Не бывает красивых расставаний, поэтому начнём прямо сейчас. Не спеши, медленно вырезай моё сердце.
Просверлив взглядом полные боли и горечи строки, Сокджин подбирает с пола ещё один листок.Да, разорви на кусочки, наступи на обломки - чтобы сожалений вообще не осталось. Разорви на куски и сожги моё сердце дотла.
И ещё один...Прошу, хватит говорить «навсегда». Всему приходит конец, если есть начало.
И ещё один...Ты моё начало и мой конец: наша встреча и наш разрыв.
Закрыв на пару секунд глаза, Сокджин начинает решительно собирать остальные листы, стикеры и вырванные из музыкальных тетрадей страницы. Он старается больше не читать то, что в них написано, но глаза сами цепляются за поплывшие от сырости тут и перечёркнутые много раз там слова и целые фразы, которые складываются для него в очередное подтверждение того, что у Юнги произошёл срыв; что этот срыв подбирался уже давно, а Сокджин не заметил, совсем ничего не заметил. Он знает, что не должен винить себя. Юнги превосходный лжец, когда ему это выгодно, и никто бы не смог догадаться по его смеху, улыбкам и лучащимся весельем глазам, что внутри он кричит, срывая голос, и царапает собственное нутро, сдирая ногти до крови. И всё же Сокджин чувствует вину, потому что они уже без малого пять лет состоят в отношениях, и разве с таким сроком он не должен интуитивно чувствовать Юнги, почти что читать его мысли? Но каждый раз он ничего не замечает, и каждый раз, когда у Юнги происходит срыв, его не оказывается рядом, и остаётся лишь собирать осколки, и это больно. На руках Сокджина полно невидимых глазу других людей порезов, которые раз за разом открываются вновь. - Может, тебе стоит почаще заходить в его студию, - как-то раз не совсем уверенно, но предложил Хосок. Может, и стоит, но Сокджин уважает личное пространство Юнги, который не любит, когда кто-то заходит в его студию, трогает его вещи и уж тем более суёт нос в его тетради и блокноты с записями лирики. Хотя так было бы проще, куда проще, ведь перед каждым своим срывом Юнги начинает ударяться в глубокие тексты, полные эмоциональных цунами, сомнений, страхов и выплёскиваемой на бумагу паники. Обычно он ударяется в философию или же плюётся ядом в лицо жизненным трудностям через тексты своих песен, но наполненные бесконечно глубоким смыслом тексты Юнги пишет только тогда, когда эмоционально загоняет себя, когда ему плохо, когда он не справляется. «Помогите мне! Хоть кто-нибудь! Пожалуйста!» - вот о чём кричат все эти строки. И Сокджин рад бы это сделать, рад бы поймать до того, как всё разлетится на осколки, но Юнги не позволяет ему, никогда не позволяет. Он улыбается, обнимает и целует, смеётся и шутит, ведёт себя как обычно, и Сокджин верит, а потом его накрывает, и тогда спусковым крючком может послужить любая, даже самая глупая мелочь, и Юнги ломается, как собранный многогранный пазл рассыпается на погнутые кусочки в руках капризного истеричного ребёнка, который только и знает, что уничтожать. Сокджин понимает, что послужило причиной для срыва всех тормозов на этот раз, когда в своей попытке навести порядок добирается до небольшого кожаного дивана в углу студии и видит торчащий из-за неё гитарный гриф. Это самая первая гитара, купленная Юнги. Он тогда был сопливым мальчишкой, семья которого совершенно не поддерживала его устремления, и ему пришлось долго работать, чтобы накопить на её покупку. Когда отношения с семьёй обострились, и Юнги решил уехать в Сеул, с собой у него только и было, что небольшая сумка с вещами и гитара в чехле за спиной. За годы жизни помотало их обоих, и старые вещи давно уже выброшены, но гитара прошла с Юнги весь путь до сегодняшних дней, и как-то так вышло, что все они - друзья Юнги, что собрались вокруг него с течением времени - скинулись на ремонт этой гитары: замену древесины, новое покрытие, уплотнение корпуса и новый колковый механизм. А ещё они оставили под защитным покрытием свои узорчатые подписи как знак того, что теперь и они тоже в жизни Юнги, навсегда. - Порванные струны... - едва слышно бормочет Сокджин себе под нос, осматривая повисшие обрывки. Да, что-то такое и в самом деле могло послужить причиной для срыва. Сокджин может без труда представить, как Юнги проснулся в одиночестве в настроении, когда не хочется шевелить и пальцем, но заставил себя умыться и первым делом побрёл в студию, чтобы запустить аппаратуру. Там ему на глаза попались собственные сделанные накануне записи, и он начал перебирать их, сначала медленно, а после всё быстрее, и слова начали сливаться в единое целое, теряя в его глазах весь смысл, и Юнги начало пригружать, а потом он взялся за гитару в попытках отвлечься, в попытках заземлиться, ведь вот она, в его руках, и он в настоящем, и там подписи его верных друзей, которые любят и ценят его, но тут струны просто лопнули под его пальцами, и Юнги показалось это знаком, чёртовым знаком свыше, и тогда гитара вернулась на своё место, но всё остальное начало разлетаться вдребезги. От кого: Джинни-фея-хён. Насколько вы все заняты в ближайшие выходные? От кого: Затанцую вас до смерти. У нас переезд в новую танцевальную студию, это сущий кошмар. От кого: Золотые мускулы. Собираюсь умереть после отборочных, мои мышцы кричат. От кого: Полёт мысли в голове, «CELINE» на трусах. Я улетаю через четыре дня во Францию на показ мод. Мой агент проел мне мозг. Собираюсь умереть [2]. От кого: Кроха цыплёнок жёлтый пух. Кто опять поменял наши ники в этом чёртовом чате? Чон Чонгук, я надеру тебе зад, если это ты. От кого: Золотые мускулы. Нет, не я. От кого: Наималейший. Ах ты мелкий гадкий засранец! От кого: Намджун-хён. Я абсолютно свободен, если не считать мои планы на центральную библиотеку. А что? От кого: Наималейший. Чон Чонгук, это был ты. Молись. От кого: Наималейший. И да, что случилось? Я вроде как пока что тоже свободен. От кого: Джинни-фея-хён. У Юнги срыв. Подумал, было бы неплохо собраться всем вместе и отвлечь его. От кого: Полёт мысли в голове, «CELINE» на трусах (и не жалуюсь). Это плохо. Как насчёт поехать в тот домик у озера, где мы были прошлой осенью? Юнги-хёну там очень понравилось. От кого: Наималейший (и всё равно надеру Чонгуку зад). Разве ты не написал только что, что у тебя показ мод во Франции? От кого: Полёт мысли в голове, «CELINE» на трусах (и не жалуюсь). Кхе-кхе-кхе. Ох, это ужасно. Моё горло вдруг превратилось в воспалённый ад, и моя голова раскалывается, и всё моё тело ломит. Кажется, я только что ужасно заболел, и мне нужно отлежаться. От кого: Джинни-фея-хён. Тэхён, ты не можешь быть серьёзен. У тебя контракт с ними. Твой агент убьёт тебя. От кого: Затанцую вас до смерти. Сохи согласилась взять все заботы на себя за пару шоколадок! Ну, и потому что я дал понять, что это семейное дело, и всё серьёзно. Так что теперь я свободен. Позвонить забронировать нам место? От кого: Золотые мускулы. Я уже отправил заявку, жду ответ. Посмотрите кто-нибудь транспорт, ладно? От кого: Намджун-хён. Я посмотрю, иначе мы снова уедем не в ту сторону, а потом ещё Чимин потеряет свой багаж. От кого: Полёт мысли в голове, «CELINE» на трусах (и не жалуюсь). Всего один раз было, и я быстро нашёл автобус обратно! От кого: Наималейший (и всё равно надеру Чонгуку зад). Всего один раз было, и я быстро нашёл свой чемодан! От кого: Затанцую вас до смерти. Вам двоим нельзя доверять. Намджун-хён позаботится о транспорте, Чонгукки позаботится об аренде. Джин-хён, с тебя ваше с Юнги-хёном присутствие. Но если он будет артачиться, позвони мне: я приеду и буду грустно вздыхать над ним. Он это терпеть не может и согласится на всё что угодно. От кого: Золотые мускулы. Кстати, что насчёт еды и прочего? Закупимся рядом или будем заказывать доставку? От кого: Полёт мысли в голове, «CELINE» на трусах (и не жалуюсь). А мне понравилось готовить вместе. Особенно жарить мясо. От кого: Наималейший (и всё равно надеру Чонгуку зад). Вообще-то мясо тогда жарил Чонгук. От кого: Полёт мысли в голове, «CELINE» на трусах (и не жалуюсь). Чимин. От кого: Наималейший (и всё равно надеру Чонгуку зад). ... От кого: Наималейший (и всё равно надеру Чонгуку зад). А. А-а-а. Да, мне тоже понравилось готовить вместе. От кого: Золотые мускулы. Вы двое ужасны. Я не собираюсь делать всю работу за вас. Кстати, а что насчёт... Сообщения продолжают и продолжают приходить. В какой-то момент Намджун скидывает несколько вариантов маршрутов. Чонгук начинает накидывать список блюд, которые они будут готовить. Хосок скидывает список настольных игр, которые есть у него дома, и накидывает варианты развлечений. Тэхён присылает свою фотографию, на которой и в самом деле выглядит больным. Чимин спрашивает, какого чёрта, и Тэхён записывает голосовое, в котором гундосит из-за заложенного носа о том, что съел целый контейнер клубники, чтобы быть во всеоружии к появлению уже оповещённого о «болезни» агента. У него аллергия на клубнику, и Сокджин не знает, смеяться ему или плакать, потому что Тэхён пошёл на всё это ради Юнги, Хосок написал «это семейное дело», а в списке Чонгука треть блюд - то, что любит исключительно Юнги. От кого: Джинни-фея-хён. Спасибо, парни... От кого: Затанцую вас до смерти. Позаботься о Юнги-хёне до выходных, Джин-хён. Всё будет хорошо. Да. Да, будет. Иначе и не может быть, потому что когда столько людей вкладывают в одно дело всех себя, свою энергию и привязанность, и заботу, всё не может закончиться плохо. Сокджин старается думать только об этом, когда выходит из студии, проходит до спальни и открывает дверь. В ней ужасно холодно, потому что Юнги и здесь распахнул окно. Подоконник мокрый: за то время, что Сокджин переписывался с друзьями, успел пойти дождь. Терпко пахнет пряным ароматом осени. Атмосфера совершенно давящая, но Сокджин всё равно делает шаг вперёд. Юнги лежит на разворошенной кровати по центру, раскинувшись звездой, и сверлит пустым взглядом потолок. Белая домашняя футболка, мягкие чёрные штаны, босые ноги. Повернув голову на звук открывшейся двери, он какое-то время просто смотрит, без капли узнавания, а после его взгляд немного проясняется, и Юнги поспешно и неловко из-за этого садится, ероша волосы на затылке и всем своим видом выражая стыд, который не должен испытывать, потому что плохие дни бывают у всех, даже у самых позитивных людей вроде Хосока. - Привет, - криво улыбается он, бегая взглядом, стараясь не смотреть на Сокджина. - Ты рано вернулся. - Закончил со всеми делами, - нейтрально отвечает Сокджин, проходя до окна и закрывая его. Он знает, научен горьким опытом: лучше не акцентировать. Не сейчас так точно. - Струны новые уже заказал? - Струны? - глухо переспрашивает Юнги, а после дёргается всем телом и резко отворачивается, опуская голову, скрываясь за отросшими тёмными прядями. - Нет. Ещё нет. Думал сделать это, но... - Потом сделаешь, - легко соглашается Сокджин, зная, что Юнги не хочет возвращаться в студию, не хочет видеть следы своего срыва, что как минимум отпечатались паутиной на разбитом экране смартфона, как максимум остались тенями в душе. - Потому что сейчас мы с тобой пойдём ужинать. Я чертовски проголодался. Какой вообще смысл работать в одном из самых лучших отелей администратором и при этом не получать плюшек с кухни? - Подай жалобу, - неловко шутит Юнги, поднимаясь с постели и выходя вслед за ним из спальни. - О, я определённо сделаю это однажды, - фыркает Сокджин, проходя на кухню и с облегчением замечая краем глаза в отражении зеркала, как проходящий мимо дивана Юнги на секунду кривится, подбирая валяющееся там зарядное устройство от его телефона. Хорошо, значит ушёл в самобичевание не настолько глубоко, как мог бы. - Там столько остатков под конец дня. Богатые люди совершенно не умеют ценить еду, которую для них готовят. Порой там остаются целые торты, многоярусные. Можешь себе это представить? - Тебе стоило идти учиться на повара. Открыл бы свой ресторан и бед не знал, - слабо улыбается Юнги, усаживаясь за разделяющую зону кухни и гостиную барную стойку. - Принял бы туда Чонгука на подхват, и на пару бы объедались под конец остатками, два бездонных желудка. - Но-но-но, Мин Юнги, - тычет в его сторону вытащенной из шкафчика сковородкой Сокджин. - Давай-ка не будем о бездонных желудках, когда всего два слова - бараньи шашлычки - и ты бежишь, волосы назад. Юнги пожимает плечами, потому что отрицать бессмысленно. Отвернувшись к кухонной стойке, Сокджин опускает сковородку на плиту, включает воду, чтобы помыть руки, и начинает судорожно соображать, как бы так начать разговор о коллективном отдыхе, чтобы Юнги не понял, что это из-за его срыва - потому что тогда он разозлится, ведь он им всем не друг и не семья, и не любимый, чтобы переживать о нём и строить вокруг него свои планы ради отвлечения и поддержки, Боги, как же с ним иногда трудно - как его телефон оживает, высвечивая на пол-экрана фотографию измазанного в креме с праздничного торта - это был его день рождения, и кто доверил торт Чимину и Чонгуку? - лица Тэхёна, пока тишину разбавляют звуки поставленной на него «Russian Roulette». - Хён! - воет в трубку Тэхён, как только Сокджин принимает звонок. - Юнги-хён рядом с тобой? Я не смог до него дозвониться, а мне срочно нужна помощь и поддержка! - Какого чёрта, - ровно роняет Сокджин, потому что если Тэхён сейчас что-нибудь ляпнет об их планах... - Что такое, модная катастрофа? - спрашивает Юнги, ловко выхватывая телефон из его рук; всегда такой мягкий для Тэхёна, даже в свои плохие дни. - Звучишь ужасно. Заболел? - Мин-хён! - жалобно ноет Тэхён. - Тут такое случилось, а все вокруг тут же «мы же говорили», а мороженое было таким вкусным, а у меня показ, и мой агент так орал, что чуть стёкла не полопались, и... Тэхён тарахтит со скоростью света, прерываясь лишь на заикания и сморкание, потому что явно ещё не принял свои таблетки от аллергии, маленький лжец. Даже выглядя эмоциональной развалиной, Юнги негромко посмеивается с его причитаний, и Сокджин беззвучно выдыхает и начинает готовить ужин с чуть более спокойной душой. Он и в самом деле успел позабыть, что Тэхён является любимым младшим Юнги, как Чимин любимчик Хосока, а Чонгук - Намджуна, и ему ничего не стоит вытянуть Юнги на разговоры, улыбки и смех. Напоминание об этом наполняет душу теплом. Сокджин вовсе не ревнует, нет. Совсем наоборот, он рад, что Юнги так сильно привязан не только к нему, и что есть люди помимо Сокджина, которые бросят всё, если Юнги нужна будет помощь. Конечно, Намджун, Чонгук, Хосок и Чимин тоже в стороне не остались во всей этой ситуации, но сорвать собственный показ мод из-за того, что у друга плохой день? На такое не каждый пойдёт, если учесть кучу юридических заморочек, репутацию, доверие и огромные деньги, что на кону. - Сейчас, сейчас, подожди, - в какой-то момент перебивает чужую речь Юнги и негромко окликает его. - Эй, Сокджин-а. Тэхён там совсем в сопли распустился. Говорит, что совсем вымотался и хочет уехать куда-нибудь отдохнуть. Спрашивает, сможем ли мы составить ему компанию. Что за хитрый чёрт. Сокджин приготовит ему огромный шоколадно-молочный бисквитный торт по рецепту своей матушки, покорно выслушает часовые жалобы на соблазнителей, калории, вес и тренажёрные залы, и даже сходит с Тэхёном на пару занятий, чтобы морально поддержать его. И даже всего этого не хватит, чтобы отблагодарить этого бесконечно верного и преданного щенка лабрадора за то, что тот в настоящем делает и для Сокджина, и для Юнги. Особенно для Юнги. - Думаю, смогу выбить отпуск на этих выходных, потому что летом меня бросили одного разбираться с той председательской дочкой, которая удрала из-под надзора, и мне пришлось искать её по всей территории отеля. Я обзавёлся чёртовой сединой, пока носился там, мучаясь от ужаса от мыслей о том, что с ней могло случиться, - передёрнув плечами, отвечает Сокджин; хмурится от воспоминаний, потому что не выдумал эту историю. - Отлично, - улыбается Юнги; это слышно по голосу. - Эй, Тэхён-а, мы в деле. - Люблю вас обоих! - сопливо щебечет в ответ Тэхён. - Я позвоню остальным и спрошу, как у них там с планами. Было бы здорово съездить в тот домик у озера, где мы были в прошлом году. Проверенное место, где мы точно хорошо проведём время. Надеюсь, все смогут выбить себе хотя бы неделю. Вскоре после этого Тэхён прощается и отключается. Сокджин продолжает готовить, прислушиваясь к тишине за спиной, и едва слышно облегчённо выдыхает, когда слышит, как Юнги поднимается из-за стола и подходит к нему. Секунда, вторая, и вокруг смыкаются обнимающие руки, а между лопаток вжимается лоб. - Прости, - негромко роняет Юнги, притираясь к ткани тёплого свитера. - Всё хорошо, - так же негромко отвечает Сокджин. - Ну, будет так точно. Не в первый раз, да? Разберёмся. - Ненавижу это, - ещё тише говорит Юнги. - Ненавижу, что не могу контролировать. Ненавижу, что расстраиваю тебя. Ненавижу, что заставляю всех переживать. - Знаю, - кивает Сокджин, потому что да, он знает. - Но есть вещи, которые мы не в силах контролировать, и остаётся только смириться. Не думай, что ты обуза или ещё что-то столь же глупое. У всех бывают плохие дни. У всех бывают дни неуверенности в себе. Вспомни, как порой загоняет себя Хосок. Как сбивает кулаки о боксёрскую грушу Чонгук. Как однажды пропал на целый месяц Намджун. Как Чимин однажды пришёл к нам и прорыдал несколько часов на диване, так и не сумев объяснить, что случилось. Как Тэхён порой срывается со своих диет, а потом ненавидит себя, как будто если он наберёт хоть один лишний килограмм, то превратится в борца сумо, и это станет концом света. Все мы не без загонов и проблем. Вспомнить хоть, как работа иногда добирается до меня дома, и я бешусь, что кто-то недостаточно чистоплотен, или что у нас нет салфеток, или что тарелки стоят недостаточно ровно. Стресс присутствует в жизни каждого и проявляется по-разному. Ты ведь не злишься, когда парням нужна твоя помощь и поддержка? - Конечно, нет, - фыркает Юнги; уже явно собирается продолжить, сказать что-то о том, что его боль не так болезненна, как боль остальных, но Сокджин чувствует, знает, уже плавали, а потому пресекает это на корню. - Вот и всё, - роняет, прежде чем развернуться и обнять Юнги в ответ, прижимаясь губами к его макушке. - Ты тоже человек, Мин Юнги. Все мы просто люди. И если тебе нужно время передохнуть, если тебе нужно что-то разбить, если тебе нужно прокричаться или заплакать навзрыд, это нормально. Порой это нужно всем нам, и это не делает нас слабыми. - Может, ты и прав, - спустя пару секунд вздыхает Юнги, обнимая чуть крепче. И что ж, это уже прогресс, потому что обычно он так быстро не соглашается. Возможно, это влияние разговора с Тэхёном. Возможно, Сокджин приготовит для него целых два торта, второй кремово-сливочный. Но пока что он лишь прижимает Юнги плотнее к себе, зарывается носом в его макушку и прикрывает глаза. Кажется, в этот раз буря миновала. Сокджин очень этому - за Юнги - рад.|...|