Måneskin — Coraline
Coraline vuole il mare Ma ha paura dell'acqua E forse il mare è dentro di lei
— Ах ты ёбаная мразь! — орёт Тэхён во весь голос. Никогда не был тихим, только последние полтора года. Никогда больше не будет. Дива в деле? Пока ещё нет. Двое на кровати замирают. Парень на бёдрах Деяна вздрагивает и испуганно оглядывается, а Кан приглушённо посмеивается. Может, Тэ кажется? Но нет, он явно слышит эти глумливые смешки. Сразу приходит понимание, что всё это подстроено специально. Незнакомец дёрганно слезает со всё ещё твёрдого члена. Скатывается на пол, хватая сползшее вбок одеяло, пытается прикрыться. Прикрыться одеялом, которое выбирал Тэхён. В спальне, где Тэ сам красил стены и расставлял мебель. В его квартире, которую он долго искал, а потом упрашивал владельца, чтобы тот разрешил добавить этому месту изюминку. Здесь больше даже не пахнет им. В воздухе интерьерный парфюм, запах секса двух чужих тел. Вокруг стоит удушающих смрад предательства. Ким не может поверить, что то, что он видит перед собой, и есть реальность. Деян вальяжно разваливается на постели, незнакомец стоит, не шевелясь, и в непонимании смотрит на хозяина квартиры. — Тэхён? — сипящим шёпотом спрашивает парень. А точно ли этот человек не знаком Киму? Знаком. Он даже имя помнит. Ли Ёнсу. Они давно не виделись, но Тэ его не забыл. Ёнсу таскался за ним несколько месяцев, но Тэхёна не привлекал. Тот приходил в бар каждый раз, когда на смене был Ким, строил ему глазки, всячески пытался заинтересовать, затем открыто предложил себя. И Тэ воспользовался этим, поставив парня перед собой на колени прямо в подсобке. Домой не водил, бóльшего не хотелось. Ли ещё какое-то время бегал за ним, но вскоре понял, что ничего больше не получит, а потом пропал. Чтобы сейчас снова оказаться перед Тэхёном. — Уёбывай, сука! — морок воспоминаний проходит за секунды. Ким подлетает к перепуганному парнишке, и вцепившись тому в волосы, вытаскивает его прочь. Из спальни, через кухню-гостиную, в прихожую, сквозь открытую одной рукой дверь с исправным замком. Вон из квартиры. Следом выкидывает куртку и обувь. — Только попробуй войти обратно, хуесос! — также зло и громко. Парень рыдает на лестничной клетке, куда там обратно. А Тэхён влетает в спальню, где Деян даже и не думает чувствовать раскаяние, на его губах мерзкая ухмылка того, кто изменил без зазрения совести. Тэ подхватывает светлые джинсы и белую футболку с пола, это точно чужие вещи. Белья нигде не видно, да чёрт с ним. Вернувшись ко входу в квартиру, Ким кидает в лицо заплаканного Ёнсу остатки одежды и, прошипев «Пошёл на хуй отсюда», изо всех сил хлопает дверью. В квартире всё ещё недостаточно воздуха. Внутри остался главный предатель. Он словно отравляет собой это место. Эфемерная боль тянется к Тэхёну из всех углов. Деян одевается не спеша: поправляет брюки, застегивает мелкие пуговки рубашки, ищет носки. Сопровождает каждое действие гадкой улыбочкой и цепкими глазами смотрит на застывшего в дверном проёме Тэ. Ким лишь тяжело дышит и давится своей яростью, не может говорить. Ему противно делать шаг за порог этой комнаты. А Кан словно ловит каждый пренебрежительный взгляд, который меняется на растерянный, следом на обиженный и непонимающий. — Так и будешь молчать, мразь? — последнее слово Тэхён злобно рычит. — Ты хочешь объяснений? — Деян веселится, стоит напротив с улыбкой, пригвождает взглядом холодных глаз к месту. — А хули тут объяснять? Ты трахнул какую-то шваль в моей кровати! — в голове только один вопрос, на который хочется услышать ответ: — «Зачем?» — Тебя я тут тоже трахал, — это звучит настолько унизительно, что Тэхёну хочется опустить голову, но он упрямо держит её, вздёргивает подбородок ещё выше. — Как и я тебя, — чем Тэ пытается уколоть — неизвестно. — На те пару раз, что были за полтора года, можно закрыть глаза. Что ты хочешь услышать? Да, трахнул. Да, именно здесь. Зачем? Хотел, чтобы ты увидел. Это твой час расплаты. Я долго его планировал, и вот он наконец настал, — Деян застёгивает манжеты и продолжает смотреть так, словно видит перед собой нечто мерзкое. Ким знает этот взгляд, так на него смотрели при каждой их ссоре. — Расплаты за что? — Тэхён не может понять, что происходит и за что его наказывают. — Ты ведь узнал Ёнсу, да? Вспомнил, как этот кретин увивался за тобой? И пока он пытался заполучить член несравненного Ким Тэхёна, то полностью забил на меня. А мне было обидно, что одна из моих игрушек променяла меня на кого-то другого. И стало любопытно, кто же ты такой. Дива, по которой так сходил с ума этот недоумок. Я пару раз был в твоём отвратном баре, смотрел издалека. А потом решил поиметь тебя, чтобы неповадно было уводить то, что принадлежит другому. У тебя очень узкий ареал обитания, поэтому вычислить все места, где ты бываешь, не составило труда, стоило только немного понаблюдать. Наша встреча не была случайной, как и на всё остальное был свой план. Поиграть в джентльмена, чтобы ты потёк и подпустил к себе, а потом выебать, сказать, что ты ничего из себя не представляешь, и выбросить. Но ты, сука, меня опередил! Ты оскорбил меня на утро, после нашего первого секса. Не понравилось ему! Всем нравилось, а тебе вдруг нет, тварь. И план пришлось изменить. Такой плевок в лицо я не мог стерпеть. И я стал потихоньку лишать тебя того, что ты так любишь. Аккуратно, чтобы не вызвать подозрения, медленно, искусно. Но этого всё равно было недостаточно, чтобы искупить твою вину передо мной. И тут я неожиданно снова пересёкся с Ёнсу. Стоило лишь красиво попеть, что я не могу его забыть, и он повёлся. А дальше осталось лишь выждать момент, пока ты полностью не подчинишься мне. Последним пунктом стала твоя сраная работа в этом блядюжнике. Ты долго упирался, но мне всё-таки удалось лишить тебя и этого. Я немного дал тебе попривыкнуть, выждал, дал мести ещё чуть-чуть настояться. И теперь я полностью удовлетворён результатом своих стараний. Тэхён не может даже вдохнуть, просто не выходит. Слушает слова Деяна, пребывая в шоке. Лишь моргает и с приоткрытым ртом смотрит на того, с кем был рядом полтора года. Полтора года вранья и насилия. — А хочешь ещё секретик? — Кан будто игриво облизывает губы и вновь усмехается: — Ёнсу не один, кого я трахал. Вас таких много. — Нас таких? — шёпотом переспрашивает Тэ. — Эмоциональных батареек. Которых так приятно использовать, ломать, а потом выкидывать. Я пользовал многих, особенно после того, как мы начали встречаться. А тебе говорил, что был занят на работе. Благодаря моему повышению я много колесил по городу, а рядом часто сидела очередная, готовая на всё задница. Я вёз её к себе или в гостиницу, а ты ждал меня дома, пока я кого-то трахал. И конечно же, я никогда не любил тебя. Каждый раз хотел сплюнуть, как говорил это. Ты был нужен мне только для того, чтобы сделать из тебя серое и блёклое убожество. Даже секс с тобой был мне неинтересен, поверь, у меня есть варианты получше. — Получше? — новый вопрос звучит ещё тише. Тэхён не верит услышанному. Не хочет верить. Губы дрожат, к широко распахнутым глазам подступают слёзы. — Конечно. А ты думал, что неотразим, да? Нет, Тэ. Ты — посредственность, которая мнит себя звездой металла, или что за дерьмо ты там слушаешь, — каждым словом Деян убивает частицу оставшегося самоуважения стоящего в проёме дверей парня, но этому чудовищу в обличии человека, только это и надо. — Ублюдок. Тебе лечиться нужно, — голос Кима действительно серый и блёклый. Нет сил скандалить. Уже давно нет сил отстаивать себя. Его сломали. Гнули в разные стороны, чтобы якобы сделать гибче, а в итоге громко треснуло где-то посередине. И ещё множество раз в тех местах, где продолжали сгибать. — Я здоров и прекрасно себя чувствую, — Кан наслаждается убитым взглядом человека перед ним, он ликует, глаза восторженно блестят. — Вали из моей квартиры и из моей жизни, — слова выходят наружу такими же раздробленными, каким ощущает себя и обладатель хрипящего голоса. Он всё ещё держится, чтобы не заплакать, но по глазам и так всё понятно. В них невыносимая боль осознания. Его индивидуальность смяли, вытерли об неё грязные ноги, а потом этими же ногами затоптали. Для верности облили чем-то горючим и подожгли, оставляя после лишь выжженную пустоту. Тэхёна уже давно не существует. — Да я и не собирался оставаться, — от новой ухмылки Тэ начинает трясти. — Не звони мне, я не вернусь, даже если будешь умолять. Умолять. Тэ бы врезал кулаком этой паскуде за такие слова. Старый Тэхён бы врезал. А у нового Тэхёна нет сил даже на то, чтобы стоять самостоятельно, не опираясь на косяк. Подбородок больше не вздёрнут, плечи поникают, взгляд опускается в пол. Опора внутри рассыпается мелким песком. Деян со смешком проходит мимо него и бросает на ходу: — Пока-пока, Дива, — через пару минут входная дверь закрывается, Ким слышит это в наступившей тишине. Тэхён больше не может сдерживать слёзы. Кровать выглядит в его глазах тошнотворно. Он оборачивается и плетётся в кухню, присаживается за стол и давится рыданиями, уткнувшись лбом в столешницу. Боль больше не призрачная, она настоящая. Такая же, какими он считал и их отношения, их чувства друг к другу. Она связывает по рукам и ногам, разрывает грудь. От неё невозможно дышать, лёгкие словно не впускают в себя воздух. Тэ плачет навзрыд, сложив руки у головы. Воет в голос, бьётся головой об стол. Чтобы переключиться с душевной боли на физическую. Но это не помогает. Так больно быть никем. Спина вздрагивает при каждом всхлипе, он обхватывает ладонями голову и тянет себя за волосы. Слёзы не прекращаются, с новой волной истерики и тягостными стонами приходит злость. Ким резко поднимается на ноги, опрокидывая стул. Ему нужно избавиться от всего, что пронзило его и эту квартиру душащими чувствами. Тэхён мечется по прихожей: срывает с вешалок одежду, подхватывает обувь и швыряет всё в одну кучу. Затем останавливается на мгновение и бросается на кухню за строительными полиэтиленовыми пакетами. Отрывает от рулона сразу два и зло дёргает их, чтобы разделить. На ходу встряхивает полиэтилен, раскрывая, возвращается в прихожую и перекладывает все вещи в мешок. Смотрит вокруг, проверяет, ничего ли не осталось. Видит свою сумку из коричневой кожи. — Что за дерьмовый цвет? — выплёвывает в пространство и, открыв карманы, трясёт сумкой, чтобы из неё высыпалось содержимое. Заглядывает внутрь, не осталось ли чего, и, убедившись, кидает вещь в пакет. Идёт через кухню-гостиную в спальню, но по пути вспоминает об электронной сигарете. Хватает её со столешницы и закидывает в мешок, следом летят все пузырьки с жидкостями и зарядка. Он снимает кружку Деяна с сушилки и швыряет её к сигарете и остальному. В спальню заходить не хочется, но он должен. Первым делом Ким распахивает окно, чтобы проветрить. Оставив мешок, возвращается на кухню и открывает окно и там. Двигается по пространству хаотично, видит на полке флакон парфюма для дома, запах, которого ему никогда особо не нравился. Тот так и просится, чтобы его вышвырнули на улицу, прямо с пятого этажа. Но Тэ берёт его и, вернувшись в спальню, кидает в пакет. В квартире слишком тихо, боль продолжает давить на лёгкие изнутри. Тэхён по очереди выдвигает ящики комода и в предпоследнем находит початую пачку сигарет, а рядом ярко-красную зажигалку Zippo. Лишь бы фитиль загорелся, зажигалку давно не использовали и не заправляли. Тэ суёт ментоловую сигарету между губами и чиркает кремниевым колёсиком. Искра есть. Огня нет. Он погас и у Тэхёна внутри. Колёсико вновь резко крутят. Ещё искра. На третьей попытке появляется крохотный огонёк и почти сразу же гаснет. Но его хватает, чтобы прикурить. Парень затягивается несколько раз подряд, сигарета начинает тлеть сильнее. Вкус горчит с непривычки, он давно не курил настоящий табак. Тэ медленно вдыхает дым и так же выдыхает, позволяет ему струиться из приоткрытых губ мягким облаком. Курит прямо в спальне. Больше нет никаких запретов. Он отворачивается от комода и смотрит на истерзанную кровать. Брезгливо кривит губы, но идёт к ней. Вытягивает вперёд руку с сигаретой и длинным пальцем стряхивает пепел прямо на простынь. Снова вдох и выдох, чтобы хоть немного успокоиться. Докурив, Ким тушит бычок о подушку Деяна, оставляя на светлой наволочке сигаретный ожог. Точно таких же полно и на его сердце. Тэ невесело хмыкает. Он никогда не любил светлое постельное бельё, этот комплект купил Деян. К чёрту его! И всё, что с ним связано! И это бельё туда же! Всё ещё слишком тихо. Тэхён бредёт до прихожей, на полу лежит его телефон. Он сразу же удаляет плейлист с песнями, которые попали в его поле зрения благодаря бывшему парню. Листает дальше, ищет. Здесь нужно что-то такое, в ритме чего болит его душа. Взгляд останавливается на названии «Coraline». Подойдёт. Тэ включает песню, тут же ставит её на повтор и делает звук максимально громким. Он помнит, о чём текст, но итальянские слова смутно воспроизводятся в голове. Это неважно. Это необязательно, чтобы пропускать музыку сквозь себя. Прочувствовать её. Проникнуться. Ким мычит в ритме спокойного начала и возвращается в спальню. Закуривает ещё одну и открывает платяной шкаф. Осматривает злым взглядом ненавистные рубашки/брюки/пиджаки, здесь есть и вещи Деяна. Он ждёт нужного момента. И под первые гитарные риффы начинает вытаскивать одежду, стягивать её с плечиков и бросать себе под ноги, добавляет туда же противно-белые полотенца и ещё не распечатанный комплект постельных принадлежностей. Заканчивает довольно быстро, ко второму куплету. А потом топчет ногами всё это долбаное невзрачное барахло. Пытается порвать пиджак, графитовая ткань трещит по шву, но не поддаётся. Сигарета, зажатая губами, истлевает наполовину, дым щиплет глаза. Тэ аккуратно берёт её указательным и средним пальцами и заносит над грудой вещей на полу, а затем стряхивает столбик пепла и туда. Посыпает им то, что из него пытались сотворить. Очищает пеплом своё будущее. Песня заканчивается, повторяя имя, оно же название. Мелодия начинает звучать по новой, а Тэхён запихивает скомканное тряпьё в мусорный мешок. Он уже полон, нужен другой. Ничего, мешков у него много, всё влезет. Парень приносит из кухни сразу весь рулон и тот пакет, что оторвал ранее. Раскрывает его, чтобы избавиться от постельного белья. Но прикоснуться к нему руками кажется чем-то мерзким. Тэ быстро приносит из кухни резиновые перчатки и заталкивает в один пакет подушки, а в другой одеяло и простынь, следом выбрасывает и перчатки. Пройдясь по квартире, Тэхён скидывает в новый мешок оставшиеся мелочи: первый подарок Деяна — плюшевого медведя. Ким вообще не знает, зачем приволок домой этот паскудно-розовый пылесборник. Следом в пакет отправляются несколько украшений, которые дарил этот гавнюк. Дешёвая хрень, даже в ломбард не сдать. При всей своей показной благосостоятельности Деян одаривал его лишь грошовым ширпотребом. Увлажнитель воздуха — яркий тому пример, он явно не справляется со своей работой, раз дышать всё ещё сложно. Ким не знает пощады. Его самого никто не щадил. Прибор врезается в стену от сильного пинка и разлетается на составные части, по пути расплёскивая вокруг воду. Это ничего. Вода испарится, как и слёзы, которые уже высохли. Куски пластика тоже летят в мусор. Дальше Тэ добирается до кухни и очищает её от всевозможных приблуд, которые зачем-то накупил Деян. После кухни идёт в ванную и сбрасывает в мешок всю косметику, шампунь, гель для душа, полотенца с сушилки. Последней во тьму внутри полиэтилена падают мочалка и зубная щетка. Вроде всё. Тэхён ещё раз обходит квартиру. Что-то всё равно не даёт покоя. И он находит источник маеты в спальне. Кровать. Он точно не будет на ней спать. Даже смотреть на неё без отвращения не может. Но сил хватает лишь на то, чтобы поднять двухметровый матрас и дотащить его до прихожей. От того будто разит чем-то таким, от чего хочется отплеваться и прополоскать рот. Сняв с себя ту одежду, в которой пришёл с работы, Тэ добавляет её к другому содержимому мешков. Джинсы с прорезями на коленях и футболка с дырами по бокам. Вот это его вещи. Вот он. Самым сложным становится спустить четыре полных пакета вниз и дотащить их до мусорных баков. Он справляется за два захода. В квартире открыты все окна, тёплый ветер гуляет по комнатам. Тэхён оглядывает стены, те словно постепенно возвращают свою яркость. В спальне они леопардовые, Тэ заколебался рисовать каждое пятнышко, но воплотил свою идею. Кухня-гостиная наполовину чёрная, а на другую — цвета фуксии. Ровная полоска из блестящих звёздочек идёт по обеим стенам и потолку, делит собой пространство. Он всё это сделал сам и любит свою квартиру. Но здесь незачем оставаться этим вечером. Больше некого ждать, как послушная собачка, Тэхён разрывает поводок и хочет вернуть свой собственный цвет. Ощутить себя живым, поистине желанным. Ему нужен кто-то этой ночью, чтобы не коротать её в давящем одиночестве. Ведь Ким всё ещё пуст и надломлен, его нервной бравады надолго не хватит. Но пока она в нём, можно попытаться глушить болючие мысли. Тэ наслаждается каждой сигаретой, которую выкуривает. Обхватывает фильтр губами, втягивает в себя дым, чуть прикрыв глаза, а затем выдыхает клубящимся потоком. И никакой зарядки, никакого ограничения по времени, только честный вкус и свобода. Он даже в ванную идёт с сигаретой, но понимает, что идея так себе. Дальше ему хочется отмыться до скрипа: парень льёт на мочалку чуть ли не полтубы геля, тщательно трёт кожу, затем размазывает обильную пену по всему телу руками. Дойдя до зада, мягко проводит мыльной ладонью между ягодиц, а затем споласкивает пальцы водой, чтобы вымыть себя внутри. Вытеревшись после душа, Тэхён бросает полотенце где попало. Плевать, ему всё можно, он у себя дома. В первом ящике комода в спальне лежит его личная коллекция. Ким достаёт оттуда смазку и анальную пробку. Для осуществления задуманного нужно подготовить себя. Без кровати неудобно, но он справляется. Расслабив и немного растянув сфинктер смазанными пальцами, Тэхён берётся за игрушку. Плаг сделан из силикона, легко гнётся и не приносит дискомфорта при движении, с такой пробкой можно спокойно ходить и даже сидеть. Игрушка по форме напоминает морковку, узкий носик постепенно расширяется, а затем переходит в тонкий ствол держателя и заканчивается плоским стопором, что идеально ложится между ягодиц. Парень хорошо смазывает пробку и аккуратно вводит в себя, постепенно разрабатывает мышцы, вытаскивает, а затем возвращает на место, недолго играет, закусив губу, и погружает внутрь полностью. До того момента, пока плаг вытащат уже не его пальцы. Всё забытое заново возвращается в его жизнь. Подводка, тени, блёстки, даже помада, которой он пользовался всего два раза. Наверняка её срок годности уже истёк, как и всей остальной косметики. Но на один вечер сгодится, а потом он купит себе всё новое. Глаза жирно обрамляет чёрная тень, веки искрят золотой пылью. Тёмно-красная помада лишь слегка касается губ, чтобы придать им более спелый вид. Почти на каждом пальце по кольцу, они все разные, но хорошо сочетаются. В ушах крупные серьги без камней, цепочку он решает не надевать, чтобы не мешать губам будущего любовника ласкать шею. Белую футболку заменяет леопардовая с порванным воротом. Любимые казаки с цепью, уходящей под каблук, снова на ногах. Косуха приятной тяжестью ложится на плечи. Парфюмом Тэ не пользуется, предпочитает естественный запах тела. Пачка сигарет и зажигалка в одном кармане, телефон и ключи в другом. Он готов. Тэхён протискивается мимо стоящего в прихожей матраса и выходит из квартиры. Он потом придумает, на чём будет спать. На эту ночь планы другие. Окна остаются открытыми, в квартире всё ещё недостаточно воздуха. Такси быстро довозит его до того места, которое он до сих пор любит. Настоящей, безусловной любовью. Рок-бар «У Джека» стоит на отшибе, чтобы никому не мешать музыкой, которая слышна сквозь стены. У входа курит пара человек, чуть дальше припаркованы несколько байков. Тэ выходит из машины, выпрямляет спину и идёт внутрь. «У Джека» — это единственное место, где он никогда не испытывал волнения. Оглушительно-громкие живые концерты со слэмом в толпе, пьяные драки, фанаты рока всех видов и мастей — всё это его второй дом, часть его души. Он так давно не был дома. Стоит только переступить порог, как в уши врывается хрипловатый голос вокалиста кавер-группы, что сейчас исполняет «Rape Me» бессмертной Nirvana. Эта песня сразу всасывается в кровь вместе с запахом пива и вибрацией пола под ногами. Ритм музыки покачивает тело Тэхёна, пока он идёт к барной стойке. На последних выкриках припева Ким слегка трясёт тёмными волосами и опускается на стул. Аплодисменты, свист, кто-то из слушателей всё ещё орёт: «Rape Me». Парень смотрит на зал и улыбается. Он скучал. За стойкой его бывший напарник — Бэкхён. Здесь его называют Диско шар или просто Диско. Бармен обожает этот атрибут всех вечеринок и даже выпросил его у владельца заведения. Лично прикрутил к потолку и включает каждый вечер, даже когда помещение наполняют мрачные дарк-металлисты. Диско, как всегда, в чёрной футболке, логотип какой-то рок-группы перекрывает фартук. У него острый профиль и тонкие губы. Самое главное украшение бармена — глаза, в них всегда блестит озорство. Бэк во время смены завязывает свои волосы в хвост, а сразу после распускает их, и те достают до плеч. — Д-и-и-ва-а! Сто лет не виделись, где ты пропадал? — Диско тянется к нему через стойку, чтобы обнять. — Примерял неподходящую одёжку, — эту часть ответа глушит новая песня. — Что сегодня в программе? — Солянка из каверщиков. Две банды уже отыграли, впереди ещё три. Что будешь пить? — с улыбкой спрашивает Бэкхён. — Сделай «Сорок три градуса», — Тэ хочет выпить, но не напиться. — Хорошо, мигом сделаю. Я угощаю, — бармен кивает и быстро наполняет высокий бокал пивом. На стойку кладётся круглая картонка подстаканника, и на неё тут же сбегают капельки с запотевшего стекла. Бэк наливает полную стопку текилы и, опустив её наполовину в пиво, разжимает пальцы. Стопка ударяется о дно, два вида алкоголя смешиваются, образуя пену. Коктейль «Сорок три градуса в тени» готов. Тэ смотрит на бокал, а в голове вспышками проносятся события последних полутора лет. Там вместо музыки звучат слова Деяна. Группа за его спиной начинает играть «Man in the box», а Тэхён отпивает из бокала и машинально качает головой. Хватит. Больше он не позволит этому уроду обижать себя. — Спасибо. Как вы тут? — переводит он взгляд на Диско, тот видит в Диве несвойственную задумчивость, но с расспросами не лезет. — Как, как? Херово. Ты как ушёл, так наш самый главный рокер каждый месяц выгоняет нового бармена. И матерится всякий раз, когда ему нужно принять товар или посчитать кассу, — Бэк закатывает глаза, обычно этим всем занимался Ким. Тэхён искренне смеётся, представив себе эту картину, а после делает глоток пива и спрашивает: — То есть место бармена тире счетовода сейчас свободно? — Да… Ты хочешь вернуться? Тэ, я умоляю тебя, возвращайся! Я в шаге от того, чтобы подсыпать нашему директору в выпивку успокоительное. Он меня заебал, честное слово! Не может сосчитать, сколько бутылок пива одной марки в десяти ящиках. Пожалуйста, вернись! Хочешь, я на колени встану? — Диско складывает руки будто в молитве и почти ускользает под стойку. — На колени становиться не нужно. Скажи ему, чтобы позвонил мне завтра вечером. Только не говори, что я сам спрашивал про работу, хочу, чтобы он дал мне прибавку, — Тэхён рад, что этот бар готов принять назад своего блудного сына. — Чёрт! Ты — божество моей жизни! Ловко придумано, как и всегда. Обожаю тебя! Как будем считаться после закрытия, я с ним поговорю, — глаза бармена горят, он искренне счастлив. — Спасибо, дорогой, — Ким салютует бокалом и делает большой глоток. — С нетерпением жду тебя обратно, милый! Я безумно соскучился и обязан тебе своим психическим здоровьем. А то у меня уже реально глаз дергается, — Бэк театрально изображает нервный тик, а Тэ снова смеётся, к бару подходят другие посетители. Ким оборачивается к залу и смотрит в толпу. Люди вокруг танцуют, подпевают любимым песням, веселятся. Какой-то парень в белой безрукавке прыгает несколько раз подряд, а потом поднимает руки в воздух и трясёт «козами». Тэхён усмехается, продолжая разглядывать незнакомца. Тот стоит всего в нескольких шагах. И даже со спины видно, что он наслаждается вечером. Широкие плечи плавно перетекают в мускулистые руки. Одна из них от плеча и до запястья разрисована татуировками, нижние рисунки перекрывает толстый металлический браслет. Вторая рука без тату, но тоже с серебристыми украшениями. Среди тёмной массы белая безрукавка хорошо видна. Софиты мигают, окрашивая её в разные цвета. Диско-шар играет на ней солнечными зайчиками. Тэхён продолжает смотреть, песня стихает, а парень разворачивается к нему лицом и идёт к бару. Он на ходу стирает выступивший на лбу пот, широко улыбается, ему весело. Неоновый свет подсвечивает безрукавку, и незнакомец словно сияет. Когда парень подходит к стойке и заказывает виски с содовой, Тэ поворачивается к нему. Это лицо кажется знакомым. Или нет? «Белая безрукавка» чувствует на себе взгляд и поднимает глаза от зажатой в пальцах купюры. Нижние веки слегка подведены чёрным карандашом, волосы уложены рваными прядями, на шее кожаный ошейник с шипами, в уголке нижней губы два колечка пирсинга. Тэ смотрит на эти губы и облизывает свои. — Привет, Тэхён. Не ожидал тебя здесь увидеть, — приятный голос наполнен воодушевлением. — Мы знакомы? — Ким складывает локти на стойку. Отчего-то становится неприятно, хватит с него сегодня «старых знакомых». — Работаем в одной фирме, так-то. Я там системный администратор, — бармен ставит перед парнем стакан с алкоголем, но тот смотрит только на Тэ. — Извини, я всего пару месяцев там работаю, и мне ещё ни разу не нужна была помощь с компьютером, — Ким пытается не заострять внимания на тех вещах, что связаны с Деяном. Гнать его пинками из своей головы. — Это и удивительно! Бухгалтерия — какое-то проклятое место. Чуть ли не каждый день что-то да ломается. А у тебя всё в порядке, — незнакомец весело смеётся, и Тэ нравится этот звонкий звук. — Давай начнём сначала, меня зовут Ким Тэхён, — протягивает он ладонь. — Окей, я — Чон Чонгук. Приятно познакомиться с тобой, — пожимает руку парень. — И мне приятно. Ты часто здесь бываешь? — Тэ уже научен опытом, ему сегодня и впредь нужен человек «из своих». — Каждую субботу. А ты? — Чонгук наконец-то замечает свой заказ, расплачивается за него, отпивает и катает алкоголь во рту. — Я тоже… бывал… Но давно не заходил, думаю возобновить традицию, — эти слова звучат немного подавленно и Тэхён разбавляет их глотком из своего бокала. — Я ещё помню те времена, когда ты тут сам наливал и устраивал под конец смены выступление с гитарой прямо на барной стойке, — Чон перебирает пальцами в воздухе, изображая игру на инструменте. — Ого! Кажется, что это было так давно, — ничего, Тэ ещё зажжёт здесь. — Месяца три назад, — Гук трёт подбородок, пытаясь вспомнить. — Ты следишь за мной? — в Тэхёне мгновенно зарождаются подозрения, что этот парень чересчур хорошо осведомлён о его жизни. Ещё один псих Диве точно не нужен. — Что? — Чонгук хмурится в непонимании. — Знаешь, что я работал в этом баре. Знаешь, где я работаю сейчас. Что это? Совпадение или ты мой сталкер? — морщит лоб Тэ. — Я не слежу за тобой, клянусь! Мы как-то вдвоём с другом пришли сюда выпить, играл какой-то гранж. А потом ты вскочил на стойку и запилил такое гитарное соло из песни, что у меня челюсть отвисла. Я хотел с тобой познакомиться, но ты куда-то исчез, — Тэхён помнит то выступление. Тогда звучала «Heart-Shaped Box» — Nirvana. Его последняя смена здесь. Деян даже не дал ему нормально доработать и попрощаться со всеми, увёз домой за два часа до закрытия. — Представляешь моё удивление, когда я увидел тебя в своём офисе через неделю! Но как я понял, ты занят, поэтому не стал тебя беспокоить. — Погоди, погоди, с каких это пор, если человек с кем-то встречается, то с ним нельзя просто познакомиться? — Ким закусывает губу и ждёт ответа, ему правда интересно. — А кто сказал, что я хотел просто познакомиться? — поигрывает бровями Гук. — Так с этого и надо было начинать! На твоё счастье, я уже абсолютно свободен. Так что давай, знакомься непросто, Чон Чонгук, — Тэ улыбается, кажется, он нашёл то, что сегодня искал. — Вау! Я выиграл во вселенскую лотерею! Пойдём повеселимся, Ким Тэхён, — Чон встаёт со стула и протягивает ему руку. Недопитые виски и пиво так и остаются на стойке, сейчас не до них. На сцене уже другая группа, вокалист мычит в микрофон и начинает петь «Show Me How to Live» — группы Audioslave. Чонгук тут же подхватывает ритм, качается из стороны в сторону всем телом и подпевает. Тэхён повторяет за ним, подходит ближе, он тоже знает слова. — Давай, Чонгук! Покажи мне, как жить! — ему действительно это нужно, потому что за последние полтора года он напрочь забыл, каково это. — Ready to begin, — поют оба, смотря друг на друга, а потом взрываются новым всплеском музыки, вместе подпрыгивают и одновременно приземляются. Тэ оступается, а Гук тут же подхватывает его и удерживает за талию. — Молодец, парень, — думает Ким и скользит языком по своим губам. А дальше звучит «Supermassive Black Hole» — Muse. Лёгкие покачивания, чтобы переключиться на новый ритм. Тэхён тянет первые строчки, где вокалист спрашивает: «О, детка, разве ты не знаешь, что я страдаю? О, детка, ты слышишь, как я стону?» И Чонгук подпевает вместе с ним. Поднимает руки вверх и двигается под музыку, а затем опускает ладони на плечи Тэ, и они танцуют, соприкоснувшись. И Тэхёну впервые за долгое время действительно весело. Он не сдерживает себя, расслабляется, танцует, окутанный музыкой. Как же ему этого не хватало. А этот парень напротив будто бы пропитан той же энергией, что и сам Тэ. Их вместе заряжает драйв этого вечера. На сцене проверяют звук и начинается агрессивно-сексуальная «Eat You Alive» — Limp Bizkit. — А если пожёстче? — Тэ о песне, а может, и нет. — Я люблю такое, — отвечает Чонгук и снова повторяет слова вслед за вокалистом. Они трясут волосами, нагибаясь вниз, отбивают ногами такт. А когда вокалист переходит на скриминг в припеве, просто кричат вместе с толпой. Во втором куплете при словах: «Я мужчина и могу думать обо всём, что захочу», — Чонгук стучит кулаком себе в грудь и смотрит Тэхёну в глаза. Все оставшиеся слова — про желание съесть живьём и про чужую сексуальность — Чон произносит, не сводя взгляда с Кима. В проигрыше он подходит вплотную и шепчет прямо в губы напротив вслед за текстом, что хочет всего лишь смотреть на Тэхёна, смотреть целыми днями, и в этом нет ничего неправильного. Говорит, что если бы только Тэ захотел проникнуть ему под кожу, то уже ничто не смогло бы его достать оттуда. Следом за новым куплетом отходит назад и снова начинает кричать вместе с толпой, что съел бы живьём. А Тэхён и не против. Даже если не съесть, то он определённо разрешит этому парню сегодня себя искусать. Группа разошлась по полной, потому что следующей звучит «Break Stuff» — Limp Bizkit. Текст — сплошное ругательство на злобу дня. О, да! То, что нужно! В Тэхёне очень много злости. На этот день. На всё вокруг. На гребаного бывшего. На себя самого. И когда Чонгук разводит руки в стороны и показывает пляшущей толпе средние пальцы, Ким повторяет за ним. Потому что «идите вы все на хер»! Зал в один голос кричит, что «хочет разнести чей-то ебальник», и Тэ орёт вместе со всеми вокруг. Чонгук смотрит на него и улыбается, выставляет два пальца, одобряет. Вокалист говорит в микрофон, что пришло время уступить сцену другой группе и это будет их последняя песня. В зале гаснет свет, Тэхён чувствует, как его руку находят в темноте, и переплетаются с ним пальцами. Он совершенно не против. К драм машине присоединяются электронные клавиши, а затем перкуссия и гитара. Дива знает, какие слова сейчас прозвучат. Песня — откровенное заявление. Самое откровенное, которое может быть. Nine Inch Nails — «Closer». Свет мигает быстрыми вспышками, Чонгук притягивает его ближе и обнимает со спины. Между ними жарко с первой встречи глазами, а когда встречаются тела, то начинается настоящий пожар. Они синхронно покачиваются из стороны в сторону, встречаются пахом и задом как бы случайно, но оба знают, что нет. На втором припеве Чонгук обнимает его поперёк груди и вжимается сильнее, а затем говорит на ухо, повторяет за песней: — Я хочу трахнуть тебя, как зверь, — ищет носом среди волос ушную раковину и кусает за хрящик, тело его в руках вздрагивает. Тэ обхватывает ладонями его бёдра и прижимает к себе. Есть контакт. Эту ночь они проведут вместе. Текст был бы немного пугающим, если бы вокалист не закончил его словами: «Ты — причина, по которой я живу». Тэхён разворачивается и говорит в чужое ухо: — Да, сладкий. Сегодня я буду причиной, по которой ты живёшь, — дразняще закусывает губу, смотрит лукаво. Хочется наброситься и поцеловать, но сегодня Дива не будет вести, он жаждет подчиниться. И если Чонгук смелый только на словах, то пусть коротает остаток вечера не с ним, а Тэ найдёт себе кого-то другого, кто сможет его обуздать. Хотя определённо будет жаль не опробовать это сильное, горячее тело. Наверняка выносливое. От этих мыслей внизу живота щекочет возбуждение. И Тэхён надеется, что Гук проявит инициативу. Они не дожидаются конца песни, Чонгук предугадывает желания своего визави и берёт его за руку. Ведёт за собой, проскальзывая между телами веселящихся людей. Следующая остановка — более укромное место. Ким ликует, он знает, куда его ведут. Самое ближайшее, где можно скрыться от чужих глаз — туалет бара. Здесь не просто кабинки, а отдельные маленькие комнатки, где часто уединяются перевозбуждённые парочки, которых потом выгоняют громкой руганью и пинками в дверь. Не самое романтичное место, но они тут точно ненадолго. Белые кафельные стены разрисованы граффити, надписями, рисунками. Они есть даже на потолке. Местная галерея современного искусства. Сразу понимаешь, где находишься, и то, что скучно тут точно не будет. Ещё один нюанс — это чистота. У директора бара бзик по этому поводу. Несмотря на исписанные стены, убирают здесь тщательно и часто, поэтому пахнет внутри только цитрусовым освежителем, который два раза в минуту разбрызгивается из специальной коробочки под потолком. Всё остальное стандартно: два шага от входа до щербатой раковины и ещё два до унитаза с отбитым куском крышки на бачке. Места немного, но им хватит. Первым входит Гук и тут же останавливается, держит за руку, не отпускает, смотрит в глаза, но медлит, даёт право выбора. Тэхён понимает это и благодарен ему, но свой выбор он сделал ещё до того, как они сегодня встретились. Поэтому Ким широко улыбается, кивает понимающе и, высвободив пальцы, подталкивает парня в ошейнике вперёд. Дверь за ними закрывается на засов. — Какой красивый жест, прямо рыцарь, — Тэ стоит у входа, убрав руки за спину, и разглядывает свой улов. Свет здесь лучше, чем в зале, и посмотреть действительно есть на что. Высоту чёрных «Мартинсов» скрывают потрёпанные светлые джинсы, по шву прямых штанин бегут квадратные клёпки. Вместо цепей — несколько ниток деревянных бус, сцепленных между собой и доходящих почти до левого колена. Необычный выбор. Ким скользит взглядом выше, на секунду останавливается на вздыбленной ширинке, дёргает бровями и продолжает своё исследование. Джинсы удерживает массивный кожаный ремень, над ним повязана байковая рубашка в красно-бело-зелёную клетку под цвет деревянным бусинам. Здесь же, на талии, пальцы. На них множество серебристых колец и пара татуировок, Чонгук упирает руки в бока, напрягает бицепсы, показывает себя. За пояс брюк заправлена белая безрукавка без рисунков, она-то и помогла выловить взглядом этот экземпляр в толпе. Ткань натягивается, демонстрируя натренированную грудь под ней, когда парень прогибает спину, будто разминает мышцы. Ошейник с шипами на красивой шее, игривые губы с двумя колечками, мочки ушей со множеством железок в них, ровный нос, чуть подкрашенные глаза, что также разглядывают в ответ, и черные волосы с чётко выделенными острыми прядями. — Внимательно изучил? — смеётся Чонгук и ведёт языком по пирсингу в губе. — Хотелось бы более тщательно, — отвечает Тэхён. За один длинный шаг Гук подходит к нему вплотную и прижимает к стене своим телом, расположив ладони по бокам от его головы. Да, этот парень явно смелый не только на словах. Он проходится взглядом по лицу Тэхёна, смотрит с секунду на золотые блёстки на веках, после на приоткрытые манящие губы и резко целует. Немного смазанно, не рассчитав небольшую разницу в росте. Впрочем, быстро исправляется, приоткрывает рот шире, делая поцелуй более размашистым, но пока мягким. Почти сразу же даёт волю языку и облизывает нижнюю губу Тэ, а затем скользит им глубже. Соприкасается с языком Тэхёна, слышит его громкий выдох через нос и припадает губами сильнее, с напором. Тэ прижимает его к себе крепче, чувствует запах табака, стирального порошка, геля для укладки и чего-то ещё, едва заметного, но хорошо знакомого. Ким втягивает воздух носом и понимает, Чонгук пахнет кожей, как новая косуха. Никакого парфюма, только честность. И это пьянит. Руки Гука перемещаются со стены сначала на плечи, потом по груди на талию, хватают за неё и тянут на себя, прижимают, а затем опускаются на задницу и давят, чтобы упереться друг в друга пахом. Чтобы почувствовать, что оба хотят одного и того же. Они стонут от этого соприкосновения, Тэхён звучит на октаву ниже. Никто здесь не скрывается, всё открыто и взаимно. Можно почувствовать и услышать. Чонгук слегка двигает тазом и начинает тереться им о своего будущего партнёра. Поцелуй разгорается сильнее. Губы уже у обоих влажные от слюны, языки танцуют где-то на стыке их ртов. Чон отстраняется первым, дышит тяжело, почти задохнулся. Смотрит на то, как Тэ облизывается, ему нравится увиденное. Во взгляде напротив тёмно-карюю радужку почти скрывает чёрный зрачок. Чон уверен, что в его глазах возбуждение выглядит так же, только цвет немного темнее. Гук стаскивает с плеч Тэхёна косуху и кидает её в раковину, лёгкая футболка создаёт меньше препятствий. Тэ жарко, тело взмокло, но градус продолжает расти. Губы Дивы снова глубоко целуют, а торс гладят и сжимают. Затем выдёргивают футболку из-за пояса и касаются раскалённой кожи горячими ладонями. Это приятно и заводит ещё больше. С ним не нежничают, но действуют аккуратно. Его точно хотят, но дают самому принять решение. И Тэ медленно отключает голову, доверяясь этим сильным рукам и оставляя себе возможность действовать только на инстинктах. Чонгук чувствует, как ровно натянутая спина расслабляется под его пальцами. Он последний раз целует мягкие уста, перемещается на подбородок, слегка прикусывает его и движется к шее. Кисти ни на минуту не прекращают свой танец по тонкому телу, которое хоть и довольно худое, но сильное. Он знает, он потрогал, ощутил. Поцелуи покрывают шею с обеих сторон, волосы длиною по плечи шекочут щёки. Гук слегка прихватывает зубами сладко пахнущую кожу, не распознает запах, но он определённо вкусный. Над ухом слышится одобрительное мычание. Тэхён наслаждается, видя за закрытыми веками горячее красное марево. Бёдра всё так же движутся, Тэ подаётся навстречу каждому скольжению. Член давно твёрдый, давно готов, чтобы его выпустили из тесных джинсов и занялись им более основательно. И он уверен, что с парнем напротив всё точно так же. Больше нет сил терпеть, хочется более откровенных прикосновений, более горячих, интимных. Тэхён вытаскивает одну из рук Чонгука из-под своей футболки и кладёт себе на ширинку, а затем сжимает его ладонь своей и стонет, запрокинув голову на кафельную стену позади. Жар от кожи Гука чувствуется даже сквозь джинсы и бельё. — Иди сюда, — Чонгук хватает его за кончик ремня и тянет, а сам шагает спиной к унитазу. Разворачивается, чтобы увидеть, закрыта ли крышка, и тут же присаживается сверху, широко расставив ноги. Тэ смотрит затуманенным взглядом вниз. На то, как пальцы с массивными кольцами ловко расстёгивают сначала его ремень, потом пуговицу, а затем и замок ширинки. Он благодарно выдыхает, ткань теперь давит на пах намного меньше. Чонгук на этом не тормозит, стягивает тугие джинсы до середины ягодиц и спускает туда же боксеры. Смотрит, как под своей тяжестью член опускается вниз, оценивает. Он не медлит, плотно обхватывает возбуждение, взвешивает в ладони и слегка ведёт кистью, чтобы оголить плавно очерченную головку. Чону нравится то, что он чувствует. — Ты прекрасен везде, — шепчет Гук, потирая нежную плоть пальцем. И когда Чон облизывается и направляет член себе в рот, фокус зрения Тэхёна плывёт. Влажно, горячо, невыносимо хорошо. Губы сжимаются и начинают двигаться, а Тэ цепляется руками за плечи Гука, запрокидывает лицо к потолку и стонет громко. Чонгук вторит ему мычанием, выписывает носом нолики в воздухе, играет с гладкой мошонкой. Тэхён точно скоро не выдержит, кончит за какую-то жалкую минуту. Такого накала у него давно не было. — Чо-о-н-гу-у-к, — тянет на выдохе еле слышно. Член вытаскивают изо рта и вылизывают языком, снизу ведут кверху, касаются венчика, обводят его по контуру, чтобы вновь проскользить вниз, но уже с другой стороны. А потом он снова ныряет сквозь губы внутрь, где уже ощутимо больше слюны. Чонгук помогает себе рукой, оттягивает крайнюю плоть, когда движется вперёд, и возвращает её на исходную при движении назад. Пирсинг в нижней губе не касается кожи, и Тэ фантазирует, как бы ощущался минет, если бы у Чона был проколот язык. И эта фантазия толкает его бёдра чуть вперёд, Ким делает два коротких толчка, сжимает в пальцах чужую безрукавку и быстро отстраняется с хриплым и низким стоном. Только и успевает, что прикрыть головку ладонью перед тем, как дрогнуть несколько раз и выплеснуть семя. Красивое лицо перед ним пока не хочется пачкать. Ещё одна волна будоражащей дрожи бежит от кончиков пальцев до макушки, затем следующая. Он тяжело дышит и не может открыть глаз, наслаждается моментом. Чонгук упирается вспотевшим лбом ему в полуголое бедро и тоже пытается отдышаться, приобняв его за ноги. Тэ немного облокачивается об него, чтобы было проще сохранить равновесие. — Может, свалим отсюда? Если ты, конечно, хочешь продолжения, — спрашивает Чон, оставляя поцелуй на тазовой косточке. — Хочу. Поехали ко мне. Но сначала нам нужно закончить все дела здесь, — Тэхён разворачивается к раковине, поднимает одной рукой свою куртку, зажимает её подбородком и включает кран, чтобы смыть сперму. Намеренно делает воду холодной, водит ладонями под струёй чуть дольше, чем нужно. Кожа леденеет, Ким выключает кран и аккуратно надевает кожанку на себя. Кончиками пальцев подтягивает боксеры и джинсы, застегивается, а затем поворачивается к Чонгуку. — Покажи мне себя, — Тэ смотрит на ширинку Гука, хочет прикоснуться, но не трогает, чтобы руки оставались мокрыми. Чонгук развязывает рукава рубашки на талии и оставляет её на крышке унитаза. Расстегивает сначала ремень, потом пуговку на поясе джинсов, после — замок. Стягивает штаны и ухмыляется, белья на нём нет. Тэхён делает шаг ближе, смотрит лукаво то в глаза, то на промежность. У него тоже есть сюрприз. Ким коротко лижет свои губы и берёт член в широкую ладонь. Чонгук ахает от неожиданного холода и рефлекторно дёргает бедрами назад, но его поймали так, что не выбраться. Горячая плоть и ледяная хватка, контраст, который может всё испортить, но Ким знает, что делает. Он запускает другую руку ниже, яички поджимаются от холода. Но это быстро проходит, стоит только покатать их в ладони и начать двигать второй кистью. Гука потряхивает, такого фокуса он не ожидал. Но ему нравится эта яркость ощущений. Тэхён водит рукой, трогает, рассматривает, оценивает достоинство. Немного толще, чем у Деяна, чуть длиннее, головка больше. Превосходно. Тэ думает, что если бы член этого парня был таким же, как у его бывшего, то всё закончилось бы прямо сейчас. Хватит с Тэхёна хренового секса, хоть дело тут вовсе не в размере. Он больше не потерпит в других даже минимальной схожести с ублюдком Каном. Грудь Чонгука вздымается всё быстрее, она полна всхлипов, стонов, блаженного мычания и протяжных «Да». Тэхёну нравится, как звучит этот парень. И он вбирает в себя очередной громкий выдох, поцеловав покрасневшие губы. Тэ углубляется, облизывает чужой язык своим, тот отдаёт горчинкой. Ким двигает кистью быстро, рвано, держит крепко, сжимает сильно. Хочет поскорее уйти отсюда. А уже там, дома, он будет делать всё иначе, играть не на скорость, а на качество. Гуку много и не надо, он на грани. Сладко мычит в поцелуе, иногда забывается и почти не двигает губами, а потом, спохватившись, нагоняет и целует с ещё большей страстью. Тэ чувствует, что вот-вот доведёт его, слегка ускоряется и накрывает головку пальцами, когда Гук разрывает поцелуй и звонко стонет. Парня ведёт в сторону, и Тэхён придерживает его за талию, а тот улыбается с закрытыми глазами, испытывая приятную дрожь. Чон слепо целует его, а Тэ убирает остатки семени с члена. И пока он снова моет руки, чтобы потом вытереть их о свои джинсы, Гук одевается. В дверь никто так и не постучался. Они здесь по-быстрому. По-нормальному уже в другом месте и в другой плоскости. — Я оставил куртку у бармена, подожди меня у входа, я быстро, — Чонгук смотрит на Тэхёна с восхищением, как на своё личное божество, коротко целует в щёку и уходит. А Тэ идёт к выходу и ищет сигареты в карманах, напрочь забыв, в какой именно положил. Он слышит знакомые ноты. Вокалист старательно выговаривает итальянские слова, и Тэ останавливается, застревает в том куплете, под который только сегодня днём так сильно болела его душа. Он застывает у двери и снова слушает историю Коралин. Голос рвёт сердечные струны, и парень начинает дрожать. Эта дрожь далеко не такая, как была рядом с Чонгуком в туалете. Это холодный озноб и липкий пот. Так он дрожал глубоко внутри, слушая слова Деяна в свой адрес, которые копьями ранили его плоть. Руки с браслетами на запястьях обнимают за талию, а Тэхён не двигается, не замечает, слепо смотрит в пол. — Пойдём? — в голосе предвкушение. Но, когда Гук обходит его и смотрит в глаза, выражение лица меняется и звучит он иначе. — Тэ, что случилось? — спрашивает, явно волнуясь. — Коралин хочет море, но боится воды, — Ким шепчет тихо, расслышать из-за музыки сложно. Но Чонгук наклоняется ближе и слышит. — Пойдём, Коралин. Я увезу тебя отсюда, — Чон берёт его за руку, перекладывает из неё пачку сигарет в свой карман, аккуратно тянет за собой и выводит на улицу. — Давай покурим, — Гук не спрашивает, отводит от двери подальше, на стоянку. Достаёт из пачки Тэ две сигареты, обе зажимает губами, чиркает двумя спичками о коробок, поджигает, тянет коротко два раза и потягивает Тэ дымящуюся сигарету, тот принимает её. Тэхён приходит в себя, смотрит на Чонгука в толстой кожаной куртке и клетчатой рубашке под ней. Гук опирается задом на один из припаркованных «Харлеев», разглядывает в ответ. Подносит фильтр ко рту, затягивается и, подняв голову вверх, выдыхает дым. — М-м-м, тоже люблю ментоловые, — делится Чонгук. — Ты бы слез с байка, хозяин вряд ли будет доволен, если увидит, — глубоко вдохнув, говорит Тэ. — Хозяин — я, — с довольной усмешкой отвечает Чон. — Ты водишь байк? — Киму всё больше и больше нравится этот парень. — Ага. Чередую с машиной. На работу чаще всего езжу на тачке, а по своим делам — на этом звере, — Гук хлопает рукой по кожаной обивке сиденья. — Да, он роскошный, — Тэ осматривает «Харлей», а затем его владельца. Чонгук и есть тот Зверь, о котором говорит. Хромированное тело покрыто чёрной краской. От него веет силой и спокойствием. Это не спортивный мотоцикл, у которого главное — броскость, обтекаемость и мощность. Это уравновешенный круизер со своим характером, традициями и особым взглядом на дорогу. У него другая форма, другое нутро. Да, он может промчаться по асфальту со скоростью сто двадцать километров в час, но создан не только для этого. В его душе умиротворение и наслаждение выбранным путём. И есть нечто схожее между байком Чонгука и гитарой Тэхёна. Тэ часто затягивается и быстро докуривает сигарету, чтобы так же спешно отправить её в полёт щелчком пальцев. — Тц-тц-тц, ну зачем же так небрежно? — в глазах Чона искорки, как на кончике его сигареты. Он курит, делая глубокие вдохи и размеренные выдохи. Спешка ни к чему. — Хочу побыстрее продолжить вечер, — игриво улыбается Дива. — У нас вся ночь впереди, не торопись. Тебе лучше? — Гук не расспрашивает, но точно знает, что Ким застыл там, в баре, не просто так. — Да, — бодро кивает Тэхён. — Тогда прочувствуй момент, — и снова смотрит с огоньком, улыбается. — Я бы лучше прочувствовал кое-что другое, — Ким проводит пальцами по мощному бедру напротив. — Всё будет, обещаю, — подмигивает ему Чонгук. Докурив, Гук идёт ко входу в бар и тушит бычок об урну, а затем выкидывает. Тэ застёгивает куртку под горло, предвкушая поездку с ветерком. Чонгук возвращается, засовывает свои деревянные цепочки на штанах в карман и седлает темпераментного зверя. Чувствует руль, чувствует вес под собой. — Я сегодня без шлема, поеду аккуратно, не волнуйся, — кивает головой, приглашая присесть. — Я и не волнуюсь, — закатывает глаза Дива. — Хорошо, но держись крепче, — со смешком отвечает Чон. Тэхён перекидывает ногу через байк и садится сзади. Места немного, поэтому он жмётся плотнее и запускает руки под косуху. Чонгук неимоверно горячий, даже не застегнулся. Так близко, так приятно, так тепло. Гук включает клапан подачи топлива, выдвигает ручку обогатителя, поворачивает замок зажигания, и фара мотоцикла оживает. Все движения выверенные и чёткие. При нажатии кнопки старта включается стартёр и двигатель заводится. Зверь звучит породисто. Чон вхолостую крутит газ, прогревает движок, знает, что без этого не стоит начинать путь. — Готов? — поворачивает голову в сторону Гук. — Всегда, — льнёт к нему ближе Ким. Подножка убирается на своё место, и с утробным рычанием они двигаются вперёд. Тэхён ещё крепче обнимает Чонгука и называет свой адрес. Приятный запах кожаной куртки, ветер в лицо, что бережно развевает волосы, пальцы Тэхёна на талии мотоциклиста. Гук, как и обещал, не гонит. Плавно едет по асфальтовому полотну. Тэ и раньше катался на мотоциклах, но сейчас всё иначе. Они словно летят. Это чувство свободного полёта и необременённости хочется удержать в себе как можно дольше. Оно так отличается от того, как Тэхён ощущал себя, сидя на пассажирском сиденье Porsche. Но дорога кончается слишком быстро, через пятнадцать минут они у дома Тэ. Чон паркуется, а Ким не хочет слезать, даже когда подножка уже выставлена. Он с явным сожалением поднимается и смотрит грустными глазами на стального зверя, Гук замечает. — Если захочешь ещё покататься, я всегда рад. Не замерз? — голос наполнен неподдельной заботой. — Нет, всё в порядке. Пойдём, — Тэ достаёт ключи из кармана и ведёт к нужному подъезду. Лифт быстро поднимает их вверх, и чем ближе пятый этаж, тем печальнее лицо Тэхёна. Чонгук видит это и не предпринимает никаких действий. От скорых и жарких поцелуев, как и от поспешного раздевания, не будет никакой пользы, даже если Гук уже какой месяц мечтает об этом. Парень перед ним явно чем-то расстроен и не готов. Тэ открывает дверь и пытается включить свет, но ему что-то мешает. Чёрт! Он совершенно забыл, что дожидается его в коридоре и спальне. — Что это? — Чон пытается пройти вперёд, но двуспальный тяжёлый матрас падает на него, и почти сразу возвращается на место натренированными руками. Ким зажигает свет и не отвечает. — Матрас? Что он тут делает? — удивлённо спрашивает Чонгук. — Выкинуть хочу, — Гук в недоумении смотрит то на Тэ, то на матрас. Что-то явно произошло в этой квартире. Но спросить ему не дают. Как только оба повесили кожаные куртки на крючки и разулись, Тэхён нападает с поцелуями. Они другие, будто искусственные, безэмоциональные. Чонгук чувствует это, и ему не нравится. Тэхён обнимает Гука и пятится спиной к спальне, до неё пара шагов. Он тащит за собой парня, продолжая безвкусно целовать. Уже хочет войти, но переступает порог и понимает, что не сможет даже футболку с себя снять в этой комнате. Тэ отстраняется от Чонгука и как-то виновато смотрит в пол. — Тэхён, что с тобой? Я же вижу, что тебя что-то мучает, — взгляд падает на каркас кровати: — и что это за скелет? — Мы пришли сюда трахаться, а не о проблемах друг друга разглагольствовать, — Ким начинает злиться, сам не понимая почему. — Тэ, всё обязательно будет. Я дико хочу тебя и не намерен тянуть или уходить. Но ты сам не свой. Ещё у подъезда ты словно потух. О каком хорошем сексе в таком состоянии может идти речь? А на плохой я не согласен. Я не буду играть в психолога или тянуть из тебя что-то насильно. Но у меня есть предложение: давай попробуем решить проблему, которая портит тебе настроение? Например, выбросим тот матрас в коридоре, раз ты хотел это сделать, — Тэхён всё ещё на него не смотрит, а Гук замечает необычный узор на стенах: — Вау! Леопардовая расцветка — это очень круто и горячо! Ким болезненно усмехается этим словам. Чон в его квартире минут пять и уже оценил старания хозяина придать своему жилищу индивидуальность. За полтора года от Деяна он видел лишь пренебрежительный взгляд на эти стены и слышал только одно слово: «Безвкусица». — Пошёл на хуй из моей головы! — кричит в своих мыслях Дива. Тэ медлит, всё ещё смотрит куда-то под ноги, а потом начинает говорить. Он не большой любитель словесных откровений. Но может, станет хоть немного легче, если излить душу незнакомцу. Возможно, они больше никогда не увидятся после этой ночи, и откровение кажется не такой уж плохой идеей. Обнажиться чем-то иным, нежели телом, — сложно, но Тэхён пытается. — Сегодня днём я застал своего парня с другим. Прямо здесь, в этой самой кровати. Конечно же, сразу послал обоих на хуй и выгнал. Но уходя, Деян сказал, что все полтора года, что мы были вместе, он просто использовал меня. Мстил за какую-то лютую хуйню. Кайфовал, ломая меня и превращая в ничтожество. А я, долбоёб, ещё и старался угодить. Променял свою жизнь, пусть и полную дерьма, но мою, на какую-то хрень. И в итоге остался один. Стал пустышкой. Бессильной пародией на того, кем раньше был. Даже с этой блядской кроватью не знаю, что делать, — Тэ зло пинает каркас, но морщится от боли. — Спасибо, что рассказал, — на лице Чонгука мелькает растерянность, он не ждал такой истории. Но благодарен за то, что ему доверились. — У тебя есть молоток? — Зачем он тебе? — Тэхён непонимающе смотрит на парня перед собой, замечает, как в его глазах сожаление меняется на озорство. — Есть одна безумная идея. Думаю, тебе она понравится, — Гук широко улыбается и подмигивает. — В кладовке вроде что-то такое было, — Ким всё ещё не понимает, что Чон задумал. — Покажешь? — просит Гук. Тэхён ведёт его в прихожую, где забыл выключить свет, и открывает узенькую дверку в стене. Тут прячутся гладильная доска и сушилка для белья, пылесос и ещё какие-то вещи. В углу виднеется длинная деревянная рукоятка и квадратный стальной боёк. — Это не молоток, это кувалда, — изумлённо произносит Чонгук, в его глазах загорается более яркий огонь. — Не подойдёт? — инструмент достался от владельца квартиры, Тэхён его никогда даже не трогал. — Отлично подойдёт! — Гук наклоняется за кувалдой, та весит килограмм десять, не меньше, — Шик! А это у нас что? — парень видит стоящий неподалёку прозрачный пластиковый бутыль с этикеткой. Тэ заглядывает ему через плечо и отвечает: — Ацетон, оттирал им руки, когда красил стены. — Ты сам делал здесь ремонт? — удивляется Чон, разворачиваясь к Тэхёну. — Только стены перекрашивал, — отвечает Ким. — И они роскошные, как и ты, — Чонгук снова улыбается ярко, искренне. — Это нам потребуется попозже, — Гук, крутя задом, подходит к матрасу и ставит ацетон возле него. Веселится, пританцовывает. — У тебя есть менее изящная обувь, чем казаки? Что-то типа «Мартинсов», закрытая и на ровной подошве, — кивает Чон на свои ботинки. — Есть почти такие же «Мартинсы», — Тэхён смотрит на улыбающегося парня и прекращает попытки выяснить, что тот придумал. — Тогда надень их, пол мы потом помоем, — звучит озорно, и Тэ слушается. Ким снова шагает в кладовку и достаёт с верхней полки обувную коробку. А Гук в это время снимает с себя рубашку и вешает поверх их курток. Перекладывает свой телефон из кожанки в глубокий карман джинсов. Когда оба зашнуровали ботинки, Чонгук берёт в правую руку кувалду, а левую протягивает Тэхёну: — Пойдём, — говорит мягко, словно просит довериться. Тэ смотрит на раскрытую ладонь, медлит, но всё же вкладывает в неё свою, и они вместе возвращаются в спальню. — У тебя соседи как реагируют на шум поздним вечером? — Чон отпускает пальцы Тэхёна и подходит к леопардовой стене. Коротко стучит по ней, проверяет. Бетон глухо отзывается ему, звукоизоляция весьма неплохая. — Им всё равно, — произносит Ким, наблюдая за парнем. Тот что, реально волнуется, что у Тэ могут быть проблемы? — Отлично! Тогда пошумим. Как называлась та песня, что испортила тебе настроение в баре? — спрашивает Чонгук, закидывая кувалду на плечо. — Måneskin — «Coraline». Я слушал её, когда собирал вещи этого ублюдка, чтобы выбросить, — уточняет Тэхён, хоть у него и не спрашивали. — Понял. Сейчас мы изменим твоё отношение к ней, — Гук достаёт телефон и открывает приложение, в котором слушает музыку. Название группы пишет, как услышал, с ошибками, но поисковик выдаёт то, что он искал. Найдя нужный трек, Чон ставит его на повтор и прибавляет громкость. А потом кладёт телефон на комод позади себя. — Иди ко мне, — Тэ подходит ближе, а Чонгук обнимает его со спины и вкладывает в пальцы кувалду, затем накрывает его ладони своими. — Держи крепко. Ведомые руки Тэхёна поднимают инструмент. Ким чувствует его тяжесть, кувалда отводится чуть в сторону. — Сейчас мы поиграем в гольф. Чтобы сломать доски, целься в центр. Силы много не прикладывай, кувалда и сама всё прекрасно сделает. Попробуем, — Чон шепчет на ухо, стоит вплотную. Жар и сила, вот что от него исходит. Они замахиваются и бьют по левой перекладине кровати. Кусок ДСП со светлой плёнкой тут же отваливается и падает на пол. — Умница, дальше ты справишься сам. Бей, когда будешь готов, — Чонгук отходит в сторону, чтобы не мешать. Каркас слишком долго раскручивать по болтику, хочется скорее избавиться от него. На записи как раз начинается история жизни Коралин. Её страхи и боль. Тэхёну тоже больно. И он обрушивает это чувство на кровать с первым мощным ударом. Громкий стук, треск дерева. Тэ снова плачет, но наносит следующий удар. Бьёт изо всех сил. Вырывает боль из себя, достаёт по куску, вместе со щепками разбрасывает вокруг. Те части каркаса, что гнутся под сталью, но ещё цепляются друг за друга, Тэхён выбивает из пазов ногами. Он ломает тяжелым бойком каждое ребро реечного дна. Днём не было сил даже стоять при Деяне, а сейчас они появились. Нет жалости к себе, есть злость. Удар. Треск. Удар. Скрип. Ещё удар. Ещё. И ещё. Ким останавливается только тогда, когда не остаётся ни одной целой доски. Он тяжело дышит, стискивает челюсти и абсолютно сухими глазами смотрит со злобой на разбитую кровать. Чонгук подходит к нему и аккуратно забирает рукоятку кувалды из дрожащих пальцев, Тэ легко отдаёт её. — Ты такой молодец, — бережно обнимает ладонями заплаканное лицо, вытирает небольшие подтёки подводки и ласково целует в губы, а потом чмокает в нос. — Осталось последнее дело. Ты посиди пока, передохни, а я спущу матрас вниз. Где у тебя тут мусорка? — Слева от дома, — Тэхёна доводят до кухни и наливают воды. Зверь крупнее и сильнее Дивы, поэтому справляется с матрасом быстрее, чем это сделал бы Ким. Парень возвращается минут через пятнадцать и стучится в дверь, а Тэ, не задумываясь, открывает ему. — Ты как? — прямо с порога спрашивает Чон. — Нормально, — неуверенно шепчет Ким. — Сейчас будет ещё лучше. Одевайся, мне нужна твоя помощь, — Гук снова широко улыбается. Он знает, что Тэхёну понравится то, что он задумал. Чонгук накидывает куртку, поднимает с пола растворитель и суёт его в карман. Спокойно ждёт, пока оденется Ким, мягко рассматривает немного нервные движения. Он снова берёт Тэ за руку и доводит до спальни, объясняет, что доски нужно спустить вниз, а вдвоём они управятся скорее. Просит Тэхёна быть аккуратным и не нахватать заноз, а сам собирает самые большие обломки. Загрузив все доски в лифт, Гук оставляет Тэ в кабине, для ещё одного человека места попросту не хватает. Парень спускается пешком, и когда двери открываются на первом этаже, Чонгук уже ждёт Тэхёна там. Они перемещают все обломки из кабины на лестничную клетку и, взяв каждый свою часть, несут к мусорным бакам. Матрас слишком большой, поэтому лежит прямо на асфальте, Гук просит Тэ складывать доски на него сверху. Возвращаться в подъезд приходится дважды, и в конце уже не матрас лежит на кровати, а разбитые останки каркаса высятся на нём. Чонгук достаёт из своего кармана ацетон и обильно поливает им доски с матрасом. А до Тэхёна только сейчас доходит, что затеял Чон. — Погоди! — просит Ким и направляется к бакам. Мешки с вещами на месте, Тэ достаёт их по одному. Они заняли собой всё пространство, поэтому другого мусора в баке нет. Ким разрывает каждый пакет и выворачивает их внутренности на матрас. Затем заталкивает всё под доски и просит Гука ещё ливануть растворителя. Бутылка в руках Чона пустеет, хорошенько смочив тряпки. — Ну что, поджигай, — усмехается Чонгук. Тэхён выуживает зажигалку из внутреннего кармана и откидывает крышку со щелчком. Чиркает колёсиком один раз, другой, третий. Но зажигалка не загорается. Он беспомощно смотрит на Чона. — Не переживай, у меня есть спички, — Гук протягивает ему коробок. Тэ робко улыбается и принимает помощь. Оглядывается по сторонам, вокруг никого, в окнах даже свет нигде не горит. Баки стоят в отдалении от жилого дома, вокруг пустырь, под ногами асфальт. Пожару неоткуда взяться. Но небольшая предосторожность не помешает. Убедившись, что лишних зрителей у этого церемониального сожжения нет, парень резко поджигает сразу три спички о тёмный бок коробка и, подойдя ближе к матрасу, смотрит на пламя, даёт ему разгореться. А затем разжимает пальцы, и груда вещей тут же воспламеняется. Ацетон красиво горит жёлтым пламенем. Огонь быстро охватывает всё, чему не нужно больше быть. Пусть превратится в пепел. Не о чем сожалеть. Тэхён отступает на шаг и смотрит на жёлтые всполохи, щурит глаза от яркости и появившегося дыма. Одежда горит, доски потрескивают и дымят, обивка матраса тоже занялась. Его талию обнимают сильные руки и прижимают к себе, ладони приятно греют живот поверх футболки, а Тэ продолжает смотреть. В этом огне сгорает его боль. Когда дыма становится слишком много, Тэхён разворачивается к Чонгуку лицом и целует его. Не так, как в прихожей, иначе. Чувственно, нежно, благодарно. — Спасибо, — шепчет в мягкие губы Ким. — Не за что, — Чон оставляет поцелуй на виске Тэхёна и обнимает его крепче. — Пойдём, а то пропахнем дымом.