***
Олег нажал паузу на видео, вынул наушники из ушей и выключил телефон. Вглядываясь в языки пламени в камине, он о чем-то задумывается. Серёжа лежал на диване, укрытый теплым пледом, спрятав ладони под подушку. И не понятно: спал ли он или тоже смотрел на огонь. Сейчас они находятся в небольшом посёлке недалеко от Мюнхена, в доме старика-фельдшера, который позволил им какое-то время здесь пожить, наверняка догадываясь, кто они такие и от чего прячутся, но все равно решивший им помочь. То-ли по доброте душевной, то-ли потому что Олег обещал неплохие деньги за жильё и за молчание. Одинокие дни пролетали, будто минуты, оставляя позади всё. Воспоминания о (былой любви) весёлой беззаботной молодости, раньше всегда приносящие спокойствие и умиротворение, сейчас служили лишь ещё одним напоминанием о том, что уже не будет как раньше. Не будет счастья. Олег ненавидел свою новую жизнь. Ненавидел этот дом, ненавидел поселок, в котором он закупал необходимые продукты, стараясь быть незамеченным и не вызвать подозрений. Ненавидел двор у дома, который был слишком большим и вызывал чувство беспокойства, будто за каждым деревом кроется как минимум отряд спецназа. Ненавидел страх, липким слоем обволакивающий Волкова двадцать четыре часа в сутки. Ненавидел своё отражение. Потускневший взгляд, без единого проблеска надежды в тёмных глазах. Сухие потрескавшиеся губы, которые давным-давно забыли, что такое улыбка. И, наконец, пять шрамов, ужасающих, отвратительно-розовых, при едином взгляде на которые его будто отбрасывало в Венецию, на холодную шахматную плитку. Олег ненавидел всё и всех, кроме человека, который был во всём этом виноват. Подсознание не затыкалось ни на секунду. "Зачем ты это сделал? Он же тебя почти убил!". Олег и сам не знал. Изо дня в день не понимал, почему он всё ещё с ним. Что это? Стокгольмский синдром? Вполне возможно. Иных объяснений для никуда не исчезнувшей любви у него не было. Надеялся, что когда-то Серый снова станет прежним. Ерунда, конечно, никто из них уже не станет как прежде, ни после всего, что они пережили. Никогда уже Серёжа не посмотрит на него, как тогда - весело, дерзко, влюблённо. Нет, от того Разумовского не осталось ни-че-го. Он стал другим. Во взгляде отражались лишь усталость, ужас и странная, чужеродная надежда. Совсем маленький огонёк надежды тлел в глубине синих глаз.***
Серёжа плохо помнит как здесь оказался, один в большой двуспальной кровати с белыми мягкими подушками и одеялом. Главное, что это не похоже на койку, которая была в больнице, и на холодный грязный пол в тюрьме. Он отрывками помнит как кто-то его выволок из тюремной камеры, посадил в машину и куда-то повёз. Следующим коротким воспоминанием было, как он летел в самолёте, а рядом… рядом вроде был Олег. Потом снова машина, дом, кровать, какие-то разговоры на незнакомом языке и всё. Серёжа чувствует, что за все время (он не знает точно сколько длился весь пиздец в его жизни) он наконец… выспался? на столько на сколько позволяет ему его состояние. Он слышит какие-то звуки за окном, оказывается, что это дождик моросит по карнизу, капли его стекают по стеклу. Он смотрит на них как завороженный. Он так давно не слышал и не видел дождь… Дверь открывается и Серёжа видит, как Олег заходит в комнату. Олег? Серёже хочется что-то сказать, показать своё удивление, но он не может, в горле будто застревает ком и все тело замирает. Он рад, безумно рад видеть Олега, но ему от чего-то страшно и больно. Больно даже просто смотреть на него, но отвернуться не может и не хочет. На лице Серёжи все написано, вся его растерянность и страх. Мужчина подходит ближе и только сейчас Серёжа замечает в его руках стакан с водой. Олег садиться на край кровати, протягивая ему этот стакан. — Как ты себя чувствуешь? - Серёжа замечает, как у того дрогнули губы в попытке улыбнуться. Серёжа не знает что ответить. Наверное, хорошо? Определённо лучше чем до. — Н-нармально, - голос хрипит с непривычки снова говорить. Горло саднит, он забирает стакан из рук мужчины и припадает к нему губами, выпивая почти всё. Остановился, чтобы немного отдышаться и допивает остатки. — Спасибо, - тихо произносит он. Как-то чуждо произносить это слово, но сейчас чувствуется правильным его сказать. Олег молча забирает стакан и уходит, возвращаясь через какое-то мгновение с полным стаканом воды. — Тебе нужно выпить таблетки, - говорит подходя к прикроватной тумбочке, на которой лежит блистер с белыми таблетками, он достаёт одну и протягивает Серёже. У Серёжи в воспоминаниях то, как ему в глотку запихивали эти таблетки, только там были ещё и красные и зелёные, помнит, как от них потом хотелось блевать, помнит, как его связывали ремнями, чтобы он не брыкался, помнит, как его кололи шприцами, помнит боль во всем теле, как уже бессознательное его тело кидали на холодную простынь и укрывали такой-же холодной одеялкой. Вот и сейчас вид этой белой штуки на его ладонях вызывает отвращение и рефлекторно тянет блевать, но он понимает, что нечем. — Не о чем беспокоиться, - говорит Олег, — Выпей. Тебе полегчает. Слышал он где-то подобные слова и че-то нихуя не помогало, но раз это говорит Олег… Ему же можно доверять? Серёжа недоверчиво смотрит то на мужчину, то на таблетку. Хочется психануть, прокричать что-то и выкинуть таблетку в дальний угол комнаты, но он чувствует, что слишком слаб для таких резких действий. — Давай же. Тебе нужно её выпить. И не смотри на меня так. Ты в любом случае её выпьешь, не заставляй меня применять на тебе силу. В его голосе сталь, с нотками… заботы? Или Серёже так только кажется. Он больше склонен ко второму варианту. Раз эта штука в любом случае попадёт в его организм, то, да, лучше если он выпьет её сам по-хорошему. По крайней мере Олег точно не собирается запихивать в него насильно, а даёт право выбрать, это уже лучше, чем было в белых стенах. Серёжа выпивает таблетку и отдаёт пустой стакан в руки мужчине. — Молодец. Обедать спустишься сам или мне сюда принести? Серёжа подумал. Наверное, лучше спуститься, заодно посмотрит где он вообще, что это за место. Он начал выбираться из-под тёплой одеялки, ступая голыми пятками на вязанный коврик. Какие-то новые и до жути приятные ощущения. Вообще для него все сейчас будто в первый раз. Он направился за мужчиной к выходу из комнаты. Олег держался от него чуть отстраненно, но всегда готовый вдруг что придержать. Рядом со спальней, из которой они вышли, была ещё одна дверь, такая же светлая и деревянная. Дальше они спустились по полувинтовой лестнице, ведущей в коридор смежный с гостинной и кухней. — Ванна и туалет справа, можешь пока умыться, а я накрою на стол. Серёжа зашёл в просторную светлую комнатку, в которой тоже лежал коврик, на который приятно наступать и ногам не холодно. Краем глаза замечает своё отражение в зеркале и ужасается. Неужели это вот он сейчас так выглядит? До ужаса бледное осунувшееся лицо, синяки под глазами, отросшие потускневшие мятые рыжие волосы, борода, которая у него всегда плохо росла, сейчас была явно заметной и придавала ему пару лишних лет. Он отворачивается от отражения и находит резинку на полке с зубными щетками. Ого, их две.. Убирает волосы в хвост, умывается, чистит зубы. Наконец-то после стольких месяцев он может нормально привести себя в порядок. Живот жалобно урчит, напоминая, что он хочет кушать, а поэтому с приведением себя в порядок придётся повременить. Серёжа выходит из ванной и сразу замечает Олега, как тот нарезает хлеб и относит его на обеденный стол. На электрической плите стоит чайник, рядом на столешнице две кружки. Кухня не освещена основным светом, а только настенными лампочками в виде уличных фонарей, подсветкой для столешниц и тусклым светом из окна, что создавало какую-то особую атмосферу. Он садиться за стол, подгибая одну ногу под себя, как обычно раньше это делал. Сегодня на обед куриный бульон, от которого исходит горячий пар, а пахнет он просто великолепно. А вкус так вообще обалдеть! Серёжа слишком давно не ел обычной домашней еды. Он помнит, как Олег ещё в студенческие годы учился готовить, и всегда старался удивлять Серёжу какими-нибудь вкусностями, и всегда получалось у него ну уж очень вкусно, хоть Серёжа всеравно этой вкусносте изменял с газировками и чипсами. Это осталось в памяти, как что-то, что было очень давно, будто в другой жизни и будто не с ним. Ели они молча, также молча Олег убрал пустые тарелки в раковину и налил им трявяной чай с мятой и лимоном. К чаю предлагалось овсянное печенье, которое Серёжа с удовлетворением откусил, запивая тёплым чаем. Он всё рассматривал то мужчину напротив, то обстановку вокруг. Мужчина напротив был мрачен, сер, как грозовая туча, примерно та, что сейчас за окном, видно, что его терзают какие-то мысли, о которых Разумовский пока спросить не решается. А вот обстановка вокруг вполне привлекательная: он замечает что в гостиной перед диваном и креслом стоит камин, в котором потрескиваются палена, интерьер строгий тёмный, ну или это только так кажется, потомучто окна закрывают плотные шторы, и в целом света в гостиной сейчас не так много, зато много присутствует резного дерева в мебели, а на стенах висят картины, которые Серёжа планирует вскоре рассмотреть поближе. После того, как они допивают чай, Олег уходит к раковине мыть посуду. Серёжа от чего-то вспомнил, что Олег когда-то говорил, что мытье посуды помогает ему успокоиться и разобраться с мыслями. Сам же Серёжа встаёт из-за стола и подходит к окну, по которому стекают капли дождя. Сам дождь уже прекратился и природа дышит по-новому. От открытого на микропроветривание окна пахнет сыростью и.. свежестью. Сейчас бы выйти на улицу ребёнком в резиновых сапогах и побегать по лужам, смеясь и держа за руку лучшего друга. Воспоминание вспыхнуло в голове и так же быстро потухло, оставляя на бледном лице с еле заметными веснушками грусть. — Олег… - произнести это имя было как-то сложно и прозвучало оно хрипло, нелепо, но такое по-забытому родное. Он поворачивается вполоборота в сторону Волкова, — Можешь сказать, где мы? — Недалеко от Мюнхена, в посёлке, - отвечает тихо даже не повернувшись, вытирая кружки от влаги и ставя в шкаф. Ого. Так далеко пришлось им уехать. Ну это ничего. Здесь вроде даже красиво и уютно. Серёжа продолжает смотреть в окно. За окном нет больше никаких домов, кроме как деревья, деревья, кусты, деревья, ну и забор, который видимо огараживает их дом. Дом находится на возвышенности и поодаль от других строений, видимо Олег выбирал, чтобы без соседей и лишних глаз. Несмотря на то, что кажется, что он чувствует себя сейчас лучше, чем ещё несколько дней назад, и, что, наверное, можно было бы позаниматься какими-нибудь делами, может с Олегом поговорить на отвлеченные темы, или может помочь ему в чём-нибудь, он решает подняться в свою спальню. Олег молча провожает его взглядом. А, когда вскоре Олег поднимается проведать Серёжу, то обнаруживает, что тот спит.