Драбблы по МК

Действовать на чистом инстинкте, наверное, не самое верное решение, но тем не менее пламя не достает до нее, как бы Куай Лян ни плясал. Он до неприличного быстр и невероятно, даже раздражающе силен, но и она не пальцем деланная, поэтому все это дерьмо затягивается, грозя перерасти из спарринга в мордобой. Нет, конечно, Куай Лян на нее во всю силу с кулаками не полезет, а вот она ему может на приливе вдохновения втащить таки в распрекрасную мордашку, не рассчитав. И тогда обид не оберешься. Ледяные лезвия в ее пальцах лепятся формы замысловатой, неправильной, со свистом рассекают плотный горячий воздух по дуге, так, что траектория становится не настолько очевидна и предсказуема. Уклониться от такой атаки тяжелее, но и перед ней не рядовой ноунейм из клана — Скорпион скользит по грунту тренировочной площадки, почти не поднимая пыли, но только почти. На самом деле они уже с ног до головы серые, струйки пота чертят по лицу и рукам дорожки. — Может, сдашься? — ведет в воздухе пальцами, огонь танцует по фалангам, пока он обходит ее по кругу. — Не надоело еще? Фрост бросает быстрый косой взгляд влево, где под навесом на террасе, сложив руки на груди, стоит Мастер. Услышал? Стоящий рядом с ним Бог Огня приветливо улыбается этой своей улыбкой доброго папочки, этот точно ни слова ни упустил. — Ты не знал, что ли, — она тихо скалится в ответ, — что выбивать из тебя стоны боли — мое перманентное хобби? Куай Лян в ответ иронично приподнимает бровь, готовясь к очередной атаке: — Найди себе уже бойфренда и на нем отрывайся, ненормальная. Она сощуривает глаза, но не успевает ничего ответить. — Субординация! — Рявкает Саб-Зиро. — Рты позакрывали и к делу, хватит трепаться! Фрост атакует первой. В венах будто фреон вскипает, ну каков сукин сын, ляпнуть такое перед Мастером. Лед плещет из нее шипами, так, как учил Би-Хан, но умений пока еще не хватает — все криво и слишком хаотично, и Куай Лян легко уворачивается, хоть одно из лезвий и взрезает случайно его штанину на внутренней стороне бедра. — Смотри, не потеряй ничего важного, солнышко, — шипит она на волне азарта, — а то тебе тогда точно бойфренда уже будет не найти… Скорпион смеётся, припадает ниже к земле. — Может, он у меня уже есть, неудачница? — Довольно! — Раздраженно обрывает их Би-Хан, выдыхая в горячий воздух тяжелое облако морозного пара. — Закончили на сегодня. Мне надоел ваш треп, приведите себя в порядок до ужина, ступайте. Они сразу же опускают головы, бьют кулаком в ладонь, кланяясь. Ужасная неудовлетворенность вгрызается в живот, она ненавидит незаконченные поединки всей душой, это в сто раз хуже прерванного полового акта. Мастер уходит с террасы, обсуждая что-то с Лю Каном, Фрост провожает его голодным взглядом — она сегодня без похвалы, а это значит, что будет жрать себя с потрохами половину ночи, вторую половину маяться на жестком монашеском футоне, дожидаясь утра в изматывающей жажде реванша. — Да ладно тебе, он тобой доволен, — Скорпион подходит ближе, сворачивая свою веревку кольцами. Пристегнуть ее не к чему — та одежда, что им приходится носить на территории Ву Ши, льняные рубаха и штаны, никакими удобствами не располагает. — Ты ни причем, это я его выбешиваю. — Меня ты тоже выбешиваешь, — она убирает грязной рукой лезущие в глаза короткие пряди волос. — Особенно когда несешь херню перед Мастером. Хочется тебе кишки на шею намотать. Куай скептически приподнимает бровь. Фрост вздыхает: — Ладно, не настолько жестко, но по смазливой роже съездить было бы чудесно. Черт бы их всех побрал с их долбанным мужским закрытым клубом асассинов, ей здесь одновременно и место, и не место. У Грандмастера чуть аорта не лопнула, когда ее впервые привели в Лин Куэй. Девочка. Она была девочкой, Боги милостивые, караул, боль, смерть, гроб. Представить, что вместе с его благородными сыновьями будет тренироваться слегка мятежная, пирсингованная по самое не хочу, выдернутая из старшей школы девчонка, которая случайно насмерть вморозила школьного психолога в его же собственный рабочий стол, было выше его возможностей. И все же вот она здесь — шагает с Куай Ляном в сторону душевых, почесывая грязную от пыли щеку, потомок их линии крови, потерянная и найденная, с чистейшей криомантией в крови. В Лин Куэй было еще терпимо, там она была почти все время один на один с Би-Ханом, и под его начальством довольно быстро овладела всем, что следовало знать таким, как они. Делить с ним дар было сладко, хотя самого его это скорее раздражало, Мастер любил быть исключительным во всем. Она тоже. Но если уж и делить что-то, то только с ним. Ну… или почти только с ним. — Иди первой, я зайду в оружейку, — Лян хлопает ее по плечу, — помоюсь чуть позже. — Да ты просто боишься, что встанет, — фыркает Фрост, — от вида моих божественных пышных форм. Она тычет пальцем в свою практически плоскую грудь, Куай Лян снова коротко хохочет: — Так и есть, просто глаз оторвать не могу от твоих тощих ляжек. Серьезно, субординация, камон. Если бы их разговорчики услышал Би-Хан, палками бы по зубам отхватили капитально. На самом деле она рада, что рядом есть Куай Лян, хоть никогда ему в этом не признается, пошел он в жопу. В душевых в это время никого, все еще на тренировках. Ну, почти никого. Из-за одной из перегородок льется вода и пар тянется к деревянному потолку. Она скидывает с себя рубаху и штаны и кидает в мешок для грязных вещей — чистый комплект уже дожидается ее на одной из полок, они тут все стандартные и делятся на три размера — не отрывая взгляда от серой макушки, маячащей над краем перегородки. Оу. Оу-у-удача-а-а. Как раз то, что ей сейчас нужно, Боги смилостивились. Превосходно. Идет мимо перегородок кабинок и заходит в ту, что строго напротив уже занятой, за неимением дверей вид отсюда ну просто крышесносный. Воду пока не включает, это еще успеется, только кладя грязные пальцы на старый металлический вентиль крана. Глаза жадно скользят по четко очерченным трапецевидным мышцам широкой спины вниз до больших ромбовидных, оттуда на поясницу и о, Боги, это же ее любимая подтянутая задница, привет. Рука напрягается, сама собой проворачивая вентиль, вода плещет на голову, холодная, ничерта не помогающая, кожа мгновенно покрывается мурашками. Томаш слышит звук, поворачивается, натыкается взглядом на облепившие ее виски и лоб короткие пряди голубых волос, опускается ниже, на стянувшиеся от ледяной воды небольшие розовые соски, крепко сжимающие вставленные в них серебрянные штанги — секретные остатки роскоши прошлой жизни, которые она отказалась вынимать, когда Грандмастер приказал снять с тела все долбанное железо при вступлении в клан. Один черт в Лин Куэй она мылась отдельно, а тут всем было плевать, Куай Лян хранил секрет, а вот Би-Хан бы ей голову оторвал за невыполнение приказа отца, но Фрост бы с ним не пошла одновременно в душевые, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Ну его нахрен, субординация, все дела, стирай потом о себя пальцы в ноль по ночам под одеялом. Нет, спасибо, все равно ничего не обломится, как ни пляши вокруг него. Так что лучше вообще не знать, что у него там за сокровища спрятаны под слоями одежды. — Давно вернулся? — Вместо приветствия спрашивает она, вслепую нащупывая мыло в подвесной поставке, потому что оторваться от созерцания всего этого роскошного добра, обычно скрытого под серой формой, вообще-то не то, чтобы легко. — Без тебя было скучно. — Мы, кажется, договорились, — Томаш хмурит светлые брови, отводя взгляд. — Если меня память не подводит. — Договаривался ты, сам с собой, я в этом обсуждении не участвовала, вроде. — Она пожимает плечами и поворачивается к нему спиной, давя ухмылку. Договорился он. В животе тянет неудовлетворенностью от прерванного поединка. — Так что не считается. Скорость, с какой он покидает душевые, не просто похвальна, нет, ее можно в пример ставить пожарникам, спешащим на вызов. Фрост тихо посмеивается, вымывая пыль из волос.

***

— Да ты издеваешься. Он явно злится, останавливаясь в дверях маленькой кухоньки дома, которого выделили им на четверых. Ву Ши обычно строго соблюдали количество учеников в своих стенах, но когда Грандмастер решил отправить сюда на все лето всех своих сыновей и ее, Лю Кан сразу согласился, скорее всего из стремления контролировать настолько талантливых молодых бойцов с их элементальной магией. Однако, территория была не то, чтобы большая, поэтому приходилось жить плечом к плечу, две комнаты на первом этаже, еще две на втором. Никакой тебе приватности, хоть вой. — На себя посмотри, — огрызается она, отрываясь от пакета с молоком и вытирая подбородок. Тычет пальцем в его голый торс. — Я хоть сиськи прикрыла, в отличии от тебя. Ладно, она это специально. Все равно Би-Хан с Ляном еще какое-то время просидят за разговорами с Богом Огня, почему бы не развлечь себя задалбыванием Томаша? Прекрасное же времяпровождение. Сквозь ее белый спортивный лифчик явно просматривается пирсинг, белые же плавки тоже простора воображению не оставляют. Он оглядывается через плечо, будто там действительно может кто-то стоять, прямо у них в коридоре, сужает свои серебристые глаза, ни дать ни взять настороженная белая лисица. — Я уже говорил: если кто-нибудь узнает, вылетишь из клана в момент, и меня за собой потащишь, ненормальная. Фрост тяжело сдувает челку с глаз. С тех пор, как она попала в Лин Куэй, ее заставляли стричься под мальчика, хотя вон оба сына грандмастера ходили с подвязанными длинными волосами и никто от этого не умирал. Долбанный сексизм. Будь она во главе клана, разрешила бы всем трахаться столько, сколько душа пожелает. Ну или нет. Скорее всего нет. Это ее Томаш сбивает с толку, с этим его потрясающим телом, лепным, тугим, чуть более рельефным, чем у остальных. Не мальчик, произведение искусства, и эта родинка на щеке, твою ж мать. Штаны эти дебильные сидят на бедрах чуть ниже тазовых косточек, белесая дорожка волосков от пупка и вниз, под ткань. — Нет, — говорит он, щурится подозрительно, а по скулам мажет бледно-розовым, очень трогательно, но как-то поздновато для подобных реакций. Фрост закатывает глаза к потолку: — Да я поняла, все, Боги, забудь, — идет мимо него к коридору, к ступеням на второй этаж, — и без тебя справлюсь, сама. На втором этаже дверь справа — ее, но она сразу идет в ту, что слева. Устало валится лицом в чужой футон, начиная уже думать, что вообще-то после сегодняшней тренировки со Скорпионом, можно было бы и просто полежать спокойно, помедитировать, хотя бы попытаться заснуть. Но губы тут же раздвигает ленивая улыбка, стоит услышать скрип ступеней, а потом закрывающуюся дверь. — Хороший мальчик, — хвалит она, вздыхая, когда задницу вздергивают вверх, заставляя упереться коленями в матрац. На самом деле она его на пару лет младше, но тут уж ничего не поделаешь, такова расстановка сил. — Молодец, иди сюда. Томаш времени на разговоры больше не тратит, сразу же пристраивается сзади и, треклятая долбанная Преисподняя, через эти его тонкие штаны она сразу чувствует, что под тканью белья на нем нет. На ней есть, но оно тоже не особо мешает чувствовать горячую массивную головку твердого члена, надавившего на ластовицу ее плавок, ровно там, где надо. Живот тут же омывает кипятком, по бедрам искрит кусачим электричеством, первым легким спазмом ведет внутри, тянет, выпрашивает. Он своим коленом раздвигает шире ее, ведет крепкими сильными бедрами, тяжело притираясь, и приходится закусить край тонкой подушки, чтобы не застонать в голос. — Ты достала, — выдыхает наконец он тихо и раздраженно. — Это последний раз, ясно? Последний. — Мгм, — ткань ее плавок стремительно мокнет, тут уж ничего не поделаешь, с ним по другому не бывает, естественная реакция. — У нас минут десять, кстати, хватит возиться там. Томаш чертыхается, убирая от нее руки, и она ворочается по футону, поворачиваясь и выпутываясь из плавок, так и оставляя их висеть на одном бедре, пока он просто дергает вниз эти свои дурацкие штаны. Нависает над ней, хватая за щиколотки и закидывая их на свои широченные плечи. Не дает даже вздохнуть — одним нетерпеливым движением сразу вбивается глубоко, заставляя охнуть и грязно выругаться, сам становится в планку на вытянутых руках и долбит быстро и размашисто, так, что пальцы на ногах сходу ведет судорогой. Ладно, возможно, она немного переборщила, когда еще в самый первый раз просила оставить неспешные нежные фрикции для будущей женушки, а с ней, пожалуйста, пожестче, иначе она может случайно заснуть. Кто ж знал, что долбить ее с тех пор будут довольно беспощадно, так, что на следующий день не то, что тренироваться — ходить будет проблематично. С другой стороны времени в обрез, так даже лучше. Фрост поднимает руки и дергает вверх свой спортивный лифчик, прекрасно зная, как его заводят ее небольшие дергающиеся грудки с блестящими аксессуарами, такими непонятными и запретными для парня, выросшего в монашеском, практически, клане. Ну ладно, не совсем монашеском, но там из нарушенных заповедей только «не убий» да «не укради», про остальные не слыхали. Возможно — только возможно, не факт — кое-кто таки потрахивался втихаря по кустам, гормоны ведь никуда не денешь, сколько не медитируй, но даже если таких застукивали, огласке это не предавалось, только исчезали порой мальчишки с концами, или ходили битыми настолько, что сложно было различить черт лица. А чем провинились — пойди спроси, хрен ответят. Ему челка в глаза лезет, светлая, влажная, прядки блестят стальным в ярком лунном свете из окна, брови сошлись на переносице, образуя на лбу практически идеальную римскую пятерку. Томашу не нравится то, что он делает: это нарушает устав, это опасно и беспечно, но он все равно это делает снова и снова, каждый раз входя во вкус все больше, набирая обороты и становясь требовательнее. Ей это нравится, она только поощряет. Когда она уже довольно близко к тому, чтобы кончить, Фрост просовывает руку между своих ног, скользит пальцами по пульсирующим от прилившей крови складкам, широко разведя указательный и средний, чувствуя, как быстро и влажно между вторыми фалангами в нее вбивается самый удобный в мире член, тяжелый и довольно большой, привыкнуть к нему было той еще задачкой, но она справилась. Он у нее второй и пока что лучший, первый был еще в школе, в прошлой жизни, мало впечатляющий. Жар печет лицо, волосы лезут в глаза, она кружит пальцем по клитору, подгоняя себя, потому что с улицы уже слышны знакомые голоса. — Твою мать, — она паникует, происходящее становится чересчур опасным, это подстегивает еще больше, в голове тяжелеет, а Томаш, кажется, решил проломить ею пол. Внизу хлопает дверь, она шипит ему едва слышно: — Вытаскивай, быстро! Он дергает головой, будто пытаясь осмыслить ее слова, но не получается. В какой он там улетел космос — ей не интересно, вместе с Куай Ляном в дом вернулся Би-Хан, и если они не остановятся сейчас же, ей придется сделать харакири, вспоров себе живот. Поэтому, как бы ни не хотелось прощаться с этим потрясающим телом, она подтягивает одно колено к груди, снимая с его плеча, и с силой давит стопой Томашу на живот. — Проваливай, говорю, жить надоело?.. Тот будто из транса выныривает, оборачивается через плечо на закрытую дверь и нервно выдыхает носом, нехотя тянет из нее член, и ну просто рыдать хочется от горького чувства потери. Ладно, начатое нужно заканчивать, она шире разводит ноги и быстро трёт себя пальцами, пока он откидывается на пятки, смотрит и тяжело сглатывает, замыкает пальцы на влажно блестящем члене. Потом снова нависает над ней и широко лижет по штанге в соске, снова и снова, прикусывает зубами, чуть проворачивает кончиком языка. Кончает ей на тазовую кость, горячее течет по стыку бедра с пахом, а рот вбирает в себя чуть ли не всю ее небольшую правую грудь, заставляя едва не завизжать, пока ее тоже нещадно кроет и трясёт от собственных пальцев. Не так, как было бы с ним до сих пор внутри; когда с ним, у нее выносит мозг подчистую и отлетает душа куда-то на окраины Преисподней. Но хоть что-то, зато пол не издал больше ни скрипа и Фрост останется жива. Томаш почти беззвучно валится рядом на соломенную татами — футон узкий, им двоим на нем нет места, но она и не собирается задерживаться, опасно. Целоваться она не любит, поэтому просто благодарно скользит рукой в его влажные волосы и ласково почесывает пару раз, прежде чем с трудом сесть и дотянуться до пачки салфеток на полу, стирая с себя остывающую сперму. Внизу живота приятно ноет, тянет, завтра будет хреново, да и ладно. Натягивает на себя плавки и тихо крадется к двери на цыпочках. От его комнаты до ее где-то полтора метра, преодолеть их вообще не проблема, Фрост тихонечко отодвигает в сторону раздвижную дверь, ступает в коридор и… в самом внизу лестницы стоит Куай Лян, мерзко улыбающийся от уха до уха. — Какого черта? — беззвучно шипит она, волосы поднимаются дыбом от ужаса. Из кухни слышится голос Би-Хана: — Спят? — Ага, — Куай Лян лыбится аки дьявол, тихонько хмыкает: — интересно, как давно и как часто?.. — Что ты там мямлишь? — Ничего, брат, они совершенно точно спят.