The heart wants what it wants

— Ты ограбил банк? — Чу Ваньнин проводил взглядом удаляющееся такси. — С чего такая щедрость? Мо Жань пожал плечами, загадочно отмалчиваясь. Выглядел он при этом так, словно в самом деле пытался уйти от ответа. — Серьезно, тебе не стоит тратиться. Ты снимаешь квартиру, и к тому же наверняка плохо питаешься. Сколько ты потратил за этот вечер? Я всё оплачу… — Ваньнин. Мо Жань продолжал молчать так долго, что в конце концов Чу Ваньнин, беспомощно взмахнув руками, развернулся к Мо Жаню спиной и направился к двери в подъезд. Ключи завалились в дыру в подкладке кармана, так что, чтобы их достать, пришлось напрячься. Ночной холод пробирал до нитки, и, когда наконец подъезд был открыт, Ваньнин буквально влетел внутрь, чтобы вызвать лифт. Мо Жань, к счастью, последовал за ним, несмотря на то, что едва не получил промеж глаз дверью. В мучительной тишине они оба напряжённо следили за мерцающим индикатором этажей, не говоря больше ни слова — словно с этого самого момента для них начался обратный отсчёт. Когда лифт наконец приехал, Чу Ваньнин пару раз нажал на первый этаж вместо своего, и, смущённо покашляв в кулак, всё же с третьего раза ткнул в нужную кнопку. — Ваньнин? — снова позвал его Мо Жань. — Что такое? — Ты ведь знаешь, что можешь не приглашать меня к себе? Только скажи, и я заночую где-нибудь в другом месте. — Что за вздор!... — Чу Ваньнин осёкся, когда Мо Жань хмыкнул себе под нос. — Что это значит? Ты… передумал? — Я вижу, что ты передумал, — Мо Жань продолжал смотреть на Ваньнина так долго, что тот в конце концов не выдержал. — Слушай… меня не привлекают мужчины, и я уже сказал тебе об этом раз пять. Это не значит, что я тебя выгоню на мороз и заставлю добираться ночью по темноте. Я… не такой. Мы ведь можем проводить время как-нибудь по-другому. У меня приставка есть… И нам обоим хватит места в кровати. — Хорошо, — Мо Жань снова повёл плечами, разминаясь, и Чу Ваньнин вздохнул с облегчением. Лифт как раз поднялся на его этаж. — Проходи, — Чу Ваньнин, открыв дверь в квартиру, отступил, собираясь пропустить Мо Жаня вперёд, но затем, вспомнив, чем закончилось в последний раз их неловкое столкновение в темноте, решил войти первым. В результате и он, и Мо Жань одновременно шагнули вперёд и, налетев плечами друг на друга, рухнули на дверь. — Прости! — Мо Жань, оказавшись сбитым с ног, сам не ожидал, что Ваньнин буквально навалится на него сверху. Чу Ваньнин, в свою очередь, на секунду забыл, как дышать, потому что в какой-то момент ощутил, насколько Мо Жань возбуждён. — И ты прости… — он отстранился, стараясь не смотреть вниз. К лицу прилила кровь. Перед уходом он иногда оставлял включенным свет, потому что не любил возвращаться в тёмную пустую квартиру, но сейчас он бы предпочёл полумрак яркому светодиодному освещению, в котором оба они сейчас выглядели всклокоченными и смущёнными. В голове пронеслась мысль, что, возможно, Мо Жань просто всегда был в таком состоянии — в конце концов, ему явно не было так уж холодно. Чу Ваньнин был одет легче, а потому его собственные размеры показались ему куда более скромными… Он тряхнул головой, прерывая неуместную цепочку мыслей и невольно опуская глаза — ладно, ему следовало признать, что длинный пуховик Мо Жаня имел свои преимущества, поскольку в такой ответственный момент весьма кстати прикрыл все “интересные” места. — Жарко здесь, — Мо Жань, словно услышав мысли куратора Чу, тут же потянулся, чтобы расстегнуться. — Да, я уже включил отопление, — Чу Ваньнин наконец закрыл входную дверь и, стянув ботинки, прошёл к шкафу, чтобы достать недавно купленные запасные тапочки для гостя и отвлечься. В прошлый раз визит Мо Жаня застал его врасплох, так что он всё-таки немного прибрал в коридоре, пока был на больничном, и, хоть слой пыли всё ещё и оставался в некоторых труднодоступных углах, по крайней мере, все коробки были расставлены теперь на антресоли. Разумеется, было глупо воспринимать близко к сердцу подшучивания Мо Жаня о том, что в доме некому убрать, но Ваньнина эта ремарка отчего-то серьёзно задела. Между тем, Мо Жань уже снял верхнюю одежду и, развесив её в шкафу, прошёл в кухню. — Садись. Сейчас я заварю чай, — Чу Ваньнин сам не знал, что ему теперь делать, потому что они оба вроде как только что вернулись из ресторана, оба были сыты, и предлагать Мо Жаню еду было как-то неуместно. Но не могли же они в самом деле молча сидеть и глядеть друг на друга весь остаток вечера? — Спасибо, — Мо Жань удивлённо вскинул брови. — Это новая чашка? Чу Ваньнин молча кивнул, продолжая рыться в поисках заварки. Он не ожидал, что Мо Жань, побывав у него всего раз в гостях, обратит внимание — однако он действительно купил гостевую чашку и тапочки после того случая. Ему отчего-то вдруг стало неудобно, потому что все эти покупки были обусловлены иррациональной надеждой, что Мо Жань однажды придёт к нему снова — вот только признаваться в этом он боялся даже самому себе. — Мне нравится, — Мо Жань вертел в руках чашку, рассматривая её со всех сторон. — Выглядит стильно. — Она твоя, — Чу Ваньнин как раз заливал кипятком чай, а потому даже не смотрел в сторону Мо Жаня. — Могу подарить её тебе, если хочешь. “Всё равно, когда покупал её, думал о тебе,” — добавил он мысленно, вспоминая, как долго бродил среди посудных рядов, пока не наткнулся глазами на набор из блюдца и чашки со смешным не то псом, не то волком. — Это хаски? — Мо Жань поставил чашку перед собой. — Наверное. Я взял первую попавшуюся. Мо Жань тихо рассмеялся, и Чу Ваньнин наконец повернулся к нему лицом, пытаясь понять, что смешного. — Я хотел сказать, пусть чашка остается здесь. Просто не угощай никого чаем из неё, ладно? Чу Ваньнин кивнул, в который раз задаваясь вопросом, действительно ли Мо Жань теперь будет чаще приходить к нему. Этому вечеру суждено было однажды закончиться, как и их свиданию — что произойдёт, когда всё вернётся на круги своя? Что было общего у него и студента Мо? Ответ направшивался сам собой: ничего. — Пей, пока не остыл, — Чу Ваньнин пододвинул к Мо Жаню чай и сел напротив за пустой стол, пытаясь сообразить, что делать дальше. Он действительно был не самым гостеприимным хозяином — у него даже не было колонок, чтобы включить какой-нибудь фон. Когда он был один, тишина ничуть не мешала ему, но теперь, когда у него был гость, между ними образовался вакуум неуютного молчания. Чу Ваньнин понятия не имел, о чём говорить, а потому решил вернуться к интересующему его вопросу: — Ты не ответил, хочешь ли писать научную работу в этом году. Мо Жань подавился чаем, его взгляд метнулся к лицу Ваньнина, выражая недоумение. — Ты предлагал всерьёз? Чу Ваньнин пожал плечами. — Что бы сегодня ни происходило, однажды наступит завтра. Если тебе неловко работать под моим началом, я порошу кого-нибудь на кафедре быть твоим руководителем, это не проблема. — Ты собираешься просить за меня?.. — Мо Жань нахмурился, качая головой. — Нет. Мне этого не нужно. Да и тебе ни к чему связываться с кем-то вроде меня всерьёз… Чу Ваньнин поражённо застыл. — Что ты имеешь в виду? Разве не ты пригласил меня сегодня на свидание? Весь клуб видел, как мы танцевали. Я думал… — Никто не станет об этом распространяться, — Мо Жань вздохнул. — Твоя репутация в полной безопасности, куратор Чу. По-другому не могло и быть. — Хорошо, — Чу Ваньнин недоверчиво снова покосился на Мо Жаня. — Зачем тогда ты всё это затеял? Мо Жань покачал головой. — Я ведь уже говорил той ночью... Мне нужно это повторить? — и, поскольку Чу Ваньнин молча ждал, он продолжил. — Я хочу тебя. Ваньнин растерянно уставился перед собой, чувствуя себя совершенно нелепо. — И… всё? Он неожиданно ощутил невероятное облегчение при мысли, что всё происходящее может оказаться всего лишь гормональным всплеском. Такую проблему, вероятно, он мог бы решить… впрочем, он тут же отогнал от себя непрошенную мысль. Нет, ему не стоило даже думать о том, чтобы провести эту ночь с Мо Жанем. Его никогда не привлекали мужчины, и он весьма смутно представлял, что вообще может произойти между ним и Мо Жанем в постели. Но — если посмотреть на всё с точки зрения, что между ними не возникнет обязательств, и после внимание Мо Жаня переключится на кого-нибудь ещё… разве всё это не представлялось вполне заманчивой перспективой? Мо Жань был не то, чтоб неприятен. По правде… Чу Ваньнин в самом деле не мог отрицать его привлекательности. Если уж быть кристально честным, то следовало также признать, что Мо Жань вызывал в нём чувства, едва ли совместимые с преподавательским долгом. И то, что он озвучивал свои желания, в отличие от Чу Ваньнина, ничуть ни помогало сохранять холодную голову в данной ситуации. — Что значит “и всё”? — Мо Жань отставил чашку в сторону, глядя на Ваньина в упор. Чу Ваньнин тряхнул головой, потирая лоб, надеясь, что лицо его не красное от смущения. — Это не кажется чем-то сложным. Мо Жань внезапно поднялся, приковывая к себе внимание. — Серьёзно? — Абсолютно серьёзно. Если всё обстоит так, как ты говоришь, я не думаю, что об этом стоит переживать, — Чу Ваньнин подавил в себе желание тоже подняться, однако невольная дрожь вынудила его обхватить себя руками. Он не мог не нервничать, когда Мо Жань буквально нависал над столом при всём своём немаленьком росте. Мо Жань шагнул к нему, не сводя с него глаз, и Чу Ваньнин продолжал смотреть на него словно в ступоре. — Что ты делаешь? — Хочу быть поближе к тебе. Довольно неудобно находиться по разные стороны стола. Ваньнин почувствовал себя в который раз ужасно глупо оттого что так разнервничался всего лишь потому что Мо Жань решил пересесть. Он кивнул — но затем Мо Жань сделал ещё пару шагов в его сторону, на этот раз остановившись так близко, что Чу Ваньнину теперь приходилось задирать голову, чтобы смотреть ему в лицо. Его ладонь легла ему на плечо, а затем осторожно скользнула по задней части шеи, вызывая необъяснимое волнение и жар. Чу Ваньнин поджал губы, опуская глаза. Ему отчего-то вдруг сделалось неловко — одно единственное чувственное прикосновение, каким кто угодно мог бы поправить ему воротник, повергло его разум в полный хаос. Он ощущал себя испорченным. Его пальцы непроизвольно сжались, острые края ногтей впились в ладони. Между тем, Мо Жань продолжал гладить его затылок с такой нежностью, словно ничего естественней этого прикосновения не существовало. Когда он наконец убрал руку, Чу Ваньнин едва не подался головой следом в попытке продолжить такую нелепую, но приятную ласку. — Я не хочу, чтобы ты переживал, — внезапно заговорил Мо Жань, и голос его звучал тихо и удивительно мягко. — Хочу, чтобы ты знал, что я здесь, рядом с тобой. И, если ты всё-таки взглянешь на меня сейчас, ты поймёшь, что я чувствую. Чу Ваньнин растерянно моргнул, осознавая, что в самом деле зажмурился. Возможно, ему было слишком неловко — или, быть может, он просто пытался абстрагироваться от происходящего, чтобы удержать контроль. Но Мо Жань был прав — ему нечего было бояться. — Посмотри на меня, — Мо Жань на этот раз очертил пальцами скулу Ваньнина, а затем, остановившись под подбородком, приподнял его. — Я хочу, чтобы твои глаза были на мне. Прошу. Ваньнин снова моргнул, и, переместив взгляд на лицо Мо Жаня, осознал, какую допустил ошибку. Мо Жань склонялся к нему так низко, что в тёплом ярком свете лапм можно было легко различить малейшие детали, прежде ускользавшие. Смуглая кожа выглядела золотисто-бронзовой и слегка блестела. Тёмные вьющиеся волосы в беспорядке падали на густые сведённые брови. Две аккуратные ямочки на щеках обозначали скрытую улыбку — однако всё это не шло ни в какое сравнение с глубиной взгляда. Казалось, эти глаза прожигали насквозь. Они не были ни большими, ни яркими — глубоко посаженные, обрамлённые рыжевато-выгоревшими кончиками коротких ресниц, тёмно-лиловые, они, скорее, могли бы принадлежать человеку холодному и жестокому, однако от одного их пристального взгляда по телу Ваньнина расползался жар. Глядеть на Мо Жаня было опасно — казалось, эти глаза могли разрушать. Мо Жань перехватил руку Ваньнина, разжимая плотно сведённые пальцы, а затем на его глазах поднёс её ладонью ко рту, чтобы поцеловать. Чу Ваньнин замер, не желая прекращать происходящее, и в то же время поражаясь собственному бесстыдству, тогда как губы и язык Мо Жаня ласкали его раскрытую ладонь так нежно, что у него начали дрожать пальцы, а сердце колотилось где-то в горле, мешая дышать. Мо Жань продолжал целовать его руку, но теперь его губы, не встречая сопротивления, поднимались выше, к чувствительному запястью и предплечью. Обжигающая влага чередовалась с остротой внезапных покусываний и разбивающей сердце нежностью. Чу Ваньнин сам не знал, на что решился, однако в момент, когда Мо Жань наконец достиг края его закатанного рукава, подался ближе, убирая руку, целуя припухшие раскрасневшиеся губы. Он был не особенно умелым в поцелуях, а потому действовал скорее интуитивно, просто соприкасаясь губами с кожей губ Мо Жаня, не решаясь на большее. Казалось, Мо Жань на мгновение забыл, как дышать. Он замер, давая Чу Ваньнину полную свободу действий — однако и не отстранился. Воодушевленный, Чу Ваньнин продолжил поцелуй, лаская губы Мо Жаня языком, исследуя их тёплую гладкую текстуру и пряный вкус грушевого вина и чая. Мо Жань неожиданно подался ещё ближе, приоткрывая рот, пропуская его внутрь, однако при этом руки его легли Ваньнину на бёдра, разводя их в стороны, а затем его ладонь приникла к его паху. На секунду растерявшийся Ваньнин едва не прикусил собственный язык от неожиданности. Прикосновение отдалось в нём сокрушительным жаром. Он не знал, что всё будет именно так, а воспоминания о ночи, когда Мо Жань целовал его, вжимая в себя бёдрами, были слишком смутными и далёкими. Казалось, той ночью ничего подобного не происходило между ними — действительно ли Мо Жань требовалось проделывать все эти бесстыдства, сводя его с ума?.. Ладонь Мо Жаня сжалась на его члене сквозь плотную ткань брюк, и Ваньнин тихо застонал, а бёдра его непроизвольно подались вперёд. — Ваньнин, — Мо Жань выдохнул ему в губы, и в голосе его слышался жар, — в этот раз всё будет иначе. Я постараюсь доставить тебе удовольствие по-другому, но для этого ты должен сказать, что хочешь этого. Их взгляды снова встретились, и на этот раз Ваньнин осознавал, что пропал. Он знал, что не в силах отказать Мо Жаню — не теперь, когда тело его налилось огнём, а в голове звенело от возбуждения. Он сам не знал, чего желал, однако весь его скудный опыт сводился к редким и достаточно вялым попыткам мастурбации под порно, которое его скорее отвращало, нежели привлекало. Чего именно хотел от него Мо Жань?.. Чу Ваньнин опустил глаза туда, где рука Мо Жаня продолжала медленно поглаживать его член. — Давай просто сделаем это, — он не решался снова посмотреть на Мо Жаня, и, поскольку тот молчал, продолжил, — так, как хотелось бы тебе. Лицо его при этом, вероятно, меняло свой цвет, потому что жар собственных слов его буквально оглушил. — Ты уверен, — Мо Жань, скорее, не спрашивал, а просто убеждал себя. Его взгляд блуждал по лицу Ваньнина, словно в поисках ответов. Ладонь его опустилась ниже, протискиваясь между бёдер дальше, пока его пальцы не оказались сзади, окончательно смущая. — Мне нужно… в ванную, — Ваньнин едва дышал, а сердце его стучало, словно безумное. — Мне тоже, — Мо Жань усмехнулся. — Это ненадолго. *** …Чу Ваньнин никогда не думал, что однажды ему придётся лежать в постели в ожидании любовника — хуже того, он даже не представлял, насколько это тревожное занятие. Выйдя из душа, первым делом он тщательно зашторил окна и, стянув с постели покрывало на пол, ещё пару минут метался, раздумывая, стоит ли ему снять халат и переодеться. Между тем, шум воды прекратился, и он, не долго думая, всё ещё мокрый, нырнул под одеяло. Однако Мо Жань всё не шёл. Чу Ваньнин растерянно уставился в потолок, пытаясь сообразить, не мог ли Мо Жань передумать за это время — быть может, у него больше не было нужного настроения, или он осознал, что всё это будет ошибкой. Ваньнин повернулся боком, чтобы не смотреть на дверь, но теперь его взгляд в полумраке выхватывал в беспорядке сваленную на тумбе одежду вперемешку с блистерами от таблеток и порошков и спреями для носа. К тому же, на стене висело зеркало, в котором отражалось его собственное слегка бледное лицо. К несчастью, убираясь у себя дома, Ваньнин не думал, что гости когда-либо окажутся у него в постели, но теперь было уже слишком поздно что-то менять. — Ваньнин?.. — Мо Жань наконец показался в дверном проёме, но выглядел он при этом обеспокоенно и, к тому же, был пракутически полностью одет. — У Мэн-Мэна проблемы. Я поеду. — Стой!.. — Чу Ваньнин едва не выскочил из-под одеяла, но вовремя вспомнил, что халат на нём развязан. — Что случилось?.. Ты уходишь? Я… я поеду с тобой. — Не нужно, — Мо Жань покачал головой. — Я напишу тебе, когда всё прояснится. Закроешь за мной дверь?.. Ваньнин кивнул, внутренне холодея от ужаса. В голове его всё смешалось, так что он, кое-как стянув пояс под одеялом, всё-таки встал и на негнущихся ногах пошёл босиком в коридор. А, когда за Мо Жанем наконец закрылась дверь, весь абсурд произошедшего наконец дошёл до него. Неужели Мо Жань солгал ему, передумав проводить с ним ночь? Или — он всё же говорил правду? Чу Ваньнин закрыл лицо руками, чувствуя себя наивным дураком, испытывая жгучий стыд. Он только что едва не переспал со своим студентом, и в самом деле только чудом не настоял на том, чтоб отправиться следом. Это всё было как-то уж слишком ненормально — казалось, ещё немного, и он побежит за Мо Жанем в одном халате. Это было унизительно и гадко. Следовало всё это поскорее прекращать.