Роль в массовке — тоже роль, но будет больно от проблемы вечного выбора
Куда я шла? Там ли свернула? И кем в итоге сейчас была?
Путь всё равно один, как ни крути, и можно до одури на себя злиться
Но почему я до сих пор никак не могу остановиться?
* * *
«Нужно жить по законам Божьим, даже если мир диктует другие. Следуй правилам Ветхого Завета, Риточка, и ты не попадёшь в Ад» — слова отца громким эхом впились в голову, не покидая мысли «Риточки» даже спустя почти семь лет. Сама «Риточка» плевать хотела на Ветхий Завет и Законы Божьи; лишь плотнее стиснула зубы, натягивая на ноги чёрные грязные, временем потрёпанные кеды. Она делает глубокий вдох, опустив ногу обратно на линолеум, покрывающий пол в тесной прихожей, и поднимает голову. Сидит на стуле, что однажды был принесён из кухни и остался здесь, смотрит на зеркало: грязное и заляпанное. Отпечатки маленьких, детских ручек, измазанных в ярко-розовой краске, украшали его — за всё время никто так и не соизволил их стереть. Маргарита сидит сгорбившись, положив локти на колени, и просто несколько мгновений смотрит на своё отражение. Раньше, в детстве её бы определённо отругала мать. За то, что сидит она слишком «вульгарно», почти «по-мужски»; за то, что молитву перед выходом из дома не прочитала; за то, что икону «Спасителя мира» не поцеловала; за то, что, в конце концов, этой самой иконы у неё и нет. Маргарита закрывает глаза да нос немного морщит, услышав тихий детский плач из другой комнаты, за которым последовал нежный, успокаивающий женский голос. В прихожую к Маргарите выходит ещё одна женщина, — не намного её старше — держа за руку маленькую девочку лет шести, не больше. Девочка шмыгает носом, рукавом своей кофты вытирает текущий носик, а затем эти самые ручки тянет к самой Маргарите. Та, мельком глянув на женщину, поднимается на ноги и подходит ближе. Девочка её обнимает, Маргарита закатывает глаза. — Ляль, умоляю тебя, присмотри за ней, — шепчет, проведя ладонями по волосам дочки, что, голову подняв, снизу вверх на неё смотрит. Это первые признаки привязанности, что получила девочка за последнюю неделю от матери, и она этому несказанно рада. — Куда я денусь, — «Ляля» тяжело вздохнула, головой покачивая, слегка отрешённо, даже осуждающе; а затем, взяв девочку за руку, тянет её ближе к самой себе. Маргарита сглотнула. От «Риточки» сигаретами да спиртом несло, руки её тряслись, а сердце пропускало удар за ударом из-за вязкого чувства страха — страха перед неизвестностью. Того самого, когда ты идёшь по тёмному коридору, совершенно не понимая, что может ждать тебя завтра; начиная придумывать теорию за теорией, делая всё более жуткие догадки. Что же будет ждать «Риточку»? Именно Лилия, которую та небрежно «Лялей» называла, посоветовала Маргарите подать заявку на «Пацанки». Говорит плевать ей на неё, но маленькой «Лерочке» она жизнь испортить может. Как сделали это и родители самой Маргариты. Сама Лера глазками хлопает, смотря на то как её мать, схватив с тумбочки связку ключей на длинной, толстой ниточке для вязания, нацепив её себе на шею, выходит из квартиры. Лилия вздыхает, погладив девочку по плечу, а затем уводит её в другую комнату, ногой вместе с этим оттолкнув белый мусорный пакет с пустыми бутылками. Маргарита на самом-то деле в проект этот не верила совсем. Ну и не верила, что её хотя бы примут. Намучившись с замысловатой анкетой, с первоначальным кастингом через созвон в Skype, теперь приходится ей лететь в Москву для «живого» кастинга, надеясь, что не загрызут её ещё до начала съёмок. Маргарита заправляет тёмно-синие волосы, подстриженные собственноручно и чрезмерно неаккуратно, за уши, крепче в ладони сжимая ручку чемодана. Снова сводит брови у переносицы, — матушка уже давно бы приказала ей начать ухаживать за собой и перестать всё время хмуриться — садясь в уже заказанное Лилией такси и старается унять дрожь в руках. Глаза у «Риточки» серые, глубокие, и смотрит она на сиденье водителя прямо перед своим лицом. Делает глубокие вздохи. Успокаивается. Проводит рукой по тёмно-синим волосам, снова взлохматив их, и поджимает и без того тонкие губы. Страшно, но непонятно толком из-за чего конкретно. Маргарита привыкла не бояться ничего; привыкла решать всё самостоятельно, не просить помощи и, уж тем более, не позориться в телевидение на глазах у миллионов зрителей. Чего она добьётся, попав на проект? Того, что вся страна будет знать, что она ужасная мать и «бедная девочка»? Маргарита, если быть предельно честным, ехала в аэропорт очень нехотя. Через силу. Она не то, чтобы рвалась попасть на проект. Просто Лилия ей глаза недавно открыла. Сказала, что Лерочка вырастет, возможно, ещё более поломанным человеком, чем сама Маргарита. И та всё же решила попробовать хотя бы чуть-чуть поменяться — только ради Лерочки. И всё же тяжело это было, невероятно тяжело. Быть в двадцать два года матерью-одиночкой шестилетней девочки, не иметь родительской поддержки, так ещё и собственноручно пытаясь изменить свою жизнь ради ребёнка. Ради того, чтобы Лерочка не чувствовала того, что чувствовала Маргарита. Возможно, чтобы Лерочка даже перестала смущаться матери на улице. Ведь не была «Риточка» эталоном женской красоты, да и женщиной её назвать можно было с натяжкой; а когда от неё несёт перегаром на несколько кварталов вперёд, то уж тем более. И всё же Лера мать свою любила, как и та её, несмотря на пренеприятнейшие условия её зачатия. Маргарита кусает нижнюю губу, глазами серыми бегая за быстро меняющимся пейзажем за окном. Хотя разве это и был настоящий пейзаж? Местность дряхлого, неблагоприятного района Челябинска вызывал лишь печальную улыбку да ощущение апатии. Вряд ли даже какой художник смог бы изобразить его более ярко, чтобы играли цвета и настроение поднималось. Маргарита город свой не любила, и если эта поездка в Москву ей чем-то и нравилась, то только тем, что она, хоть и не на большой промежуток времени, но побывает в знаменитом «Третьем Риме». Сердце беспощадно бьётся, когда такси останавливается у аэропорта.* * *
Если Риточка была девочкой со сломанной душой, трудным детством и множеством комплексом и проблем, то Марго была настоящей душой компании, любящая привлекать к себе всеобщее внимание. Именно с такой мыслью, толкнув высокие деревянные выкрашенные в белый двери, заходит в помещение Маргарита Мельникова, оглядев присутствующих девушек взглядом серых глаз. Девочек было немного — то ли ушли уже некоторые, то ли наоборот: ещё не подошли. Маргарита смотрит, пытается догадаться, какая из них в проект попадёт, какая в финал, а какая брошь золотую заберёт. Это было интересно — пытаться угадать победительницу, даже не зная, кто хотя бы участвует, опираясь лишь на предыдущие сезоны. Она проходит внутрь, словив на своей персоне пару безразличных взглядов, а затем, принимая из рук мужчины, по всей видимости работающего здесь, бумажку с её номером, садится на одно из кресел. Куда приклеить эту самую бумажку Маргарита даже не думала, просто, по классике, поместила её куда-то чуть ниже грудной клетки, на чёрное, безразмерное худи. Провела ладонями, выглядящими почти худощавыми для её подтянутого телосложения, по джинсам, стряхивая невидимую грязь, а затем откинулась на спинку кресла. Девочки, коих было около пятнадцати, может меньше, внимание Маргариты не привлекли от слова совсем. Она даже усмехнулась мысленно, думая о том, что каждая вторая здесь наверняка идёт за популярностью и любовными посланиями от маленьких девочек, что будут восхищаться ими. Не то, чтобы и сама Маргарита не думала о том, как было бы интересно посмотреть видео про себя, читая влюбленные комментарии, но и до уровня «буду вести себя как альфа-самец» она пока что не опустилась. И слава Богу. Постукивает кончиками пальцем по подлокотнику кресла, обшитого тёмно-красной бархатной тканью, и едва заметно вздрагивает, когда слышит обращающийся к ней женский голос. Маргарита поворачивается, увидев рассматривающую её девушку, что улыбнулась как только их взгляды пересеклись. Приподняв уголки губ в ответной полу улыбке, Маргарита слегка кивнула. — Клёвый цвет волос, — говорит, взглядом пробежавшись по ярко-зелёным волосам незнакомой девушки, и в голове своей подмечает, что ей и самой обязательно нужно будет покраситься в подобный цвет. — Спасибо. У тебя тоже, — улыбается та чуть шире, откинувшись на спинку собственного кресла. Эта девушка показалась Маргарите достаточно милой и вежливой; если честно, она совсем другого ожидала, пока ехала сюда. Возможно того, что первым диалогом с какой-либо из «возможных будущих учениц Школы Леди», будет и не диалог вовсе, а взаимные оскорбления и драка. А возможно того, что с ней и вовсе никто не заговорит, считая её конкурентной. И всё же данная особа негатива не вызывала, про «спасибо» не забыла, да и комплимент ответный сказала, что уже удачей и редкостью считать можно. По крайней мере, если судить по кругу общения Маргариты, ограничивающимся парочкой наркоманов и старушкой, живущей на этаж ниже. И Лялей, которую, на самом-то деле, Маргарита подругой или приятельницей своей и не считала вовсе. Лилия Аксёнова тоже была соседкой, живущей прямо в квартире напротив со своим сыном. Именно из-за детей одного возраста Маргарита с Лилией и начали общаться, но первая делала это через силу. И всё же Маргарита отрицать не будет: Лиля очень ей в жизни помогла — и продолжает помогать по сей день. Маргарита снова смотрит на девушку рядом, которая ей имя своё так и не представила, да и вовсе ничего больше не сказала. Видит у девушки много татуировок, что, вкупе с яркими волосами, вызывают ассоциации с трудным подростком, коим когда-то была и сама Маргарита. Немного наклонившись, опираясь о бархатный подлокотник, решает всё-таки продолжить какой-никакой, но диалог. Проводит языком по верхнему ряду зубов и шепчет достаточно громко, чтобы привлечь чужое внимание. — Зовут как? — пряди волос на лицо Маргарите падают, когда она, немного небрежно, голову повернула в другую сторону, на незнакомку смотря. Маргарита убирает их за уши, уже, наверное, раз в сотый проклиная себя за то, что решила стричься самостоятельно. Волосы были действительно неаккуратными. Кончики разной длины, некоторые пряди оказались плохо окрашенными, выбиваясь из общей тёмно-синей массы. Маргарита цвет этот не любила, — почти ненавидела — но решила выбрать именно его. Вот у незнакомки рядом цвет волос был интересным: ядерно-зелёный. — Маруся, — таким же громким шёпотом ответила ей девушка, тоже поворачиваясь. Она быстрым взглядом смотрит на Маргариту, осмотрев её, а затем молча отвернулась обратно, так и не задав взаимный вопрос, да и вовсе не поддержав разговор. Маргарита нахмурилась и даже чуть надула губы, — почти обиженно — наигранно-тяжело вздыхая. — Ясно… У меня кошку так звали, — пытается развеять атмосферу, улыбается чуточку шире, но улыбка тут же с лица спадает, когда Маруся закатывает глаза, снова молча. Маргарита донимать её перестала: не хочет разговаривать, значит пусть не разговаривает. Не достойна значит эта Маруся внимания Царского. Маргарита с ногами забирается на кресло, обняв саму себя за колени, а затем скучающим, долгим взглядом обводит всё помещение. Диванчики и кресла, некоторое количество людей в одинаковых белых футболках с логотипом Телеканала «Пятница» и около дюжины таких же молчаливых и тихих девочек, как Маруся. Придя к выводу, что Маргарита всё же опоздала, самых «интересных» личностей пропустив, она откидывает голову назад, на спинку кресла. Подавляя в себе желание издать усталый стон или стравить какой-нибудь глупый, недалёкий и совершенно не смешной анекдот на уровне Comedy Club, а то и хуже, Маргарита просто молчит. Сидит, разглядывает идеально белый потолок и ждёт своей очереди.* * *
Поверить в реальность происходящих вокруг событий Маргарите было очень сложно. Она действительно сомневалась, — в самой себе, как минимум — и не до конца принимала тот факт, что написанное письмо, присланное ей на электронную почту, было правдой. Но оно ею было. Маргарита Мельникова была принята, по крайней мере, на съёмки визитки. Она не ожидала, что пройдёт так далеко. Стало слегка не по себе. Немного дрожащими руками выключая свой телефон, она поджала губы, делая пару глубоких вдохов. Маргарита всегда так делала, когда нервничала чересчур — ей «любимая матушка» всегда говорила, что дыхательные упражнения могут человека прекрасно успокоить. Помогало это не всегда, но, по крайней мере, хотя бы помогало. Немного сырой воздух из-за закрытых окон и мокрой, сушащейся после стирки одежды, развешанной на дверях, наполнил лёгкие. Маргарите было одновременно страшно до боли и одновременно тепло. Понимала она, что даже если не пройдёт далеко по проекту, то люди о ней, по крайней мере, узнают. И тогда она просто не сможет опуститься в ту же самую яму, в которой сидит в настоящее время; только не под наблюдающими взглядами телезрителей, которые определённо, узнав, что у Маргариты дочь есть, будут интересоваться её жизнью. Да и, возможно, права была Ляля: она сломает Лерочке жизнь. Не даст ей нужного внимания, воспитания и любви, из-за чего Лерочка в будущем тоже травмированным человеком вырасти может. А Маргарита не хочет этого. Она не собирается это традицией семейной создавать; она не хочет, чтобы кто-то — тем более её родная дочь — судьбу её повторил. Встаёт на ноги, бросив быстрый взгляд на большой, дубовый шкаф, чьи дверцы были обвешаны наклейками из детских журналов и прочей бессмысленной ерундой, думает о том, что вещи скоро собирать нужно будет. А ещё думает о том, что не видеть Лерочку столько времени будет тяжело. Пусть образцовой матерью она и не была; пусть срывалась она иногда на собственном ребёнке, вымещая на бедной маленькой девочке всю свою обиду на жизнь, на своих родителей и свою судьбу; пусть частенько не разговаривала с ней даже, словно не существует её. Она её любила. Просто любовь эту Маргарита совсем показывать не умеет. Выходит из комнаты, заходя в чересчур маленькую, узкую кухню, где сидели Лилия с Лерой. Ляля улыбалась, наблюдая как девочка усердно вырисовывает что-то цветными карандашами на белоснежном листе бумаги, и паралельно хвалит её успехи, говоря, что та «очень красиво рисует». От увиденной картины сердце Маргариты немного сжимается — сама она таких слов Лере говорила слишком редко. Лилия и вправду была хорошей матерью. Та, услышав шаги приближающиеся, поднимает голову, откинув рыжие пряди волос, упавшие на лицо, и вопросительно смотрит на Маргариту. Лёгкий кивок — всё, на что способна была она. Никаких слов сейчас в её голове не было, хотя, наверное, они и не нужны были. Ляля облегчённо, практически расслабленно и горделиво вздохнула, приподнимая уголки своих губ в слабой полуулыбке, а затем снова повернулась к Лере. А сердце у Маргариты сжимается уже второй раз подряд. Немного морщится, тоже вздыхает, только более устало, а затем снова уходит. Маргарита в проект этот не верила совсем. Рейтинги, зрители, деньги — основная его задача. И если совсем уж честным быть, то раньше Маргарита думала, что и участницы там все — лишь актрисы, играющие свои роли. До того момента, пока её и саму не взяли; пока она кастинг не прошла, собираясь вот-вот стать одной из этих самых участниц. И всё же надежды как таковой внутри неё не появилось. Она ведь знала, что травмы прошлого забыть просто невозможно, особенно когда они давят на тебя, словно на плечах кирпичная стена ежедневно. Боль и страх возможно спрятать, скрыть за сотней масок, заглушить тяжёлыми наркотиками и алкоголем, но забыть ничего не получится. Она знала, что постоянно стояла на краю собственных моральных принципов, находясь по совсем другую сторону надежды. Она знала, что даже известный проект с не менее известной психологиней не поможет ей в этой борьбе с её собственной жизнью. Разве это возможно? Так легко, всего за каких-то пару месяцев, забыть всю прошлую жизнь и начать всё с нового листа? Но Маргарита решила рискнуть. Маргарита решила прыгнуть в омут с головой.