***
— Нет, ты это видела? Они там совсем сдурели? — Стэн ворвался в мой съемочный трейлер, словно ураган Катрина, абсолютно без стука, чуть не выбив дверь, и еле удержавшись за ручку, потому что запнулся о ступеньку. Надо сказать пару слов о том, что вне камер и процесса съемки мы не общались от слова "совсем". Мы ненавидели друг друга всеми фибрами души настолько, что режиссеры и продюсеры, утверждавшие главные роли в этом сериале, были единодушны, как никогда, в решении кого назначить на роль двух противников. Наша неприязнь друг к другу так сочно и гармонично смотрелась в кадре, что большую часть первых серий мы отсняли с первого дубля. — Тебя в твоей румынской деревне совсем правилам этикета не научили? Вроде уже столько лет живешь в США, пора бы приобщиться к цивилизации. Стучать надо, когда к даме заходишь. — я даже не соизволила повернуться к нему, продолжая листать в телефоне ленту новостей в соцсетях. Было непреодолимое желание добавить еще много колкостей в его сторону, но его спасло от водопада стеба только то, что я жевала офигительно вкусный сэндвич, который пока что был приоритетней воплей Стэна, да и вообще его появления. Но в этот раз он абсолютно проигнорировал весь мой сарказм, чего не случалось ранее практически никогда. Да нет, такого раньше не было вообще НИКОГДА. Он всегда отвечал самыми отборными подколками, такими, что участники шоу " Прожарь звезду» тихо курили в сторонке с нервно подергивающимися глазами. Именно отсутствие обычной реакции с его стороны и заставило меня прекратить поедание своего любимого бутерброда, и пока что он удостоился только брошенного исподлобья взгляда с фразой: — «Так че приперся?» Наконец-то переведя дух, как будто за ним гналась стая бродячих собак, он соизволил изложить цель своего столь бурного и неожиданного визита. — Они переписали дальнейший сценарий! Ты уже читала? Мне только что ассистентка принесла новую версию! Вот тут, будем честными, сердце пропустило удар, как будто я нырнула в холодную прорубь в мороз. Мысленно пообещав выдать своей помощнице по первое число, за то, что кто-то мало того, что получил новую версию сценария раньше, но даже уже успел прочитать ее и возмутиться настолько, что чуть не снес мой трейлер, а я ее даже в глаза не видела. Собственно поэтому парировать мне было нечем. — Неужели я наконец-то убью твоего персонажа и смогу вздохнуть спокойно? — не особо надеясь на положительный ответ, неуверенно выдавила я из себя слова. На его лице с такой частотой сменялись эмоции, что я уже было грешным делом подумала, что угадала. Но все оказалось гораздо хуже. — «Они прописали нам любовную линию!» — выпалил Себ, как мне показалось с некоторым облегчением, что не один он теперь будет полыхать праведным гневом. На стол полетел недоеденный сэндвич, за ним телефон, и оттолкнув Стэна с воплями: - Какого хрена?! Я не буду в этом участвовать! — я вылетела из вагончика. — Ты куда? — он практически свалился со ступеней от того, когда я промчалась мимо него. Да, со ступенями у него сегодня явно не заладилось. — К режиссеру, сценаристам! Без разницы! Да хоть к папе Римскому, главное, чтобы это все отменили нахрен. — Да погоди ты, я с тобой! Влетев как две фурии в палатку режиссера, мы практически сразу показали, насколько ошибочным было решение сделать из нас кинолюбовников. Эх, с такой то энергией и скоростями мы походу не ту профессию выбрали. Забеги на короткие дистанции мы бы щелкали как орешки. Вот что значит, правильная мотивация! — Я не буду с ним играть любовные сцены! Ни за что! — на правах дамы начала свой гневный монолог я. — Вообще-то это я не буду! Боже, как подумаю, что надо с тобой целоваться. — Себ театрально скривил лицо, как будто съел килограмм просроченных лимонов. — Придурок! Как подумаю, что нужно будет тебя обнять или еще чего похуже! Это неприемлемо! Верните все, как было! Медленно переводя взгляд с меня на Себа, режиссер честно пытался выждать, когда пройдет это извержение вулкана, ну или хотя бы стихнет настолько, что можно будет вставить хоть слово. Не знаю, может быть виной тому наши со Стэном характеры, может долбанная астрология, мы ведь оба знаки огненной стихии. Тут уж не разберешь. Но выносить наши всплески всегда представлялось возможным только лишь потому, что мы воевали только друг с другом, и это практически не затрагивало окружающих нас коллег на съемках. Но сейчас мы не то чтобы объединились, нет, слово объединиться нельзя было ставить с нами двумя в одном предложении, даже в случае войны с режиссером. Правильнее будет сказать, что наш огонь был направлен в одну сторону. Почему мы так друг друга не переносим? Да ни почему. Вот правда. Спроси нас, мы и сами вряд ли ответим. Так уж повелось с первой встречи, то ли стали просто меряться у кого круче характер, то ли что-то еще. Я например, кстати, ни разу не помню момента, чтобы вот так вот сесть и серьёзно подумать, а за что вечно насылаю на него библейские проклятья. Остальные не спрашивали. Нет, тарелкой в голову вряд ли бы кто-то выхватил за попытку поговорить со мной об этом несносном румынском исчадии ада, но быть посланным по очень известному направлению, куда пойти обычно набирается мало желающих, это запросто. — А теперь сели оба! — наконец-то улучив момент тишины в нашей бурной тираде, пробурчал режиссер. — Пожалуйста. Рассевшись на максимально далекие друг от друга стулья, мы выглядели, как два ребенка, не поделившие любимую игрушку в песочнице и надававшие друг другу по голове лопатками. — Во первых, ну успокойтесь вы, взрослые же люди. А ведете себя как. — он попытался подобрать слова, которые могли бы описать нас, но при этом видно было, что он боится навлечь на себя гнев богов, которые к слову, еще не до конца успокоились, а просто притихли каждый на своем стуле. — А во-вторых — он достал две пачки документов — позвольте напомнить условия контракта на съемки. Мы имеем право изменять сценарий с предварительным уведомлением, не меняя количество съемочных дней. — Меня вообще-то еще никто не предупреждал! Если бы ни… этот — кивнула я в сторону сидящего справа Себа — я бы вообще продолжала наслаждаться жизнью, а в частности своим законным ланчем, который бессовестно был кем-то прерван. — Вот, пожалуйста, твоя копия нового сценария — протянул мне пачку листов режиссер. — И в третьих, все по тем же условиям, в случае отказа от съемок по личным причинам, вы выплачиваете неустойку, цифры, надеюсь, вам не нужно напоминать. Черт! Черт! Черт! Нет, не так… ТВОЮ МАТЬ! — не знаю, отразилось ли у меня на лице то, что колоколом звучало в голове, но судя по вытянувшемуся лицу Стэна, тот маленький пунктик о неустойках за срыв съемок, тоже мистическим образом был им забыт, как собственно говоря и мной тоже. — И еще, в конце концов, вы же профессионалы, оставьте, пожалуйста, личное за кадром и, будьте добры, сыграть так, чтобы все поверили. Выходя из павильона режиссера мы выглядели как школьники, завалившие экзамен. Опущенные головы, поникшие плечи. И злость в глазах от чувства неизбежности. — Через три дня первая сцена — будьте готовы! — донеслось нам вслед. — Я репетировать не буду, будем снимать сразу. — буркнул Стэн и развернувшись, ушел в сторону своего трейлера. «Да не больно то и хотелось!» — подумала я, но лишь показала ему вслед один из любимых неприличных жестов.***
И вот настал тот самый ужасный день, когда все собрались вокруг большой кровати, заботливо расстеленной кем-то для нашей первой постельной сцены. Да-да, вы не ослышались. Режиссеру вдруг чем-то надуло в голову, что он решил уложить двух главных враждующих героев в кровать абсолютно голыми, ничуть не заботясь о развитии в сюжете их отношений, которые бы привели к этому. Видимо чтобы зритель также сидел с отпавшей челюстью, как и мы, когда читали новую версию сценария. — Готовы? По местам — раздалась команда, и свет и камеры повернулись в сторону кровати. Забравшись в одежде под одеяло, я сняла с себя почти всё, оставив лишь нижнее белье. — Нет-нет, верх тоже снимаем! — эта фраза вызвала во мне уже зарождавшийся праведный гнев, особенно понимая, что сейчас сюда залезет тот, кого я долгое время мечтала застрелить на экране, ну или хотя бы от души надавать по его наглой морде. — Трусы то хоть можно оставить? — прорычала я, уверенная в том, что их я не сниму даже под страхом смертной казни. — Можно — рассмеялся режиссер. — Мы же все-таки не порно тут снимаем. — И на том спасибо! Мое бедное сердце бы не выдержало увидеть ее голую! — со этими словами под одеяло запихнулся Себастиан. Замотавшись как гусеница, чтобы не дай бог не дотронуться до его обнаженного тела своей кожей, я повернулась к нему, лежа на подушке. — Ты на кой черт вылил на себя столько парфюма? Хочешь, чтобы я задохнулась? — неслышно прошипела я ему в лицо. — Именно этого я и добиваюсь! Может тогда мне найдут другую партнершу. — парировал он, но тут же заткнулся, получив несильный пинок коленом. — Мы можем еще половину смены подождать, пока вы закончите пререкаться. Любой каприз за ваши деньги, вы же помните. — режиссер да и половина съемочной группы уже начинали терять терпение в ожидании. Мы лежали и смотрели друг другу в глаза. В них было все, кроме того, что мы должны были изображать в кадре. Желание? Если только свернуть шею. Любовь? Да, к тем деньгам, которые нам платили за съемки, но даже она не могла заставить меня прикоснуться к нему. И уже тем более расплыться в довольной мине от его неземного поцелуя, о котором так красноречиво упоминалось в сценарии. Стэн обхватил меня за шею и приблизился губами к моим, остановившись в каких-то несчастных паре миллиметров. Зажмурив глаза, я ждала когда уже случится сей неприятный казус и мы наконец-то сможем приступить к более приятной части сюжета, где мы хотя бы одетые и не в горизонтальном положении. — Камера- стоп! — в голосе режиссера слышалось отчаяние и усталость. — Это дурдом, а не сцена. На сегодня все свободны. А вы — он показал рукой в нашу сторону — не знаю, делайте, что хотите, но послезавтра вы должны сыграть так, чтобы у всех сомнений не осталось, что вы пара не только в кино, но и за кадром. — Ты может отвернешься, мне одеться надо — буркнула я, сверля Себа взглядом.***
Через полчаса, стоя у своих машин на парковке, мы решали, как быть дальше. — У нас два пути: или мы продаем почки и выплачиваем неустойку за срыв съемок, или репетируем до тех пор, пока у нас не получится. — Себ был расстроен и, казалось, немного переживал за дальнейшее развитие событий. — Черт с тобой, давай репетировать. Все равно другого адекватного выхода я не вижу, - согласилась я, понимая, что мы правда ведем себя как капризные дети. — Тогда завтра у тебя вечером. У меня просто ремонт и я временно живу то в отеле, то у друга. — Как скажешь, — устало выдохнула я.***
Вечером открыв дверь, я увидела Стэна с двумя бутылками вина в руках. — Не поняла, этого в сценарии вообще-то нет, или тебе настолько противно со мной репетировать, что ты на трезвую голову совсем не сможешь? — Ты чего уже с порога начинаешь? — вздохнул он. — Я планировал попробовать зарыть топор войны… Ну или, — он глянул на бутылку, — утопить его что ли. Как пойдет. Где у тебя спальня? — Сразу в кровать пойдем? Тут две бутылки будет мало для этого. — Ты просто маленький демон. Пошли. Давай сразу репетировать в полевых условиях, как по сценарию написано. И захвати бокалы что ли, — Стэн помахал бутылками, направляясь в сторону, куда я указала ему рукой. Усевшись на кровати друг напротив друга и наполнив бокалы, мы несколько минут молчали. — А с чего вдруг мы начали так хреново общаться? — отпив добрую половину бокала залпом, вдруг выдал Себ. — Да черт его знает, — задумалась я. И это было наверное первый и единственный раз когда я действительно попыталась понять, почему с самой первой встречи наши контакты с ним больше походили на битву двух быков на ринге, чем на простые отношения между двумя людьми. — Может потому что сразу начали выяснять, у кого яйца больше и кто круче. — И у кого же в итоге они больше? — усмехнулся он. — Не знаю, твои я так и не увидела, — пошло отшутилась я, начиная ощущать какую-то странную неловкость в теле, как будто я на первом свидании в своей жизни и не знаю как себя вести, куда деть руки, какую принять позу и как смотреть на человека напротив. Фу, боже, а это только один бокал вина. Надо бы собраться, чего так расклеилась. — Могу показать, — также пошло и абсолютно неуместно отшутился Себ. Со стороны казалось, будто ему тоже немного некомфортно, и это было по меньшей мере странно. — Успеешь еще, мы репетировать будем или нет? — опять вдруг совершенно не подумав выпалила я, хотя еще вполне себе можно было немного пообщаться. По крайней мере попробовать выяснить, что все-таки нас так бесит друг в друге. Поставив недопитый бокал вина на тумбочку около кровати, он пододвинулся ко мне практически вплотную, оставив пространства между нами ровно на расстояние дыхания, которое не успевало остыть. Весь его пафос и спесь куда-то улетучились, и я, наверное, первый раз увидела его без всей этой напускной бравады и понтов. И он был таким неуверенным, таким стеснительным, таким милым, что почему-то перехватило дыхание и екнуло сердце. Вот, черт! Только не это. И пока я пыталась поймать неведомо откуда зарождавшихся бабочек, чтобы прибить их, пока они не успели освоиться в моем теле, Себ выдал очередную, как ему видимо казалось, умную мысль: — Слушай, может хотя бы попробуем начать с поцелуев в щеку? — Совсем дурак что ли? Мы в детском саду за террасой или где? — я честно держалась до последнего, чтобы не засмеяться. Но мои жалкие попытки держать себя в руках всухую проиграли его такому неожиданному предложению. Схватившись за живот, я смеялась несколько минут, пока Себ, видимо тронутый до глубины души, что его джентльменский порыв не был оценен по достоинству, вложил мое лицо в свои теплые ладони и с фразой: — «Ну как знаешь» — впился в мои губы. Уперевшись от неожиданности в его грудь обеими руками, я пыталась оттолкнуть его, но ровно до того момента, пока не поняла, что тепло его губ начало проникать в мой мозг, затуманивая его еще сильнее, что моя ладонь, вдруг каким-то неведомым для меня образом оказавшаяся на его щеке, нежно прикасается к двухдневной щетине, уже не ощущающейся такой неприятной, скорее наоборот. И его парфюм, уже не кажется таким тошнотворным, а, наоборот, вполне себе гармонирует с ароматом его тела. Отстранившись немного, он, не отпуская меня из своих ладоней, с важным видом сообщил: — Хм, оказывается это даже очень приятно, — и, видя мое, мягко говоря, недоуменное выражение лица на такое заявление, продолжил: — Но надо еще раз проверить, если ты не против! — И с абсолютной, неизвестно откуда взявшейся уверенностью, не дождавшись моего ответа, продолжил свои поцелуи, которые с каждой минутой уничтожали во мне весь тот гнев и злость, что я испытывала с самой первой нашей встречи.***
Спустя некоторое время, мы лежали на кровати в обнимку, читая сценарий дальше первой сцены с поцелуями, которая вроде как, хвала богам, у нас отрепетировалась на «отлично». — Ты не говорил что так отпадно целуешься, — повернулась я к нему, отложив листы в сторону. — А ты зачем-то упорно скрывала то, что абсолютно милая и вменяемая, когда не хочешь меня убить всеми доступными в этом мире способами? — он нежно погладил меня по волосам, притягивая ближе к себе. — Так что получается, мир? — поинтересовалась я, хитро прищуриваясь. — Ну я думаю, это только начало,— Себ сжал меня в своих объятиях, снова накрывая губы своими поцелуями.