на твоём пороге.

***

Эдвард не услышал шуршание позади себя так же, как не услышал сонный зевок. Лишь голос, которого Эд от неожиданности испугался, вывел его из транса и заставил обернуться. Брюс сидел на диване, поджав ноги к груди, и, вяло потирая лицо руками и всё ещё не до конца понимая, кто он и где он, посмотрел на мужчину в ответ. — Доброе утро... или день.. Сколько вообще времени?.. Нигма спустя пару секунд с трудом отвёл взгляд от Уэйна, чтобы посмотреть время. — Двенадцать дня. Он вновь уставился на мужчину, который выглядел настолько сладко сонным, что хотелось лечь рядом с ним и поспать. Эдвард не спал эту ночь. Да и предыдущую тоже. Не сказать, что ему очень хотелось, но пока он наблюдал за Брюсом, на него слово опускалась эта усталость тяжёлым грузом, отчего резко стало трудно сидеть. Услышав ответ, Уэйн резко опустил ноги на пол и закрыл лицо руками, тщетно пытаясь отогнать от себя сонливость. Эд затаил дыхание, наблюдая за его спиной. Даже так было видно, как Брюс глубоко и ровно дышит и как напрягаются его плечи. Он не знал, почему просто наблюдая за чужим дыханием, к горлу подкатывал странный ком. Казалось, секунды длились как часы. Нигма не отводил взгляд от фигуры напротив, стараясь уловить каждое движение и сохранить у себя в памяти. То, как Уэйн проводил руками по волосам, тянулся, пытаясь пробудить своё тело, и тёр лицо, откидываясь на спинку дивана, отзывалось внутри каким-то трепетом, будто перед ним было самое ценное произведение искусства всего мира, которое можно было уничтожить одним лишь вздохом, от чего Эдвард не шевелился. Брюс тихо хмыкнул и чуть улыбнулся, стойко ощущая пристальный взгляд на себе. — Нормально поспал? — он сглотнул, когда Брюс с улыбкой повернулся к нему. В глазах застыл вопрос. — Конечно, вряд ли это было удобно, но в твоём случае хоть какой-то сон должен сказаться благоприятно на твой организм. Нигма скрестил пальцы, положив их на колени. Уэйн чуть наклонил голову в бок. — На удивление это было не так плохо, как могло быть. Может, даже в какой-то степени лучше, чем дома, — он пожал плечами и чуть посмеялся, — но, боже, я тебе всем сердцем советую выкинуть этот диван нахуй и купить другой. Это же невозможно. Эдвард нахмурился, закатил глаза и отвернулся обратно к столу. Брюс опять посмеялся. Наступило непродолжительное молчание, которое на этот раз прервал Брюс. — Ты сам-то спал? Мужчина молчал, смотря куда-то сквозь стол. Это ли люди называют "обменом любезностями", вопросом, заданным ради приличия? Нигма не понимал смысла таких разговоров. Зачем задавать вопрос, ответ на который тебе совершенно неинтересен? Он так же никогда не понимал этих пустых бессмысленных бесед, когда людям абсолютно неинтересно, но задавать какие-то пустые вопросы надо. Вопрос ради вопроса. Он посчитал, что этот вопрос был один из таких. Сам он искренне интересовался состоянием Брюса, хоть и не знал, откуда эта искренность вообще взялась. Но откуда этой искренности взяться у Брюса? Он вздохнул. — Нет. Ответ прозвучал резко, словно приказывая своим тоном прекратить этот разговор. Уэйн чуть нахмурился, смотря на спину Нигмы. Он был каким-то съёжанным, замкнутым, и, как бы это ни звучало, его спина выглядела как-то... грустно? Он мало понимал, в чём было дело. Мотивы Эдварда редко когда можно было понять, как и считать его мысли. Брюс его чем-то обидел? Если нет, то с чем связан этот резкий и холодный ответ? Его мало волновало то, что он чем-то мог обидеть Нигму, но все же хотелось развеять непонимание как минимум. — Забавно, ты так сильно беспокоился о моём режиме сна, хотя сам спишь чуть ли не меньше меня, — Брюс хмыкнул и встал с дивана. Времени было много, нужно уже ехать домой. Он надеялся, что Альфред сильно не переживал по поводу его непредвиденно долгого отсутствия. Пытаясь найти телефон в своих карманах, он украдкой смотрел на фигуру за столом. Эд был сильно напряжён, это было видно при первом же взгляде. Брюс продолжал не понимать, что конкретно в его словах было обидного или чего-то, от чего в принципе можно было разозлиться. Эдвард от этих слов чуть вздрогнул, сильнее сжав скрещенные пальцы и нахмурился. Его злили эти слова, его злил этот снисходительный, слегка насмешливый тон. В который раз проклиная себя за то, что позволил себе подпустить Уэйна так близко, он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. — Я не... — Эд запнулся, голос звучал слишком забито и обиженно. Он опять чувствовал себя слишком униженно, только на этот раз это было заслуженно. Его поведение было таким жалким и смешным, что это было сродни тому, что он выйдет на улицу с табличкой "пни меня". Мужчина прокашлялся, попытавшись собрать крупицы самоуважения и сделать голос хотя бы чуть более уверенным. — Я не беспокоился. Брюс застыл, выгнул бровь и издал короткий смешок, покачав головой. Казалось, он готов был истерически засмеяться. — Сам себя-то не обманывай, — он сжал найденный телефон и сложил руки на груди, укоризненно смотря на Эдварда. У того в голове крутилось много слов. И плохих, и очень плохих. Все они крутились таким быстрым вихрем, что в висках начало стучать, а голова болеть. Эд не знал, что сказать на это. Точнее, сказать хотелось слишком много всего, но ничего из этого не звучало бы достаточно убедительно, чтобы произносить это вслух. — Нигма, ты просто невыносимый. Уэйн вновь издал истеричный смешок и направился в коридор, по пути печатая сообщения для Альфреда. Нигма был и впрямь невыносимым. Будучи Загадочником, скрывающимся за объективами камер, он вымораживал своим чрезмерно огромным эго. Будучи просто Эдвардом, он вымораживал по прямо противоположной причине, и Брюсу хотелось взвыть от того, что такое счастье свалилось ему на голову. Он уже обувался, когда почувствовал на себе недовольный взгляд и обернулся. Нигма стоял в проходе, облокотившись об стену и сложив руки, прожигая Уэйна настолько обиженным, пассивно-агрессивным взглядом, которого Брюс никогда в жизни и не видел. — На правду не обижаются, Эд, — он проверил всё ли взял и выпрямился, переведя взгляд на Эдварда, который продолжал просто молча смотреть на него. — Напишешь, когда вновь не будешь переживать. Советовать для начала разобраться в себе не буду, а то вдруг обижу ещё сильнее. Нигма скривился и сделал несколько шагов вперёд, подойдя к Брюсу чуть ли не вплотную, смотря очень разгневанно слегка снизу вверх. — Я бы на твоём месте прекращал такие разговоры, Брюс, а то... — А то что? — Уэйн не дал ему договорить и чуть ухмыльнулся, смотря на то, как Эд начинает беситься ещё больше. — Расскажешь всем, что Бэтмен — это, о боги, Брюс Уэйн? Опять скажу: себя-то не обманывай. Ни черта ты не расскажешь. Эдвард подавился воздухом от возмущения, которое вызвала эта фраза. Глаза округлились, и он нервно засмеялся. — Неужели? И какая мысль в твоём малоразвитом, ограниченном мозгу позволила сделать такой вывод? Брюс закатил глаза. Видимо, эта наигранная надменность была у него защитной реакцией. По крайней мере сейчас. Ему было весело от этой картины. Уэйн почти в первые дни понял, что Нигма ничего не расскажет. И если раньше это были только предположения, то потом с каждым днём было всё больше и больше подтверждающих фактов. Почему он продолжал ему потакать и исправно приезжал по первому зову? Сказать было не трудно, трудно было признаться в этом самому себе – Брюсу нравилось проводить с ним время. И видимо настолько, что готов был пропускать часы своей ночной работы. И от этого было обидно, что каждое его слово Эдвард воспринимал вштыки, интерпретировал не так и видел лишь насмешку. — Если опустить факт о твоём сильном не-беспокойстве обо мне, потому что ты на него слишком остро реагируешь, ответ всё равно довольно прост: загадка, на которую все знают ответ, ничего не стоит, — Эд застыл, взгляд смягчился, стал удивлённым, может даже чуть испуганным. — Пока, Эд. — Стой, — Эдвард резко схватил разворачивающегося Уэйна за руку так крепко, словно боясь, что тот растворится, если его отпустить. Он выглядел потерянным, последние крупицы подобия маски слетели. Брюс почувствовал дрожь чужой руки и вздохнул, смотря прямо в широко открытые глаза, в которых читалось непонимание. — Почему ты приходил? — В смысле? — Если ты знал, что я ничего не сделаю. Зачем ты приходил? Нигма закусил щёку. Брюс едва ли ещё когда-нибудь увидит столько неприкрытой искренности в его глазах. — Потому что я хочу, потому что мне нравится. А теперь я пойду, к сожалению, работа никуда не денется. Спасибо за вечер. И за то, что дал отоспаться, — Эдвард опустил свою руку. Его лицо вмиг стало безжизненным, а глаза пустыми. Он кивнул словно своим мыслям и поник. — Напиши, когда ещё захочешь меня увидеть. На душе было тяжело, когда Брюс закрывал за собой дверь. Кажется, внутри складывалось объяснение этому ужасно бесячему поведению, и внутри становилось тошно. Он подумал, что стоило остаться и поговорить. Стоило обсудить происходящее и не оставлять Эда на произвол мыслей. С другой стороны, Эдвард не был маленьким ребёнком, а напротив, был явно старше самого Брюса. И разжёвывать каждое своё слово и действие было бы просто глупым. Но поговорить стоило. Да, обязательно. При следующей встрече.