ability to provide

Цзинь Лин нырнул в широкую высокую арку, не в первый раз разглядывая монументальные скульптуры, присоединенные к постройке. Ночь была нежна и приятна, желтоватый свет от висящих на натянутых канатах фонарей объял каменные изгибы, делая их вид более величественным и магическим, чем днем. Он остановился, чтобы посмотреть на живые неживые лица: они казались чем-то знакомым, но в сущности были невероятно далеким. Цзинь Лин никогда не знал о том, чьи это лица. Это не божества, — в их государстве не существовало общепринятой религии как таковой — но и не предшествующие представители королевской династии — мало кто видел королевские семьи воочию. Его семья не была исключением. Короля и Королеву любили в народе, но исторически сложилось так, что они никогда не показывали себя. Любое общение с народом происходило через посредников. Цзинь Лин не знал почему все так и в чем резон такой традиции, но не жаловался: ему это было только на руку. Он резко возобновил ходьбу и ускорил шаг, чуть ли не срываясь на бег. Фигура, скрывавшаяся за углом, сделала свой ход на доске событий, медленно последовав в направлении «побега» принца. Цзинь Лин любил гулять по городу, и то, что никто из горожан в жизни не видывал его лица, было довольно удобно. Ни отец, ни мать, конечно, не знали о вылазках сына, но… Цзинь Лин не хотел думать об этом по одной простой причине: они были настолько далеки друг от друга, что Король и Королева даже не задумывались о том, чтобы приставить кого-то для слежки за собственным отпрыском. Было ли это даром свободы или проклятием безразличия — он не мог сказать, но мысленно всегда склонялся ко второму, физической оболочкой пожиная запретные плоды первого. Арка была, метафорически, порталом, выводящим в преимущественно водную часть многослойного города. Цзинь Лин прыгнул в ближайшую деревянную лодку и стоя погреб в сторону Конца. Проплывая мимо патрульного, сторожащего телепорт, Цзинь Лин сконфузился. Чужого лица не было видно за шлемом, но у юноши складывалось впечатление, будто за ним пристально наблюдают. И дело, может быть, было не только в патрульном, но Цзинь Лин предпочитал об этом не думать. Он предпочитал думать о телепортах или, выражаясь точнее, о запрете на их использование. Зачем нужны они, когда доступ имеют лишь немногочисленные высокопоставленные лица? Правда в том, что даже он, будучи наследным принцем, не знал ничего о том, куда они ведут и для чего. Никто не отвечал ему, и он хотел бы смириться, но чувство тревоги в душе каждый раз разрывало на части. Тем временем ощущение чьего-то пристального внимания не прекращалось. Цзинь Лина передернуло от холода, опускавшегося подобно густому туману над землями государства. Создавалось страшное ощущение ведомости чьими-то руками — словно лодкой управлял не он, а сам Харон. Словно он опустится на дно и с берегов запоет хор лягушек. Ему было лихорадочно жарко и холодно, голова закружилась, и все вокруг начало резонировать друг с другом и с мыслями в его голове. Призрачные руки сжимали ребра и не давали дышать. У Цзин Лина подкашивались ноги, и риск в любой момент свалиться в воду возрастал с каждой секундой. Судорожный вздох, и темнота, и всплеск воды. Руки не отпускали. В ушах зазвенело чье-то ужасающее пение. Разум не желал проясняться, но Цзинь Лин понимал, что еще немного, и он будет навечно похоронен под водой. Призрачные руки закрыли собою глаза. — YгаDай kто? — прозвучал режущий уши своей звонкостью голос певицы. Цзинь Лин физически не мог дать ответ, но певица все равно обиделась. — VOт Таk ВСегDа, — ее голос делал речь слишком ломанной и нескладной. «Я не знаю», — запоздало подумал Цзинь Лин без возможности озвучить свою мысль. Руки исчезли, и он почувствовал, будто некто проплыл перед ним. Впрочем, он все равно ничего не видел. — Я — ПрU3рАчнаЯ Ре4НаЯ нUmфА. Руки снова схватили его, но на этот раз они точно не были призрачными. Вода задрожала от протяжного воя водяной твари, разрывая барабанные перепонки, но Цзинь Лин вновь почувствовал возможность дышать и трезво мыслить. Кажется, его спасли. Фигура, издали наблюдавшая за происшествием, облегченно вздохнула и остановилась. Тем временем фигура, оказавшаяся так близко в этот момент и протянувшая руку помощи, беспомощно смотрела на еще одну фигуру, но постарше. Цзинь Лин резко закашлялся, отплевывая воду с неестественной блестящей примесью. Дурман, вводивший его в галлюциногенное состояние, вышел из организма. — Вода ведь не блестящая, — нахмурилась третья из ближайших фигур, очень похожая на первую фигуру-спасительницу. — Да, — согласилась фигура постарше. — Что это, Хань Гуан Цзюнь? — подала наконец голос фигура-спасительница, все не отрывавшая взгляд от фигуры постарше. — Не знаю, — коротко резюмировал «Хань Гуан Цзюнь». Но затем прибавил: — Местные существа мне не знакомы. Цзинь Лин наконец заново обрел способность нормально видеть. Итак, за спину его придерживал юноша в белых одеяниях с белой лентой на лбу, рядом с этим юношей сидел другой юноша, похожий на первого внешне, но не мимически, и, как завершение картины, над этими двумя возвышалась статная фигура мужчины, напомнившая своим видом ледяную скульптуру, в таких же белых одеяниях, как и два его подопечных. Цзинь Лин немного смутился их вида: во-первых, очевидно, они не были местными, а во-вторых, от них веяло какой-то особой энергией, не то чтобы причинявшей дискомфорт, но довольно величественной. Словно они были на гораздо более высоком уровне, чем все остальные. Цзинь Лину никогда не нравилось чувствовать себя ниже кого-то: внутри что-то сжалось. — Между прочим, — Цзинь Лин прокашлялся, выдыхая остатки блестящей пыльцы, осевшей на стенках горла. Всего мгновение он проследил взглядом за тем, как она растворяется в ночном влажном воздухе, а затем продолжил уже нормальным голосом: — Я тоже впервые вижу подобную тварь. Все трое мгновенно устремили свой взгляд на него. — Что Вы имеете в виду? — учтиво поинтересовался его спаситель, до сих пор придерживавший Цзинь Лина за спину. Принц в обличии простого горожанина тут же поспешил сесть самостоятельно, презрительным фырком открещиваясь от чужой помощи. Прежние самоуверенность и язвительность вернулись к его власти. — Я не первый раз на воде в этом городе, и могу с уверенностью сказать, что ничего подобного ранее не происходило. Не только со мной, со всеми все было в порядке. Наша речная система экологична и безопасна, — Цзинь Лин сказал это с надменной гордостью. Второй юноша в белых одеяниях сконфузился, выражая свою неприязнь. — Кажется, мы не ошиблись в выборе города, которому нужен новый герой, — сказал все тот же второй юноша с долей сарказма, но никто не поддержал его настрой. — Тварь идентифицировала себя? — спросил мужчина. — Ее голос был настолько мерзок, что я еле мог воспринимать ее речь, но в последний момент перед тем, как меня вытащили на сушу, она представилась как «призрачная речная нимфа», — недолго думая, ответил Цзинь Лин. А вот мужчина, напротив, задумался и ушел глубоко в свои мысли. Некоторое время продлилось молчание. «А если бы вы еще чуть-чуть помедлили, может, я узнал бы побольше полезной информации», — с раздражением подумал юноша и тут же смутился абсурдности своей мысли. — С вами все в порядке? — внезапно поинтересовался спаситель. Цзинь Лину не нравилось идентифицировать его так, тем самым подчеркивая свою обязанность сказать спасибо. Ни за что. — А по его сконфуженному надменному виду разве не видно? — цокнул второй юноша. — Прекрати, Цзин И, — вздохнул спаситель. Цзинь Лин не понимал, что ему стоит сказать. — Да. — Похоже, он заразился от Хань Гуан Цзюня, — продолжил свою череду острот Цзин И. — Цзин И… — спаситель поджал губы и укоризненно посмотрел на товарища, но тут же вернулся взглядом к Цзинь Лину, который тут же смутился установившемуся зрительному контакту. — Как Вас зовут? Где Вас можно будет найти? Опасаюсь, что действие этой блестящей пыльцы может застигнуть Вас врасплох в будущем. Хотелось бы убедиться, что с Вами все будет в порядке. Цзинь Лина передернуло. Он не мог назвать ни имя, ни место жительства — никто не должен был знать наследного принца в лицо. Юноша даже не задумался о том, что можно соврать, тут же подскочил, как ужаленный, и понесся в обратную сторону со всех ног. В нем сработал какой-то инстинкт, запоздалый порыв, который он и сам не мог полностью осознать. Он бежал так быстро, что не успевал даже представить реакцию своих спасителей на такой позорный побег. Впрочем, их это касаться не должно. То, что они должны были сделать как добропорядочные люди, они уже сделали. Все, что заходит дальше — исключительно его забота. Цзинь Лин только на ходу осознал, насколько близок был к смерти, к смерти безумной, опутанной загадками и тайнами, и ему впервые за долгое время захотелось заплакать. От страха и стыда. Впрочем, желание — не действие, и он сдержал свой порыв. Нужно было как можно скорее вернуться во дворец. Фигура в отдалении моментально сориентировалась и последовала в том же направлении.

***

Утро нового дня началось у Цзинь Лина с жуткой лихорадки, бросающей то в жар, то в холод, и размытых воспоминаний о ночи. Головная боль разрывала стенки черепа, и казалось, будто конец близок, только вот он не знал, конец чего. В то же время он вспоминал, как добирался на лодке до Конца, которым называлась крайняя граница государства. Цзинь Лин питал надежды увидеть мир за стенами города хоть раз в жизни, но это не представлялось возможным, несмотря на его многочисленные попытки. И этот раз, очевидно, словно по воле судьбы, не стал исключением, вот только теперь эта неудача не ограничивалась внутренней политикой государства, запрещающей жителям покидать его пределы. Здесь было что-то мутное, мутное и блестящее… Цзинь Лин закашлялся, замечая, как с его кашлем из легких выходят наружу остатки пыльцы. «Сколько же ее там было и что это вообще за дрянь?..» — мысленно посетовал юноша и привел дыхание в порядок. Его одежды были мокрыми от пота. Ночью его мучил очередной галлюциногенный бред. Цзинь Лин даже не мог сказать, который сейчас час, но, раз его никто не пришел будить, проснулся он ранее положенного. Смутное предчувствие чего-то грядущего давило на виски. В этот момент в его дверь постучались и, не заставив долго ждать, подали самый раздражающий голос во всем городе: — Дорогой племянничек, вставай! — Мы даже не одной крови, Вэй Ин, — раздраженно цокнул Цзинь Лин, но действительно подскочил с кровати и принялся переодеваться. Ощущение липкости ткани вызывало какой-никакой дискомфорт. — Я пришел сказать, что одеться следует парадно, к нам в город пожаловали, эм… какие-то государственно важные гости, — Вэй У Сянь проигнорировал выдвинутый «племянником» тезис, и по тону его голоса Цзинь Лин понял, что никаких полезных подробностей выведать не выйдет. — Ясно. Дядя ничего не говорил? — наигранно безучастно поинтересовался юноша, облачаясь в парадное золотисто-желтое ханьфу с вышивкой в виде пиона. По виску скатилась капля пота, он все еще пребывал в крайне странном состоянии. — Думаешь, мы с Цзян Чэном способны нормально разговаривать? — отшутился Вэй У Сянь, помолчал секунды три, и внезапно спросил несколько обеспокоенным тоном: — Цзинь Лин, с тобой все в порядке? Цзинь Лин наигранно фыркнул, хотя внутри его передернуло. Противное ощущение того, что он все знает или хотя бы чувствует, подкралось из-за спины и приставило нож к горлу. Юноша прижался горящим лбом к холодной поверхности резного дерева шкафа. Он явно не в порядке, но признать это? Смешно. — С чего бы это должно тебя хоть сколько-нибудь волновать, — раздраженно пробормотал Цзинь Лин, прекрасно зная, что его все равно услышат. На самом деле тревожное чувство было обусловлено не только излишней мнительностью в вопросе прошедшей ночи, но и тем, что Цзинь Лин в целом отвратительно переносил чью-либо заботу. Он никогда не задумывался о первопричинах, но факт оставался фактом. — Все было прекрасно ровно до твоих сюсюканий. Цзинь Лин, или же, опираясь на официальный внешний вид, Его Высочество Наследный принц, поспешно оторвался от живительной прохлады и резко открыл дверь, чуть ли не сшибая при этом Вэй У Сяня, успевшего вовремя уклониться. Черные полы чужих одеяний из-за резкого движения взмыли в воздух и тотчас опустились обратно. Полностью проигнорировав укоризненный взгляд, принц направился вглубь коридора. — Юная госпожа, Вы, кажется, забыли кое-что важное, — Вэй Ин завел руки за спину и последовал за своим спесивым псевдо-племянником. — О нет… — юноша остановился и, запрокинув голову, закрыл лицо руками. — Это позор. Я ненавижу чертовы традиции. — В который раз ты заводишь эту песню, зная, что она тебя не спасает… — произнес довольный мгновенной кармой Вэй У Сянь и подкрался к Цзинь Лину со спины. Он вынул из рукава спрятанный белый пион и заправил за ухо принца, краснеющего то ли от злости, то ли от смущения. — Ну вот теперь натуральная юная кра… — Захлопнись, — Цзинь Лин ускорил шаг. — Какого черта я вообще обязан представать перед гостями в таком нелепом виде? Мне на них абсолютно все равно, но… Да и для чего я там нужен? Для вида? Полноты картины? Я еще проснуться не успел, а мне уже все по горло. — Да, жаловаться полезно. Главное, на аудиенции себя так не веди. — Да наплевать. — Нет, юная госпожа, не может быть наследник королевской семьи настолько бездарным в дипломатии. Вам еще учиться и учиться, — Вэй У Сянь мученически вздохнул. — На данном этапе все безнадежно. Поэтому я составил свод правил индивидуально для Вас: правило первое, оно же последнее — ни в коем случае не открывайте рот. Цзинь Лин слушал все это с холодной усмешкой, поражаясь тому, как взрослый человек вообще способен нести подобную чушь с таким рвением. Однако, стоило Вэй Ину озвучить содержание «свода правил», как Цзинь Лин крепко стиснул зубы и зажмурился, чтобы вспышка злости из-за уязвленной гордости не позволила ему избить своего… Нет, просто избить Вэй Ина. — В целом, да, если гадость так и норовит сорваться с уст, то можно стиснуть зубы, Вы на верном пути. Цзинь Лин резко выдохнул, обернулся, чтобы посмотреть в глаза бесстыднику, и уже занес кулак для удара, как вдруг услышал голос, заставивший его скукожиться обратно. — Оставь это, Цзинь Лин, я сам его побью, — при взгляде на Цзян Чэна и его жестокую полураздражительную ухмылку было трудно определить грань между сарказмом и реальной угрозой. Впрочем, Вэй Ина это нисколько не смутило, и он поспешил, закинув руки за голову и чувствуя себя победителем, припеваючи удалиться подальше от взрывной парочки. Дядя и племянник остались наедине в длинном коридоре. До тронного зала было рукой подать. Цзинь Лин подождал несколько секунд в надежде непонятно на что, но не дождался ничего даже близко похожего на «доброе утро» и прочие любезности. Наконец, он вздохнул и спросил: — Дядя, что за люди прибыли во дворец? — О, — по всей видимости, Цзян Чэн действительно ждал этого вопроса. В большей степени потому, что молчание начинало становиться давящим, и даже в нем постепенно стали зарождаться крупицы неловкости. Мужчина скрестил руки на груди и посмотрел в глаза племяннику. — Это Хранители. — А если подробнее? Что за Хранители — Хранители чего и зачем им понадобилось сюда являться? — Цзинь Лин цыкнул и закатил глаза, всем видом упорно демонстрируя собственный скептический настрой и нежелание кого-либо видеть. — Никто не знает. Но эти люди никогда не появляются просто так. — Серьезно? — Цзинь Лин вздернул брови, и с его губ сорвался удивленный смешок. Юноша скрестил руки на груди, подобно своему собеседнику. — Дядя, и это говоришь мне ты? Если никто не знает кто они и чем вообще занимаются, так какого черта вы так слепо им верите? Я не думал, что тебя так легко одурачить… — На то есть причины, Цзинь Лин, — строго отрезал Цзян Чэн. — И прекрати мне хамить. О Хранителях знают везде — их польза для общества неоценима. Нельзя пренебрегать визитом таких важных людей. Если они здесь — значит что-то плохое должно случиться или случилось уже. У Цзинь Лина пересохло в горле. Он чуть ли не физически почувствовал вчерашнюю боль, а в ушах параллельно с этим зазвучал препротивный ломанный голос. Холодный пот проступил на лице, и юноша пошатнулся, как при потере сознания, однако Цзян Чэн не дал ему упасть, подхватив и поставив на ноги. Цзинь Лин посмотрел ему в глаза, желая обнаружить неизвестно что, и поджал губы. Дядя не стал ничего говорить, однако взгляд его выражал неоднозначность. — Пойдем. Цзян Чэн первым направился в сторону тронного зала. Цзинь Лин недолго постоял на месте, огорченно выдохнул, сам не зная почему, и последовал за дядей. Тронный зал был, несомненно, внушительным — таким, каким ему и полагается быть по всем правилам. Высокие своды, огромное количество пространства. Цзинь Лина это уже давно не удивляло, скорее раздражало. В таком всепоглощающем количестве пустоты он чувствовал себя еще более одиноко, чем вообще мог бы. Вернее сказать, это чувство он предпочитал никак не идентифицировать — просто что-то неуютное сковывало все движения, и подвешенный язык становился мертвецки мертв. Цзинь Лин кивнул поочередно каждому из родителей. На лице матери, как и всегда, красовалась нежная улыбка. Цзинь Лину она нравилась, но как-то печально. Прикончив все формальности разом, юноша последовал к своему месту и уселся, закинув ногу на ногу и подперев стоящей на подлокотнике правой рукой щеку. Вся его поза выражала развязность и даже могла сойти непристойно дерзкой для такого важного приема. Отец обратил на него недовольный взор, но Цзинь Лин даже не заметил этого, разглядывая свои идеально ухоженные ногти на левой руке. Идиллия, воцарившаяся в его голове в минуту, когда он перестал вообще о чем-либо думать, оказалась нарушена молчаливым появлением рядом фигуры в черно-красных облачениях. Цзинь Лин даже не посмотрел его в сторону — только закрыл глаза и устало вздохнул. В ушах периодически начинали плыть звуки. Закрыв глаза, Цзинь Лин явственно увидел, что находится под водой, и тут же раскрыл их, невольно вздрогнув. Вэй Ин недвусмысленно оглядел юношу. Но даже если бы в это мгновение он решился что-нибудь сказать вредной юной госпоже — оказался бы прерван. Словно по указанию кого-то свыше, в зал вошли три человека в белых одеждах. Цзинь Лин цыкнул. Ему не хотелось даже смотреть в их сторону, однако интерес к тому, как выглядят именитые шарлатаны, перевесил гордость. Увидев гостей воочию, Цзинь Лин… Опешил. Он не вздрогнул, не ахнул и даже не подал никаких признаков растерянности своим лицом — он не был настолько безрассуден. Но, нетрудно догадаться, что по иронии судьбы Хранителями оказались его вчерашние спасители, и внутри это заставило юношу похолодеть от ужаса. Если эти люди хоть словом обмолвятся о вчерашнем инциденте — ему уж точно будет не до смеха. Цзинь Лин не стал слишком долго задерживать взгляд на Хранителях (и что все-таки за дешевый пафос?..). Объектом его внимания стал висевший на ближней к его месту стене гобелен с мифическим сюжетом. Обилие красок и динамика влекли к себе, или же восприятие Цзинь Лина обострилось так сильно в стрессовой ситуации — это, в общем-то, не так важно. Не подавать вида до тех пор, пока правда не выйдет наружу — вот единственно возможная в его ситуации стратегия.  — Ваши Величества, Ваше Высочество, — самый старший из них (Цзинь Лин определил это по тембру голоса), «Хань Гуан Цзюнь», как он запомнил со вчерашнего дня, поклонился в знак уважения. Цзинь Лин все же почувствовал себя на лезвии ножа, когда услышал обращение в свою сторону. Нет, он принципиально не будет смотреть в их сторону — много чести. — Не стоит, — мягко улыбнулась Королева. — Мы очень польщены вашим визитом, — продолжил Король, но без приторного восхищения, а, напротив, сухо и деловито. — Однако и обеспокоены, поскольку прекрасно знаем, что вы никогда не появляетесь беспричинно, — Король не стал продолжать, надеясь услышать объяснения. Цзинь Лин поражался тому, как этот человек умел сохранять свое достоинство в любой жизненной ситуации. При взгляде на него невозможно поверить россказням Вэй У Сяня, в которых Король предстает «эгоистичным напыщенным индюком».  — Это действительно так. Однако мы пришли к Вашим Величествам именно для того, чтобы выяснить подробности — не происходило ли в последнее время что-либо странное в городе? — Хань Гуан Цзюнь, как уже успел понять Цзинь Лин, был довольно пассивен сам по себе, поэтому речь за него произносил Цзин И. Принцу захотелось фыркнуть от того, насколько цивилизованным этот язвительный гад притворялся в присутствии королевской семьи.  — Во дворец не поступали жалобы, — Королева виновато улыбнулась. Однако Цзинь Лин, задумавшись, напрягся и перевел взгляд на пол. Все снова начало плыть. Он поджал губы — головная боль была слишком сильна. Однако он вспомнил, что все последние вылазки его мучила одна проблема — гнилостный запах, часто встречающийся на улицах. Для города, который в его памяти всегда был чист и прекрасен, это было совершенно ненормально. Только вот как он может говорить о таких вещах в подобной обстановке? Сказать — выдать себя, причем всем присутствующим в этом помещении. Хотя, кем должны быть Хранители, чтобы не распознать в нем вчерашнего спасенного юношу… Цзинь Лин не питал иллюзий. Он знал, что его узнали, однако от этого положение не становилось удобнее. Цзинь Лин, задумавшись, невольно столкнулся взглядом с более учтивым из Хранителей, чье имя так и не узнал вчерашним вечером, и тут же немного по-детски отвел его в сторону. Внезапно юноша прильнул пальцами к загудевшему виску. Это не было побочным действием пыльцы нимфы, — по крайней мере, он так думал — и все же Цзинь Лин явственно почувствовал, как что-то проникает в его голову, и это чувство никак нельзя было назвать приятным. «Ваше высочество…» — раздалось в его голове чужим, но в общем-то уже знакомым голосом, и вот тут не вздрогнуть от неожиданности он просто не мог. «Что это за новости?..» — обессиленно спросил Цзинь Лин, не понимая ровным образом ничего из происходящего. Его взгляд снова вернулся к тому Хранителю, чье имя оставалось неизвестным. Тот смотрел на него в ответ, и теперь игры в гляделки Цзинь Лин избегать не хотел. «Мне очень жаль, что я нарушил Ваше личное пространство, но мне показалось, будто Вы хотите что-то сказать, однако при этом не можете», — виновато пояснил чужой голос в голове. Это вторжение в собственный разум казалось Цзинь Лину страшным преступлением и ощущалось страннее некуда. «И как ты это делаешь вообще… Ты знаешь, проникать в голову к Наследному Принцу — очень грубо с твоей стороны», — Цзинь Лин не удержался и закатил глаза. «Прошу меня извинить, я не вправе раскрывать наши техники. И позволю себе повториться: мне правда очень жаль, что пришлось к этому прибегнуть. Но раз уж мы вчера пересекались, я подумал…», — Хранитель оказался бестактно прерван. «Даже не начинай», — некоторое время длилось неловкое молчание, хотя для Цзинь Лина оно знаменовало блаженство, поскольку головная боль усиливалась от звучания внутри чужого голоса. — «Слушай, как твое имя?» «Лань Сы Чжуй». «Лань Сы Чжуй, мне и правда есть что сказать, но неужели ты думаешь, что я, как и все, должен безоговорочно вам все доверять? Я без понятия кто вы и откуда взялся ваш писанный авторитет, и потворствовать вам, пока не узнаю этого, я не собираюсь», — Цзинь Лин машинально вздернул подбородок, почувствовав себя победителем в этой игре. Лань Сы Чжуй поджал губы и прикрыл глаза. «Ваше Высочество, Вы можете смотреть и по сторонам. Наши взгляды со стороны выглядят подозрительно», — наконец, сказал Сы Чжуй, и это было совсем не тем, что ожидал услышать Цзинь Лин. «И ты даже не собираешься яро меня переубеждать?» «Я пока не знаю как мне добиться Вашего расположения, Ваше Высочество, поэтому не вижу смысла попусту трепать языком. До этого момента проблем с доверием к нам практически не возникало». «Твоя заискивающая манера меня раздражает, Лань Сы Чжуй. Отбрось формальности, иначе тебе точно не переубедить меня. Не сможешь на людях — так хотя бы сейчас говори со мной на «ты» и без титула», — Цзинь Лин вздохнул, вернувшись к разглядыванию гобелена. Лань Сы Чжуй опешил. «Вы шутите?» — на всякий случай переспросил он. «Я не люблю шутить, прекрати тормозить», — происходи их разговор вслух, Цзинь Лин непременно бы цокнул, однако сейчас, когда Хань Гуан Цзюнь и его родители обсуждают какие-то важные для государства вещи, это выглядело бы крайне неуместно. Лань Сы Чжуй молчал, и Цзинь Лин в целом понимал природу этого молчания, поэтому не нарушал его. Он снова прикрыл глаза и подпер горячий лоб рукой, нахмурившись. Цзинь Лин думал, стоит ли доверять этим людям какую бы то ни было информацию. С одной стороны: с какой это стати? С другой — эта информация лежала на поверхности и не была столь значительна, а в перспективе он не знал никого, кто мог бы помочь и кому стоило бы рассказать. Он украдкой взглянул на Лань Сы Чжуя, смиренно стоящего на месте и слушающего Хань Гуан Цзюня. «Ладно», — наконец сказал Цзинь Лин с тихим вздохом. Лань Сы Чжуй не подал вида, продолжив смотреть на своего наставника, однако фантомно Цзинь Лин чувствовал, что юноша его слушает. — «Эта информация все равно не настолько ценна. В последнее время, когда я гулял по городу, я часто чувствовал гнилостный запах на улицах». «Мне казалось, это естественно для многих городов?» — удивился Сы Чжуй. «Да еще чего, они нам не ровня! Я же говорил про то, что наша система экологична? Я не соврал — город всегда был невероятно чист и опрятен, пока я не начал замечать подобные вещи», — на лице у Цзинь Лина машинально проступила надменная ухмылка — впрочем, он адресовал ее все тому же гобелену, а не Лань Сы Чжую напрямую. «Значит, гнилостные запахи и неведомо откуда взявшиеся речные нимфы… Я приму к сведению, спасибо». «Еще бы ты не принял…» — подумал Цзинь Лин, но тут же понял, что его мысли до сих пор слышны Лань Сы Чжую. — «Слушай, тебе бы вылезти уже из моей головы, и так раскалывается». «Так тебе плохо после вчерашнего?» — вопреки просьбе или же приказанию поинтересовался Сы Чжуй с искренними оттенками волнения в голосе. Цзинь Лина передернуло от этой заботы, и он невольно скривился. «Сам справлюсь». Лань Сы Чжуй посмотрел на него украдкой, но все же без лишних слов разорвал странную и непонятную для Цзинь Лина духовную связь. Принц пребывал в смятении: казалось, каждую минуту он в шаге от того, чтобы впасть в лихорадочное состояние. По крайней мере, его уже начинало бросать из жара в холод и обратно. — Пора идти, — за разговором с Лань Сы Чжуем Цзинь Лин даже не заметил, как процесс подошел к концу. Он не стал смотреть Хранителям вслед, но странное чувство поселилось внутри. Неудивительно, ведь он действительно почти никогда не общался со сверстниками (а, судя по виду, юноши в белом и правда были его ровесниками). Когда Хранители окончательно покинули зал, воцарилась мертва тишина. Король с Королевой очевидно пребывали в беспокойных раздумьях о судьбе государства, не смея тронуться с места. Цзинь Лин чувствовал, что с каждой секундой ему становилось все хуже. Вэй У Сянь, стоящий рядом, похлопал юношу по плечу, призывая к тому, чтобы вернуться в свои покои — в конце концов, он вовсе не был слепым. Цзинь Лин, впервые безоговорочно повинуясь, встал со своего места и молча последовал к себе. Стоило юноше закрыть дверь в покои и рухнуть на кровать в полубреду, как с волос скатился бутон белого пиона. Цзинь Лин побуравил его взглядом, подумал о чем-то расплывчатом. А затем смахнул к черту с кровати.