Мой ангел

      Я практически не вылезаю из кровати около четырех дней, на пятый наконец заставляя себя полноценно собраться и пойти на прогулку. Мой телефон сходит с ума от уведомлений, которые я игнорирую. Не хочу ни с кем общаться сейчас. Чувствую себя отвратительно, так еще и воспоминания о том вечере не дают мне спокойно отдохнуть.       Маме я сразу рассказала, что мы с Ваней расстались. Не стала скрывать причину, потому что прекрасно понимаю свою ошибку. Она старается меня поддерживать всеми силами, всегда рядом, как только выдается возможность, но я вижу, что последние дни она ходит слишком нервная. Вчера она и вовсе писала Ларисе, о чем я узнала совершенно случайно. Не знаю, о чем они говорили, но мне и знать не хочется. Киса ни разу не связался со мной. Думаю, что это точно все. Я сама все испортила и виню в нашем разрыве только себя. Ваня точно не виноват.       После холодного душа я начинаю чувствовать свое тело, а не думать, что оно отделилось и сейчас лежит где-то в кровати мертвым грузом. Не знаю, куда я пойду и с кем – просто хочу пройтись, иначе с ума тут сойду. Ложусь на кровать, не обращая внимания на открытое окно и мокрые волосы, которые оставляют след на подушке. Начинаю разгребать сообщения, отвечая друзьям однотипным текстом, говоря о том, что слегка приболела и была не в состоянии общаться с кем-то. Мел отвечает мне молниеносно – ощущение, что он сидел в нашем чате и специально ждал моего ответа. Мел: Маша, ты ужасно всех напугала! Как чувствуешь себя?       Я: Если опустить подробности, то ужасно ахахаха. Вы там как?       Мел: Поспокойнее. Пойдешь с нами на базу?       Я: Не думаю, что это хорошая идея       Мел: Нам нужно чье-то разрешение?) Я забегу за тобой после этого урока.       Отлично. Сегодня мне придется увидеться с Ваней, а еще собраться за 30 минут. Интересно, как мы теперь будем себя вести? Делать вид, что отношений у нас никогда не было? Или совсем игнорировать друг друга, словно незнакомцы? Не знаю… Не думаю, что смогу проводить с ними время, как раньше. Ничего уже не будет, как раньше.       Быстро сушу волосы феном, не обращая никакого внимания на укладку и тем более макияж. Мне абсолютно все равно. Надеваю черные джинсы и такой же свитер, смотря на время. Мел придет минут через десять, поэтому у меня есть время спокойно полежать. Сил нет. Не помню, когда я в последний раз ела. Только сплю и лежу. Отвратительнее состояния быть не может.       Когда на телефон приходит уведомление, я встаю и иду в коридор, обувая кроссовки и пальто. На улице немного потеплело, светит солнце, поэтому можно начинать расчехлять свой летний гардероб. Наверное, можно этому порадоваться, но не в моем случае. Замыкаю дверь и спускаюсь вниз, немного улыбаясь, когда замечаю друга. Я ужасно соскучилась – не собираюсь это скрывать. Крепко обнимаю Егора, улыбаясь и закрывая глаза.       -Тише, тише, я не убегу, - усмехается парень, качая головой – Ты хоть немного отдыхала?       -Целыми днями спала.       -Это не всегда хороший отдых…       Согласна, но поделать уже ничего нельзя. Мы выдвигаемся в сторону мастерской, не зная, с чего лучше начать диалог. Мне хочется спросить про Ваню, но я не стану.       -Нормально с ним все. – говорит Меленин, словно читая мои мысли – Ходит поникший, молчит, но в море не бросается.       -Это уже радует, - слабо усмехаюсь, закусывая губу – Он с Хэнком на базе?       -Нет, мы их по пути перехватим. – он приобнимает меня за плечо, слегка улыбаясь – Идешь сегодня на день рождение к Анжеле?       -Черт! – у меня совсем вылетело из головы. Она сообщила где-то неделю назад, я тактично согласилась, но сразу забыла про это, решив, что еще куча времени. Теперь придется оперативно думать подарок, образ. Господи, какая я дура…       -Забыыыла… - протягивает Егор, немного встряхивая меня с улыбкой – Да ладно, не переживай. Все готовятся неделю, но ты точно справишься за пару часов. И даже не думай не идти, понятно?       -Как скажете, командир. – слабо усмехаюсь, кивая головой. Мы проходим пару кварталов и тут я замечаю две знакомые куртки. Это зрелище заставляет меня шумно втянуть воздух и прикрыть глаза.       -Тише, Розальба Каррьера, хорошо все будет. – говорит Мел, крепче обнимая меня за плечо. Мы сталкиваемся со взглядом Кисы, который словно оживает, когда мы подходим к ним ближе. В его глазах начинает пробуждаться жизнь. Я хочу обнять его… Хэнк немного улыбается и подходит ко мне, обнимая.       -Спасибо, что пришла… - произносит парень, достаточно быстро отстраняясь. Что-то не так. Мы с Ваней просто киваем друг другу, тут же отводя взгляд и направляясь в сторону нашей базы.       -Че, как там Антон Витальевич поживает? – спрашивает Мел, смотря на Кислова с легкой ухмылкой. Тот отвечает ему с усмешкой, но далеко не злой. Как много я пропустила…       -Зарумянился, - говорит Киса, пряча руки в карманы – Мать вчера бульон с фрикадельками приготовила. Чтобы вы понимали, для нее готовка это вообще прямо… Не ее. Макароны с сосисонами – вышак.       Мы усмехаемся, качая головами, а Боря легонько пихает друга в плечо, резко переставая улыбаться, когда смотрит в сторону мастерской. Сначала непонимающе свожу брови, но после тоже замечаю… Перед входом стоит машина, а возле нее Константин Анатольевич Хенкин и отец Анжелы – Бабич. Ваня и Егор, идущие впереди, немного тормозят, заставляя нас остановиться позади.       -Маш, уходи быстро. – говорит Кислов, не поворачивая ко мне голову. Поздно, нас всех заметили.       -Ну че… Пойдем… - произносит Мел, начиная медленно идти перед нами. Мужчины терпеливо ждут, пока мы достигнем цели, молча впуская в мастерскую и входя следом, закрывая дверь. Киса бросает рюкзак на диван и вальяжно садится на него вместе с Хэнком, мы с Егором, продолжаем стоять.       -Присаживаемся, устраиваемся поудобнее и внимательно слушаем дядю. – равнодушным тоном говорит Бабич, открывая наш чемодан со стволами. Нашли, твари. – Чтобы было понятно быстрее и не произносили лишних слов, мы в курсе всего. То есть, абсолютно всего. Поэтому, задрали маечки и показали, что у вас там за татушки.       Мы молчим, не двигаясь и не собираясь исполнять их приказы. Я не буду раздеваться перед этими ушлепками, возомнившими себя королями города.       -Вы че, не поняли? – приподнимает бровь мужчина, пряча руки в карманы брюк – Не злите дядю, он и так еле сдерживается.       -Встали и показали быстро, ну! – прикрикивает Константин Анатольевич, смотря больше на сына. Поворачиваю голову к Хэнку и вижу, что его взгляд обращен в пол и полон чувства вины. Парни молча встают, но не спешат, а Ваня и вовсе цокает языком.       -Че так беспределить? Спокойно нельзя? – недовольно спрашивает он, всем своим видом выражая презрение. Хэнк первый поднимает худи, оголяя торс и показывая татуировку, избегая смотреть отцу в глаза. Мел не спешит снять рюкзак и свое пальто, ну а я тем более. Просто стою, наблюдая за этой картиной.       -Слышь, говнюк, еще одно слово услышу от тебя, сейчас у меня по наркоте отсюда уйдешь, понял? – раздраженно говорит Хенкин.       -Любовь прошла? Налево больше не ходишь? – теперь его тон спокоен и холоден, что абсолютно не удивляет меня. Кислов поднимает свитер вместе с Егором, показывая одинаковые татуировки.       -А тебе особое приглашение нужно?! – Константин Анатольевич орет на меня так, что я поднимаю бровь почти до небес.       -Слышь, у тебя че фетиш такой?! – спрашивает Киса, резко опуская свитер – Чужих матерей трахаешь, теперь на несовершеннолетних потянуло?       -О чем это он? – сводит брови Бабич, но не получает ответа.       -Нет у нее татуировки, - говорит Хэнк, бросая на меня взгляд – Мы не разрешили.       -Сделаем вид, что поверили, - говорит отец Анжелы, выпрямляя спину. Его живот тут же выходит на передний план, демонстрируя тучность тела.       -Кто нас слил? – тихо спрашивает Егор, расстегивая пуговицы на пальто, а после задирая свитер.       -Это уже не важно… - произносит Хенкин, оглядывая наколки, но я не вижу удивления в его глазах. Сука… Он уже видел эту татуировку. Да быть того не может!       -Так, «Черная весна»… - произносит Бабич, кивая – Ну что, со шрифтом облажались. Надо было вам готику делать. Теперь, по сути. У вас никогда не было никакого оружия. Вообще. С остальными участниками будет разговор позже.       -Походу крысятина среди нас… - тихо произносит Ваня, пряча руки в карманы и смотря в пол, о чем-то думая.       -Я сказал молча. – обрывает его мужчина – Вы же теперь не хуйкин клуб, не пойми, что, а патриотический молодежный клуб «Черная весна».       -А вы все сделаете, чтобы своего кандидата на посту мэра продвинуть? – спрашиваю, скрещивая руки на груди – Патриотический клуб создадите, скроете тот факт, что он пи…       -Маша. – Мел поворачивает ко мне голову, заставляя замолчать. Я лишь пожимаю плечами и оглядывая полки так, словно они меня интересуют больше всего в жизни.       -Мария Ангелова… Если бы отец увидел, сквозь землю бы провалился. – говорит мне Бабич, качая головой. У меня в жилах кровь начинает кипеть. В иной ситуации, я бы кинулась на него, чтобы выцарапать глаза, но сейчас просто прожигаю взглядом, не смея ничего делать. Мозгов, благо, хватает. – Так вот… Будете под руководством полиции города и моим личным. Мэрия уже нас поддержала. Программа клуба – борьба со всякой нечистью. Ну там, люди с нетрадиционной ориентацией, наркоманы.       -Ого, да у нас уже даже жертвы есть. – боже, Маша, ты заткнешься когда-нибудь или нет?       -Молчать тебе сказали! – снова прикрикивает Хенкин, смотря на меня с огромным раздражением.       -Только «черная весна» тут не особо вяжется. Скорее с «черной сотней»… - произносит Меленин, безразлично смотря на мужчин.       -Слышь ты, умник! Ты про что сейчас? – приподнимает бровь Бабич – Мы евреев не трогаем, это не наша тема, категорически. У нас и музыка, и стоматология, и много чего общего с ними.       -Только «черная» тут не особо подходит. – продолжает Егор, словно нарочно выводя этих утырков на нервы. Мой хороший, обожаю тебя.       -Для особо умных объясняю. – раздраженно вздыхает Константин Анатольевич – «Черная весна» будет у тех уродов, с кем вы будете бороться, понятно? Ну а Ангелова, раз такая умная, распространять более мягкие идеи среди девушек, все ясно?       -Кость, правильно все, зафиксируй. – говорит отец Анжелы, кивая – Ну что, значит… Сюда теперь строителей. Они тут все приведут в порядок, покрасят. Вы тут свое граффити сделайте, но только в контексте того, что мы сейчас говорили. Понятно? У Анжелы сегодня день рождения, вы там будете, поэтому любые разговоры о прошлом будут завтра. С каждым поговорим отдельно.       Бабич берет гарнитур и оглядывает мастерскую, покидая помещение. Перед нами остается Хенкин, который вздыхает, но мы не замечаем его – смотрим вслед ублюдку, который решил, что может нами управлять.       -Ребят, я все понимаю… В этой жизни никто ни от чего не застрахован, - произносит мужчина, пока мы переглядываемся друг с другом. Один Хэнк смотрит на отца исподлобья с такой ненавистью, какой я раньше не видела – Ну просто сейчас нужно собраться. Без паники, без конвульсий. Живем спокойно, дышим ровно и держим руку на пульсе. Давайте…       Он уходит, оставляя нас четверых в тишине. Мы просто стоим, слушая, как заводится машина, а после они уезжают, позволяя нам дальше разбираться самостоятельно. Проходит несколько секунд, после чего Киса со всей силы пинает старый стул и смотрит на Борю.       -Это ты нас папаше слил? – спрашивает парень с опасным спокойствием, сжимая руки в кулаки. Я не стану его останавливать.       -Кис… Я хотел помочь нам… - произносит Хэнк, не поднимая на друга взгляд. Ему тоже больно, тоже стыдно, он просто испугался, но он скрыл от нас такое. Эти ублюдки могли повязать нас и отправить по статье, а не начать разбираться своими тупыми способами. Ваня кивает, поворачиваясь ко мне, смотря только в глаза несколько секунд. Он разворачивается и так резко толкает друга, что тот перелетает через ящики, цепляясь за них. Я даже не успеваю испугаться. Киса налетает на Хэнка, хватая его за грудки куртки, встряхивая.       -Ментеныш, сука, поганый! – парень кричит, ударяя его по лицу с таким звуком, что я дергаюсь. Боря отлетает к столу для настольного хоккея, пока Мел пытается разнять их. Я медленно опускаюсь на стул подальше от них, зарываясь пальцами в волосы.       -Да хорош, что уже сделать?! – говорит Егор, не пуская Кислова пройти и продолжить драку.       -Че уже сделать?! Держим руку на пульсе, да?! – продолжает орать Ваня, вырываясь – В менты готовимся, да?!       -Да Киса… Маша, что ты сидишь?! – друг пытается достучаться теперь до обоих, но не выходит. Киса изворачивается, вырываясь и налетая на Хэнка с кулаками, бросая его на пол и добивая ногами. Наш друг даже не сопротивляется, принимая все удары. Видимо у меня в голове начинают работать последние извилины, потому что я наконец подскакиваю и помогаю оттащить парня, всеми силами удерживая его.       -Все, все, идем… - произношу, хватая Ванину куртку и подталкивая его к выходу. Он толкает двери и вылетает на улицу, крича от гнева и пиная любой хлам, который попадается ему на пути. Последний раз смотрю на Мела и Хэнка, покидая мастерскую. Все уничтожено. Я не знаю, что будет с нами дальше, кто будет рядом… наша компания полностью раскололась и всему виной эти чертовы пистолеты. Все началось именно с них. Маховик возмездия придет ко всем – Боря был прав. Мы сполна получили за то, что сотворили. Никто не имеет права играть с жизнями. Подхожу к парню и накидываю куртку ему на плечи, молча уходя. Не мне пытаться успокоить его. Мы пришли к тому, что ненавидим друг друга. Нет больше «Черной весны»… Нет Ангела, Кисы, Мела, Хэнка и Гендоса. Теперь все идут своими дорогами. Я искренне верю в чудо и надеюсь, что мы снова объединимся, чтобы помогать, но… Нет. Эти мечты разобьются в дребезги, как птица, лишившаяся крыльев прямо в полете.

***

      Захожу домой, бросая ключи на тумбочку и выдыхая. Не знаю, что делать дальше. Снимаю кроссовки и пальто, поворачивая голову к маме, которая выглядывает из кухни. У нее под глазами синяки, сама она какая-то дерганная, вечно цепляется пальцами за пояс халата.       -Маш, ты где была? – она спрашивает спокойно, подходя ко мне и целуя в лоб, приглаживая растрепавшиеся из-за ветра волосы.       -Прогуляться ходила, сколько дней из кровати не вылезаю. – киваю ей с легкой улыбкой, так стремительно обнимая, что мама удивленно вздыхает, невольно отстраняясь. – Я очень люблю тебя, мамуль… Прости, что я иногда поступаю глупо, бываю грубой, что я не такая идеальная дочь, о которой ты мечтала…       -А ты думаешь, что есть идеальные? – спрашивает она, немного отстраняясь, чтобы посмотреть мне в глаза – Машуль, ты лучшая дочь, которая только могла у меня быть. Если у тебя есть недостатки, то это наша с папой вина, потому что мы тебя воспитали так. Но для нас ты всегда была, есть и будешь самой лучшей… Ты живой человек, который имеет право на любые эмоции, в том числе и негативные.       -Ты действительно так думаешь? – мои глаза наполняются слезами, которые я стараюсь не выпускать. Господи, мне так не хватало этой ласки, наших душевных разговоров. Мама приобнимает меня за плечи и провожает на кухню, усаживая за стол и опускаясь рядом.       -А ты действительно думаешь, что я в свои 38 лет такая глупая, чтобы лепить из тебя идеального подростка? – она усмехается, качая головой – Я тоже не была святой, любила вечеринки и грубила родителям. Только я не признавала свою вину, а ты достойно принимаешь тот факт, что иногда бываешь не права. Но ты упертая.       -Ты тоже. – качаю головой, вытирая глаза и обнимая ее снова – Спасибо, что ты у меня есть. Не хочу больше никогда с тобой ругаться. Ближе нас у друг друга нет никого.       -Вот именно, мой ангелочек. – мама снова целует меня в лоб, обнимая. Мы просто сидим, не смея отстраняться или говорить что-то. Просто даем понять, что всегда будем рядом. Выдыхаю, поглаживая ее по спине и в итоге разрывая объятия.       -Спасибо… - произношу, поджимая губы и даже не зная, с чего начать расспрашивать – Мамуль, ты ничего не хочешь мне рассказать?       Она непонимающе сводит брови, смотря мне в глаза и пытаясь найти в них ответы на свои вопросы, крутящиеся в голове. Она ожидает, что я спрошу, о чем угодно и видимо надеется, что не затрону тему, которую она не хочет поднимать.       -Ты последние дни ходишь очень нервная, поникшая… Тебя что-то беспокоит? – вижу по взгляду, что у нее внутри что-то обрывается. Мама поджимает губы, поднимаясь с места и подходя к плите, начиная заниматься чайником, чтобы я не видела ее лица.       -Просто думаю о том, как мы будем жить дальше… - ее голос становится тише, а руки дрожат, из-за чего чашка падает и с дребезгом разбивается на полу. Вздрагиваю, но мама только отскакивает, чтобы не пораниться. – Давай уедем, Маш? Продадим квартиру и поедем куда-нибудь подальше от этого города, от этого моря, от этих воспоминаний…       -Давай. – я соглашаюсь, не задумываясь. Не так давно я мечтала остаться тут, посвятить время себе, запомнить все детали и только после уехать. Сейчас я хочу того же, что и мама – уехать как можно дальше и просто забыть все. Я никогда не позволю своему мозгу стереть воспоминания о детстве, папе, моих друзьях, но все остальное – легко. – Мы начнем новую жизнь и наконец будем счастливы, да?       -Да… - она улыбается со слезами на глазах, смотря на меня так несколько секунд, а после принимаясь убирать осколки. У нас все получится – я точно знаю. Мы обретем счастье, о котором мечтали последние годы. Счастье и спокойствие.