The heart wants what it wants

…Флешка со стола Чу Ваньнина жгла карман весь день, так что после учёбы Мо Жань едва мог сосредоточиться на работе. Он по два раза переспрашивал преподавателей, которые просили его распечатать конспекты, что именно от него требуется, а профессор Таньлан, опаздывавший на совещание, так разнервничался, когда Мо Жань перепутал страницы его доклада, что едва не облил стопку бумаг кофе. Чу Ваньнин, вернувшись с пар, уселся за стол, но, похоже, не заметил, что бумаги вокруг него лежат не в том порядке, в котором он их вчера оставлял. Около получаса он что-то агрессивно печатал, игнорируя окружающий мир, а затем, поёжившись, покосился в сторону приоткрытого окна и набросил на плечи светло-серый кардиган. Атака тонких пальцев на клавиатуру ноутбука продолжилась. Мо Жань, пожав плечами, встал с места и, сделав несколько хаотичных махов руками, чтобы размять затёкшую спину, подошёл к оконному проёму и, лениво выглянув на улицу, плотно закрыл раму. Чу Ваньнин даже не повернул головы в его сторону — так и продолжал стучать клавишами, хмуря брови. Никакой благодарности, разумеется, тоже не последовало. Мо Жань вернулся на место и, снова бросив мимолётный взгляд на Ваньнина в отражение на время ушедшего в спящий режим экрана, продолжил изображать сосредоточенную работу. Если ему повезёт, Чу Ваньнин сегодня уйдёт пораньше — вряд ли ему захочется “наслаждаться” обществом Мо Жаня. Между тем, шло время, а Чу Ваньнин всё сидел, время от времени отвлекаясь на проверку студенческих работ. Он ни разу даже не позволил себе выйти за кофе — неужто был таким трудоголиком? И как Мо Жань этого не замечал раньше?... Ах, да, он ведь куда сильнее интересовался его обманчиво красивым лицом. Кто бы мог подумать, что Ваньнин может быть таким скучным? — Я иду за кофе. Сделать вам? — решился Мо Жань заговорить первым, но Чу Ваньнин даже не поднял головы, продолжая что-то сосредоточенно изучать. — А, забейте, — Мо Жань поднялся с места, раздражённо пересчитывая мелочь для оплаты. — Ты хочешь заполучить инфаркт до тридцати? — мрачно пробормотал Чу Ваньнин себе под нос, но в тишине кабинета его достаточно высокий голос звучал максимально чётко. — Инфаркт? Что?.. — Мо Жань нахмурился. — Я всего лишь слежу за тем, чтобы употреблять достаточное количество жидкости. Говорят, это полезно для тех, кто занимается спортом. Скоро весна, и я снова посещаю зал. Чу Ваньнин пожал плечами, решив и дальше игнорировать Мо Жаня, так что уже начинало казаться, словно его нечаянно брошенная фраза была слуховой галлюцинацией. Мо Жань сел обратно на место, раздражённо размышляя, почему придирка Чу Ваньнина отбила у него всё желание прогуляться в коридоре. В душевных метаниях прошёл ещё один час, и Ваньнин наконец засобирался. Было уже около шести, и время от времени он поглядывал на телефон, всё так же игнорируя присутствие Мо Жаня в нескольких метрах от себя. Ноутбук отправился в сумку, туда же полетели некоторые бумаги. В конце концов, у преподавателя зазвонил телефон — стандартная мелодия звонка, не отличающаяся от сотен тысяч подобных. Чу Ваньнин, впрочем, не стал отвечать, пока не оказался за дверью кафедры и не прошёл дальше по коридору. Закрытая дверь и расстояние сделали его голос неразборчивым и тихим, так что невозможно было понять, о чём он разговаривал. Звук удаляющихся шагов и отсутствующая верхняя одежда послужили сигналом того, что возвращаться он сегодня уже не собирался. Мо Жань подавил волну неуместной ревности и, подождав ещё немного, подключил флешку к ноутбуку — та отобразилась несколькими разрозненными папками без каких-либо названий. К сожалению, преподаватель Чу оказался в самом деле не из тех людей, кто хранит фильмы для взрослых на съемных носителях. “Новая папка 1” и “Новая папка 2” содержали какие-то смазанные сканы, в суть которых Мо Жань поначалу не решился вникать. Качество их оставляло желать лучшего — казалось, кто-то просто отфотографировал какие-то документы в слабо освещённой комнате используя камеру давно вышедшего из использования телефона. Мо Жань задумался, лениво проскролливая серо-чёрные страницы — любопытно, что мешало Ваньнину хранить всю эту информацию на рабочем ноутбуке? Он открыл и приблизил одно из изображений, потирая переносицу от напряжения. Было похоже, что это был отрывок из какого-то старого судебного дела, но читать некоторые абзацы не представлялось возможным из-за недостаточного контраста. Тревожное предчувствие, всё это время не отпускавшее Мо Жаня, возрастало с каждой секундой по мере того, как он проходился взглядом по датам. “Какого хрена?!..” Мо Жань никогда не видел свое дело о поджоге, поскольку следствие настаивало, чтобы обвинение придержало ключевые улики до суда — но суда так и не состоялось, Мо Жаня признали недееспособным, а затем обвинение попросту отозвало подозрение. Что именно тогда произошло, оставалось для Мо Жаня тайной до сих пор. Но каким образом Чу Ваньнин мог получить доступ к материалам следствия?.. Мо Жань скривился, прекрасно осознавая единственный возможный ответ: Ши Мэй работал в пресс-службе полиции, и, вероятно, для него не существовало закрытых дверей и секретных материалов. Чу Ваньнин общался с Ши Мэем, а потому наверняка мог упросить того показать ему дело четырёхлетней давности. Возможно, он даже намеренно сблизился с ним, чтобы получить желаемое. Мо Жань тихо выругался. Что бы ни задумал Ваньнин, одного неосторожного вопроса было достаточно, чтобы привлечь к интересующемуся внимание далеко не самых миролюбивых людей. Мо Няньцзы, владелица ночного клуба и приемная мать Мо Жаня, была мертва, но её покровители всё ещё оставались на свободе и продолжали её дело. Очевидно, Чу Ваньнин не осознавал, к чему могло привести его неуместное глупое любопытство. Мо Жань перекачал сканы страниц дела к себе на телефон и, вернув флешку на место, засобирался домой. Позже, глухой ночью, когда Сюэ Мэн уснул, он установил программу для регулирования контраста и обработал первые двадцать страниц. Впрочем, чем дальше он читал, там сильнее его тошнило от осознания, что именно ему собирались инкриминировать. Почему он совсем не помнил ничего из описанного?.. Неужели он действительно выкалывал глаза Мо Няньцзы, словно виноградины? Как он мог перебить столько людей с такой жестокостью? Разве допустило бы правосудие, чтобы после всего этого он избежал наказания — мало того, ещё и вернулся к обычной жизни?.. Фото освежёванных тел с пустыми глазницами и обгоревших трупов казались ненастоящими — даже глядя на них, Мо Жань не мог вообразить, чтобы живой человек обладал такой животной жестокостью. Неужели… это действительно сделал он сам?.. Он пролистал ещё несколько страниц убеждаясь, что улики действительно указывали на него. Это он устроил поджог — вероятно, чтобы скрыть следы преступления. Больше было некому. Всё усугублялось тем, что у него был очевидный мотив. Мо Жань выключил телефон, чувствуя ужас. Если всё это было известно Чу Ваньнину, почему он до сих пор ничего не предпринял? Почему не бил тревогу, не размахивал доказательствами?.. Очевидно же, что он копал под Мо Жаня — теперь отрицать этот факт было глупо. Быть может, он и завязал с Мо Жанем общение, притворяясь его одногодкой, только чтобы собрать информацию… Мо Жань пролежал всю ночь без сна, обливаясь ледяным потом, с колотящимся сердцем. Чу Ваньнин, будь он проклят!.. Почему он ничего не предпринимал, если обо всём знал? Чего он ждал?!.. *** …Чу Ваньнин понятия не имел о душевных метаниях Мо Жаня, и его мало интересовала пропажа флешки с документами — по правде, он давно их пересмотрел, но слабо верил во всё описанное. С Ши Мэем они Мо Жаня уже давно не обсуждали, и он сам не знал, зачем вообще начинал расследование. Поначалу он в самом деле думал писать на эту тему материал, но затем всё зашло в тупик, новых более веских данных найти не удавалось, а в вину студента Мо верилось с трудом. Ясно было только одно: кто-то пытался подставить его четыре года назад, и Мо Жань мог снова попасть в беду, если дело тронется с мёртвой точки. К тому же, кто-то регулярно рылся в столе Ваньнина — даже вчера он обнаружил, что бумаги лежат не на своих местах. Как бы Ваньнин ни хотел разобраться в этой запутанной истории, в какой-то момент от этого желания не осталось и следа. Он мог тысячу раз осуждать образ жизни студента Мо, презирать себя за слабость, твердить себе, что Мо Жань не стоит его внимания, и беспокоиться о нём нечего, ведь всё равно он не оценит — но всё ещё не был готов рисковать им ради расследования. Он приложил максимум усилий, чтобы отдалиться от Мо Жаня после того, как едва с ним не переспал, и поставил всё на бессрочную паузу. Всё это, разумеется, не останавливало Чу Ваньнина от того, чтоб тонуть в собственных терзаниях всё глубже, особенно по ночам. Оставаясь наедине с собой, он подолгу глядел в тёмный потолок, пытаясь понять, что бы чувствовал, если бы всё же решился сблизиться с Мо Жанем. Без обязательств, абсолютно анонимно, без каких-либо намёков на привязанность. Уже несколько месяцев подряд он продолжал гадать, каково было бы просто почувствовать, когда тебя желают… и не мог представить. Даже думать об этом теперь было как-то неприятно и грязно, учитывая, как легко Мо Жань относился к смене партнёров, и как быстро их забывал на следующий день. С другой стороны, у Чу Ваньнина никак не складывалось с тем, чтобы найти хоть кого-нибудь, кто бы его привлекал настолько же сильно. Стоило ему только закрыть глаза, как воображение неизменно рисовало ему одно и то же лицо: резко очерченное, обрамлённое сбившимися тёмными прядями, смуглое, словно его обладатель любил проводить время под открытым солнцем, а не в библиотеке. Тёмные лиловые глаза насмешливо щурились, а пухлые алые губы выдыхали короткое “Ваньнин…”. В такие моменты, казалось, даже запах тела Мо Жаня проникал в спальню. Приходилось вставать, идти в душ, а затем открывать окно и ждать, пока иллюзия не рассеется, и морозный холод не заберёт остатки непрошенного жара. Чу Ваньнин стыдился того, что он в принципе позволял себе фантазировать о Мо Жане. Поначалу его очарование легко кружило голову, позволяя людям вроде Ваньнина почувствовать себя особенными, окутанными вниманием и заботой, но затем всё резко обрывалось, а сам Мо Жань вёл себя так, словно в грош не ставил свои прежние симпатии. Более того — Мо Жань ещё и позволял себе врываться в чужую частную жизнь, словно имел на это какое-то право после того, как сам же ушёл. Он вёл себя отвратительно на новогоднем корпоративе, и ещё хуже — когда где-то поблизости объявлялся Ши Мэй. Мо Жаня следовало забыть, и Чу Ваньнин был уверен, что справится с этим ещё совсем недавно. Он верил, что находится на пути к просветлению… пока его не вынудили терпеть студента Мо не только на парах, но и на кафедре. Вчера он искусал нижнюю губу до крови, потому что проходился по ней зубами всякий раз, когда в нём возникало желание заговорить со студентом Мо. Он задыхался в кабинете, несмотря на то, что окно было открыло — а затем Мо Жань закрыл это чёртово окно, и стало только хуже. Что с этим всем делать, Чу Ваньнин не понимал. Менять работу? Увольняться посреди года? Просить, чтобы на кафедру взяли другого ассистента?.. Абсолютно все варианты казались унизительным бегством, но какое ещё решение здесь могло быть? …Стоит ли говорить, что к утру Чу Ваньнин снова не выспался. Кое-как добравшись до работы во второй корпус — к счастью, в этот день у него не было пар у группы Мо Жаня, и на кафедру ему возвращаться тоже не было необходимости — он провёл три занятия подряд у старших курсов. Позже, в обеденный перерыв, они с Цзян Си лениво обсуждали изменения в программе на следующий год: говорил, как обычно, больше профессор Цзян, а у Ваньнина горло пересохло так сильно, что он едва успевал вовремя вставлять фразы. Примерно в это же время телефон Чу Ваньнина ожил в портфеле. Ваньнин редко с кем-то переписывался, предпочитая звонки, а в круге его общения в последнее время были только коллеги и Ши Минцзин. Все они не стали бы его беспокоить по пустякам, так что ответить было необходимо. Он достал телефон и недоверчиво уставился на экран — Что-то случилось на кафедре? — Цзян Си воспринял гримасу Ваньнина превратно. Должно быть, выражение его лица отражало всю глубину проблемы. — Новый ассистент пишет, — Чу Ваньнин постарался вернуть себе невозмутимость. — Тот талантливый первокурсник? — профессор Цзян поймал на себе вопросительный взгляд Ваньнина и тут же рассмеялся. — Да ладно вам, вся кафедра обсуждала решение декана Сюэ. Думаю, время покажет, справится ли он с нагрузкой. — Разумеется, справится, — тут же вступился Чу Ваньнин, до конца не осознавая, зачем это делает. Даже отругав Мо Жаня в лицо, за глаза он всё равно зачем-то по привычке продолжал его нахваливать, словно заезжий торговец коврами, выступающий перед деревенскими зеваками. Его в самом деле задело, что кто-то не до конца верил в его студента. — Ваш любимчик, — понимающе ухмыльнулся Цзян Си, и Ваньнина словно током прошибло от этих слов. — Нет, все не так… — он покачал головой, понимая, что разубедить Цзян Си не получится. Со стороны действительно многим казалось, что он слишком уж благосклонно относился к Мо Жаню, но ведь дело было совсем не в том, что Мо Жань ему нравился. Или… в том? Ваньнин молча проверил сообщения, убеждаясь, что ему не показалось, и Мо Жань действительно ему написал спустя несколько месяцев. Мо Жань: “Как давно ты следишь за мной?” Первые несколько мгновений Чу Ваньнин вообще не мог понять, что студент Мо имеет в виду. Это он-то следит за Мо Жанем? С каких это пор? Поразмыслив ещё немного, Чу Ваньнин решил всё-таки ответить. Юйхэн: “Что ты имеешь в виду?” Неприятное предчувствие не дало ему проигнорировать сообщение, хоть поначалу он и не планировал отвечать. Если подумать, когда Мо Жань снимал квартиру с Сюэ Мэном, студента Сюэ избили, а за день до происшествия соседи жаловались, будто кто-то колотил в дверь и кого-то настойчиво искал. Возможно, за Мо Жанем действительно вели слежку?.. Мо Жань прочитал ответ Ваньнина, но ничего не стал писать. Происходящее всё сильнее нервировало, но предпринимать что-либо, не зная ситуации, было глупо. Юйхэн: “Я приеду на кафедру как только у меня закончатся пары. Пожалуйста, дождись меня.” Он не должен был этого говорить — и, возможно, ему всё-таки не стоило ехать, потому что однажды он уже спешил к Мо Жаню, думая, что с ним что-то случилось. В итоге обнаружилось, что Мо Жань просто напился и не отвечал на звонки. Но Чу Ваньнин об этом вспомнил не сразу, а лишь по пути на кафедру. В любом случае, презирать себя он всегда успеет, а Мо Жань — его студент, младший сотрудник. Как бы Ваньнин к нему ни относился, а оставить его в беде он всё ещё не мог.