' Будь готов к предательству любого из своих людей, но особенно того, кому ты доверяешь больше всех. ' — Аль Пачино.
веник злится и бьётся головой о стол так сильно, что ему чудится, будто отворяется входная дверь. он сидит на кухне, в одиночестве и долгожданной тишине, потому что его дочери сейчас находятся у его тещи; людмилы сергеевны. его ситуация одновременно комична и плачевна, поскольку от оказался ровно в той же ситуации, что и его тесть, многими годами ранее. он был далеко не глупым человеком, отчего ему следовало бы ожидать подобного исхода событий, заранее; как минимум потому, что даша чуть было не пропустила их свадьбу. и тем не менее, он оставался влюбленным дураком, из года в год — пока, в одну роковую годовщину их свадьбы, девушка не сбежала, оставив его с четырьмя дочерями. поверить в произошедшее было тяжело, но говорить, что это казалось нереальным — было бы всё равно, что врать. маша по сей день твердила, что тот факт, что даша была первой из сестёр, кто вышел замуж и обзавёлся детьми — был ничем иным, как уму непостижимой случайностью. к слову, маша снова вилась вокруг него, будто они вернулись в далёкие институтские дни; докучала ему своим присутствием, пусть и неуклюже помогала с девочками. было довольно странно видеть её, так часто; в отличии от галины сергеевны или любой другой из сестёр васнецовых, маша была самым резким гостем, в их доме. они с дашей так и не сумели прийти к общему понимаю, а общих интересов, с годами, становилось всё меньше. да и потом, даша едва ли простила сестре многочисленные, пускай и прошлые, ухаживания за собственным мужем; это, в свою очередь, тоже было довольно комично, поскольку этого самого мужа она беззаботно оставила. веник поднял голову со стола, рукой причесывая назад непослушные кудри, прежде чем замереть; в кухонном дверном проеме стояла даша. его жена бывшая или настоящая; нынешняя. она всегда была настоящей, в отличии от всех остальных. живой. значит, ему не померещилось; входная дверь, и вправду, хлопнула. "привет." — она выглядела виновато, но голову всё равно держала высоко. её матери хватило на два года вдали от дома, а сама она вернулась спустя два месяца. повисло молчание; густое напряжение, которое, казалось, ни один из них был не намерен прерывать. веник не мог поверить собственным глазам, ровно как и её наглости. спонтанности. "неужели ты ждешь, что я первый заговорю?" ему было нечего ей сказать, но молчание прервать хотелось. венику было просто необходимо выплеснуть всю ту злость, что успела накопиться в нём, вместе с безысходностью, вызванной её исчезновением из их слаженной жизни. девушка мотнула головой, почти смиренно. бросила короткий взгляд на один из свободных стульев, будто спрашивая разрешения присесть рядом; будто эта квартира не принадлежала ей ровно в той же мере, что и ему, так как она теперь была лишь сторонним наблюдателем. веник безмолвно кивнул, в безразличии. даша опустилась на соседний с ним стул, сомкнув руки в замок на собственных коленях; очевидно, нервничая. "— где девочки?" "— удивительно, что теперь тебя это интересует.. девочки с их бабушкой. твоей мамой." он отвечал резко, но бесстрастно. даша сидела как на иголках, озираясь по сторонам и, наконец, выдыхая в очередную напряженную тишину. "выпить ничего не найдётся?" спрашивает, будто не видела открытую бутылку водки на кухонном столе, когда вошла в комнату. веник смотрит на неё вопросительно, чуть приподняв бровь, потому что он никак не может отгадать её мотива. с лёгким раздражением, кивает слегка назад — намекая, что рюмки остались на прежнем месте. даша встаёт, открывает дверцу одного из кухонных шкафчиков и слегка трясущимися руками достаёт оттуда рюмку; только одну, потому что его собственная, уже пустующая, стоит на столешнице рядом с бутылкой. брюнетка наливает себе рюмку, выдыхает и пьёт залпом; сглатывает привычно, чуть жмурясь — она всегда умела пить, пожалуй, даже лучше чем он. когда она ставит опустошенную рюмку рядом с его собственной, веник задаёт ей вопрос; "и что же тебя заставило заглянуть на огонёк?" — спрашивает язвительно, даже не подразумевая, что она могла решить вернуться к ним, так скоро. даша смотрит на него с неким удивлением, будто вовсе не ожидала от него подобного вопроса, хоть и понимала, что он был совершенно очевидным, в сложившейся ситуации. "я.. хотела тебя проведать." она отвечает, разворачиваясь в его сторону и облокачиваясь поясницей о столешницу, позади себя. "забавно." из-за его комментария, даша громко выдыхает, мотая головой и складывая руки на груди. "нет, веник. если я скажу, что мне действительно жаль — для тебя это ничего не будет значить.. по крайне мере, не сейчас. ты просто не представишь, какого istri это." да, он был понимающий, замечательный; порой, даже слишком. только вот она была другой; совсем иной, в разы более импульсивной. веник беззвучно закипал, но она это предвидела, поспешно продолжив; буравя взглядом его затылок. "я даже в институте не училась. у меня не было.. жизни. была только семья, сначала своя, а потом наша.. ты не можешь винить меня за это." мужчина едва ли не рассмеялся, облокачиваясь о спинку своего стула и смотря строго перед собой; всецело игнорируя её присутствие позади себя. "да что ты? а кого же мне винить? или может ты думаешь, что если твой отец простил твою мать, то так у всех в природе заведено?" он медленно выдыхает, прежде чем добавить — "ты даже на нашу свадьбу явилась с опозданием." даша закатывает глаза, но к счастью, он этого не видит. "нашел, что вспомнить. ты же знаешь, я не спала всю ночь, а потом.." пока она говорит, девушка возвращается к своему месту; присаживаясь обратно на стул и ища взглядом его лицо. "— хватит оправдываться." "— тогда не вынуждай меня это делать." он смотрел на неё молча, с укором; она была чертовски красивой, до сих пор довольно юной и, одновременно, родной, и абсолютно чужой. ему хотелось изучить её новую; прикоснуться и попробовать, изменилась ли она на вкус. "— я слышала, что маша объявилась." в привычной для себя манере, она скакала с темы на тему; венику же, оставалось лишь подыгрывать ей. "— верно. она много времени проводила здесь.. со мной."; он язвил, причём, намерено. от робкого юноши остались лишь кудри, да очки. он острил, ругался с ней в пух и прах, спорил почти на равных; их бытовуха всегда была красочной - от кухни до спальни. "с тобой?" — удивительно спокойно, но настороженно. будто не поверила. "— а что тебя так удивляет? ты не сообщала мне точную дату своего возвращения, в то время как твоя сестра была рядом. помогала мне с твоими детьми." "— с нашими." "— я, в отличии от некоторых, об этом помню." "— у вас что-то было?" пауза. "— может быть." враньё. пощёчина. её запястье, сжатое стальной хваткой чужих пальцев; глаза, мечущие искры. сбитое дыхание и жадно прильнувшие губы. они целовались; злостно. она хотела быть властной, но он ей этого не позволял; будто её власти над ним вовсе не было, отчего девушка распалялась лишь сильнее. тонкие пальцы зарываются в чужие кудри; мужская рука сметает предметы с поверхности стола. она кусает его за нижнюю губу, вырываясь, пока он хватает её под левую ногу; приподнимая, чтобы она могла расположиться на поверхности, пока даша вторила ему кричащим шепотом "я тебе никогда не прощу.." она не уточняла, чего конкретно ему не простит, но он отвечал ей тем же; понимая или притворяясь, без разницы. "я тебе тоже". они, вновь, целуются; языки и клацающие зубы. её руки, обвитые вокруг его шеи; его — сжимающие её талию, будто он намеревался сломать ей ребра. девушка отрывается лишь на секунду, чтобы стряхнуть с себя куртку; затем, запускает пальцы под его майку. от неё веет сигаретным дымом; веник уже знает, что курить она начала незадолго до того, как сбежала. он не понимает, почему ей так тяжело быть нормальной, быть как все, но, пожалуй, именно за это её и любит. она умеет удивлять; шокировать. он не может предсказывать её действия, что делает её незаурядной; интересной. её холодные пальцы очерчивают его точеный торс, доводя чуть ли не до дрожи. он выдыхает в её губы, и она понимает; плавно опускает пальцы к пряжке его ремня, в то время как веник берется за её собственный. следом за её сапогами падают джинсы, нижнее бельё и его очки; девушка остаётся в кофте, в майке и бюстгальтере, в то время как мужчина остаётся одетым полностью — брюки лишь немного приспущены, достаточно для того, чтобы позволить ему проникнуть в податливое и некогда столь знакомое тело жены; выбивая из неё рваный выдох, и чувствуя, как дрожь распространяется по собственному позвоночнику. ей обидно, а ему тошно — она думает, что он её предал, но все равно позволяет ему врезаться в себя с мучительной силой; он знает, что она его оставила, но всё равно остаётся зачарован ею, точно как в их первую встречу. ни одна маша, как бы не старалась, не смогла бы её заменить. он целует её жадно, неустанно, будто всё происходит в первый раз; он, наконец, добился, а она — позволяет. крепко держит его за плечи, но не смеет царапать; будто растеряла свои права на это. оба пытаются вспомнить, когда в последний раз получали целую квартиру в собственное распоряжение для единения, но это занятие является бесплодным, а мысли путаются.***
она курит в окно их небольшой кухни, при нём, без стеснения; волосы растрепаны, поза расслабленная. веник сидит на своём прежнем месте, смотрит перед собой и едва ли моргает. она - словно наваждение, путает его, вот уже который год. он оборачивается, чтобы посмотреть на неё, и она ему улыбается; странно, слишком искренне. она не спрашивает у него разрешения остаться, а он не просит её затушить сигарету. только вот после этой тонкой мальборо она выкинет всю оставшуюся упаковку, а он будет думать как объяснить истеричной маше то, что дашу прощать ему вовсе не за что; потому что старшая васнецова не понимает, что значит быть матерью его детей, как бы не пыталась.