Будучи частью полицейского участка, Юнги повидал на своём веку немало дерьма; иногда вполне реального, потому что он чёртов судмедэксперт и патологоанатом. Каких только трупов и дел ему ни попадалось за то время, что он работает в Сеуле, куда перебрался около шести лет назад по науськиванию своей матушки, которая хотела для сына большого и светлого будущего. Будущее оказалось и в самом деле большим и светлым: новый морг приятно порадовал стерильной чистотой, просторным помещением и новенькими морозильными камерами. Вот только матушка вряд ли имела в виду что-то подобное. Даже отсутствуй у Юнги сомнения, он бы очень быстро это понял, потому что сначала она очень сильно заинтересовалась его коллегой, Ким Сокджином, а после не менее активно пыталась вызнать все грязные и не очень подробности жизни начальства в лице Ким Намджуна.
- Мама, с какой целью ты устраиваешь мне этот допрос? - не раз спрашивал Юнги.
- Потому что ты света белого не видишь со своей работой. Приходится выбирать из того, что есть, - отвечала его мать, тут же продолжая допытываться, кто что любит есть больше, у кого какие увлечения, был ли кто-то из его коллег женат и многое другое.
Юнги до сих пор старается игнорировать тот факт, что мать желает свести его с кем-то из его коллег. Иногда он не без злорадства думает, что если бы она была настроена так же толерантно в его девятнадцать, у него уже могло бы быть кольцо из Лас Вегаса на пальце. Вот только в то время его мать считала, что это «подростковый» бунт, и что Юнги перебесится, как было с его мечтой стать крутым рэпером, что проберётся на большую сцену и сможет крыть правительство и социум трёхэтажными матами, загребая за это огромные деньги благодаря своей хорошенькой мордашке. Оба раза мимо. Пусть теперь Юнги понимает, что большая сцена ему не светит, музыкой он до сих пор увлекается, имея парочку каналов в сети, где его облизывают с ног до головы, как он когда-то и мечтал. И влечение к мужчинам у него тоже не исчезло, как не появилось и желание обратить хоть толику внимания на окружающих женщин.
- Оставишь меня без внуков, - любит причитать его мать.
- Знала бы ты, какие ушлые бывают эти внуки, - каждый раз отвечает Юнги. - Радуйся, что их нет, а то пришлось бы куда тщательнее следить за таблетками.
Его чёрное чувство юмора матушке тоже не нравится. Юнги не считает его чёрным, потому что это простые и почти банальные реалии жизни. Как показывает практика, наследство - одна из самых ходовых причин для убийства, и неважно, идёт ли речь о больших деньгах или нет. В современном мире постоянно не хватает денег, тогда как собственное жильё вообще что-то из фантастических сказок, так что Юнги нисколько не удивляется, когда ему на стол попадает очередной несчастный, так или иначе связанный со словами «наследники», «возраст» и «жизненная нужда». Да, что дети, что внуки бывают невероятно ушлыми, поэтому Юнги не планирует заводить своих. Ну, точнее, он просто не собирается их заводить, без всяких объяснений, но для матери у него готов целый список, и пусть не жалуется, дело не только в «рабочих моментах».
Но если позабыть о постоянных склоках с матерью на почве личной жизни, у Юнги всё по жизни тихо и мирно. Он работает в самом обычном - ладно, одном из лучших, но детали - полицейском участке Сеула под командованием таких же самых обычных людей, и его коллеги тоже самые обычные, как и все остальные люди в его участке. Юнги не помнит, чтобы этот самый участок был замешан в каких-то особенно громких делах и уж тем более был замешан в делах, связанных с мафией или вроде того, потому что для таких дел существуют отдельные организации. И уж конечно он бы знал, если бы в каком-то подобном дерьме был замешан отдел Ким Намджуна, к которому Юнги и относится вместе со своим прекрасно оборудованным моргом, в котором даже есть кофе-машина. Ну разве это не работа мечты?
- Для социофоба, возможно, - раздражённо бросил как-то Сокджин в ответ на его восторженные излияния в порыве хорошего настроения.
Юнги проигнорировал его шпильку, потому что на столе Сокджина лежал не первой свежести труп прямиком из реки, так что его недовольство можно было понять, как и дурной настрой. Сам Юнги на тот момент уже выполнил свою часть работы и потягивал тот самый кофе, лениво заполняя отчёты под негромкий бит в висящих на шее наушниках. Тихо, мирно, никто не суетится, без стука никто не входит - были прецеденты, никому не захотелось повторно опустошать желудок при виде не самых приятных вскрытых трупов; а уж какой иногда запах стоит, просто сказка - кофе под рукой, удобный кожаный диванчик в углу, выход в интернет с рабочего компьютера с огромным экраном, чтоб вмещал множество таблиц, диаграмм и ещё разного по результатам разных экспертиз, и огромное удобное кресло на колёсиках, в котором Юнги готов, если придётся, ночевать.
- Ничего ты не понимаешь, - беззлобно ответил он тогда и заткнул уши наушниками, потому что до конца рабочего дня оставалось ещё больше двух часов, а полное негодования брюзжание Сокджина только начало набирать обороты.
Итак, как бы там ни было, а жизнь Юнги самая обычная, как самой обычной является и его работа. Именно поэтому он не столько напуган, сколько удивлён тем, что находится посреди пустого зала бетонной заброшки, привязанный к единственному имеющемуся здесь стулу. Он определённо не должен был оказаться здесь, когда покидал полицейский участок, направляясь к своей машине на стоянке. В планах было поехать домой, принять долгий горячий душ, а потом заказать доставку и уткнуться в экран ноутбука с каким-нибудь фильмом из бесконечного списка под названием
«посмотри уже, пять лет обещаешь себе». Но вот заброшка, вот сам Юнги, и он понимает, что страх всё-таки просачивается в его кости: не за себя, а за машину, потому что кредит за неё ещё выплачивать и выплачивать. Если его похитители оставили на ней хоть царапину, он засунет скальпель им в задницы и вытащит его через их глотки.
- О, ты уже очнулся? Хорошо. Как голова, не болит? Я старался быть нежным, но нежность не совсем по моей части, так что если ты хочешь заблевать всё вокруг, дерзай. Я пережал тебе сонную артерию, так что в этом не будет ничего стыдного.
Голос звучит из-за спины, из-за чего Юнги невольно дёргается, но стоит мозгу обдумать услышанное, как он тут же успокаивается. Говорят, стрессовые ситуации лучше всего проверяют, насколько крепки нервы человека, и что ж, Юнги всегда говорил, что у него стальные яйца. Потому что он и в самом деле не боится. Что его может ждать? Побои? Смерть? В целом не страшно, хотя Юнги не хотел бы оказаться на столе Сокджина; хотя лучше Сокджин, чем кто-то другой. Если у него потребуют деньги, похитителей ждёт разочарование: из-за машины Юнги в долгах как в шелках. Чем ещё это может быть, шантажом? Но кого и с какой целью? Да и бредово как-то в целом, потом что у Юнги из друзей только коллеги, а его коллеги не замешаны ни в каких серьёзных делах, так что...
- Неплохо держишься, - снова раздаётся голос за спиной. - Другой уже засыпал бы вопросами, начал бы бессмысленно угрожать или же давить на жалость.
Ну, Юнги не собирается делать ничего из этого. Он не очень по психике людей и всё такое, но одно знает точно: не буди лихо, пока оно тихо. Мужчина за его спиной не приближается и говорит вполне нормально, спокойно, на самом Юнги никаких травм, и сонную артерию ему пережали вполне себе нежно, нечего наговаривать на себя почём зря, потому что его голова пусть и кажется ужасно тяжёлой, желания выблевать скудное содержимое желудка не вызывает. Ситуация в целом - если исключить сам факт похищения - не так уж плоха, а у самого Юнги имеется достаточно мозгов, чтобы не делать и не говорить ничего, что могло бы её ухудшить. Хотя немного ясности не помешает, поэтому он всё-таки открывает рот.
- Какого хрена.
Воображаемый Сокджин в его голове закатывает глаза так сильно, что они прокручиваются на триста шестьдесят градусов. Голос матушки причитает из глубин памяти:
«Что это такое, Мин Юнги, разве я так тебя воспитывала?». Сам Юнги на мгновение закусывает щёку изнутри, потому что окей, у него стальные яйца, но и в самом деле, какого хрена? Ему завтра на работу к восьми часам, а он тут похищенный сидит и явно не выспится. А за его спиной под весь этот тройной аккомпанемент мыслей и образов раздаётся негромкий и вполне себе приятный - такой называют бархатным - смех.
- Вполне понятная реакция, - очередному смешку начинают вторить приближающиеся шаги. - Если не будешь создавать лишних проблем, объясню тебе, в чём дело.
- Валяй, - благосклонно бросает Юнги, находя взглядом приближающуюся тень, обшаривая её и с затаённым облегчением понимая, что руки там есть, а силуэта пистолета и чего-нибудь колюще-режущего нет.
Когда мужчина обходит его с правой стороны и встаёт на расстоянии метра впереди, Юнги дополнительно убеждается, что никакого видимого оружия при незнакомце нет. Однако быстрый осмотр и оценка так же дают понять, что перед ним не какой-то пранкер или типичный похититель ради наживы. Нет, перед Юнги
настоящая проблема, потому что он узнаёт лицо стоящего перед ним человека.
Полицейский участок, в котором он работает, и в самом деле не связан ни с какими громкими или «нестандартными» делами, однако богатые мерзавцы существуют, как существует и мафия, и об этом знают все. Юнги не следователь, но он в очень хороших отношениях со своим начальством в лице Намджуна, а Намджун на редкость мозговитый тип, предпочитающий держать руку на пульсе, а ещё есть стажёры, мечтающие о крутых перестрелках и славе, а потому любящие на досуге почитать и пообсуждать разные криминальные личности, так что хочешь, не хочешь, а будешь в курсе некоторого дерьма, что происходит на улицах твоего почти родного города.
Впрочем, о человеке по имени Бён Бэкхён Юнги знает из-за нескольких громких дел в прошлом, что освещались всеми возможными печатными изданиями и новостными каналами. Тогда говорили, что между мафиозными семьями произошёл разлад, и именно этого человека клеймили зачинщиком конфликта. Как по мнению Юнги, что тогда был ребёнком и не особо понимал во всём этом, но в настоящем знает много чего интересного благодаря участковым сплетням, одного Бён Бэкхёна винить было нельзя, потому что во всей той круговерти был замешан ещё и некий Пак Чанёль. То, что всё это было сто лет назад, сути дела не меняет, потому что эти двое и в настоящем продолжают сеять смуту, несмотря на первую седину в волосах, общий дом в Пхёнчхан-доне и очередной медовый месяц в «Paradise City».
- Ким Тэхён, - хрипло выдыхает Юнги; может, потому что у него в горле пересохло, а может, ему просто хочется пить.
- Весьма польщён, что меня узнали, - улыбается Ким-мать-его-Тэхён, потому что это именно он.
Когда Бён Бэкхён и Пак Чанёль закончили свои активные брачные игры и перешли на более тихие увлечения в попытках отравить друг другу жизнь, то тут же выбрали преемников, чтобы никто не отвлекал их друг от друга. Вот тогда-то на сцену и вышел человек по имени Ким Тэхён.
Его знают как актёра, модель, художника-абстракциониста и щедрого благотворителя, но «посвящённые» уловили суть с самого начала, словили её на лету сразу же, как только Ким Тэхён на одной из встреч появился с алой помадой на губах. Годы помада на губах была «фишкой» Бён Бэкхёна. Некоторые любят шутить, что именно с помады всё у них с Пак Чанёлем и началось, но доподлинно никто не знает, даже если почесать языками любят все. Как бы там ни было, Ким Тэхён перенял эту «фишку» от своего покровителя, и пусть простые обыватели до сих пор маются в неведении относительно того, что там происходит в настоящем за криминальными стенами, в полиции все точно знают одно: с того момента, как Ким Тэхён вошёл в игру, проблем у органов госнаркоконтроля прибавилось, быстро и в разы.
- В такие моменты радуюсь, что не согласился на перевод, - говорит Намджун каждый раз, когда по информационному каналу до них доходят очередные новости и сплетни о том, что творит мафия, в каком размахе, и кому это аукнулось сверхурочными.
Юнги тоже был рад тому, что не имеет отношения к работе сверхсерьёзных организаций. Слишком много тайн, ответственности и нервотрёпки. Слишком много отчётов, ползанья на коленях в кабинетах начальства и всего в этом духе. Слишком много реальной опасности, потому что влезешь не туда хоть раз, и поминай, как звали. Процент смертности среди работников подобных структур слишком высок для того, чтобы соваться туда даже за большие деньги. Юнги рад, что его никогда не приглашали - потому что за деньги и хорошую кофе-машину он мог бы и соблазниться - и рад, что в своё время никуда не перевёлся Ким Намджун. Этому миру нужны хорошие умные добросовестные копы.
- А я вот не рад тебя узнать, - отвечает Юнги, передёргивая затёкшими из-за связанных за спинкой стула рук плечами. - Потому что тут не так много вариантов, и все дерьмовые. Либо ты схватил не того. Либо для тебя схватили не того. Либо вы ошиблись с участком. Либо вы ошиблись с выводами относительно участка. Ну, и относительно меня тоже, потому что я даже, строго говоря, не коп.
- Не волнуйся, я знаю о тебе
всё, Мин Юнги, - улыбается Тэхён, и конечно же Юнги
совсем не волнуется из-за этих слов. - И с участком я тоже не ошибся. Ты удивишься, но именно через такие вот тихие мирные полицейские участки и прогоняют обычно ту ещё грязь, считая, что мы не свяжем концы с концами.
- Так всё-таки мафия, - не без ноты обречённости в голосе роняет Юнги, потому что вот дерьмо.
Тэхён снова негромко смеётся, согласно кивая. Так как смотреть особо некуда, Юнги продолжает смотреть на него, и будь здесь Сокджин, он бы громко обречённо вздохнул и попросил перестать пялиться, но Юнги не пялится, а если и так, то Сокджина в любом случае здесь нет, так что к чёрту.
До этого момента Юнги видел криминальных авторитетов только на экране телевизора, где они все такие красивые и сверкающие притворялись простыми богатеями с чистыми руками. Ким Тэхёна по телевизору он тоже видел и не раз, то в вечерних новостях, то в рекламе очередной мыльной дорамы для домохозяек и впечатлительных школьниц, однако вот так вживую тот выглядит совсем по-другому. Начать с того, что на красные дорожки он ходит в дорогих костюмах, а не в том, что Юнги мог бы назвать аналогом чёрной тактической униформы. К тому же, в последний раз волосы Тэхёна были выбелены для какой-то роли, а в настоящем возвращены к родному каштановому; если он родной, конечно. А ещё в реальности у Ким Тэхёна совсем другое лицо: настоящее, уставшее, со следами недосыпа. И его смех и улыбки тоже кажутся более настоящими, не такими сверкающе-фальшивыми, как обычно на экране.
- Окей, ты знаешь обо мне всё, - спустя пару минут взаимного рассматривания соглашается Юнги. - Поверь, с того момента, как на твой стол попало моё дело, ничего не изменилось. Я всё ещё судмедэксперт и патологоанатом, а не следователь, так что вряд ли знаю хоть что-то о том, что тебе нужно.
- На самом деле, никто в участке не знает, - улыбается Тэхён.
Так странно, он совершенно обычный мужчина. Да, ухоженный и привлекательный, но в острых скулах, линии челюсти и общих чертах лица нет и капли женского. Губы тоже самые обычные: чуть пухлые, растягиваются в забавную из-за формы прямоугольную улыбку, но и только. И всё же алая помада на этих губах и этом лице - мужских губах и мужском лице - смотрится до странного органично. Бён Бэкхёну она тоже шла. Возможно, есть такой тип мужчин, на которых что-то подобное не выглядит странно или вызывающе, как есть женщины, которым исключительно идут мужские деловые костюмы, или что-то вроде того.
- Мы будем играть в шарады? - вскидывает брови Юнги. - Потому что я хотел бы побыстрее разобраться со всем этим и отправиться домой. Мне завтра, точнее, судя по темноте за окном, уже сегодня на работу.
- Ты забавный, Мин Юнги, - посмеивается Тэхён; присев перед ним на корточки, свешивает руки между колен и склоняет голову к плечу. - И очень уверен в себе. Кто сказал, что я отпущу тебя вот так просто?
- Это был долгий день, так что позволю себе тешиться мечтами, - фыркает Юнги.
Тэхён снова улыбается; смотрит так, будто видит в Юнги что-то удивительное, что-то неожиданное для себя, а после ловким движением достаёт из кармана своей кожаной куртки телефон, который вообще-то принадлежит Юнги, и покачивает им, зажав между пальцев.
- Всё просто. Мне нужно, чтобы ты позвонил Чон Чонгуку, который сегодня остался на ночное дежурство. Он должен выйти на парковку и забрать в указанном месте флешку, а после зайти в кабинет Ким Намджуна и подключить эту флешку к его компьютеру. Как только это будет сделано, ему нужно будет запустить единственную имеющуюся на флешке программу, чтобы у моего человека появился доступ к изнанке полицейской базы. Как только мы получим интересующую нас информацию, Чон Чонгук должен будет вернуть флешку на место и забыть о том, что произошло.
- А меня вы схватили, потому что?.. - уточняет Юнги.
- Потому что Юнги-хён - самый лучший хён на свете, - явно передразнивая интонацию Чонгука, отвечает Тэхён; продолжает уже серьёзнее. - Ты его любимчик, Мин Юнги. Старший коллега, что всегда заботится и наставляет, не глядя сверху вниз только из-за того, что мальчишка прямиком из академии. За последние полгода он здорово привязался к тебе. Если поставить твою сохранность на кон, он сделает всё, как скажут, и мы закончим быстро, тихо и мирно.
О. Ну, это интересно. И не лишено логики. Вот только Юнги не собирается втягивать Чонгука во всё это дерьмо, потому что мальчишка и в самом деле прямиком из академии, весь такой пылающий энтузиазмом, добрый и смелый, всё ещё немного наивный, а потому не заслужил таких проблем на свою голову. На самом деле, с его цинизмом Юнги мог бы сделать всё это сам, потому что умирать ему не улыбается, а если наверху не сумели утаить какую-то важную для мафии информацию, это не его беда и дело. Однако с учётом происходящего вряд ли Ким Тэхён из всех людей просто отпустит его на все четыре стороны, поверив на слово. Да и не то чтобы Юнги горит желанием помогать мафии: один раз пойдёшь навстречу, и всё, захлопнется капкан - таким палец в рот не клади, по локоть откусят.
- Не нужно делать такое лицо, - явно не так поняв его молчаливое осмысление ситуации, замечает Тэхён. - Я не собираюсь никого выпускать из тюрьмы, как в каком-нибудь шпионском боевике. Этот человек сам попался, вот сам пусть и выбирается. Но он был частью единой рабочей сети, и мне очень нужно получить от него кое-какую информацию, но я не могу, потому что его хорошо запрятали. Информацию о месте его пребывания можно найти всего лишь в нескольких точках, и ваш участок - одна из них, потому что когда этого парня переправляли из Инчхона, он сидел в одной из ваших камер. Умно, к слову. Здесь мы его тогда не искали. Да и кто бы додумался в этом тихом «домашнем» участке из всех?
Тэхён явно хочет сказать что-то ещё, когда царящую вокруг тишину нарушает заигравшая песня. Она доносится откуда-то из-за спины Юнги, и Тэхён тут же поднимается с корточек и исчезает из поля зрения Юнги. Его шаги торопливые, но до своего телефона он добирается не сразу, что даёт Юнги понять, что они где-то за городом, потому что только там есть такие огромные заброшки. А ещё эти несколько бесконечно долгих секунд позволяют узнать играющую песню, поэтому первое, что срывается с губ Юнги, когда Тэхён снова оказывается перед ним, это:
- «Адский Босс» на рингтоне?
Тэхён на мгновение замирает, а после расплывается в очередной улыбке.
- Вы посмотрите-ка. Знаешь, о чём речь? И кто твой любимчик?
- Что за глупые вопросы? Ты вообще видел Милли?
- Ваш Чон Чонгук напомнил мне Мокси. Но из всех я лично отдаю предпочтение Страйкеру.
- Любишь плохих парней?
Воображаемый Сокджин бьёт себя ладонью по лицу. Юнги сделал бы то же самое, но его руки связаны, так что ему остаётся лишь хранить постное выражение лица, пока лицо Тэхёна выражает все стадии удивления, прежде чем его глаза озорно сверкают.
- Ты флиртуешь со мной, Мин Юнги?
Юнги не флиртует. Он
не флиртует, понятно? Заткнись, Ким Сокджин, даже если тебя тут нет. Четырнадцать часов работы, литры кофе и похищение вишенкой на десерте. Юнги чертовски устал, хочет пить, есть и спать, и у него адски затекло всё тело. Ещё в этом месте жуткий сквозняк, тогда как на улице не май месяц, и Юнги постепенно осознаёт, что ещё и замёрз. А ещё перед ним Ким Тэхён из всех людей, весь такой в чёрном, с алой помадой на губах, приятным тёплым смехом и явно лишь для разнообразия безболезненным планом потенциально криминального свойства. Потенциально, потому что Юнги находится в заложниках, и у Чонгука по факту априори нет никакого выхода. Ну, если только он не рискнёт поставить жизнь Юнги под угрозу, позвонив Намджуну, но он не рискнёт - Тэхён всё верно рассчитал.
- Больше Милли мне нравится только Физзаролли, - говорит он вместо всего того, что ещё мог бы сказать.
- Если задуматься, ты похож на него, - усмехается Тэхён. - К слову, «адский» не совсем то слово. Впрочем, вошедшие в повседневный лексикон слэнговые прилагательные всегда сложно перевести точно. Посматриваешь на работе, вскрывая очередной труп?
- Или вместо того, чтобы заниматься отчётами. Или когда хочу побесить коллегу, - пожимает плечами Юнги.
Тэхён снова смеётся: чуть запрокинув голову, выставив на обозрение крепкое загорелое горло; а после резко склоняется к Юнги и прижимает к его уху телефон, в котором уже идут гудки и тут же следом:
- Юнги-хён? - слышится удивлённый голос Чонгука. - Ты же уехал домой, нет? Что-то забыл?
Юнги упрямо поджимает губы. Тэхён расплывается в сладкой улыбке. И
вот оно - горла касается холодный острый металл.
***
Осень чудесна. Всё вокруг в золоте, пахнет влажной свежестью, кофе и выпечкой, а на улицах знатно редеют толпы, потому что часть людей сидит дома с соплями. Но Юнги любит осень точно не за последний пункт, имея при себе машину. Нет, он любит осень, потому что может почти что с головой кутаться в огромное чёрное пальто, а ещё у него появляется куча отмазок на случай, когда кто-то пытается поймать его возле участка ради допроса с пристрастием; совсем как сейчас.
- Юнги, - окликает его Сокджин. - Юнги, подожди. Нам нужно поговорить.
Юнги идёт быстрее, делая вид, что весь такой замёрший и хочет побыстрее забраться в салон своей машины, и плевать, что её ещё нужно прогреть. Он абсолютно точно не хочет разговаривать с Сокджином, потому что прекрасно знает, о чём пойдёт речь. Может, у него и стальные яйца, и он смог просто жить дальше после того, как в очередной раз был вырублен только для того, чтобы очнуться в своей машине всё на той же парковке перед участком, будто и не было никакого похищения, но у Чонгука, как оказалось, нет. Мальчишка не рассказал о том, что произошло, ни одной живой душе, но о том, что в базу кто-то влезал, стало известно довольно быстро, и Чонгук тут же начал нервничать. Разумеется, это заметили. Разумеется, до него начали допытываться. Разумеется, Чонгук ничего не рассказал. Но светящееся на его лбу
«я виноват» не увидел бы только слепой, так что он теперь висит на волоске и то лишь по той причине, что нет никаких улик.
- Юнги, да постой же ты!
Сокджин всё-таки догоняет его; более того, весьма чувствительно хватает за плечо в попытке обратить на себя внимание. Но оттолкнуть его и огрызнуться Юнги не успевает: его телефон вдруг разрождается рингтоном входящего звонка. И дело не в том, что ему решил кто-то позвонить посреди пятничного вечера, а в песне, которая начинает орать на всю парковку, и в названии контакта, что высвечивается на весь экран: «Асмодей».
- Скажи, что жутко опаздываешь на свидание, и бегом к моей машине, - командует голос, как только Юнги отвечает на звонок, и тут же слышатся гудки.
И Юнги делает именно это, потому что абсолютно точно не хочет иметь дело с Сокджином, который по десятому кругу запустит шарманку на тему
«он всегда за тобой хвостом ходил, вдруг тебе он расскажет» и всё в этом духе. Не то чтобы судьба Чонгука ему безразлична, но Юнги не идиот и прекрасно знает, что им с Чонгуком лучше держать языки за зубами во избежание последствий. Одного разгребать это дерьмо Юнги Чонгука не оставит, разумеется, совесть не позволит, но ему нужен
хоть какой-то план действий, а придумать его за жалких четыре дня с момента начала всей этой заварушки не так-то просто.
- «House of Asmodeus»? Серьёзно? - первое, что он говорит, когда запрыгивает в ярко-красную McLaren.
- Мне не очень подходит «Cotton Candy», - улыбается с водительского места Ким Тэхён, одной рукой прокручивая руль и выводя машину на дорогу, а второй протягивая Юнги огромный стакан с кофе. - Но ты всегда можешь поменять.
- Зачем ты здесь? - сделав глоток кофе - в котором вполне может оказаться какая-нибудь «добавка», но это были долгие двенадцать часов работы, да ещё и с наседающим на уши Сокджином, так что к чёрту - спрашивает Юнги.
- Чтобы обсудить с тобой план, как помочь вашему местному Мокси, - одаривает его лучезарной улыбкой Тэхён, притормозив на загоревшемся предупреждающим жёлтым светофоре. - Не люблю, когда из-за дел мафии страдают невинные люди, даже если цена этим страданиям - миллионы долларов.
Это такое грязное лицемерие, что Юнги почти выплёскивает свой кофе Тэхёну прямо в наглое холёное лицо. Но это так же может быть правдой, потому что, несмотря на улыбку, смотрит Тэхён очень серьёзно, а ещё на его губах нет помады, и пусть это глупо, но Юнги кажется, что это как снятая маска и оставленные за спиной чёрно-кровавые подпольные игры.
- Ты, правда, можешь помочь? - спрашивает он, и если в его тон проскальзывает надежда, наплевать, потому что на кону репутация и, вероятно, свобода Чонгука.
- Я сделаю всё возможное, - кивает Тэхён, давая машине ход, как только загорается зелёный.
И не то чтобы у Юнги много вариантов, но, делая ещё один глоток крепкого молочного кофе, он почему-то верит.
|...|
