A Lie Gets Halfway Around the School Before the Truth Has a Chance to Get Its Pants On

      — Могу ли я убить его позже? — спросил Римус, когда Джеймс с Питером пропали из виду. — Или, может быть, не убивать. Если ты будешь держать его, я просто немного покалечу его, и я обещаю, что не буду его кусать.       Сириус рассмеялся и посмотрел на него.              — Ты действительно сказал это. Когда ты думаешь вслух, это звучит по-другому.       — Действительно?       — Да. Это не так громко, так что мы всегда можем перекричать тебя, если ты скажешь что-нибудь, э-э, проблематичное.              — О боже, я уже дважды чуть не разоблачил себя. Я даже не осознаю, что делаю это. Может быть, тебе стоит просто оставить меня и пойти на Трансфигурацию с Сохатым и Хвостом. Потому что, если я начну говорить о тебе, не осознавая этого, я брошу школу и уйду в монастырь, — Римус прикрыл глаза рукой.       — Ты не уйдешь из школы, и я не оставлю тебя одного вот так. Не волнуйся. Если ты начнешь говорить что-нибудь плохое, я остановлю тебя, хорошо? Я обещаю.       Римус скептически глянул на него, но кивнул. Они направились вверх по главной лестнице. К счастью, коридоры были пусты, и Римус отчаянно пытался воздержаться от разговоров сам с собой и сохранить свой разум пустым. Получалось не очень хорошо. Он вздохнул.              — Я так расстроен. Не только из-за Джеймса. Я имею в виду эту историю с зельями. Это было действительно сложно, но мы все сделали правильно, а я все равно облажался. Я проклят, Бродяга.       — Это больше похоже на заклятие, чем на проклятие.       — Ты знаешь, что я имею в виду, — закатил глаза Римус. — Он всегда так делает. Отпускает шутки. Ладно, иногда они забавные, но прямо сейчас это совсем не смешно. Мне следовало попросить Слагхорна забрать меня обратно, потому что его присутствие так близко ко мне, когда я могу выболтать что угодно, не осознавая, начинает…       — Прекрати это, Люпин. Думай о чем-нибудь другом, думай о… яблоках. Яблоки – это вкусно. Красные и сочные, иногда зеленые и терпкие, и тебе нравится, как они хрустят, когда он откусывает одно из них своими острыми зубами и красными губами… и ладно, тогда, может быть, не яблоки. Давай, Люпин, придумай что-нибудь безопасное… Безопасное… Что значит безопасное? Трансфигурация, вот где ты должен быть, если бы не Джеймс, этот придурок. МакГонагалл не будет довольна. МакГонагалл – это безопасно. Верно, думай о МакГонагалл.       — Хорошо, а что насчет МакГонагалл? Все, что не заставляет тебя думать о поцелуях с Сириусом, что глупо, потому что Трансфигурация – его лучший предмет, хотя он хорош практически во всем, не так ли? Хотя я немного лучше разбираюсь в рунах, и мы примерно равны в Защите, и ты должен думать о МакГонагалл, но это сложно, потому что все, что я вижу, это как она кричит на Сириуса, но это была такая блестящая шутка, я знал, что он мог бы… Верно. МакГонагалл. Макгонагалл. МакГонагалл, как ты думаешь, она носит клетчатые панталоны?       Сириус рядом с ним начал смеяться. Он остановился и оттащил Римуса к стене, прижимая к ней, и согнулся пополам, держась за живот.       — Что здесь, черт возьми, такого веселого? — вся кровь отхлынула от лица Римуса. — Ты сказал, что остановишь меня, если я скажу что-нибудь плохое! Ты обещал! Черт возьми, где блядский вход в монастырь? Почему я потратил столько времени, беспокоясь о зельях, когда вместо этого мог бы научиться использовать заклинания. Это должно быть записано в какой-нибудь книге. Мне нужно такое, которое отведет меня в монастырь.       — Я… Ты… — лицо Сириуса покраснело, а в глазах стояли слезы, когда он посмотрел на Римуса, прежде чем снова согнуться пополам. — О, Мерлин, мне жаль, Лунатик. Но… — он шмыгнул носом и вытер рукавом глаза, вставая. — Ты действительно все время так думаешь? — выражение его лица внезапно сменилось тревогой, и он схватил Римуса за запястье. — О, черт. Давай! — сказал он и бросился бежать, потащив Римуса за собой.       — Подожди! Ты хочешь, чтобы меня стошнило? Бродяга, я…       — Сюда, — сказал Сириус, когда они завернули за крутой угол, и Римус чуть не врезался в стену. Сириус вытащил свою палочку. — Диссендио, — сказал он, резко останавливаясь рядом со статуей горбатой ведьмы. Ее секретный проход открылся, частично прикрытый безвкусно выглядящим шарфом. Сириус втолкнул Римуса внутрь и нырнул вслед за ним. Шарф закрывал лицо Римуса, так что он ничего не мог видеть. Он услышал, как за ними закрылся вход, когда они в темноте съехали по лестнице, приземлившись внизу.       — Что за…? — спросил Римус, стягивая шарф с лица, переворачиваясь и потирая макушку. — Оу.              — Назойливая Омела. Две из них направлялись прямо к нам.       — О. Хорошо придумано, — сказал Римус, лежа на спине и глядя в темноту. В туннеле было чертовски холодно, и он дрожал. — Конечно, он не хотел тебя целовать, идиот. Он Сириус Блэк, а не чертов педик. Он смеялся над тобой. Когда ты в последний раз видел, чтобы он так смеялся? Год, если не больше. Ну, по крайней мере, ты на что-то годишься, — он вздохнул. — Прости, Бродяга. Ты, наверное, сейчас думаешь, что я какой-то извращенец. Это не так… Я имею в виду, я… Черт. Теперь он знает, что он тебе нравится. А ты все еще не можешь даже сказать это вслух. Это все. Конец всему. Было приятно иметь друзей, по крайней мере, недолго.              — Люмос.              Римус закрыл глаза от внезапного свечения палочки Сириуса.       — Ты действительно безмозглый, не так ли? Ты годишься на многое.       — Например? Если не брать в учет, что я мастерски ставлю себя в неловкое положение.       Он почувствовал, как что-то пощекотало его щеку, и открыл глаза. Волосы Сириуса свисали вниз и касались Римуса. Его лицо было в опасной близости, а глаза темные и серьезные. У него перехватило дыхание.              — Что ты делаешь? Слишком близко, он слишком близко. Если я просто приподниму голову на пару дюймов… Ты не можешь. О, ну почему он должен быть таким чертовски великолепным?       — Это, — мягко сказал Сириус, наклонился и поцеловал Римуса в губы.       — О мой бог. Я целую Сириуса Блэка. Должно быть, я ударился головой сильнее, чем думал.       Сириус отстранился и забрался на Римуса, оседлав его и положив свою палочку на землю над их головами.              — Мы собираемся целоваться, или ты собираешься думать обо мне?       — И то, и другое?       — Больше никаких разговоров. И больше никаких мыслей.              — Но…       Его прервали губы Сириуса, крепко прижавшиеся к его губам. Он открыл рот, чтобы спросить Сириуса, действительно ли он понимает, что делает, и Сириус, воспользовавшись преимуществом, просунул язык в рот Римуса.              — Ну, тогда ладно. Думаю, так и есть. О-о, действительно так и есть.       — Лунатик, — пробормотал Сириус ему в рот, и Римус закрыл глаза, целуя его в ответ, не думая ни о чем, кроме губ Сириуса, языка Сириуса и руки Сириуса, что нежно касалась его щеки. Он протянул руку и обнял Сириуса за спину.       — Я сплю и никогда, никогда не хочу просыпаться.       — Мне придется приложить тебя петрификусом, не так ли?       — Я бы все еще был в сознании. Я ничего не могу с этим поделать. Как я могу не думать, когда ты сидишь на мне сверху и целуешь меня? Если подумать, то почему, кстати, ты со мной целуешься?       — Разве ты не хотел этого?       — Ну, конечно, я хотел, ты, кретин, но я не думал, что ты этого хотел. Э-э, ты только что это услышал, да?       Сириус рассмеялся и ущипнул Римуса за нос, тихо вздохнув.              — Ну, я хотел. До сегодняшнего дня понятия не имел, что этого хочешь ты.       — Оу, — Римус громко сглотнул. — Тогда почему ты убежал от омелы?       Сириус опустил голову и отвел взгляд.       — Что? Я снова сказал что-то неловкое? — нахмурился Римус.       — Нет. Я просто.. Ну, одна из причин, по которой я так стремился сделать это, когда Джеймс… Я думал… Ну, вообще-то, я планировал…       — Что планировал?       — Теперь ты просто раздражаешь меня. Ты прекрасно, блядь, понимаешь, что я собирался сказать.              — Я не слышу твоих мыслей, знаешь ли. Это тоже не совсем честно.       — Ты всегда такой медлительный? — закатил глаза Сириус.       — По всей видимости, — сказал Римус. — Я… Ты же не издеваешься, не так ли? Воспользовавшись случаем.       — Я знаю, что могу быть немного ублюдком…       — Немного?       — Заткнись, — сказал Сириус, сжимая лицо Римуса и целуя его в губы.       — Ладно, ладно, — сказал он, хватая Сириуса за запястье. — Хотя это не моя вина.       Сириус провел пальцем по нижней губе Римуса.              — У тебя порочные мысли, Лунатик. Мне это нравится.       — Подожди, пока не узнаешь, насколько, — Римус приподнял голову и нежно укусил Сириуса за палец, и Сириус ухмыльнулся. — Но ты все еще не сказал мне, почему мы только что убежали от омелы.       — Потому что после того, как ты так красноречиво признался, я решил, что не хочу, чтобы наш первый поцелуй был насильственным, ясно? — фыркнул Сириус.       — Сириус Блэк, безнадежный романтик. Никогда бы не подумал, — усмехнулся Римус.       — Не я один был в чертовом шкафу.       — Туше, — мягко ответил Римус, проводя пальцем по запястью Сириуса. — Ты собираешься поцеловать меня снова?       — На этот раз ты прекратишь болтать без умолку?       — Может быть.       — Может быть, мне стоит попробовать заглушающее заклинание, — сказал Сириус, наклоняясь и снова целуя его.              Римус обхватил Сириуса за спину, прижимая его к своей груди. Он улыбнулся и подумал о губах Сириуса, облизывая их и проникая языком в рот Сириуса.       Сириус издал какой-то неопределенный звук в глубине своего горла, и Римус ответил тем же, исследуя каждый уголок рта Сириуса, который смог найти.       — Он действительно хорошо целуется. Надеюсь, он не думает, что у меня это плохо получается. И у него самые мягкие губы. Мои всегда такие потрескавшиеся, особенно зимой. Как он делает их такими мягкими? Это заклинание? Или… О, боже, кто говорит такую чушь? — сказал Римус, прерывая поцелуй. — Прекрати смеяться!       Сириуса трясло, а его лоб упирался Римусу в грудь.              — Ничего не могу с этим поделать, Лунатик. Мерлин, ты меня убиваешь. Я не могу решить, хочу ли я убить Джеймса или крепко поцеловать его за это дерьмо с зельями.       — Ты его поцелуешь, а я убью его.       — Ты бы не ревновал? — спросил Сириус, поднимая голову.       — Пока ты держишь свой язык при себе. С Джеймсом. Точно не со мной.       — Тогда что ты хочешь, чтобы я сделал со своим языком? — ухмыльнулся Сириус.       — Даже не думай об этом. Он подумает, что ты чертов извращенец!       — Я уже знаю, что ты извращенец, — он медленно продвигался вверх по телу Римуса, прижимаясь тазом к его твердому члену.       Римус издал сдавленный звук.              — О боже! Не останавливайся!       — Тебе нравится это, да? — он лизнул шею Римуса, затем подбородок и добрался до губ. — Никогда бы не подумал, что целоваться с тобой будет так забавно.              — Забавно? Значит, когда это пройдет, ты предполагаешь, что я стану скучным, так?              — Нет, если ты пообещаешь говорить мне, какие мягкие у меня губы. По крайней мере, раз в день, — ухмыльнулся Сириус. Римус прищурился.       — Я больше никогда не буду с тобой целоваться.       — Лжец.       — Я не такой. Клетчатые панталоны МакГонагалл, клетчатые панталоны МакГонагалл.       Сириус переместился и прижался своим твердым членом к члену Римуса.              — О, ебать.       — Я думал, ты никогда не попросишь, — сказал Сириус, накрывая рот Римуса своим и проникая языком внутрь.       Было не так уж трудно не думать, потому что единственное, о чем он думал, был Сириус. Это было странно. Как будто он наблюдал за их поцелуем, но изнутри. Одновременно чувствовать и видеть переплетение губ и языков, едва слышный скрежет зубов, тихие стоны и еще больше губ и языков. Сначала он боялся пошевелиться просто потому, что хотел, чтобы этот момент длился как можно дольше. Затем Сириус снова переместился, и разум Римуса опустел.       Повинуясь инстинкту, Римус поднял руки и обвил ими спину Сириуса, одну запустив в волосы Сириуса на затылке, а другой потянувшись вниз по пояснице, отчаянно желая еще сильнее прижать его к своему члену. Он попытался согнуть ноги, но его мантия застряла под весом Сириуса.       — Сними их. Я хочу двигаться. Убери, сейчас же!              Очевидно, Сириус был согласен, потому что он приподнялся и попытался одной рукой задрать мантию Римуса. Римус, не теряя времени, потянул сзади мантию Сириуса и задрал ее на бедра, одновременно отрывая свои бедра от пола. Его не волновал грязный пол или что-то еще. Только Сириус и его член, который был… у него в штанах.       — Брюки. Сними, блядь. Черт возьми, где моя палочка, чтобы я мог просто уничтожить их?              Сириус сел, и Римус потянулся к нему.              — Нет…       — Я не могу снять их, пока я на тебе, — сказал Сириус, и его голос был таким же прерывистым, как у Римуса. — Они не такие эластичные. И я не верю, что кто-то из нас сможет правильно заставить их исчезнуть. Дай нам секунду.       — Уже пять. Вернись обратно, — подумал он, хотя тоже был занят тем, что пинал собственные штаны, сгибая левую ногу и стаскивая их. — Вот так, — он не позаботился о правой ноге.       Сириус – уже без штанов – пытался стянуть мантию через голову, но Римус был слишком нетерпелив. Он схватил Сириуса за мантию спереди и потянул его на себя. Сириусу пришлось ухватиться за плечи Римуса, чтобы не упасть.       — Яйца Мерлина, Лунатик, ты пытаешься убить меня?       — Меньше о яйцах Мерлина, больше о моих. Мх…       Снова поцелуи, более беспорядочные, но Римусу было плевать. На самом деле, все это было довольно блестяще.              — О, пожалуйста. Пожалуйста, не останавливайся.       Он наклонил бедра и сильно толкнулся к Сириусу, его пятки уперлись в грязный пол, пальцы вцепились в скомканную мантию Сириуса. Сириус стоял на коленях, оседлав его, толкаясь в ответ. Но не просто толкаясь. Его бедра двигались по кругу, и он оторвал губы от рта Римуса, прижавшись к его шее. Он провел зубами по тонкой коже и прикусил ее между шеей и плечом. Затем было больше языка, губ и засосов. Римус застонал, пытаясь имитировать круговые движения Сириуса бедрами, теребя его мантию, пока его руки не коснулись теплой обнаженной кожи задницы Сириуса.       — Я не могу, о, боже, я не могу. Сильнее, сильнее, черт, да, я… — он знал, что Сириус слышит его, но ничего не мог с этим поделать и не остановился бы, даже если бы мог. Не было слов, чтобы описать, что это было, и он не мог думать ни о чем, кроме покалывания, исходящего от нижней части позвоночника. Член Сириуса был таким твердым, и он прижимался к нему, скользя и потираясь.       — О боже, Бродяга, еще, пожалуйста…              Римус почувствовал, как на груди под мантией выступили капельки пота, и он напряг бедра, сильно дернувшись, но Сириус встретил его, толкаясь сильнее и посасывая шею…       — Я… Сейчас… О, боже.              Он сделал последний рывок вверх и выгнул спину, задыхаясь, когда его тело задрожало от удовольствия. Вонзив ногти в спину Сириуса, он чувствовал себя легче воздуха и тяжелее воды. Одновременно томным и текучим.       Сириус приподнялся, схватил Римуса за плечи и начал толкаться в бешеном темпе, его голова была опущена, волосы, мокрые от пота, упали Римусу на подбородок. Его голос был грубым и походил на рыдание, когда он сказал: — Черт, Лунатик.       — Да, да. Не останавливайся.       Римус провел руками по груди Сириуса, прошел по ребрам и прижал их к его спине, обнимая. Хриплое дыхание, издаваемое Сириусом, подстегивало его, заставляя двигаться. Бедра кружились, скользя, а их члены были влажными и скользкими. Это было головокружительно, и он чувствовал, что движется как в замедленной съемке, будто его тело не принадлежало ему. Сириус откинул голову назад и выгнулся, кончая со стоном, от которого у Римуса по спине пробежали мурашки. Он почувствовал сперму у себя на животе, теплую и влажную. Ему хотелось, чтобы Сириус лег на него, чтобы он мог обхватить его ногами и никогда не отпускать. Сириус опустился на трясущиеся руки, рухнув со вздохом.              — В следующий раз, — сказал он, уткнувшись Римусу в грудь.       Руки Римуса упали на грязный пол. Даже Адское Пламя не смогло бы заставить его пошевелиться прямо сейчас.              — Что в следующий раз?       — Ты можешь обхватить меня ногами.       Римус задержал дыхание.              — О, боже, я и это сказал вслух?       — Ты много чего сказал вслух.       — О, боже.       — Это ты тоже повторял.       — О, боже!       — Нашел религию, не так ли? Мне понравилось. Ты очень непослушный мальчик, Лунатик. В твоей голове крутятся очень непристойные мысли. Было действительно трудно не кончить первым.       — Значит, это было соревнование? Я не знаю, должен ли я быть оскорблен или доволен этим. Молодец, Люпин. Ты только что трахнулся с Сириусом Блэком. Ты можешь умереть сейчас. Ну, может быть, не сейчас. Нельзя умереть до того, как он отсосет тебе. Ты представлял это всего полсотни раз.       Он почувствовал, как Сириус хихикает рядом с ним, и жар прилил к его лицу. Он пошевелил пальцами правой руки, но не смог собраться с силами, чтобы ударить себя по голове, что ему было необходимо. Он закрыл глаза и поморщился.       — Останови меня. Я не это имел в виду.       — Ни за что, — сказал Сириус. Его правая рука медленно скользнула под мантию Римуса и остановилась на его соске. Он провел по нему пальцем, и все тело Римуса дернулось.       — Сириус…              Он широко раскрыл глаза. Теперь, когда его ноги перестали двигаться, они были похожи на сосульки, но он не мог заставить себя беспокоиться о том, что теплое тело Сириуса давит на него.       — Тебе нравится это, да? Хм, хорошо. Я должен это запомнить, — Сириус поднял голову, подперев подбородок другой рукой. — Подумай обо мне еще немного, Лунатик. Что еще ты хочешь со мной сделать, м?       — Все.       — Все? — спросил Сириус, и Римус мог услышать в его голосе веселые нотки. — Например?       — Куда подевалась твоя палочка? — сказал Римус, нащупывая что-то у себя над головой. — Я собираюсь оглушить себя.

***

      Джеймс резко поднялся с того места, где рылся в сундуке Римуса, когда они неуклюже ввалились в спальню.       — Где, черт возьми, вы были? И где карта? Питер только что пошел проверить, пошел ли ты в больничное крыло, — он указал на кровать Римуса, где стоял поднос с едой.       Сириус открыл рот, но прежде чем он смог заговорить…              — Ради всего святого, Люпин, не говори ему, что ты трахался! Ооо. Еда! Я определенно проголодался.       — Что? Трахался? — спросил Джеймс, поворачиваясь, и, прищурившись, глянул на Сириуса. — А я тут беспокоился, что он на самом деле болен! Ты отпустил его трахнуть какую-то девицу?       — Беспокоился за мою задницу. Он боялся, что ты расскажешь Лили о том случае в ванной старост, когда он прятался под мантией. Может быть, тебе стоит сказать ему, что ты трахался с Лили, просто чтобы увидеть его лицо. М-м-м! Пирог со стейком и почками! Мое любимое!       — Достаточно. Силенцио!              Сириус покачал головой и потер губу, не сумев скрыть усмешку.       — Сохатый такой придурок, — Римус откусил кусок пирога и причмокнул губами, закрыв глаза и проглотив. — М-м-м, восхитительно. Он думает, что только ему можно издеваться. Просто подожди. Однажды я доберусь до тебя, и это будет достойно. Только он прекрасно это слышит, так что мне не нужно ждать. Посмотрим, как тебе это понравится, мальчик с оленьими рогами. Думаешь, ты сможешь заставить меня замолчать, не так ли? — он проглотил еще один кусок и зачерпнул еще, затем повернулся к Сириусу, мило улыбаясь, и подумал действительно громко: — Хочешь, Бродяга? Это восхитительно.       Римус протянул Сириусу вилку, торжественно взглянув на Джеймса через плечо. Джеймс уставился на него в ответ, разинув рот.       Сириус отрывисто рассмеялся и открыл рот, медленно сомкнув губы вокруг вилки. Он прожевал, проглотил и подмигнул Римусу. Он достал свою волшебную палочку и пробормотал:       — Фините инкантатем. Это бесполезно, Сохатый. В любом случае, Лунатик уже испробовал это на себе.              — Разве мы не можем узнать у Дамблдора, знает ли он какие-нибудь полезные заклинания? — в отчаянии спросил Джеймс.       — Действительно, я ведь хотел бы увидеть Дамблдора прямо сейчас, чтобы я мог испытать удачу, думая обо всем, что мы когда-либо делали у него под носом, включая ваш маленький анимагический секрет. Это было бы хорошо. Нас бы всех исключили. Гораздо лучше остаться здесь и съесть стейк и пирог с почками, а после еще немного потрахаться с Сириусом.       — Звучит как план, — сказал Сириус.       — Подожди минутку. Где вы были на самом деле?       — Трахались, Лунатик же уже сказал.       — Перестань издеваться, ладно? И если заглушающие чары не работают, может, просто попробуем что-нибудь посильнее? И почему вы в грязи? Господи Иисусе, вы же на самом деле не трахались, правда?              Римус откусил еще кусочек, медленно пережевывая и намеренно не глядя на Джеймса.              — О, нет. Он звучит не очень дружелюбно. Ты не очень хорошо это спланировал. Что, если у него с этим не все в порядке? Что, если он ненавидит тебя и думает, что ты чертов извращенец, который развратил его лучшего друга? Следовало придумать историю прикрытия. Следовало…       — Расслабься, Лунатик, — сказал Сириус, держа Римуса за подбородок и поворачивая его лицом к себе. — Он уже знает. Ну, по крайней мере, обо мне. Уже некоторое время. — Он посмотрел через плечо Римуса на Джеймса. — И мы не будем заколдовывать рот Лунатика, потому что мне нравится его рот и все те грязные вещи, которые он умеет с ним делать. Кроме того, это тоже не сработало бы, а ты придурок, который не слушает, — сказал Сириус, вырывая вилку из пальцев Римуса, зачерпывая очень большой кусок пирога и отправляя его в рот. — М-м-м, хорошо, — сказал он, сглотнув. — Что-нибудь еще?       — Да, у меня есть кое-что еще, что ты можешь положить в рот и заглотить.       — Видишь? — сказал Сириус. — Блестяще, не так ли?       — Яйца Мерлина на метле. И Лунатик тоже? Господи, мне нужно выпить.              Римус обернулся и сердито посмотрел на Джеймса.              — И что это должно означать? Верни мне вилку, Бродяга. Чтобы я мог засунуть ее Сохатому в нос.       Сириус поспешно сглотнул и поднялся на колени, держа вилку подальше от проворных рук Римуса.              — Не торопись. Лунатик. Ему нужен его нос, — он повернулся к Джеймсу и ухмыльнулся. — Лунатик весь семестр пускал слюни на меня. Довольно сильно любит мой член, если ты понимаешь, что я имею в виду. Не мог насытиться этим. Не то чтобы я его виню. Это довольно впечатляюще.       Римус сел на колени, потянувшись за вилкой, пока Сириус отчаянно пытался удержать ее подальше от него.              — Так вот как он хочет это разыграть? Может быть, тебе стоит рассказать Джеймсу о том, как ты дважды выходил в коридор, а затем снова в чулан для метел на шестом этаже, потому что Бродяга не мог удержаться от того, чтобы не трогать твой член в течение пяти чертовых минут.       — Тьфу! Прекратите это, вы оба! Мне плевать, что вы вытворяете, но, черт возьми, мне не нужно ничего слышать об этом… Вы заебали меня! Нет, подожди. Не надо. Черт! Я даже не хотел этого говорить. Я даже не хочу думать об этом!       — Я не покушаюсь на твою задницу, — сказал Сириус. — Хотя не стану говорить за Лунатика. Он дьявол.       Дверь открылась, и запыхавшийся Питер поспешил войти.              — Значит, они вернулись? — спросил он, и Римус оторвал взгляд от Сириуса, чтобы увидеть Питера, склонившегося над ним, положив руки на колени. — Помфри… Сказала, что она, — он глубоко вздохнул, — позже пришлет тебе зелье сна без сновидений, Лунатик.       — Почему она не могла отправить его сейчас? Но есть одна мысль. Давай, Питер, — сказал Джеймс, хватая Питера за руку и таща его к открытой двери.       — Куда? — прохрипел Питер. — Я бежал всю дорогу…       — Я иду в библиотеку. Ты пойдешь к Слагхорну, — сказал Джеймс. — И не уйдешь, пока он не найдет противоядие.              Сириус фыркнул, все еще пряча вилку от Римуса.              — Библиотека? Ты испытываешь внезапное желание учиться, или ты хотел поболтать с мадам Пинс?       — Верни мне мою вилку, — сказал Римус, набрасываясь на голову Сириуса.       — Ну-ну, Лунатик, насилие еще никому не приносило пользы. Я могу тебя покормить. Эй! Осторожнее! Ты опрокинешь поднос.       Римус замер на полуслове.              — Еда… Насилие. Бродяга кормит меня… Я засовываю вилку в нос Сохатому. Что ж, это ставит в тупик.       — Чем быстрее ты поешь, тем скорее сможешь приступить к делу, — сказал Сириус, пользуясь замешательством Римуса, чтобы сменить позу.              Римус посмотрел вниз на промежность Сириуса, затем снова на его лицо. На лице Римуса появилась злая ухмылка.              — Может быть, тебе стоит пропустить ужин и просто пойти прямо на… нет, подожди. Лучше дать ему немного времени. Вероятно, он пока не сможет снова это сделать.       — Эй! — возразил Сириус. — Я могу прямо сейчас. Хочешь, я это докажу?       — Э-э, не тогда, когда у нас есть компания, — сказал Римус, краснея. — Боже, что с тобой не так? Один чертов оргазм, и ты превращаешься в разъяренного извращенца. Ну, ладно, это были три оргазма, и они были великолепны, но это все равно не оправдание для потери всякого подобия самоуважения!       Совершенно сбитый с толку Питер повернулся к Джеймсу.              — Хочу ли я знать?       — Вероятно, нет.       — Ну что, они уходят или как? Надеюсь, они… Ну, будь я проклят. Он действительно не шутил, да?              — Пошли, Хвост. Сейчас же, пока я не убил их обоих, — сказал Джеймс, качая головой и направляясь к двери вместе с Питером       — Эй, а зачем ты вообще идешь в библиотеку? — окликнул Сириус.       — Не останавливай их. Хм. Интересно, что сказал бы Сохатый, если бы я прямо сейчас снял мантию Бродяги.       Джеймс остановился в дверях с выражением боли на лице.              — Исследование, — сказал он, свирепо глядя на них обоих. — Если Слагхорн еще не нашел противоядие, я собираюсь найти какое-нибудь заклинание, которое сработает, даже если мне придется изобретать его самому.       Джеймс хлопнул дверью, и Сириус повернулся к Римусу.              — Все прошло хорошо. Я думаю, что Сохатый за нас рад.       — Сохатому повезло, что я не смог вернуть вилку.       Сириус покачал головой, улыбаясь.              — На твоем месте я бы не слишком беспокоился о нем. Он просто завидует, потому что некому отполировать его метлу. И Эванс убьет его задолго до того, как это сделаешь ты, — сказал Сириус, отодвигая поднос в сторону и указывая пальцем на Римуса.       — Она была очень зла на него из-за зелья, — сказал Римус. — Привет, номер четыре. Господи, тебе повезет, если твой член не отвалится до утра.       Сириус ухмыльнулся еще шире.              — Ну, да, но дело не в этом.       — А в чем тогда?       — Мы использовали прядь волос Эванс, когда делали одну из веточек омелы.       Римус остановился и шокировано уставился на Сириуса.              — Ты имеешь в виду… Но как вы могли быть уверены, что она подумает в первую очередь о нем? Что если бы она подумала о поцелуях с кем-нибудь другим?              Сириус поднял брови.              — Конечно, сначала она подумала о нем и обо всех тех мерзких способах, которыми она захочет его проклясть. Она ведь догадалась бы, что это наших рук дело.       — Она оторвет ему яйца. А потом убьет его. И тогда тебе не придется слушать его раздражающее нытье, и Бродяга будет предоставлен только тебе… Вот черт. Теперь он подумает, что ты какой-то собственнический мерзавец.       — Лунатик, — сказал Сириус, хватая Римуса за подол мантии и стягивая его через голову. — Перестань думать о Джеймсе и снова начни думать о моем члене. Мне понравились эти мысли.       Римус вздрогнул.              — Верно, потому что он не знает, что за последние полтора года ты не переставал думать о нем больше чем на полминуты.       — Полтора года? Лунатик!       — Я никогда… — Римус закрыл глаза и потер виски. — Подожди! Сохатый! Прости! Вернись! Я позволю тебе оглушить меня! Может быть, ты сможешь изобрести заклинание замораживания мозгов! Или заклинание временного забвения!       Сириус запрыгнул на Римуса, прижимая его к кровати.              — Не-а. Думаю, мне, возможно, придется спрятать сонное зелье позже.       — О, нет, ты не понимаешь. Я не позволю тебе подслушивать мои сны. Даже я их не помню. Ну, за исключением того действительно хорошего, где… О, нет, нет, нет, нет! Я не собираюсь рассказывать тебе о своих снах.              — Держу пари, я могу заставить тебя, — сказал Сириус, наклоняя голову и втягивая левый сосок Римуса в рот.       Римус издал какой-то сдавленный звук, который превратился в смущающе громкий стон.              — Ты злобный ублюдок, Блэк.              — Ты же не собираешься действительно притворяться, будто не знал этого? — он перешел к нужному вопросу.       — Пф. Почему мне не мог понравиться милый парень?              — Я могу быть милым.       — Ты не милый! Ну, иногда он такой. И это действительно было мило только что. И теперь, когда ты хорошо рассмотрел, его член тоже довольно милый. Было бы еще милее, если бы я просто… — он заерзал под Сириусом. — О, прямо здесь.       — Лунатик, Лунатик, Лунатик. Что мне с тобой делать? — сказал Сириус, медленно прокладывая языком дорожку вверх по груди Римуса, через его шею, останавливаясь чуть ниже левого уха.       — Я могу дать тебе список.       Сириус поднял голову и ухмыльнулся.              — Непослушный мальчик. Я бы хотел убедиться в этом дважды.