чëрт из табакерки

в покоях кайзера десятки свечей. десятки, если не сотни. до сей поры исаги не видел такого объëма света даже в дневное время—ему слепит глаза. он в одной камизе, едва ли прикрывающей его тело. непозволительное унижение для бывшего главнокомандующего армией. в таких случаях следует совершать самоубийство, чтобы, не дай бог, не раскрыть планов врагу—но исаги умеет хранить тайны. палачи кайзера не сумели его расколоть. огромная кровать с громоздким голубым балдахином до странного мягкая—йоичи не помнит, когда он последний раз высыпался. его таскали на допросы каждое утро—поднимали ни свет ни заря, чтобы закончить до захода солнца. единственное, за что можно поблагодарить их заносчивого императора—его спасение. исаги уверен, дольше бы он не выдержал. —йо-и-чи,—ласково тянет кто-то из-за двери. долго гадать не приходится. единственный, кто позволяет себе называть его по имени—его императорское величество. от назойливого кайзера нельзя избавиться. его нельзя сослать в какое-нибудь дальнее подразделение в южный район швейцарии, подальше от самого себя—исаги лишëн власти, исаги унижен и поражён.—йоичи, ты выглядишь уставшим. он непривычно мягкий в расшитой золотыми нитками ночной рубашке с отложным воротом, не позволяющей угадать изящные очертания его фигуры. колпак с узором звёздного неба летит на кровать. —разумеется. мне весь день вправляли конечности,—исаги болезненно кривится. —должно быть, было больно?—участливо интересуется михаэль.—ну-ну, йоичи. дыбы больше не будет, —обещает он. тянется за гасильником—тушит добрых две трети свечей. —тогда нет смысла держать меня здесь. отправьте на эшафот или отпустите. —странно, йоичи. ты один из лучших стратегов европы. не кажется ли тебе, что отпускать тебя несколько иррационально? —я предложил два варианта, —он пожимает плечами. —йоичи. не ты здесь решаешь,—напоминает. как будто исаги мог забыть о своём позорном проигрыше. —ты в моих покоях, а не у себя в штабе. власти у тебя больше нет, но, знаешь—мне нужны такие люди. побудь паинькой, и я пожалую тебя в герцоги. —мне не нужно звание в чужой стране. я уже маркиз в своей. —ты не хочешь жить? пытки показались тебе слишком жестокими? —нет. я хочу жить, но не собираюсь плясать под вашу дудку. —тогда вынужден сообщить—твоего согласия я не спрашиваю. всё ещё может быть хорошо, если ты просто заткнëшься и притупишь свою гордость. большая часть твоих сослуживцев мертвы. поверь, йоичи, ты не хочешь быть четвертованным. —вы правы. не хочу, —исаги кивает и складывает руки на груди. —вот и славно. не люблю тех, у кого нет воли к жизни. откуда-то доносится глухой всхлип, и исаги вздрагивает. видимо, они не одни. тут кто-то есть, может, прислуга или вроде того. может, ему показалось. может, это был его собственный голос—дрожащий и неестественно высокий. кайзер всë ещё приветливо улыбается ему и гладит его по истерзанным в пыточных бëдрам. исаги догадывается, чего от него хотят. предать родину ради собственной шкуры—преступление, его не простят, если вдруг ему удастся вернуться домой. выбросят, сдерут с него кожу, обрекут на вечное порицание. дорога в рай будет закрыта. он, йоичи исаги, выросший в швейцарии, привыкший к ss, свободе и спокойному, размеренному образу жизни, крошится на маленькие кусочки. —хочешь, я облегчу тебе выбор? с тобой в плен попало ещё несколько высокопоставленных военных. я подпишу смертный приговор для двадцати человек, если ты будешь сопротивляться. жалко. у одного из них ужасно красивые красные волосы,—кайзер замолкает на несколько секунд, с наслаждением наблюдая за тем, как у исаги ходят желваки. —принесу тебе, если придётся убить его. низко и мерзко шантажировать его жизнью других людей. спасибо, что они не догадались использовать это, когда пытали его—наверняка кровь чигири заставила бы его задуматься над тем, чтобы отказаться от принципов. исаги не видел, как его схватили. исаги был уверен, что он всё ещё на свободе, что он уехал служить в своих партизанских отрядах где-то на границах. михаэль ждёт его ответа. ждёт от него обдуманного решения. исаги трясёт от мысли о том, что чигири казнят. что его голова будет валяться отдельно от тела на главной площади, толпа будет счастливо улюлюкать и требовать казни остальных. остальных—кого остальных? —кто он?—на всякий случай переспрашивает йоичи. —кого ещё вы поймали? —то-то,—довольно ухмыляется кайзер. —сними тунику—расскажу. сними-тунику-расскажу. там, под туникой, только бельё и куча шрамов, любезно поставленных тюремщиками. там, под туникой, первая часть предательства. первый шаг в ад—точка невозврата. бежевые края камизы выскальзывают из потных ладоней, небольшой бантик чуть ниже ключиц не желает развязываться—остановись, исаги, перестань, скажи ему, чтобы пошёл и убился. у йоичи выпирают рёбра. у йоичи следы от кнута на спине. у йоичи красивые оформленные ключицы, короткая шея и пронзительно-синие глаза. сочетаются с огромными синяками на его груди. —умница, йоичи,—хвалит.—тот, что с красными волосами... ростом с тебя, полагаю. с ним совсем невозможно разговаривать—на каждую попытку наладить с ним контакт он отвечает "идите нахуй". грубоват для такой нежной внешности, не находишь? пускай заткнется. пускай не смеет пытаться разговаривать с чигири, пускай не смеет делать с ним то, что делает с ним—кого ещё он притащит в эти покои? каждого из них по очереди? каждому будет угрожать смертью других? грязный шантаж—исаги не в силах сопротивляться. только бы они ещё были живы. только, пожалуйста—не показывайте ему холодные трупы убитых в этой дыре. —я хочу, чтобы его отпустили. если сделаю то, что вы скажете, мы можем поговорить об этом? —нет, но если ты будешь хорошим мальчиком, я, так и быть, прикажу прекратить допрашивать его. у него, кажется, раздроблены обе ноги. твой приятель так старался сбежать... не смотри на меня так. он военнопленный. мы же не гражданских пытаем. они раздробили чигири ноги. теперь он бесполезен для армии. теперь он не может служить. он тоже не сможет вернуться—теперь они застряли здесь вместе. прекратите, сволочи, не трогайте чигири, никого больше не трогайте—убейте его наконец. избавьте от взглядов эгоистичного императора. —как будто это делает вас лучше. вы говорили о двадцати людях. кто ещё? —брэ тоже нужно снять,—требует кайзер. портал в преисподнюю. руки сумасшедше трясутся, исаги почти готов попросить о помощи. помощь в обнажении перед врагом. исаги-исаги, тебя никогда не примут обратно. ты такой грязно-мерзкий. такой грязно-мерзкий—потому что брэ мокрые от предэякулята. блять, его сейчас стошнит. —рыжий, точно крупнее тебя... я не запоминаю имена тех, кого собираюсь растоптать. не уверен, что он ещё жив. мне докладывали о нём пять дней назад. за красного могу поручиться. а, а, конечно, ваш до жути ленивый блондинчик. альбинос. ты его знаешь? он ещё ни разу не открыл рта. конечно. попробуйте расколоть наги, не тронув рео—будет весело посмотреть. постарайтесь не сломать об него ваш кнут. исаги надеется, что рео здесь нет. что рео там, где должен быть. при дворе. во дворце. в своих покоях—таких же широких, как кайзеровские. хоть кто-то, пожалуйста, хоть кто-то должен бороться. —и его пытки вы тоже прекратите,—исаги смотрит исподлобья. —ох, какой напористый, только взгляните. посмотрим. надеюсь, этой информации тебе достаточно. поворачивайся, йоичи. —как скажете, ваше императорское величество, —цедит исаги. стикс. —зови меня михаэль. титул я приберегу для кого-нибудь другого. как стыдно. исаги стискивает кулаки и прогибается, опираясь на них. капли с головки члена падают на бархатное покрывало. можно было бы попробовать уснуть, если бы не кайзер, шепчущий на ухо что-то очень пошлое. надо было всё-таки быстренько выпить яд, как только его схватили. ануса касаются хорошо смазанные пальцы—спасибо, что сжалились, ваше императорское величество. как вежливо лишают анальной девственности—решили растянуть. кайзер вводит сразу два пальца, но только на фалангу. медленно двигает вперёд-назад, дожидаясь, чтобы исаги привык к дискомфорту. третий палец даётся исаги с трудом. он пытается поползти вверх, к изголовью кровати, но ладонь кайзера внизу спины не позволяет этого сделать. какой очаровашка—даже сейчас лежит и что-то анализирует, явно не фокусируясь на происходящем. у йоичи широкие и очень твёрдые бёдра—блестящие капли масла на них смотрятся непростительно развратно. у йоичи упругие ягодицы, у йоичи грубая кожа, сильные руки и симпатичная ямочка чуть ниже поясницы. йоичи смертельно красивый и жутко бледный. йоичи-йоичи, теперь только его йоичи. через пару секунд он с удовольствием овладеет им—нутро, так туго сжимающееся вокруг его пальцев, наверняка будет так же умопомрачительно стискивать его член. —я чувствую чьë-то присутствие,—жалуется исаги. —мне кажется, что кто-то смотрит. переферическим зрением он замечает движение где-то справа, за большим канделябром, но это уже лишнее—его интуиция никогда не подводит его. в комнате точно есть кто-то ещё—исаги остаётся только молиться, чтобы о его позоре не узнала вся швейцария. —тут ничего, кроме мебели, йоичи. не ной, расслабься. —я очень отчётливо слышу чьи-то рыдания,—продолжает.—кого вы тут держите? кайзер тяжело вздыхает и на секунду замирает на кровати. долго прислушивается, не спуская глаза с йоичи. его член упирается между ягодиц, исаги чувствует, как масло льётся ему между ног—на яички и на бёдра. мокро-мокро-мокро. за его спиной раздаются ритмичные постукивания—кажется, михаэль стучит самому себе по бедру. —блять, несс, заткнись. ещё один всхлип, и я тебя придушу, —он запрокидывает голову назад и раздражённо царапает кожу йоичи. короткие ногти даже не оставляют кровоточащих ранок. обидно—хотелось бы, чтобы все знали, кому принадлежит исаги. но эта проблема мизерная по сравнению с той, что сидит в дальнем углу комнаты. ох, несс—эта шавка опять всë испортила. —вы сказали, тут только мебель,—исаги почти переходит на хныканье. —разве проститутку можно считать человеком? несс, стряхни с себя ткань. и научись вести себя тихо. исаги прижимается к кровати левой щекой и старается чуть сильнее прогнуться, чтобы лучше рассмотреть присутствующего. он долго извивается, возится с тканью, с трудом стаскивает её с себя—его руки связаны за спиной. несс стоит на коленях, правым плечом опираясь на расписанную стену. огромные пурпурные глаза смотрят на исаги не мигая. блики хаотично бегают по зрачкам, тонкие брови дрожат—он снова не успевает проглотить сдавленный хрип. это не маленький мальчишка, нет—он точно крупнее самого исаги. пушистые волосы добавляют ему ещё немного роста. его кремовая блузочка вся мокрая от слëз, стекающих по подбородку—кружева на её воротнике опускаются под тяжестью солёной воды. у него под ногами крупные горошины, должно быть, они уже вросли в его кожу. ему ужасно больно—он кривится и старается стоять неподвижно, чтобы не смещать колени, но исаги видит—он рыдает совсем по другой причине. его взгляд направлен прямо на лицо кайзера, он в отчаянии—захлëбывается собственными слюнями, будучи не в силах сглотнуть. на голове тяжёлый железный кляп, во рту видны края широкой железной трубки. он не может вымолвить ни слова, не может проплакаться, не может даже толком вдохнуть необходимое ему количество воздуха. он не может сделать ничего. не может сделать ничего, чтобы остановить это. несс тоже видит. видит, как кайзер прямо сейчас предаёт его, как водит головкой по чужой спине, пока исаги изо всех сил изображает из себя недотрогу—отказывается реагировать на жгучие прикосновения и тихо шипит. непоколебимо гордый. несс видел всё через плотную ткань, чувствовал каждое движение на себе, ощущал это режущее напряжение в воздухе—заткнуть уши не предоставлялось возможным. жаль, как жаль—невыносимо больно видеть под кайзером не себя. долгие два года михаэль улыбался и твердил, что несс лучший в своём роде. лучший и единственный. незаменимый, разумеется, незаменимый. может, плохой и непослушный, зато его, только его, ментально и физически—несс только им и живёт. исаги—враг, и несс не про политику, нет, кайзер запрещает ему туда лезть, закрывает нессу уши, когда сидит на советах, ругает за любой вопрос о ходе войны. исаги может забрать у него дом, тепло, заботу, стабильность, и—что ещё хуже—его драгоценного кайзера. —кто это?—наконец спрашивает исаги. —он выглядит плохо. —тебе жалко его? несс, не реви. несс, я не так тебя воспитывал, —кайзер смотрит с презрением. йоичи плохо на него влияет, уже настраивает его против несса—кайзер не выберет его. это было понятно с первых секунд, михаэль никогда и никем так не интересовался. исаги не высококлассная куртизанка вроде несса—значит, привлёк внимание кайзера своим умом и обаянием. 2:1 в пользу исаги йоичи. кайзер врёт. делает вид, что хочет от несса молчания. нет, несс, нет—рыдай погромче, попробуй поумолять освободить тебя. устрой истерику, закати здесь скандал, можешь покататься по полу, крича об измене—кайзер получает сухой оргазм от каждой слезы, которая стекает по пухлым щекам. —из меня вы тоже... сделаете это?—поражëнно выдыхает йоичи. нет, йоичи, нет, ты нужен ему таким. таким строптивым, грубым, недовольным—таким притягивающим. загадочным. не таким как все. —йоичи, ты уморительный. ну разве ты можешь быть таким же жалким? несс лишён всякой гордости. несс вылижет мне ноги, если я протяну ему ступню. правда, несс? да, кайзер, да. потому что ты тоже нужен таким. высокомерным, насмешливым, бесконечно несерьёзным—о, твой новый фаворит никогда не полюбит такого тебя. кажется, он предпочитает, когда его имеют с его согласия. неженка. —кошмар какой-то,—хнычет исаги. —о господи, несс, ты бесполезный. ползи сюда. вставать с коленей нельзя. можешь встать, чтобы влезть на кровать. потом ко мне на коленях. несс старается сдержать эмоции, покорно кивает и старается на пробу передвинуть ноги. острая боль тут же пронзает насквозь, терзает его мозг, будто пытается сравниться с душевной. двигаться с железным кляпом тяжко, голова тянет вниз, а измученное тело не может удерживать равновесие. слабак, алексис, слабак—кайзер бросит тебя в сливную яму. с каждым шагом несс всё чётче видит происходящее на кровати. очертания пресса михаэля, растрёпанные волосы йоичи, его припухшие ягодицы—для полной картины не хватает только обручальных колец. кайзер говорил нессу, что не может взять его в жëны из-за его социального статуса. интересно, помешает ли ему тот факт, что исаги пленник позорно проигрывающей страны. как же по-блядски страшно быть глупее людей вокруг себя. одной эмпатией делу не поможешь. то, что происходит у исаги в голове, наверняка непостижимо, особенно для алексиса с его абсолютной идеализацией кайзера. исаги рвано стонет, будучи не в силах справиться с наплывом ощущений. продолжай в том же духе, мусор—кайзер любит громкий секс. ему приходится встать, чтобы влезть на высокий матрас, набитый лебяжим пухом—михаэль коротко кивает, разрешая на несколько секунд забыть о том, что несс—одна из собак с его псарни. что несс недостоин ходить так, как ходят люди. —живее. ко мне, —манит указательным пальцем. исаги сильно вздрагивает—видимо, боится, что кайзер позволит нессу лишнего. всё хорошо, йоичи. он на коротком поводке.—поворачивайся. сзади щёлкает ключ, висевший у кайзера на шее. михаэль до странного аккуратно достаёт из горла трубку, стараясь не повредить ему нëбо и откидывает эту массивную клетку для головы на пол. алексис глотает воздух, разминает язык и счастливо улыбается от мимолётного облегчения. голова тотчас же становится легче, примятые волосы распрямляются, а затекшая челюсть всё ещё не желает двигаться. —спасибо!—с той же глупой улыбкой визжит несс. —спасибо, спасибо большое, ваше высочество. —нет, я освободил тебе рот не для того, чтобы ты нёс какую-то хуйню. доведи исаги до второго оргазма, когда я закончу с ним. а пока встань справа и посмотри, как я трахаю его,—михаэль говорит размеренно, чтобы едва соображающий от наплыва эмоций несс понял его. —кончать нельзя,—добавляет он, глядя на пятно на шортах алексиса. два года назад кайзер сказал, что алексис теперь принадлежит ему. что он будет его последним клиентом. кайзер не позволял своим друзьям пользоваться его услугами, кайзер забрал его из борделя вместе со всеми документами, которые указывали на то, что он, несс, существует. кайзер обещал. обещал, что у несса будет четыреста десять клиентов за всю жизнь. похоже, его обманули—четыреста одиннадцатый прямо перед ним. наверное, он уже умер. —михаэль. блять, михаэль, я запачкаю простынь. исаги разлагается. член кайзера непрерывно стимулирует что-то внутри него, он готов плакать, готов умолять и готов кончить. это позор, падение, девятый круг ада, пояс антенора. так нельзя. разум важнее чувств. государство важнее. исаги, твои друзья важны для государства. раз ты делаешь ради них—это не преступление? моральный компас разбивается вдребезги, стрелка вылетает наружу и кольцом ложится на основание члена. сдерживает, не даёт получить долгожданной разрядки. ничего, михаэлю плевать на принципы йоичи—уж он-то позаботится о том, чтобы стрелка компаса сгинула в подземельях его замка. —а кончишь без рук, йоичи? вне всяких сомнений. никаких рук ему не нужно. слов, впрочем, тоже. ещё пара движений, и он точно провалится к самому люциферу. исаги спал с девушками с узкой талией, плоской грудью и широкой жёлтой косой, исаги трогал их, позволял себе слабые шлепки и полностью управлял процессом—блять, ни один оргазм с девушками не сравнится с тем, который он собирается испытать сейчас. чертов демон в обличии императора вытаскивает из него душу и сердце. кайзер почти полностью выходит, оставляет внутри только головку и мерно бьёт по бёдрам йоичи, ждёт, пока его начнут умолять. выдержка обоих трещит по швам—исаги мысленно трижды крестится и подписывает согласие на попадание в ад. —вставь обратно, —шипит он. о, михаэль не заставляет своих верных поданных ждать. один-единственный резкий толчок—и в-с-ë. они кончают синхронно, без приказов и договора. йоичи старается отдышаться, с отвращением глядя на собственную сперму на бархате. главное, чтобы чигири не узнал. и все остальные тоже. и тогда, пожалуй, исаги сможет принять на душу этот грех. внутри приятно горячо, но чертовски пусто. за спиной какая-то возня, до сих пор неподвижный несс резко исчезает из его поля зрения и оказывается в опасной близости от его бёдер. —как именно мне удовлетворить вас, господин йоичи?—услужливо спрашивает несс приторным голосом. —забываешься, —кайзер бьёт его по щеке.—ты моя шлюха, несс, не его. засунь свой язык ему в задницу и не вздумай доставать, пока он не кончит. как унизительно. алексису не противен римминг как сексуальная практика, нет, ему плевать—он давно привык к любого рода извращениям. алексису противен только исаги. кайзер знает, кайзер понимает и всё равно смотрит с насмешкой—неужели откажешься? —да, ваше высочество, —кивает несс. желание клиента прежде всего. —мы ведь совсем не так договаривались,—йоичи пытается куда-то отползти, но сильные руки хватают за талию и удерживают на месте. это не кайзер, нет—его пальцы длинные, тонкие и мягкие. это израненные ладошки алексиса. —йоичи. надеюсь, тебе понравится смотреть на то, как я лично возьму огромный молот и раздроблю твоему красному все пальцы по очереди, —тянет михаэль. о нет-нет-нет, пожалуйста, только не снова. мысль о раздробленных ногах чигири возвращается, жуткие картины с мёртвым кунигами заполняют мозг, и член мгновенно опускается. в уголках глаз слëзы—кажется, всем всё равно. —нет. не понравится. пусть сует язык куда хочет, —обречённо соглашается исаги. несс хочет засунуть свой язык только в рот кайзера, но сейчас ему нельзя. сейчас ему нужно доказать, что он достоин остаться рядом с ним. его сперма сочится из йоичи—нельзя позволить и капле впитаться в простыни. какая мерзость. язык касается каменных бёдер и медленно поднимается вверх, собирая подтëки массажного масла. исаги медленно, но верно плавится и принимает свою участь. алексис мажет языком по непрерывно сжимающейся дырке и морщится. исаги всё ещё сопротивляется, напрягаясь до такой степени, что приходится раздвигать упругие ягодицы руками. у них обоих ослабшие после долгих наказаний тела, нет, несс так долго не протянет. он подкашивается, исаги приходится использовать как опору, чтобы только не упасть лицом прямо в мягкий матрас. им обоим до жути плохо—оба готовы вывернуться наружу, но оба продолжают подмахивать друг другу. йоичи вынужден извиваться под нессом, потому что там, в темницах, сидят чигири, наги и остальные. несс вынужден продолжать толкаться языком в йоичи, потому что тут, на кровати, сидит его дорогой император. ох, алексису нужна помощь. он всхлипывает почти каждую секунду, старается дышать носом, чтобы успевать проглатывать вязкую жидкость. если кайзер позволит вернуться в камеру, йоичи будет содрогаться над раковиной ближайшие несколько часов. от отвращения к происходящему, к кайзеру, к нессу, к себе и к своему телу—как бы он ни старался убедить себя в том, что он не может управлять своими ощущениями, душа не верит ему. она твердит ему сейчас же зажать голову несса ногами и как следует врезать ему под дых—тело твердит ему отказаться от принципов и как следует поплакать от наслаждения. движения размашистые, широкие—у несса шероховатый язык. он обращается с ним мастерски, знает, как нужно свернуть его, куда именно надавить и как при этом использовать руки. страх не позволяет ему обернуться на кайзера, чтобы посмотреть на его лицо. сзади тихо, михаэль не подбадривает обыденными ленивыми оскорблениями—наблюдает молча. наверное, он тоже подустал. несс готов позаботиться о том, чтобы он отдохнул прямо сейчас—как жаль, что от него требуется совсем не это. скоро всё закончится. скоро их обоих оставят валяться в своих преисподнях, скоро кайзеру наскучит этот спектакль, скоро тело исаги не выдержит стимуляции. скоро, скоро, скоро—скоро он наконец прекратит спорить с самим собой. —уже две минуты возишься. ты недостаточно стараешься. ты воротишь нос от моего же семени? несс-несс... несса откровенно жаль—исаги чувствует, что он честно и качественно выполняет приказ. раз уж он сегодня решил поплясать под дудку кайзера, возможно, стоит помочь его верной собачке. уникальное предложение—совместить акт щедрости с долгожданным оргазмом и наконец заткнуть свою надоедливую совесть. исаги накрывает почти внезапно—несс как-то особенно точно давит на нужную точку, йоичи вскрикивает и живо переворачивается на спину. кайзер доволен—коротко треплет несса по голове и трëт глаза кулаком. рубашка алексиса безнадёжно пачкается в подтëках его косметики. —ваше высочество, мне... уйти сейчас или наутро?—тихо спрашивает несс, отдышавшись. —куда уйти, идиот?—кайзер поднимает левую бровь. —из дворца. мне вернуться... обратно в бордель, или вы хотите чего-то другого? что угодно. он сделает с собой что угодно. убьёт себя, подпишет себе смертный приговор—почерком кайзера, конечно. он умеет, он справится со своим наказанием сам, не доставит неудобств. —кто, блять, дал тебе право самому распоряжаться своей жизнью?—шипит михаэль. он надёжно держит несса за дрожащие плечи, впивается в нежную кожу и пристально смотрит на него. —куда ты собрался, несс? ты остаёшься тут. в этой самой комнате. спишь со мной и йоичи. когда это я сказал тебе, что ты можешь куда-то идти? —я был уверен, что вы хотите от меня избавиться, ваше высочество,—заикаясь, пищит алексис.—раз вы нашли мне замену. —какой же ты невыносимо тупой, несс, —кайзер глубоко вздыхает и, резким движением опуская шокированного несса на мягкие подушки, оборачивается к гостю. —йоичи, ты ведь голодный? я собираюсь лечь спать. хочешь чего-нибудь сладкого? пирожных? —нет. нет, не хочу, михаэль, нет, —исаги качает головой. кайзер хитро улыбается, косится на алексиса и хищно облизывается. исаги твёрдо убеждëн в том, что покормят его далеко не пирожными. —ты отлично постарался, йоичи,—смеëтся михаэль. —твоя красная принцесса может быть свободна. завтра я отдам приказ, и его отпустят. а тебя пожалую в маркизы, йоичи! с одним только условием—дворца ты не покинешь. господи. эгоизм этого императора ему только на руку. господи, господи, господи, кайзер только что поставил задницу йоичи выше своего государства. он совсем не заботится о народе, о умирающих солдататах, его, кажется, волнует только его собственное счастье. эгоистичный, мерзкий, ненавистный—михаэль смилостивился и согласился отпустить его дорогого чигири. жаль только, что его быстрых ног это не вернёт. —спасибо, —коротко кивает йоичи. нет смысла спорить. нынешний расклад—лучший из возможных. спасибо, спасибо засыпающему кайзеру за такой щедрый подарок. —несс, сходи и закрой дверь на ключ изнутри. ключ отдашь, —просит михаэль. несс кивает и, превознемогая себя, ползёт к краю кровати. исаги останавливает его ладонью. —стой. я сам закрою. оставь ноги в одном положении, —велит йоичи, глядя на кровоподтёки. —йоичи, выкинешь что-нибудь—договор аннулируется, — предупреждает, сужая глаза. двери массивные и тяжёлые. во дворце слышен какой-то шум—непривычный для рационального исаги ритм жизни. сумбурно, ярко, скоманно—тут тяжело привыкнуть. —я не дурак,—фыркает йоичи, —ваш ключ. поясница болит, ноги болят, затекшие суставы болят—всё тело больше не подчиняется исаги. зажатый между нессом и кайзером, он едва ли может дышать—алексис мстительно давит на его грудную клетку. йоичи аккуратно вылезает из-под хватки кайзера, по-партизански ползёт к краю кровати и свешивает ноги. в полумраке комнаты поблескивают свечи, мешающие ему уснуть. воск мерно капает на пол. —куда собрались, господин йоичи?—осведомляется алексис, хватая его за бедро. массивная ладонь почти покрывает его целиком. —никуда я не собрался,—вздыхает.—ложись и отдыхай, жертва эгоизма. —я не жертва. —что это за самоубеждение такое? михаэль обращается с тобой как с вещью. —я и есть вещь. закройте рот, —советует он. —ты человек, —исаги вздыхает и смотрит ему в глаза. —никакая ты не вещь. даже если ты правда проститутка, это не делает тебя вещью. несс летит вниз головой с самой высокой точки замка. несс не хочет быть невещью. быть человеком—принадлежать самому себе. быть самостоятельным, отвечать за свои поступки, принимать решения в одиночку, уметь постоять за себя, уметь возразить—воспитание несса не позволяет ему такого рода вольностей. ему не пристало рыдать перед премерзким йоичи—несс убеждён, что в нём остались крупицы гордости. —не вам решать. я физически принадлежу его высочеству. всё во мне только для него. всё во мне только для него, я существую, чтобы ему было хорошо, а вы—вы выскочили как черт из табакерки. его высочество больше не нуждается во мне. —он этого не говорил. и сколько... сколько таких, как я, он уже притащил в свою кровать?—тихо спрашивает исаги. —вы первый, —зло шипит несс.—первый, блять, и единственный, господин йоичи. на часах бьёт двенадцать.