Sia — Unstoppable
I'm unstoppable I'm a Porsche with no brakes I'm invincible Yeah, I win every single game I'm so powerful I don't need batteries to play I'm so confident, Yeah, I'm unstoppable today
В квартире всё ещё распахнуты окна, Тэ вспоминает об этом только тогда, когда снимает куртку и ёжится от прохлады. Закрыв створки на кухне, он идёт в спальню и делает то же самое и там. В этой комнате наконец-то свежо, она словно очистилась, хоть на полу и разбросаны труха и отколовшиеся кусочки дерева. Чонгук следует за ним по пятам, с улыбкой поглядывает на Тэхёна, но молчит. Он находит свой телефон на комоде и выключает песню про Коралин, сегодня она больше не нужна. Ким рассматривает пустое место, где стояла кровать, а Гук сам приносит метёлку из кладовки и проходится ею везде: начинает в спальне, через кухню-гостиную и заканчивает в прихожей, сметает весь мусор на совок, а затем выбрасывает его в ведро под раковиной на кухне. — Пол вымыть? — этот парень передвигается по квартире без стеснения и скованности, словно уже не раз помогал Тэхёну по хозяйству или даже жил здесь. — Не надо. А вот сам в душ сходи, — Тэ достаёт из кухонного шкафчика стаканы и бутылку без этикетки. Разливает по посуде что-то почти прозрачное и протягивает Гуку. В стакане меньше половины, Чон пробует, не спрашивая. Сладко и крепко. Вермут. Такие же на вкус губы Тэхёна, когда он, отставив алкоголь, накрывает их своими. Чонгук понимает, что вот теперь точно всё получится, настроение у Тэхёна уже другое. Ким льнёт к нему и отвечает на поцелуй с упоением. Опускает руки на упругий зад и мнёт его пальцами, притягивает к себе ближе, потирается пахом, начинает представление. Тэ прерывается и ведёт языком по колечкам пирсинга, чтобы потом лизнуть нижнюю губу и переместиться на верхнюю, Гук часто дышит, заводится мгновенно, так же быстро, как его байк. Длинные пальцы цепляются за кожаный ошейник, чтобы быстро притянуть к себе и ещё раз коротко поцеловать. Киму нравится эта вещь, он и сам бы её охотно примерил. — Иди, — улыбается Тэхён, отпуская ошейник и кивая на дверь в ванную. Чон наскоро касается его уст ещё раз, а затем уходит. Тэ немного нервничает и допивает оставшийся в стакане вермут залпом. Раздеваться или нет? В душе он был пару часов назад, но кувалдой махал знатно и явно вспотел. Идти к Чонгуку? А где, собственно, им заниматься сексом? Кровати нет, пол не мыт. Что делать? За этими размышлениями его и застаёт Чон, почти на том же месте, где и оставил, у стола. Гук наскоро ополоснулся, а вот полотенца в ванной не нашёл. Поэтому вышел, как и был: голым и мокрым. У Тэхёна в голове сразу же обрываются все мысли, когда он видит этого парня перед собой. Снова рассматривает, но уже без одежды, колец и ошейника, тянется руками, чтобы потрогать. Кожа влажная и горячая, так и манит коснуться. Чон подходит ближе, а Тэ хватает его за скользкие бока и тянет на себя. Тут же целует в шею, покусывает плечо, водит пальцами по спине. — Нравится? — с довольной улыбкой спрашивает Чонгук. — Более чем, — усмехается Ким. — Я рад. А на тебе многовато одежды. Позволишь? — Гук просовывает пальцы под подол футболки и медленно тянет его вверх. — Подожди, я тоже в душ схожу, — пытается остановить его Тэхён, хоть и совсем не хочет уходить. — Надо было идти вместе со мной. А сейчас я тебя уже не отпущу, — вроде и не даёт уйти, но футболку дальше не задирает, ждёт. И Ким разрешает ему вести. Поднимает руки вверх, даёт раздеть. Тэ столько времени сам устраивал представления с обнажением, а сейчас хочет, чтобы с него снял одежду кто-то другой. Чонгук не из торопливых, он аккуратно избавляет Тэхёна от верха, а после разглядывает смуглую кожу, ласкает её пальцами, любуется. Тэ пытается помочь с джинсами, уже хватается за ремень, но его руки мягко убирают. — Я сам, — звучит спокойно, но так властно, что спорить не хочется. Гук слегка надавливает ладонью на его грудь, укладывая на столешницу позади. И Ким послушно опускается на неё спиной. Чон хватает его под коленки и подталкивает, двигая выше. Слышит глубокий вдох и улыбается. Пальцы с тату расстёгивают ремень, пряжка при этом слегка звенит. Дальше пуговицу вытаскивают из петельки и раскрывают молнию. Тэхён упирается пятками в край стола и приподнимает бёдра, помогая стащить с себя одежду. Чонгук не оставляет на нём ничего. Когда Тэ снова свешивает ноги, Гук нависает над ним и ведёт глазами по обнажённому телу: по острым коленям, точёным бёдрам, прижавшемуся к впалому животу члену, по груди, росчерку ключиц, широким плечам, изящной шее, закушенным губам, скулам, носу и останавливается на смотрящих в ответ глазах. Кожу Тэхёна покрывают мурашки от этого взгляда. Будто перед Чонгуком не человек, а самое шедевральное произведение искусства. В голове Тэ звучит знакомый мотив «Closer». Но это не та песня, что играла в баре. Исполнитель другой, ритм более плавный, а голос проникновенный. Чон отводит от него глаза лишь на мгновение, чтобы встать вплотную к раскрытым бёдрам. А затем он опирается ладонями о стол и снова любуется. Вслед за текстом песни, которую не слышит, становится ближе, опускаясь на локти. И припадает губами к солнечному сплетению. Тэ вздрагивает и шумно тянет воздух. Всего один отпечаток губ, а его словно ударило током. Гук двигается выше, создаёт трение своей возбуждённой плотью о чужую, целует дальше. Доходит губами до груди, облизывает один сосок, следом стискивает его зубами. Ощутимо, но не причинив боли. Затем чертит языком линию по коже до другого соска, чтобы сначала прикусить, а затем поиграть с ним. — Красивый, терпкий, вкусный, съел бы тебя, — между касаниями шепчет Чонгук. — Съешь, — с громким вздохом разрешает Ким. Тэхён поднимает свои руки со столешницы и проводит по бицепсам, плечам, тянется к спине. Гладит, щупает, слегка царапает. А губы Гука перемещаются ещё выше. Он целует правую ключицу, тут же сжимает её зубами и ведёт головой в сторону. Проезжается по всей длине и оставляет на коже красные полоски. Которые недолго цветут и исчезают, стоит ему только прикусить левую ключицу. Тэ вздрагивает от каждого его касания. — Ты ведь хочешь носить на себе мои следы? — не дожидаясь ответа, Чонгук втягивает губами кожу чуть ниже ключицы и оставляет на ней алый отпечаток. — Да-а-а-х, — с шипением, пропускает сквозь зубы Тэхён. Губы Тэ горят, он кусает их и жаждет поцелуя, но Чонгуку не дотянуться. Ким сам поднимается и, сжав пальцами волосы Гука, целует. Жадно и глубоко. Сплетает языки, стонет от ощущений и отпускает обратно. Сегодня он не ведущий исполнитель, а его идеально настроенный инструмент. Чонгук возвращается к его коже, теперь оставляет поцелуи сверху вниз, задевая губами каждую струну на теле под ним. Касается пресса и ниже, а когда доходит до пупка, то скользит горячим и мокрым языком по члену. До основания, а потом снова вверх, чтобы следом впустить головку в рот и пососать её. Тэхён всхлипывает и начинает дрожать. Гук берёт в руки его голени и приподнимает их, закинув себе на плечи. Ласкает губами внутреннюю часть каждого бедра и чувствует, как лёгкая дрожь Тэ перерастает в ощутимый тремор. Чон аккуратно прикусывает нежную кожу в нескольких местах, ведёт языком до мошонки. А там лижет яички и всасывает по очереди каждое. Ким вздрагивает дважды и тянется пальцами к своему члену, но его действие замечают и пресекают. — Надо было связать тебя, чтобы ты не торопился, — голос звучит ниже, чем раньше, подчиняет, заставляет Тэ закусить губу. — Накажешь меня? — провоцирует Тэхён. — Обязательно, — и Чонгук исполняет обещание немедленно, подавшись вперёд и ощутимо прикусив тазовую косточку. Ким наслаждается слегка болезненными импульсами, расползающимися от места укуса. Чон обхватывает руками изящные лодыжки и выпрямляется, оставив два последних касания губами на тыльных сторонах стоп. Убирает стройные ноги со своих плеч, улыбается, снова любуясь потрясающе красивым парнем перед ним и едва заметными отпечатками своих зубов на его коже. Гук никогда не кусает необдуманно, до синяков, считает, что такие ощущения хороши только в полутонах. — Тэ, нужно перевернуться, — говорит ласково и подаёт руку, чтобы помочь подняться. Ким встаёт на пол и сразу же целует Чонгука, опустив правую руку на его член. Изнывает, хочет ещё больше прикосновений, стремится доставить удовольствие и своему партнёру. Гук стонет ему в губы и останавливает движения жаждущих пальцев на своём стволе. — Ложись грудью на стол, — он мягко разворачивает Тэхёна к себе спиной и проводит рукой по позвоночнику, а затем давит на поясницу. Тэ подчиняется и соприкасается с поверхностью широкой столешницы, вытягивая руки вверх. Щека прижимается к гладко отполированному материалу, а живот остаётся за его гранью. Гук внимательно смотрит на раскрытые ягодицы и видит между ними стопор пробки. Упирается языком в щёку и шлёпает красивые половинки по очереди. На каждый шлепок Тэхён отзывается стоном и сводит лопатки. — Развратный мальчишка, опять поторопился и не дал мне растянуть себя. Ай-яй-яй, — Чон сжимает задницу Тэ обеими ладонями, мнёт её и следом кусает одну половинку. Ким вскрикивает от острого ощущения. — Ты не просто выпить сегодня в бар шёл? Да, моя маленькая шлюшка? — снова сжимает мышцы пальцами и оставляет укус на другой стороне. Тэхён громко ахает и теряется, наслаждается доминированием над собой и этими грязными словечками. Только и может, что с полустоном выпустить из себя тихое «Да». Тепло от рук Гука исчезает на ягодицах, чтобы появиться на плечах и охватить всю спину. Чон ощущает, как его член трётся о зад Тэ, ему самому уже не терпится поскорее начать, но пока рано. Тэхёну до безумия хочется ощутить внутри себя что-то иное, а не пробку. Но на этот раз он не торопится и, как просил ранее Чонгук, растворяется в моменте, в каждом прикосновении. Ладони Гука спускаются вниз, оставляя свой горячий след на боках и ямочках над поясницей, гладят копчик, а потом подтянутые ягодицы. Чону до одури нравится трогать этого парня. И хочется больше никогда не отпускать его от себя. Он ложится на Тэ сверху, чтобы поцеловать каждую лопатку, ощутить губами мурашки, а затем проскользить языком вдоль позвоночника. И снова погладить, а после без нажима пройтись по всей спине ногтями. Последний раз попробовать на вкус эту кожу и выпрямиться, переместив руки на красивый зад. Гук разминает упругие мышцы, ещё несколько раз шлёпает, пуская по телу Тэхёна приятную волну. А после разводит половинки в стороны и большими пальцами проводит между ними. — Какая у тебя сочная задница, так и просится, чтобы её поглубже насадили на член, — Чон гладит кожу вокруг стопора пробки, нажимает на него, тот неуловимо возвращается на исходную. Пальцы подцепляют силиконовый материал и тянут на себя, пробка выходит с потёками смазки. Тэхён выпускает из губ короткий стон и хватается за край стола над своей головой. — От этого зрелища я не могу слюну во рту удержать. Как же я тебя хочу, — Гук и вправду шумно сглатывает. Его член слегка дёргается в предвкушении. — Что-то незаметно, — снова провоцирует Тэ. — Незаметно? — переспрашивает Чон, вздёргивая брови. Он вытаскивает пробку наполовину и сразу же с нажимом проталкивает её вперёд. Ким мычит глухо и трясётся всем телом. Пальцы ещё раз тянут за стопор, и плаг вновь выскальзывает, а затем резко погружается внутрь, с причмокивающим звуком. — А так? — ехидно интересуется Гук. — Вытащи её полностью, пожалуйста, пожалуйста, — Тэ не может больше терпеть. Весь зацелованный, местами искусанный, дрожит в истоме, хочет бóльшего. — Какая вежливая Дива. Да, я знаю твоё сексуальное прозвище, в баре услышал. Ну, раз моя секси-Дива так учтиво просит… — Чон усмехается и тянет плаг на себя. Вытащив пробку, Гук кладёт её на стол. Смотрит на закрывшийся сфинктер, оценивает. Чем плохи гибкие плаги, так это тем, что широкую часть пробки со стопором соединяет слишком узкий переход. После введения мышцы снова сжимаются на нём, и перед сексом их нужно растягивать по новой. Чон суёт указательный палец себе в рот и обильно покрывает его слюной, а дальше аккуратно нажимает им на вход. Напряжённый член изнывает, Гуку хочется войти в это тело далеко не пальцами. Но ещё не время, Тэ пока слишком тугой. — Детка, ты неплохо подготовился, но нужно ещё чуть-чуть. Где ты хранишь свои игрушки и всё остальное? Признавайся, — и после этого вопроса Гук проталкивается чуть глубже, чувствует, как много там смазки, находит заднюю стенку простаты и давит на неё. Тело в его руках сильно вздрагивает и отзывается стоном, а Чон улыбается такой реакции. — Гу-ук, ах! В спальне… Верхний ящик комода, — Тэхён тяжело дышит и отвечает заполошным шёпотом. — Хороший мальчик. Я быстро, — вытащив палец, Чонгук направляется в комнату и возвращается оттуда меньше чем через минуту. Наступает таки босой ногой на незамеченную деревяшку на полу, но сейчас это неважно. — Какой у тебя интересный набор! Тигриный хвост произвёл особое впечатление. Мне нравится играть с тобой пальцами, в тебе так горячо. Но я придумал кое-что, что поможет нам чуть быстрее приступить к делу. Ты ведь хочешь побыстрее? — Гук выкладывает на стол бутылёк лубриканта, анальный стимулятор Тэ и упаковку презервативов. — Да, — как можно более громко отвечает Ким, в его голове пустота, всё внимание на ощущениях. — Тогда нужно расслабиться, — слышит Тэ из-за спины ласковый голос. Чон льёт смазку на руки и растирает её между ладонями, согревая. Лубрикант пахнет малиной. — М-м-м-м, какой сладкий запах, тебе идёт, — Гук не стесняется вести такие разговорчики, когда губы не заняты чем-то поинтереснее. — На вкус она ещё лучше, — а Ким с удовольствием отвечает ему, эта словесная игра заводит ещё сильнее. — Тогда я вылижу тебя в следующий раз. Хочешь? — влажные пальцы скользят между ягодиц, смазывают, и два из них дразняще давят на вход. — Да-а, — тянет Тэхён со стоном. Тихое жужжание позади даёт понять, что Чонгук хочет сделать. Хорошенько смазав игрушку, он касается ею кожи. Гладит вокруг ануса, расслабляет приятной вибрацией. Под чёрным силиконом бегают несколько рядов шариков, создавая эффект движения. Чон одной рукой водит массажёром, а второй мнёт ягодицу, оставляя на ней блестящие следы. Тэхён полностью разомлел и хочет уже других ощущений. Гук считывает это по тому, как Ким прогибается в пояснице и приподнимает зад выше, плотнее прижимаясь к вибратору. — Хочешь глубже? — предугадывает скорую просьбу Чонгук. — Хочу, — подтверждает Тэ. Слегка надавив, Гук погружает стимулятор дальше. Внутри хлюпает лубрикант, и часть его вытекает наружу. Чон облизывает губы и продолжает наблюдать. Мягко заострённый кончик игрушки постепенно расширяется, образуя однобокую продолговатую каплю. Гук думает, что Тэхён определённо умеет выбирать такие вещички. Вибратор качественный, приятный на ощупь и хорошо подходит для разных игр. Чонгук аккуратно двигает массажёром, делая мышцы входа более податливыми. В этом процессе важно не причинить дискомфорт, действовать осторожно и постепенно. Гук всегда ведёт себя так со своими любовниками, какие бы пошлые фразочки он при этом не говорил, и как сильно бы ему не хотелось поскорее заменить вибратор собой. Забота, доверие и удовольствие партнёра возбуждают похлеще грубости. До неё ещё дойдёт, но позже. Когда Тэ начинает двигаться сам, чтобы игрушка вошла глубже, Чон вводит её внутрь более ощутимо: проталкивает с нажимом, а затем вытаскивает, увеличивая скорость фрикций. Затрагивает им простату, и Тэхёна раз за разом выгибает от настойчивой стимуляции. — Гук, хватит. Я не могу больше, возьми меня, — звучит жалобно и капризно. — Ещё чуть-чуть, — Чону и самому хочется отшвырнуть уже массажёр и заполнить такое желанное тело собой. Член ноет, сочится естественной смазкой, но он тормозит себя, держит в руках, терпит. Вибратор входит уже свободно, даже самой широкой своей частью. Гук ещё пару раз двигает им, выключает и вытаскивает. Кладёт на стол рядом с пробкой и возвращается к блестящей и раскрытой заднице. Он проталкивает пальцы внутрь, проверяет. Теперь мышцы растянуты как надо, не сдавливают, а податливо обволакивают. — Милый, ты сможешь стоять в такой позе или переместимся? — заботливо уточняет Чонгук. — Смогу, — шепчет Тэхён. — Хорошо. Секс на столе, как развязно. Я запомню, — играючи чередует заботу с пошлостью Чон. — Запомни, — с такой же горячей интонацией советует Ким. Чонгук быстро достаёт из коробочки три презерватива и отрывает один из них. Резким движением вскрывает упаковку, контрацептив пахнет чем-то сладким… карамелью. Наскоро вдыхает приятный запах и отшвыривает ненужную обёртку. Вот теперь он торопится, вот теперь нужно быстрее, потому что уже нет мочи сдерживаться. Карамель и малина заполняют воздух собой, а Чон спешно раскатывает латекс по уже болезненной эрекции и приставляет член ко входу. — Кричи громче для меня, Дива, — стонет низко, помогая себе рукой. Последняя осторожность в движениях: член входит головкой, замирает на секунду и продолжает погружение. Войдя полностью, Гук останавливается. Его захватывают кайф, жар, приятная узость. Тэхён под ним шумно вдыхает и тоже прислушивается к своим ощущениям. Они идеальные. Полностью заполненный обжигающей плотью, он сам воспламенялся изнутри и снаружи. Бёдра Чона делают короткий толчок на пробу. Затем следующий. Ладони по-хозяйски ложатся на таз. Ещё одно движение, более стремительное. Тэ постанывает в ответ, Гук слышит. Значит, вот так нравится. Сильнее, с оттяжкой. Чон запоминает. Толкается накачанными бёдрами резко, напрягает мышцы пресса. Придерживает Тэхёна и находит нужный темп. Выходит наполовину, чтобы следом жёстко войти. Он и сам любит именно так. А ещё ему нравится то, как Тэхён подстраивается под него и двигает задницей навстречу. Также отрывисто, дерзко. Чтобы до громкого шлепка кожи о кожу и мокрых откровенных звуков оттуда, где соединяются их тела. Гук смотрит на то, как его член погружается в раскрытый вход, и от этого зрелища сходит с ума, дрожит. Закатывает глаза и стонет. Слышит, как Тэ громко дышит и мычит. Чувствует, как трясётся стол. Меняет скорость, увеличивая частоту проникновений и их глубину. Двигается быстрее, убирает одну руку с таза и шлёпает по одной половинке. Ощущает, как Тэхён сжимается и сдавливает его член сильнее. Зверь разогнался и мчится, Тэ скользит по столу взмокшей кожей, держится за край кончиками пальцев, почти скулит и протяжно произносит с выдохом на конце только: «Да-а-а-х, да-а-а-х». Чон замедляется, снова берёт властно, глубоко, владеет этим телом, загоняя член по основание. — Вот так, так продолжай, — заполошно выпаливает Тэ на выдохе. Да, Гук не ошибся, так им обоим нравится больше. Продолжает сильные толчки, наслаждается реакцией. Стремительно проезжается головкой по задней стенке простаты при каждом проникновении. Чувствует, как горит всё внутри, как жарко снаружи. Вдыхает сладость и запах их секса. Стонет сам при каждом движении, слышит, как ему вторит Тэхён. Он уже близко. Скользит рукой по вспотевшему бедру и сжимает ладонью член Кима. Тэ звучит низко, будоражаще, не может молчать, не хочет, не будет. Его хотят слышать. Тянет носом воздух и наслаждается ароматом их тел. Лежит с закрытыми веками, под которыми пляшут красные всполохи. Облизывает сухие губы и почти рычит, когда ощущает пальцы на своём стволе. Ловит каждый мягкий стон своего любовника. Чувствует, что скоро кончит. Огонь медленно зарождается внутри живота и щекоча накрывает пах, а затем распространяется по всему телу. Ещё немного. — Чонгук! Не останавливайся! — выкрикивает и сжимает член внутри себя сильнее. Чон продолжает, сам бы не смог сейчас остановиться. — Г-у-у-к! — тянет громко, выстанывая буквы, дёргает каждой мышцей, ещё раз и ещё, пропускает оргазм через всего себя и орошает ласкающие его пальцы горячим семенем. Тает, ускользает, наслаждается. Чонгук чувствует, как под ним дрожит Тэ, как сдавливает его внутри. Всё ещё слышит громкий голос, который кричит его имя. Стискивает челюсти и ещё дважды резко подаётся бёдрами вперёд. А на последнем толчке пропускает стон сквозь зубы и, широко распахнув рот, тоже зовёт по имени: — Т-э-э! Чон ощутимо вздрагивает всем телом, ахает на выдохе от каждой волны оргазма. Нагибается вперёд и опускается лбом на мокрую от пота поясницу Тэхёна. Восстанавливает дыхание, чередуя жадные вдохи и длинные выдохи. Он всё ещё в Тэ, всё ещё чувствует его, благодарно целует горячую кожу и только после этого выходит. — Моя великолепная Дива. Звучишь лучше любой гитары, — Чонгук нежно касается талии Кима и помогает ему встать. У Тэхёна дрожат ноги, Гук разворачивает его к себе лицом, придерживает и ласково гладит по щеке. Прижимает ближе, обнимает и мягко целует. Тэ отвечает разморенно и устало. Но хочет ответить и напоследок ещё чуть-чуть подразнить, лизнув по-кошачьи губы напротив. — Я не чувствую своего тела, — приглушённо смеётся Тэхён, держась обеими руками за сильные плечи. — О, это определённо приятно слышать. Но во всём виноват стол. Пойдём, вымою тебя. Только скажи, где лежат полотенца, а то в ванной их нет, — Чонгук ведёт его до душа, не выпуская из рук. — Посмотри в шкафу, он в спальне, — Тэ неопределённо указывает ослабевшей кистью куда-то в сторону. — Обопрись на стиралку, я быстро, — заведя Кима в ванную, Чон коротко чмокает его в щёку и уходит. Стягивает на ходу презерватив и выбрасывает в мусорку. Полотенце в шкафу только одно, чёрное. Но Гуку всё равно, он вытрется после Тэ. Парень быстро возвращается назад, перекинув искомое через плечо. — А тапочки у тебя есть? А то пол-то ты мне не дал помыть, — по дороге Чонгук опять на что-то наступил. Невнимательным был, когда подметал, всё смотрел на Тэхёна. — Глянь в коридоре, — с зевком отвечает Ким. Гук делает воду потеплее и помогает Тэ переступить через бортик ванной. Оставляет его под душем, а сам идёт в прихожую. Находит только одну пару шлепанцев и примеряет, ему подходит по размеру. Но они достанутся хозяину квартиры. А Чон просто будет под ноги смотреть. Вернувшись в ванную, Гук отодвигает шторку и встаёт под воду. Тэ сжимает мыльную мочалку в руке, гель для душа тоже пахнет малиной. — У тебя фетиш на эту ягоду? — указывает парень пальцем на рисунок на этикетке тубы. — На её запах, — кивает Тэхён. — Похоже, у меня теперь тоже, — улыбается Чонгук. Чон мягко трёт мочалкой Тэ, а затем быстро намыливается сам и встаёт рядом с Тэхёном под тёплые струи воды. Смывает пену с их тел, ласково касается, целует шею, до которой не смог дотянуться раньше. Не пытается снова завестись или завести, проявляет заботу. Завернув Тэхёна в полотенце после душа, он аккуратно вытирает красивую кожу. Тэ сонный, смотрит на него из-под полузакрытых век и мило улыбается, нежится в бережных руках, наслаждается вниманием. — Я тут подумал, что мы сломали кровать и сожгли матрас, — приоткрыв один глаз, вспоминает Тэхён. — Ну да. Тебе понравилось это сумасшедшее представление? — улыбается Чонгук и обнимает Кима за талию. — Очень. Мне оно было нужно. Вот только на чём мы теперь будем спать? — Тэ одной рукой обхватывает шею Чонгука, а второй поглаживает татуировки на бицепсе. Они ему нравятся, как и многое в этом парне. — На ту кровать я бы точно тебе не дал лечь и сам бы побрезговал. Я видел у тебя недалеко от стола гитару и комбик, а возле них такое уютное местечко с подушками. Ты там играешь? — Гук многое успел разглядеть, хотя и почти не сводил взгляда с Тэхёна. — Да, но матрас там тонкий, жёстко будет спать, — совсем по-детски дует губы Ким. — А одеяло у тебя есть? — спрашивает Чон и улыбается этому очаровательному личику. — В шкафу вроде должно быть, — Тэхён сам с трудом помнит, что у него осталось после той чистки пространства, что он устроил днём. — Вот и решили задачку, — усмехается Чонгук и чмокает Тэ в родинку на кончике носа. — А укрываться чем? — продолжает мило капризничать Тэхён. — Можно простынёй. Если замёрзнешь — обнимай крепче, я согрею, — Гук не может на него насмотреться. На всего Тэхёна целиком. На откровенную и сексуальную Диву. На заплаканного и робкого парня. И на сонного малыша, что задаёт миллион вопросов. Тэ хихикает, как ребёнок, на ответ Чонгука, но соглашается. Ему такой вариант по душе. После жаркого секса и горячей воды он засыпает на ходу. Чонгук быстро вытирается тем же полотенцем и присаживается на корточки, чтобы надеть на ноги Тэхёна тапочки. Никого не смущает нагота. Чего уже стесняться после того, что было в баре и здесь, на столе? Тэхён видит, как на него восхищённо смотрит тот, кто ведёт до гостиной. Смотрел так ещё в клубе. Гук замечает все улыбчивые взгляды и оставляет Тэ одного всего на минуту, чтобы принести одеяло и простынь. За этот короткий промежуток времени Тэхён успевает подумать, что пока-то им восхищаются, а что будет завтра утром — он не хочет загадывать. — Блин, обожаю чёрное бельё! У тебя отличный вкус! — Гук широко улыбается, шагая к Тэхёну, и несёт в руках тёмную простынь из плотной ткани и толстое одеяло. Чон быстро оглядывает гитару «Гибсон», от её красоты его глаза горят. Будет ещё время налюбоваться ею и обязательно послушать, как она звучит в руках Дивы. Парень трепетно отставляет инструмент вместе с подставкой в сторону от их будущей постели и отодвигает комбоусилитель. Стелит одеяло на тонкий матрас, сверху кладёт длинную подушку, одну на двоих, и бросает простынь вниз. Он помогает Тэ присесть на импровизированную кровать и снимает с его ног тапочки. А после того, как Тэхён ложится, сам отряхивает стопы от мусора и укладывается рядом. Накрывает их обоих простынёй и пододвигается ближе к своей Диве. От которого, на самом деле, пахнет не баром и выпивкой, не сигаретами или кожаной курткой, а нежной ягодой. Ким отворачивается к стене и закидывает на себя руку Чонгука. А Гук обнимает охотно и чмокает в загривок. Потом утыкается носом во влажные волосы и мирно засыпает вслед за Тэхёном.🎸🎸🎸
В глаза слишком ярко светит солнце, в спальне он всегда плотно задёргивает шторы. Ким переворачивается на живот и пытается спрятаться в подушке. Спина ноет от движения, и Тэхён открывает глаза. Он лежит на полу в гостиной, и матрас здесь действительно плохо подходит для сна, даже с постеленным на нём одеялом. В квартире пахнет жареным мясом, а в ванной течёт вода. Тэ с ойканьем поднимается с пола и, найдя свой халат, быстро одевается. Чонгук всё ещё здесь. Пока Ким ищет в своей куртке сигареты и коробок спичек, который ему вчера дал Гук, вода в душе выключается. — Привет, — Чон выходит из ванной снова босиком, но на этот раз в длинном полотенце на бёдрах. — Что это? — указывает пальцем на сковородку на плите Тэ и выдыхает дым почти в лицо напротив. — Завтрак, — отвечает Гук и вытаскивает из пачки Тэхёна сигарету для себя. — На хрена ты его приготовил? — Ким достаёт из шкафчика упаковку с кофе, чтобы заправить кофеварку. — Люди обычно хотят есть после сна, — Чонгук закуривает и наблюдает за натянутой спиной хозяина квартиры. — Я не завтракаю, — Тэ смотрит на кофеварку, его опередили. — Тогда для тебя я сварил кофе, — задрав голову к потолку, Чон выдыхает струю дыма. — Послушай, Чонгук или как там тебя, одевайся и проваливай! — Тэхён заводится с полуоборота, даже сам не понимает, что именно его злит. — Зачем ты строишь из себя стервеца и делаешь вид, что забыл моё имя? Думаю, ночью ты его хорошо запомнил, — Гук видит то, чего Тэ не хочет показывать. — Мы отлично потрахались, не спорю. Но я не хочу бóльшего, — выдыхает Ким, повернувшись к нему лицом. Он не ожидал, что Чон распознает в его поведении спектакль. — А я пока ничего, кроме завтрака или кофе, не предлагаю. Чего ты так боишься? — Чонгук знает ответ, но даёт Тэхёну возможность озвучить его самому. — Строишь из себя всезнающего? — огрызается Дива. — Нет, я многого не знаю. Но в наблюдательности мне не откажешь. И знаешь, что я вижу? Видел все те месяцы, что ты работал в офисе. Что тебе не нравились ни работа, ни коллектив. Даже одежда и та сковывала, а тебе необходима свобода, — Гук думает о том, чтобы подойти ближе, обнять, успокоить. Но не торопится, только протягивает руку к пепельнице, что стоит рядом с Тэ, и тушит окурок. На его движение Ким не реагирует, не отшатывается, не дрожит. — С чего ты взял, что я несвободен? Что тебе надо? — устало спрашивает Тэхён и тушит свою сигарету следом. — Свободным нет нужды притворяться кем-то другим. Им достаточно быть собой. Я хочу показать тебе, что ты зря боишься воды, Коралин, — Зверь мягко подначивает, пока ему позволяют это делать. — Ты же впервые слышал эту песню, откуда знаешь, о чём она? — Ким трёт глаза, проводит пальцами по взъерошенным волосам. Как же он устал, хоть и проснулся совсем недавно. На слова о притворстве нечего ответить. — Прочитал перевод, пока ты спал. Хотел понять, почему ты выбрал именно этот трек вчера, — голос Гука тихий, немного убаюкивающий. — И что ты понял? — Тэ поворачивает голову к гостиной, спрашивает без интереса, просто потому, что сюда завёл этот разговор. — Что я хочу быть твоим морем, Коралин. Если ты позволишь. Не нужно бояться воды, она одинаковая внутри нас. И я никогда не стану что-либо менять ни в тебе, ни в себе. Я сразу сказал, что ты нравишься мне давно. В своей леопардовой футболке и порезанных джинсах, с макияжем и цепями, с гитарой в руках или с бокалом за барной стойкой. Испуганный, со слезами на глазах, стонущий на столе или сонный в ванной. Утром рядом со мной. Грубый, откровенный, честный, любой, — Зверь всё-таки делает бесшумный шаг вперёд, ждёт, пока его слова проанализируют и посмотрят в глаза. Тэхён слышит, но понимает с трудом. Возвращает свой взгляд к Чонгуку и смотрит на него молча. Ким заебался бороться один. Противостоять всему миру в одиночку — неподъёмная ноша. Ему осточертело каждый раз прятаться, защищаться. Хочется просто жить. Быть свободным. Быть таким, какой он есть на самом деле. Слёзы подкатывают, Гук попал в точку. Тэ прячет взгляд, кусает губы и закрывает ладонями лицо. — Эй, ну ты чего? Прости, если ляпнул лишнего, я не хотел довести тебя до слёз, — Чон подходит вплотную, но не касается, только смотрит взволнованно. Не слёзы ему были нужны. Одна ладонь отрывается от лица, хватается за плечо Гука, тянет на себя, а после снова возвращается на место. Чон следует за ней и обнимает Тэхёна. Бережно закрывает его собой, неважно, что они здесь одни. Ласково гладит по спине, по волосам, целует в лоб. Ким плачет беззвучно, только спина вздрагивает под пальцами Чонгука. — Ты со всем справишься, моя Дива, — шепчет на ухо и касается его губами. — Оставь мне свой номер, — немного гнусаво говорит Тэ, так и не убрав руки от лица. — Оставлю. Посмотри на меня, пожалуйста, — Гук немного отклоняется, но из объятий не выпускает. Тэхён мешкает, но всё же опускает ладони и показывает красные от слёз глаза. Думает, что выглядит жалко. Ну, вот такой вот он. Пусть Чонгук смотрит, пусть сразу всё узнает. — Ты невероятно красивый и сильный, — с добродушной улыбкой говорит Гук и вытирает мокрые щёки Тэ. — А как стонешь, м-м-м, слушал бы и слушал. Ким шмыгает носом и посмеивается. — Кофе будешь? — спрашивает Чонгук. — Да. — Сахар? Молоко? — Нет. — Сейчас налью, — говорит Гук и прежде, чем отойти, чмокает Диву в кончик носа. После того утра жизнь Тэхёна постепенно начала преображаться. И Чонгук был рядом. Он закрывал собой все дыры в груди Дивы, помогал избавиться от наваждения, больше не думать, не искать встреч с прошлым. Несмотря на измену и слова Деяна, Тэ хотел увидеться с ним. Высказаться, ещё раз послать к чёрту, врезать. В голове появилась глупая мысль, что не могло быть такого, чтобы за полтора года Кан ни разу не был искренним. Тэхён очень сильно «подсел» на своего бывшего. Ким думал, что, может, стоит поговорить, убедиться. Понимал, что после произошедшего на человеке, по уму, нужно поставить крест. Но ему необходимо было знать, почему Деян так поступил с ним. Месть за потерянного любовника не казалась объективной причиной. Ведь Ким был не виноват в том, что понравился Ёнсу. По совету Чонгука Тэ начал с поиска информации в интернете. На десятках сайтов Ким нашёл множество реальных историй других людей. Сотни рассказов о страданиях, о психологических пытках, о таких же «отношениях». От каждого совпадения с его собственной жизнью Тэхён плакал. Так больно было узнавать в этих душераздирающих повествованиях себя. Деян был тем, кто самоутверждался за чужой счёт. Причина его мести не поддавалась логике, но Кан сказал правду, он действительно мстил. Деян не знал, что такое любовь. Многочисленные любовники для Кана были всего лишь «вещами». Тэхён тоже был «вещью». Как и Ёнсу. И «вещь» должна была целиком и полностью принадлежать «хозяину». Кан ненавидел всё живое вокруг и считал людей ничтожествами. Но самым главным ничтожеством для него был он сам. За счёт манипулирования и унижения Деян ощущал себя не таким никчёмным. Но Ли понравился Тэхён. Деян счёл это личным оскорблением. «Вещь» ведь принадлежала ему, как она посмела своевольничать? Её надо было вернуть. А того, на кого «вещь» переключилась, — наказать. Ёнсу был далеко не единственным любовником Кана, но это было неважно. Деяном двигали жадность и желание быть значимым. Так появился план мести Тэхёну. Для Кана его логика была понятной и верной. И всё бы закончилось одной ночью, если бы на утро Тэ не сказал, что секс ему не понравился. За подобное унижение Деян был готов уничтожить Кима. Любыми способами. Так месть трансформировалась в желание расквитаться. Всего-то нужно было продемонстрировать интерес, заставить привыкнуть к себе, навязать мысль, что чужое одобрение необходимо, подчинить, потом потихоньку начать ломать, разбить до основания, глумливо рассмеяться в лицо и выбросить. И Кан мастерски справился с этой задачей. Играл влюблённого, после — заботливого, затем — требовательного и только в конце — самого себя. Полтора года лжи и издевательств. Для Деяна время не играло роли, важен был только результат. Возмездие за мнимое оскорбление. Тэхён никогда не думал, что в современном мире тоже водились чудовища. И эти монстры были склонны возвращаться к своим жертвам даже спустя годы. Чтобы снова «подсадить на себя» и продолжить манипулировать. Ким больше не хотел быть «зависимым». «Ломка» продолжалась больше месяца. Осмыслить и принять всё то, что с ним сделал Кан, а после окончательно вычеркнуть его из своей жизни стало самыми тяжёлыми шагами на пути к исцелению. С помощью Чонгука Тэ справился с этим, позже поборол ни к чему не ведущее желание отыграться на Деяне за себя, затем избавился от злости, постепенно и от печали. Ким не нырнул с головой в новые отношения, не доверился сразу словам про Коралин и море. Наступать на знакомые грабли не хотелось. Он боялся обмана, предательства, боли. Тэхёна пугало то, что Чонгук, да и не только он, мог оказаться таким же, как Деян. Тот тоже поначалу виделся Киму хорошим, угодливыми, интересным. А в итоге восемнадцать долгих месяцев терзал Тэ и перемалывал его в пыль. Тэхён поклялся, что больше никогда не допустит подобного отношения к себе. Он начал заново собирать свою личность по крупицам, и это было очень трудно. Чон всё понимал, видел и не давил. Дал время прийти в себя, справиться с ситуацией, переболеть, пережить. Указывал на то, что Тэ вправе решать сам и поступать так, как хочется ему. Ведь только он нёс ответственность за свою жизнь. В этом и была разница между Чонгуком и Деяном. У Тэхёна всегда был выбор. Единственное, о чём Гук попросил Тэ, — взаимные честность и уважение. Если они спали друг с другом на постоянной основе, то Чон не хотел делить Тэхёна ни с кем иным. Ведь Зверь был верен Диве. Он не старался навязать их отношениям какой-то статус, просто в одно утро, когда они снова проснулись рядом, высказался на этот счёт. Не скрывал, что хочет быть вместе как пара. Но оставил последнее слово за Тэ. Чонгук помогал Тэхёну снова почувствовать себя ценным и неповторимым. Интересовался его желаниями и, по возможности, исполнял их, прислушивался к мнению, хвалил, восхищался, вселял уверенность, поддерживал, смешил. Никогда не лез с советами, если его об этом не просили. И таки приучил Тэхёна завтракать. Не насильно принесёнными сэндвичами, а вопросами о самочувствии и наглядной разницей между тем, как Тэ чувствовал себя утром, когда был сыт и когда голоден. Тэхён понял, что за всю жизнь толком и не слушал себя. Гук всегда обращал внимание Тэ на его собственные ощущения и реакции тела. Будь то завтрак, поездка на байке или секс. И Ким с удивлением осознал, что даже в постели ему на самом деле нравилось далеко не всё, что он раньше практиковал. Синяки и боль от укусов перестали быть показателями страсти. А забота больше не воспринималась, как слабохарактерность. Дива стал мягче и уяснил ещё одну вещь: броня была нужна ему не на постоянной основе. Прятать истинное я — это не защита. Зачастую — это проигрыш. Когда человек напротив видел вовсе не суть, а только показной образ, истинная личность становилась ему неинтересна. У Чонгука был баланс. Он всегда оставался собой. Был спокойным профессионалом на работе и отвязным рокером в баре. И в обоих случаях при нём всегда были тату на руке, тоннели в ушах, пирсинг в губе и мировоззрение байкера в мыслях. Тэ учился этому балансу. И вместе с ним приобрёл уверенность, что Гук никогда не станет его подавлять, а уж тем более ломать. Тэхёну действительно потребовалось много времени, чтобы снова почувствовать себя собой и наконец-то понять, чего же ему не хватало в прошлой жизни. И ответ был очень простым, но в то же время безумно сложным. Ему не хватало принятия себя. И он научился этому благодаря Чонгуку. С принятием ушёл страх быть никому не нужным — теперь Тэ был нужен самому себе, и этого было достаточно. Пропала боязнь быть каким-то не таким, сделать что-то не так и получить чужое осуждение — он был собой, значит, был таким, как надо и ни в чьём одобрении не нуждался. Не стало и потребности заполнять каждую минуту своей жизни кем-то другим: очередным любовником или шумной толпой в баре. Тэхён с удовольствием проводил время наедине с собой. Гранж тоже изменился в глазах Кима. Этот жанр перестал привлекать своими стенаниями на все тяготы мира. Ведь каким Тэ раньше видел мир, таким тот и был для него. А парень нуждался в том, чтобы его жизнь стала хоть чуточку теплее и красочнее. В нём самом было миллион цветов, что находили отражение во всём: в квартире, в одежде, в блёстках на глазах. И их больше не хотелось сдерживать жанром. Гук как-то сказал ему, что слово «гранж» на американском сленге означало «кого-то или что-то отвратительное», а также «грязь». По мнению Чонгука, Тэхёну больше шли другие слова, такие как: «сияние», «непосредственность», «красота», «утончённость», «очарование», «сила». Ким менялся. Но не под натиском чужого мнения, не для кого-то другого. Он делал это для себя, по собственному желанию. Тэхён вернулся в рок-бар «У Джека» и получил повышение до управляющего. Но его «коробка» перестала существовать, потому что больше была не нужна. Так прошёл год. Субботнее утро Тэхёна начинается в час дня. Они договаривались с Чонгуком, что тот приедет в одиннадцать. И Чон приехал вовремя, а вот Ким проспал. И пока Тэ отсыпался, Гук немного повалялся с ним рядом, а после приготовил Диве завтрак — яичницу с беконом, и сварил кофе. Ким не спеша ест и переключает каналы, пока не находит какой-то концерт на MTV. C экрана звучит Sia — «Unstoppable». Тэхён мычит мелодию и попивает кофе. Чонгук в это время бродит по его квартире с листком в руках. Заходит в спальню и возвращается оттуда со своей толстовкой и футболкой Тэ. Идёт в прихожую и приносит из кладовки два их дождевика. Он складывает все вещи аккуратной стопкой на втором стуле у стола и вычёркивает из списка на бумаге то, что уже собрал. Смотрит на свои майку и джинсы, затем чиркает на листке что-то ещё. — Тэ, а где у нас лежат батарейки для фонарика? — сверяется с написанным Чон. Ким не замечает этого «у нас». Они не съезжались официально, у каждого своё жильё. Но по ночам Зверь и Дива спят в одной кровати. А в их квартирах полно вещей друг друга. Тэ сидит в футболке Чонгука и надел его же шорты. — Поищи в нижнем ящике комода, — отвечает Тэхён, смотря шоу, а Гук снова идёт в спальню. — Нашёл, спасибо! — Чонгука ничуть не раздражает то, что Тэ не собрался, и выезд пришлось отложить. Вчера Тэхён работал до полуночи, а сегодня проспал. Дивам можно. Да и с кем не бывает? Чон почти закончил сборы, осталось только упаковать всё в две кожаные сумки и повесить на мотоцикл, что стоит у подъезда. Впереди их ждёт дорога длиною в недельный отпуск. — Да, я сегодня неудержим. Неудержим сегодня, неудержим сегодня, — подпевает Тэхён, смотря на экран. — Новая песня в твоём плейлисте? — спрашивает Гук, вернувшись из спальни. — Ага, — отвечает Ким, допивая кофе. — Мне нравится текст. Только тебе больше подходит немного другое слово. «Неукротимый». Моя неукротимая Дива, — Чонгук подходит ближе и ласково целует Тэ в щёку. — И мой неукротимый Зверь. Звучит неплохо, — переводя на него довольный взгляд, кивает Тэхён. — Спасибо за завтрак, очень вкусно. — Не за что, сладкий. Пощёлкай по каналам, может, там где-то идёт прогноз погоды? — Чон улыбается и переводит взгляд на телевизор, а сам открывает кухонный шкафчик в поисках перочинного ножика. — О, новости. После них должны рассказать о погоде, — Ким быстро споласкивает посуду, вытирает руки и тянется за сигаретой. Его красная зажигалка теперь всегда заправлена. Она у них с Гуком одна на двоих, но для подстраховки у Чона всегда есть коробок спичек. В недавнем крупном скандале на почве сексуального насилия появились новые детали. Тридцатидвухлетний руководитель отдела продаж одной из крупнейших в Сеуле фирм по производству продуктов питания обвиняется в домогательстве и шантаже своих сотрудников. Ранее Кан Деян был снят с должности, а сегодня стало известно, что в полицию обратился ещё один бывший подчинённый Кана. И теперь число его жертв составляет пять человек. Прокуратура Центрального округа Сеула пока не разглашает дату первого слушания. Но уже известно, что Кан Деяну предъявлены обвинения по нескольким статьям. Чонгук забывает, зачем полез в шкаф, слушает новости. И сам не замечает, как начинает ухмыляться. Услышав знакомое имя, Тэхён сначала думает, что это репортаж про кого-то другого. Но на экране сначала появляется фотография его бывшего, а затем — главный вход в офисное здание, где Ким когда-то работал. Не то, чтобы Тэ не верит. Верит, и от этого становится настолько жутко, что он застывает на месте, так и не закурив. Сбоку слышится какое-то странное хмыканье, и Тэхён переводит взгляд с экрана на Чонгука. Тот злорадно улыбается. Гуку чуждо злорадство, и Ким моментально всё понимает. — Что ты сделал? — Тэ вытягивает лицо и приподнимает брови. — Ничего, — коротко бросает Чон, сразу переставая улыбаться и пряча уже виноватый взгляд в навесном шкафчике. — Я очень хорошо знаю вот это твоё выражение лица, — Тэхён складывает руки на груди и смотрит пристально. — Какое ещё выражение? — Гук поворачивается к нему: глаза на пол-лица, брови театрально заломлены. Ангел во плоти. — Как у щеночка, который сидит перед изгрызенным ботинком, но упорно делает вид, что он хороший мальчик, — Ким видит, как взгляд Чонгука не знает, на чём остановиться, мечется по кухне, но на него не поднимается. — Ничего я не грыз, — фыркает Чон, снова отвернувшись к шкафу. — Гук! — беззлобно прикрикивает Тэ. — Ладно, но я не хотел, чтобы ты знал. Деян поступил с тобой мерзко и бесчеловечно. И может быть, я немного его наказал, — Чонгук закрывает дверцу, так ничего и не достав, и опускает глаза в пол. — Да говори ты уже полностью! — Ким сопровождает свои слова шлепком по бедру Чона. — Ай! Ничего не скажу, ты меня бьёшь! — потирает место удара Гук и улыбается. — Я сейчас тебя ещё и укушу, — Тэхён делает шаг навстречу и клацает зубами в воздухе. — За какое место? — с озорной усмешкой обнимает его за талию Чон. — За задницу, блять! Рассказывай, давай! — Тэ обнимает Гука в ответ. — Ты ведь помнишь, что всем сотрудникам, кто ездит на своём автомобиле по рабочим вопросам, компания платит за обслуживание машины? — начинает Чонгук. — Ну. — И у каждого выездного работника есть корпоративный планшет, который пеленгует его геолокацию. Так фирма отслеживает, какие торговые точки были посещены. Планшет считывает местонахождение раз в час. Мой друг с работы, который имеет доступ к данным локации, как-то рассказал мне, что некоторые сотрудники явно мухлюют и получают деньги за пробег своего авто зря. Он назвал имя Деяна и ещё нескольких человек. При более тщательной проверке были найдены несколько странностей с маршрутом Кана. Я попросил друга донести эту информацию до руководства, — Чон видит взволнованные глаза напротив и уже сам жалеет о своём поступке. — Какие странности вы нашли? — Тэ нежно гладит его бицепсы, подталкивая рассказать, как есть. — Во время выездных дней Деян часто был не на рабочем маршруте… — А дома или в мотелях? — Ким вспоминает, как Кан рассказал ему свой «секретик». Но это больше не задевает. — Да. И не в обеденное время, а в рабочее, — Гук смотрит виновато, боится, что причинит боль. — Ты сказал, что странностей было несколько, — продолжает расспрашивать Тэ. — Да. Кроме этого, мы нашли совпадения местонахождения Деяна с локациями других сотрудников его отдела. Они были в одном месте, в одни и те же дни, по несколько часов, иногда меньше. А такого не должно было быть. У каждого работника личный маршрут. Появились вопросы, отдел кадров побеседовал со всеми, у кого нашли эти совпадения. И кто-то из них признался, что Кан шантажировал его, грозился уволить, если тот не будет с ним спать. — Ахуеть! — выпаливает Тэхён, расширяя глаза. — Дальше я не лез. Этого было достаточно, чтобы отомстить… за тебя, — взгляд Чонгука становится острым и полным решимости. — Гук, вот ты умный, но иногда ведёшь себя, как полный дурак, — Ким вроде и улыбается, но как-то тускло. — Я не хотел тебе говорить, потому что боялся, что это сделает тебе больно, — Чон ловит каждую эмоцию на лице парня напротив. — Да какая боль? О чём ты? Мне не нравится твой поступок, точнее, причина, по которой ты всё это начал. Это мой опыт, я извлёк урок, оставил прошлое в прошлом и живу дальше. Мне плевать на Деяна, он для меня не существует. Понимаешь? Месть — это бред. Жестокость порождает только жестокость, — договорив, Тэ смотрит на Гука, как родитель, который учит ребёнка уму-разуму. — Но я же помог людям, — оправдывается Чонгук. — Да, помог. И разрушил жизнь Деяна. Он может сесть в тюрьму. И с такой репутацией уж точно не найдёт хорошей работы, — продолжает объяснять Тэхён. — Так и поделом! — Гук, это не нам решать. Каждый человек сам несёт ответственность за свою жизнь, ты столько раз твердил мне это. А сейчас зачем-то вмешался, нашёл глупейший повод и нажил себе врага, — на последних словах Ким по-детски обиженно дует губы. Он волнуется, но не за своё прошлое, а за настоящее, что сейчас смотрит на него. — Он не знает, что я участвовал в этом, — Чонгук чмокает Тэхёна в нос, в любимую родинку на кончике. — Благодарности ты всё равно не дождёшься. Потому что надо было сначала меня спросить, — Тэ притворно морщится и закатывает глаза. — Не злись, — Гук знает, что Дива просто играет с ним. — Я не злюсь. Послал же мне Боженька рыцаря, иди сюда, — Тэхён притягивает его к себе и крепко обнимает. Да, поступок необдуманный. Но таким способом Зверь пытался всего лишь отстоять своего человека, и Ким об этом знает. — Тэ, я очень сильно тебя люблю, — Чонгук говорит шёпотом, в самое ухо. Между ними ещё ни разу не звучало подобное признание. В нём нет особой необходимости, ведь поступки всегда громче слов. Гук решился озвучить это, чтобы мотив его мести поняли правильно. Тэхён чуть отстраняется. Конечно, он в курсе, всё видит, понимает, чувствует. И уже размыкает губы, чтобы ответить. Но из коридора, что совсем близко, слышится, как внутрь замка на входной двери погружается ключ. Одно вращение, затем тишина. — Это что за хрень? — Чон отпускает Тэ и прислушивается. — Я не знаю, — пожимает плечами Ким и смотрит в темноту прихожей. — Останься здесь, — просит Чонгук и выскакивает в коридор ровно в тот момент, когда ключ в замочной скважине снова оживает и прокручивается в последний раз. Гук успевает включить свет, пока дверь открывается. На пороге стоит тот, кого тут быть не должно. — Какого хуя ты здесь забыл?! — голос Чонгука мгновенно становится злым. — А ты кто такой? — пялится на него Деян, не узнаёт, пусть они и работают в одном офисе. — Тот, кто здесь живёт. Откуда у тебя ключ? — Чон сужает глаза и вытягивает руки в стороны, касаясь ладонями стен. Он никогда не пустит чужака на свою территорию. — Тэхён мне его дал. Это разве больше не его квартира? — Кан смотрит на ключ в своей руке, потом поднимает глаза на парня перед ним. Во взгляде Деяна — презрение, его губы сжаты. Чонгук рывком открывает дверцу кладовки и достаёт свою старую знакомую. Покрытая лаком деревянная ручка, блестящая сталь тяжёлого бойка. Зверь играючи закидывает кувалду на плечо и медленно идёт к двери. Занимает собой всё пространство узкого коридора, сверкает яростью в глазах, вот-вот нападёт. — Его. И моя тоже, — Гук перехватывает древко ближе к середине, и кувалда взлетает с плеча, чтобы аккуратно лечь в его ладонь. Внушительные мышцы живописно играют при движении рук. — Красавица, не правда ли? Если ты ещё хоть раз подумаешь о Тэхёне или, не дай Боже, заявишься сюда снова, я очень тесно познакомлю тебя с этой деткой. Ты всё понял? — Ты мне угрожаешь, уёбок? Да ты хоть знаешь, кто я? — Кан мгновенно вспыхивает и тычет ключом в сторону кувалды. — Деян? — Ким выходит из кухни в прихожую и останавливается у Чонгука за спиной. — Тэ, что это за умалишённый верзила? Я хотел сделать тебе сюрприз. Прийти, извиниться, поговорить. А тут этот, — Кан ещё сильнее поджимает губы и морщит нос, смотря на Чона. — Гук-и, дай мне минутку, — Тэхён мягко гладит Чонгука по напряжённой спине. — Я не оставлю тебя наедине с этим ублюдком, — выплёвывает Чон, глядя в ненавистное лицо. — Выбирай слова, убожество! — Деян быстро бегает по нему глазами и заносит ногу над порогом, чтобы перешагнуть его. — Ты, сука, нарываешься?! — Чонгук тоже делает шаг вперёд и выпускает боёк кувалды из ладони. Кан дёргается и ставит ногу обратно за порог. — Гук, пожалуйста, подожди на кухне. Прошу, — Тэхён тянет его назад за майку, подныривает под свободную руку и вот уже легонько толкает в грудь. Во взгляде Кима спокойствие, на губах невесомая улыбка. — Раз моя Дива так учтиво просит, — Чонгук не смотрит на незваного гостя, но чувствует, что тот наблюдает за ними. И Зверь метит поцелуем того, кого всегда будет оберегать. Припадает к губам страстно и мокро, но быстро отстраняется. Переводит взгляд на Деяна: — Минута, — и уходит на кухню, последней из коридора выскальзывает кувалда, снова закинутая на плечо. — Тэ, кто это? — указывает рукой вслед Гука Кан. Будто тут что-то ещё осталось для него непонятным. — Это мой парень, — расслабленно отвечает Тэхён, в его мимике и голосе безмятежность. И она настоящая. — Он же конченый псих! Как ты можешь с ним встречаться? — Кан пожимает плечами. В Деяне ничего не изменилось: рубашка, брюки, тот же высокомерный взгляд, только стрижка другая. — Мне под стать. Я с ним не встречаюсь, мы живём вместе, — Тэ спокойно отвечает и никак не реагирует на провокацию. — Не мог найти себе кого-то получше? — Кан округляет глаза и наигранно хватается за свои волосы. — Он лучше всех, — чуть склоняет голову на бок Ким и разглядывает горе-актёра перед собой. Забавно, сейчас он видит всю фальшь в Деяне, которой раньше не замечал. — Детка, вернись ко мне, зачем тебе этот ненормальный? Да, я поступил с тобой ужасно, когда изменил. Но это всё в прошлом, я исправился, клянусь! Пожалуйста, прости меня! Я не могу жить без тебя, думаю о тебе постоянно, матерю себя, не сплю, не ем. Умоляю, дай мне шанс. Я исполню любое твоё желание, куплю всё, что захочешь, готов в ногах валяться, только вернись, — призрак прошлого тянет к Тэхёну руки, но парень отстраняется. — Деян, отдай мне ключ, — Тэ выставляет свою ладонь вперёд, и Кан подчиняется, опустив в неё то, что просили. — Хочешь новую квартиру? Перевезу тебя в центр, там самое шикарное жильё в городе, и ты его достоин, — Деян тараторит, снова пытается коснуться, но Ким лишь зажимает в руке ключ и делает шаг назад, скрываясь наполовину за дверью. — Дай, пожалуйста, мне сказать, — Тэхён невесомо вдыхает, он много раз представлял эту встречу, знал, что она будет. Его монолог не единожды менялся, и он уверен, что сейчас слова в нём самые верные и честные. — Конечно, конечно, — лепечет Кан. — Я хочу сказать тебе спасибо, — эти слова даются Тэхёну легко, потому что правдивы. — За что? — Деян морщит лоб, он не ожидал услышать подобное. — За то, что ты изменил мне, — кивает сам себе Тэ. — Не понял, — Кан вытягивает шею, будто чтобы лучше слышать. — После того дня у меня наконец-то открылись глаза. И я впервые увидел истинного себя и свою жизнь… — Ким не торопится, не шепчет и не повышает голос, говорит ровно. — Я сделал тебе больно, прости меня… — по новой начинает Деян. — Не перебивай, — а вот это уже звучит строго, чтобы не думали, что имеют право его прерывать. — Извиняюсь, — бормочет Кан. — Благодаря тебе, я стал тем, кем являюсь сейчас. Спасибо тебе за наглядный пример того, как я никогда больше не хочу жить и кем не хочу быть. Ты всегда говорил мне, что я должен стать лучше. И я стал. Если бы не твоя измена, этих метаморфоз могло бы и не произойти. А сейчас у меня всё прекрасно: я люблю квартиру, в которой живу, люблю место, где работаю, люблю себя и люблю ещё одного человека, — Тэ легко улыбается, он знает, что Гук его слышит. — Я максимально счастлив… — Тэ… — снова вклинивается Деян. — Я не договорил. То, что ты предлагаешь, мне не нужно. Потому что у меня уже всё есть. Пожалуйста, больше не приходи сюда, — твёрдо, уверенно, не пытаясь кому-то что-то доказать. В этом нет нужды, потому что Тэхён верит сам себе. — Иначе я переломаю все твои ёбаные кости! — доносится восклицание из кухни, а Ким широко улыбается на это. — Каким был ничтожеством, таким и остался. И такого же убогого себе нашёл, — Деян снова морщится, показывает свою суть, пытается уязвить. Вот только не может, человек перед ним больше не в его власти. Это и злит Кана. — Пока-пока, Деян, — усмехается Тэхён новой провокации и закрывает дверь, даже не удосужившись посмотреть, не прищемит ли он своему бывшему парню ногу или пальцы. Это не его ответственность. Заперев замок, Ким идёт на кухню и кладёт на стол ключ. Чонгук стоит, оперевшись задом о столешницу, руки скрещены на груди, смотрит на него, насупившись. Кувалда послушно замерла в углу. Тэхён встречается с Гуком глазами и ярко улыбается ему. — Тэ, ну твою мать. Год прошёл, а у этого урода был ключ? — вот вроде мрачная мускулистая громадина с татуировками и пирсингом, а взгляд такой тёплый, что невозможно не растаять. — Я забыл, — кусает губу Дива и, подойдя поближе, обнимает своего Зверя за шею. — Накажу, — и тот сразу становится игривым, гладит поясницу Тэхёна, прислоняется вплотную. — Накажи, — подмигивает ему Ким. — Ты сказал, что любишь ещё одного человека. О ком ты говорил? — Гук смущённо опускает взгляд. — Вот, опять щеночек, прижал ушки и ждёт, — шутит Тэхён и треплет пальцами волосы Чона. — Ну, Тэ! — хнычет Чонгук и легко кусает Кима за плечо. — Я говорил о тебе, — Тэ ловит его лицо ладонями, смотрит в счастливые глаза. Они оба признались вслух. Ким целует первым. Больше нет необходимости ждать инициативы, требовать, чтобы его подчинили, проверять, а смогут ли. Чон уже давно его обуздал. Заботой, поддержкой, мягкостью, решительностью, защитой, принятием, собой. Поцелуй разжигает пламя внизу живота. Горячие пальцы Чонгука ложатся на ягодицы Тэхёна, сжимают и подталкивают вперёд, чтобы теснее прижаться друг к другу. Чон прерывается, высовывает язык и мокро облизывает шею Тэ. — Нам же надо ехать, Гук! — со стоном отстраняется Ким. — Поедем завтра. Иди ко мне, — Чонгук продолжает то, на чём остановился. А Тэхён искренне улыбается. Дива счастлив со своим Зверем и без страха отдаётся в его сильные заботливые руки.