Замки в небе

// «Как похожа на море, на море с мириадами разумов, эта наша большая любовь: такая необъятная, такая глубокая, такая полная тайн!» //       — Даже в такое ясное утро, как это, как только солнце начинает подниматься, невозможно понять, где заканчивается синева моря и начинается синева неба, — пробормотал Галф, мечтательно, по-детски свесив ноги с края утеса, чтобы постукивать пятками по сланцево-серой поверхности скалы внизу. — Воплощение нас самих.       — Ты уже говорил мне это однажды — помнишь? «Это единственный горизонт, где ты не видишь конца», — Мью поднял его обратно с обрыва.       — Разве это не правда? — омега обернулся через плечо. Улыбка была такой сияющей, как будто само море подняло его из брызг игривой волны, розовые поцелуи рассвета задержались позади, чтобы запечатлеть королеву Сиэль в этот момент.       И король не мог дышать — даже после стольких лет — от его красоты. Он тянулся только для того, чтобы заключить свою любовь в бесконечность соединенных рук и прижать к себе, сердца бились в унисон.       Бадум… бадум… бадум…       — Обещай мне… что мы всегда будем приезжать в это место в сезон нашей свадьбы, Галф. Это место, где я впервые узнал твой туоксу… С того момента я был околдован видом, прикосновением, ароматом чувственных цветков вишни. Если бы только они были съедобными… — покусывает шею своего омеги в шутку.       — Год за годом, год за годом мы будем приходить сюда, муж, — прижимается носом к шее. — И если когда-нибудь мы собьемся с пути на заросшей тропинке жизни, нам нужно только взглянуть на нашу Полярную звезду.       Старший выпрямляется при словах младшего, чтобы порыться в кармане свободной рубашки и достать аккуратно сложенный клочок бумаги, спрятанный в объятиях бусабанского кружева.       — Ты все еще хранишь его… — Королева покраснела от собственного восхода солнца, когда он закрыл лицо, испытывая щекотливую застенчивость — только для того, чтобы Солярис убрал руки и нежно поцеловал его в щеку, прошептав:              — Ты знаешь, что я сделаю это.       Оба смотрели вниз, на набросок «Полярной звезды», который он держал в руках, — картина, которая во всей красе висела над их кроватью. Но вот драгоценное воспоминание о работе Галфа, исполненной непоколебимой преданностью — он изучал основы письма у своей тещи Талассы в бесконечные месяцы Галейской войны, на их изолированном острове, а затем продолжил путь, спрятавшись с Наронгом в кабинете, готовя рисунки и слова в качестве сюрприза в ознаменование появления их первенца.       Низкий голос Мью, читающего короткий стих наизусть, когда он разглаживает большим пальцем складки потрепанной страницы: «Если я — небо А твоя душа — море Тогда наша любовь — Полярная звезда Ведущая нас вперед К свободе»       — Прелестное стихотворение, — сказал поэт. — И что ты ответил?       — Ты знаешь каждое из моих любовных писем, Сиэль.       — Но расскажи мне еще раз, альфа.       — С удовольствием.       И вот Солярис отважился на большее, его голос звучал глубоко и тихо, горло вибрировало при каждом произнесенном им слове: «Сиэль… Как ты, должно быть, страдал, привыкая ко мне, моей дикой, одинокой душе, моему имени, от которого все разбегаются. Так много раз мы видели, как горит утренняя звезда, целуя наши глаза, а над нашими головами серый свет разливается вращающимися веерами. Мои слова лились дождем на тебя, ласкали тебя. Долгое время я любил твое загорелое перламутровое тело. Я зашел так далеко, что думаю, что ты владеешь Вселенной. Я привезу тебе счастливые цветы с гор Бусабы: колокольчики, темный орешник и деревенские корзинки с поцелуями. Я хочу сделать с тобой то, что весна делает с вишневыми деревьями…»       Внезапно остановился, запрокинул голову, раздул ноздри и ошеломленно уставился на свою жену…       — Твой запах… он… такой сладкий… — глаза расширяются. — У тебя есть секрет, моя маленькая королева?       Ибо инстинкты альфы-короля за эти годы обострились до сверхъестественного, теперь, когда ему было так много чего терять. Таким образом, пара заслужила ласковое общественное прозвище «Сказочная пара» — затуманенные глаза, покрытые пылью воспоминания о легендарных связях альф и омег из тоскующего прошлого.       Современные по своему складу ума, но в то же время почему-то древние и вечные в сердце.       Так что, когда Галф в ответ повернулся к Мью, для объяснения не потребовалось никаких слов. Просто небесная улыбка, пока внутри росла безграничная любовь.