергаюсь, когда ощущаю тяжелую руку на своей талии и горячее дыхание над ухом: — Нет, я передумал, — его губы расплываются в тонкой усмешке. — В таком виде ты отлично вписалась бы в порнушку с высоким рейтингом. Мой рот тут же пересыхает и, не будь бы здесь взрослых, стоящая посреди стола бутылка вина уже оказалась бы внутри меня. Чертова пустыня Сахара образовалась в горле и смешала все в огромный ком, не давая вымолвить и слова. Я чувствую холод на талии, где только что была мужская ладонь и ощущаю, как тугой узел нервно щекочет внизу живота. Что это, блять, сейчас было?!POV. CHRIS
Среда. Октябрь. Пару часов назад.
После нудных уроков я заваливаюсь к Вильяму в квартиру, кидая рюкзак в сторону. Желания идти до дома совершенно нет, мои родители решили устроить сюрприз и прилетели утренним рейсом из Стокгольма. Игнорирую сообщения матери, которая напоминает о том, что сегодня ужин у Мун и она хотела бы, чтобы я почтил их своим присутствием. Как благородно! Меня тошнит от ее: «Крис, сынок, не забудь купить то вкусное шампанское для Миссис Мун» и я выуживаю помятую пачку сигарет из кармана куртки. Плюхаюсь прямо в ней на кресло, наблюдая за тем, как Магнуссон настежь открывает окно. Он ненавидел, когда курят в его квартире, но знал, что сегодня я был не в самом лучшем расположении духа. К Мун особого желания идти я тоже особо не испытывал. Девчонка написала, что зависнет со своей белокурой подружкой в библиотеке, а сидеть с ними над английской литературой так себе занятие. Моя длинноногая Кэтрин умотала со своими родителями загород, так что быстрый перепихон для снятия стресса тоже обломался. Кажись, все одновременно решили бросить меня, кинув на растерзание предкам. Один Вильям, лишь хмыкнувший носом, когда я взял нам по паре пива после школы, согласился принять меня у себя. — Неудачный день? — Магнуссон ловит с моих рук пачку сигарет, садясь на подоконник. — Через пару часов мне вообще захочется вскрыться, так что давай просто покурим, Вил, — я щелкаю зажигалкой и бросаю ее на столик. — Предки приехали. — Отец опять будет доставать? — друг стягивает с себя куртку и лишь потом закуривает. — Плевать, — отнекиваюсь, потому что не хочу разговаривать об этом дерьме. — Сегодня иду на ужин к матери Эвы. Будут мило беседовать, а я сверлить взглядом бутылку виски, желая высушить ее до самой последней капли. Наши отношения с отцом всегда были напряженными. Каждый раз, когда он приезжает домой — обстановка накаляется до предела. То ли от него веет какой-то не такой блядской аурой, то ли у меня развилась на него жуткая аллергия. Поэтому чаще всего я ночую либо у Вильяма, либо у Эвы, на пару дней забывая, что такой собственная комната. Я ради приличия появляюсь дома на пару минут, терпеливо принимая объятия матери и гневную тираду отца о том, что такой наследник ему уж точно никуда не годится. Да и плевать. — Обязательно идти туда? Забей, чувак, Ларсон купил себе новый мотоцикл, звал вечером к себе, — Магнуссон выпускает клубы дыма в окно и я прикрываю глаза, смакуя сигарету во рту. Вспоминаю о своем байке, стоящем в гараже и думаю о том, что выехать на нем куда-нибудь вечером было бы неплохой идеей. Желательно намотаться на нем на какой-нибудь столб или вылететь с обрыва. — Не могу бросить рыжую. Они же сожрут ее, — устало потираю переносицу, чувствуя, как ноют мышцы. Хочется в спортзал, выбить из себя всю эту дурь. — Если бы я не увидел ее с парнем на вечеринке, то подумал бы, что она влюблена в тебя, — заключает Вильям и мои глаза тут же открываются. Что только что сказал этот мудила? — Вил, у тебя что ли глаза на заднице, какой еще парень? — я хмурюсь, вспоминая, как о каком-то парне говорила Эва с ее вездесущей подружкой. В голове почему-то начинает звенеть, будто бы после жесткой пьянки в очередные выходные. — С их класса, толком его не видел, — парень пожимает плечами, а мне вдруг хочется залезть ему в голову, чтобы увидеть все своими глазами. — Эва не такая уж и тихоня, вон, в комнате закрылись даже. — Бред, — делаю глубокую затяжку, пока в самом горле не начинает больно скрести. До самого момента мне казалось, что я все контролировал. И этот ее невидимый паренек, о котором я слышал пару дней назад — казался мне невоплощенной фантазией моей подруги. Мне казалось, что я выследил всех уродов, которые могли только косо посмотреть на нее или же, не приведи Господь, подумать плохо. Я даже один раз хорошенько вмазал своему другу, который решил подкатить к ней свои яйца. Я хотел для Эвы нормального парня, который не воспользуется ей, как дешевой пачкой сигарет. Такого парня, который будет полной противоположностью меня и моих друзей. А теперь я узнаю, что этот парень на самом деле существует. — И почему ты вообще не сказал мне об этом сразу? — вена на моем лбу начинает пульсировать от злости. Мои вещи без разрешения никто не может трогать. А Эву Мун без моего одобрения уж точно. — Ты трахался со своей Кэтрин, — непонимающе отвечает Магнуссон. — Мне нужно было вбежать к вам в комнату и кричать о том, что Мун ебется с каким-то чуваком?! — Пошел ты, — я кидаю в него собственный рюкзак, не удерживая порыва злости. Какого хрена со мной происходит? Я вскакиваю со своего места и начинаю ходить по квартире, чувствуя, как в висках больно пульсирует, будто бы мне сильно приложили по голове. Я должен был сначала увидеть этого парня. Узнать, что у него за компания, не спал ли он с половиной школы, а если и да, то вмазал бы ему по самой челюсти. Должен был убедиться, что он ей подходит и не бросит ее в слезах, чтобы она потом прибежала ко мне и говорила о том, какие парни мудаки. А если бы и бросил — разбил бы его лицо об асфальт. — Эй, чувак, угомонись, — Вильям выкидывает окурок в окно и вскакивает с подоконника. Он подходит ко мне, совершенно не боясь, что я могу врезать ему по лицу, хотя очень хочется. Сильно хлопает по плечу и хватается за горлышко пива, стоящего на столике. — На лучше. Расслабься. У Мун своя жизнь, у тебя своя. — Да ты гребаный философ! — буркаю, выдергивая с рук друга темного цвета бутылку. — Просто меня бесит, что я не узнал об этом первый! — Девчонки не делятся секретами с парнями, — брюнет плюхается на кресло рядом, салютуя бутылочкой пива. — Наверняка она рассказала об этом своей красногубой. Черт, уже давно не могу уломать ее хотя бы на поцелуй! — Думаешь, они серьезно там трахались?! — я пропускаю слова Вильяма мимо ушей, представляя, как рыжая стонет над кем-то в постели. Становится до тошноты жарко. Я не могу даже представить то, как она с кем-то целуется. Для меня Мун всегда была девственно чистой во всех смыслах и я не хотел, чтобы это менялось. Я не хотел, чтобы к ней кто-то прикасался, оставляя свои отпечатки на тонком и хрупком тельце. Да до нее кто-нибудь дотронется и она рассыпется! Чувствую себя отцом, который не хочет отдавать свою дочь замуж. — Раньше я серьезно думал, что она пускает по тебе слюни, — улыбается Магнуссон. — Девчонка глаз с тебя не сводит. — Не неси чепухи, Вил, мы знакомы с самого детства! — Знаешь ли, я очень наблюдательный, — подмечает друг, за раз выпивая половину бутылки. — Статистика показывает, что дружбы между парнем и девушкой априори быть не может. Не думаю, что Мун клала на тебя огромный хер. Она трясется от тебя также, как и остальные девки. — Она знает меня, — я отрицательно машу головой в разные стороны. — Ей не нравятся такие, как я. Когда меня спрашивают, что у меня с Мун — я смеюсь и говорю, что у нас дружба, о которой можно только позавидовать. Я считаю, что это действительно так, ведь эта девушка была единственной, кто принимал меня в любых состояниях, в которых я мог находиться. Некоторые ребята из нашей банды не понимают, как я могу дружить с ней, ведь: "Шистад, ты слепой, я бы давно уже переспал с ней!". Когда-то я так и хотел поступить. У Эвы охринительная фигура, как бы она ее не стеснялась и уж точно не худощавая задница, вечно маячащая перед моими глазами. Однажды я хотел послать нашу дружбу к чертям и затащить ее в постель, когда мы оба были пьяны на одной из вечеринок Пенетраторов. Она была тогда в милом коротком платьице из легкой ткани, которое приподнималось при любом ее движении и, блять, мне казалось, что у всей присутствующей тогда мужской стороны колом стоял на нее член. Она привычно сидела на моих коленях, когда мы играли в какую-то глупую настольную игру и невинно елозила на мне так, что в моей голове явно были не правила игры уно. Меня отвлекла другая девушка, а наутро я понял, что Эву нужно от себя огородить. Никаких тесных прикосновений. Даже не смотри в ее сторону пошло, Шистад. Она ведь твоя подруга, а сексом ты все испортишь. — Да? — смеется брюнет. — Попробуй подкатить к ней и посмотри на то, как она растечется перед тобой лужицей, как все остальные. Магнуссон встает с места, говоря о том, что идет в душ, оставляя меня одного. Я делаю маленький глоток холодного пива, а мысли в голове не прекращают думать о том, что Мун может быть действительно влюблена в меня. Если бы я ей нравился, вряд ли она спала бы с кем-то, закрываясь в комнате на вечеринке. Но проверить эту версию точно стоит.POV. EVA
Настоящее время
Время на часах показывает восемь часов вечера, когда я наблюдаю за тем, как Мистер Шистад разливает вино для дам в красивые бокалы, выбранные моей мамой вчера в магазине. Я вспоминаю о том, как она заставила меня старательно натирать их полотенцем до самого блеска, ведь: «Нельзя же ударить лицом в грязь перед ними, Эва!». Родители о чем-то непринужденно беседуют, а я уже несколько минут ловлю на себе немые взгляды Шистада, сидящего напротив. Хочется прокричать: «В чем твоя проблема, Крис?!», но я терпеливо продолжаю сидеть на своем месте, ногами пригвоздив себя к полу. — У меня тост! — лепечет Миссис Шистад, выводя меня из собственных мыслей. — Выпьем за наших очаровательный детей! Я очень счастлива, что вы есть друг у друга и поддерживаете. Я протягиваю наполовину наполненный бокал с вином, пытаясь выдавить из себя милую улыбку. Крис залпом высушивает стакан с виски, оставляя на дне лишь пару кубиков льда. Не понимаю, почему он ведет себя так странно в этот вечер. Он смотрит будто бы сквозь меня, а иногда так, будто бы я непонятная картина великого художника в знаменитом музее. Ни то и не другое мне совершенно не нравится. — Эва, ну что же, расскажи нам, как ты поживаешь, — интересуется мать Криса, разрезая ароматный стейк на тарелке. — Ты такая красивая, быть может, уже есть молодой человек? Я давлюсь глотком вина, тихо откашливаясь. Смотрю на свою тарелку, наполненную едой, но так и не притрагиваюсь к ней за эту половину вечера. Ни один кусок не лезет в горло, а от запаха рядом стоящего мяса уже начинает подташнивать. Единственный молодой человек, которого я хотела бы видеть в качестве своего парня, твой сын! — Что вы, мне всего семнадцать, — тараторю, не успевая за своими мыслями, кишащими в голове. Пристальный взгляд Шистада совсем не помогает. — Сейчас для меня важно хорошо закончить школу. — Ловлю на себе одобрительный взгляд мамы и ее лучезарную улыбку. Хоть кто-то в этом доме меня поддержал! — А это уже правильно! — восклицает Мистер Шистад. — Сын, тебе бы стоило поучиться воспитанности у своей подруги. Все переводят взгляд на Криса, который уже обновлял свой стакан с виски. Весь вечер он выглядит загруженным. О чем же ты думаешь, Шистад? — Не волнуйся, отец, ни один парень Эвы не пройдет мимо меня, — отшучивается брюнет, бесцеремонно выпивая содержимое только что налитого. Мне хочется задохнуться от такой наглости. — В этом я не сомневаюсь, ты для моей дочери, как старший брат, — моя мама, сидящая рядом с ним, ласково гладит его по руке. Старший брат. Мне становится по-настоящему плохо. Слишком много за это время я слышу о том, что Кристофер мне как брат. Хочется послать все к черту и запереться в собственной комнате. Снять это дурацкое платье и забрать ту самую бутылку вина с собой, укрывшись в мягких простынях кровати. Хочется провалиться сквозь землю, лишь бы не слышать больше этого жалко клейма. Крис не мой брат и никогда им не будет. Братьев не вожделеют по ночам, зажимая между ног подушку. О губах братьев не думают, как о жизненно важном сосуде, готовым утолить твою жажду. И с ними уж точно не представляют свою первую ночь. Кусаю губы, посылая к черту плотную помаду, которую я старательно выводила перед зеркалом. — Ваша дочь под надежной защитой, — Крис лучезарно улыбается моей маме и я мысленно сжигаю его до самого тла. Он переводит свой взгляд на меня и подмигивает, облизывая итак влажные губы. Я представляю их вкус от только что выпитого спиртного и моя голова начинает идти кругом. Не знаю, из-за вина это или нет, но я быстро хмелею. Во рту который раз уже пересыхает за этот вечер. — Я пойду принесу еще льда. Сил сидеть на одном месте и с ним за столом уже нет и я быстро, извиняясь, ретируюсь на кухню. Щеки полыхают и независтливая ткань платья становится будто бы второй кожей, неприятно прилегая к телу. Руками упираюсь о стену, глубоко вздыхая. Боже, просто перестань смотреть на меня так, Крис! — Нагло сбежала и оставила меня наедине с ними! — дверь на кухню открывается и в проеме показывается голова брюнета. — Что тебе нужно, Шистад? — я отворачиваюсь от него, пытаясь найти себе хоть какое-нибудь занятие. Хватаю из морозилки пачку со льдом, чуть ли не кидая ее на столешницу. — Ты весь вечер смотришь на меня так, будто бы уже раздел и одел тысячу раз! — Откуда ты знаешь, может именно этим я и занимаюсь весь вечер, — я слышу голос над самым ухом и лишь потом ощущаю спиной вздымающуюся грудь брюнета. — Знаешь, если бы мы не были такими хорошими друзьями, твоя задница уже давно бы была в моих руках. Крис ставит руки по обе стороны от меня так, что я животом прислоняюсь о край столешницы. Мое дыхание замедляется и я даже кажется перестаю чувствовать собственный пульс, когда в нос ударяет запах мужских духов и горячее дыхание, щекочущее мочку уха. Он будто бы специально издевается, чуть ли не всем телом наваливаясь на меня сзади. Лед под моими руками моментально начинает таять, потому что ладони становятся мокрыми от волнения и… наваждения? Я чувствую, как становится невыносимо тесно и жарко и совершенно не знаю, куда себя деть. Я никогда не чувствовала такого мужского внимания, еще и в качестве человека, в которого была влюблена по уши. Теперь я знаю, что чувствуют девушки, оказавшись на их месте. Когда тонкая кожа шеи покрывается мурашками от легких прикосновений длинных пальцев брюнета, когда он перекидывает мои длинные волосы на другое плечо. Когда ноги совершенно перестают себя контролировать и дрожат так, будто бы тело вот-вот обмякнет в этих самих крепких и сильных руках. Когда губы приоткрываются в наслаждении от того, что предмет твоего обожания стоит так близко. Его руки едва касаются моей кожи, а мое тело уже дрожит так, будто бы меня вывели в ветренную погоду наголо. Парень резко хватает меня за плечо и разворачивает к себе лицом, наклоняясь к самым губам. В этот раз я вообще забываю, что такое дышать. — Дыши, Эва, — его губы с запахом недавно выпитого виски в паре миллиметрах от моих, чуть ли не касаются их и я задом впечатываюсь в края столешницы. Медленно хватаю ртом его воздух, заглядывая в карие глаза, которые кажутся угольно-черными из-за расширенных зрачков. — Я всего лишь пришел за льдом. Крис издевательски усмехается, чмокает меня в висок и тянется за пачкой льда за моей спиной. Мои глаза бегают из стороны в стороны и мне кажется, что я выгляжу так, будто бы меня напугала стая цепных собак. Моя кожа горит, плечо ноет там, где он касался, будто бы оставив ожог, а низ живота тянет так, что невозможно стоять на одном месте. Я кусаю губу, когда вижу скрывающийся силуэт Шистада за дверью. — Мать твою! — в порыве ненависти ударяю кулаком о ту самую злополучную столешницу, шипя от жгучей боли.