—⋆˖⁺‧₊☽◯☾₊‧⁺˖⋆—
Вульфвуд путался в одеяла и спальный мешок, пытаясь отдохнуть, но до первых лучей солнца после тяжелой ночи сна не видать ни в одном глазу. В его усталом разуме кружились мысли об овцах, сказочных животных из детских книжек, медленно перепрыгивающих через невидимый забор. Захочешь спать — пойдешь на любые абсурдные методы. — Одна, две… девять… — прошептал под нос Николас, сосредотачиваясь на воображаемых животных. Но внезапно мир ожил, и перед его воображением возник Вэш, скачущий на четвереньках среди табуна. Он легко преодолевал невидимые барьеры, изгибаясь в воздухе с необыкновенной грацией. Его пушистый, пернатый хвост (погоди, что?) взметнулся, создавая волшебный искрящийся след в воздухе. И вот Паникеров стало больше, образы животных сменялись красными пятнами с топорчащимся веником вместо прически. Вульфвуд в своем сонном замешательстве попытался сосчитать Вэшей, но их численность постоянно менялась, как вихрь неуловимых образов, пока его абсурдное воображение занимал образ друга, несущегося по белому снежному полю, словно гиперактивный щенок. Николас потрясено моргнул, пытаясь избавиться от этого видения, и зажмурил глаза поплотнее. Однако, чем больше он старался сосредоточиться на овцах, тем настойчивее Вэш продолжал весело мчаться в его воображении… — Вульфвуд! — не в первый раз воскликнул Паникер, быстро тыкая острым пальцем в скулу Николаса. — Если ты не прекратишь, обещаю, это плохо кончится, — раздраженно отмахнулся полуспящий Вульфвуд от попыток его поднять в вертикальное положение всеми способами. Даже на грубый порыв хватануть за плечи тот лишь перевернулся на другой бок и зарылся с головой в спальный мешок. Правда, угроза Николаса прозвучала как-то невнятно, отчасти от того, что мужчина еще не до конца пришел в себя от абсурдного сна и совсем не хотел отрываться от пригретого Вэшем места. Привыкший к суровым лишениям, с которыми приходится сталкиваться каждому во время жизни на морозной планете, населенной людьми с такими же холодными сердцами, Николас не мог даже пальцем пошевелить, настолько его, оказывается, вымотал долгий и неплодотворный путь в точку, куда он даже не особо стремился попасть. Именно поэтому ни бубнеж Вэша, ни громкое посапывание под боком откуда-то появившегося наглющего черного песца не могли заставить его подняться. Веки как свинцом налитые, да и голова от нескольких бессонных ночей волей случая и завываний перевоплощенного Паникера казалась такой тяжелой, будто грозила вот-вот раздробиться. — Ну Нико, мы уже опоздали на автобус, а нам еще собирать палатку и наше добро, и все дела. Вместо точки в конце предложения под зад прилетел довольно убедительный пинок, — хотя и не пинок вовсе, лишь острый носок ботинка с силой ткнулся в мышцу, метко в нерв, — заставляя от негодования вскочить и сесть, скрещивая ноги по-турецки, путаясь в тканях спального мешка и одеял. Недовольно поглядывая на бодрого планта, Николас утробно коротко кашлянул и потянулся за сигаретами. — Лучше бы делом занялся, Тонгари. В сани там покидать вещей, собраться, на завтрак как заботливая женушка накрыть и прочее… Чем бедного пастора сна лишать. — Я тебе в санях места оставлю, отоспишься, — уверил Вэш. — А завтрак уже остывает. — А-аа… Ну так бы сразу и сказал! — Вульфвуд нехотя выбрался из нагретого спальника, семеня к выходу на запах мяса бесов, приготовленного на тлеющем огне над цистерной. Паникер тепло улыбнулся, довольный своей победой и успешным подкупом едой.—⋆˖⁺‧₊☽◯☾₊‧⁺˖⋆—
Только что закончился жуткий снегопад, в котором сложно было двигаться, видеть и просто проживать бытовуху. Ровно прямо по протоптанной, но неубранной дорожке, по обе стороны от которой раскиданы небольшие стенки сугробов, тянулась потемневшая граница «Великого снежного океана», и только на бугристом горизонте одинокими купами поднимались невысокие разрозненные дома, сплошь сооруженные из камня, метала и бог еще знает чего, украденного из упавших на снежную планету сто с лишком лет назад космических шаттлов. Впереди — застава в полуразрушенный Данкин, и возле трактир с раскосой крышей, Салун, а у салуна кучка людей о чем-то громко переговариваются, ругаются и пускают клубы пара своими ртами, практически нагоняя туман сквозь пелену белых хлопьев. Вэш сложил рукой поверх очков с желтой линзой козырек, прищурился, вгляделся… Вооружены. — Да ну-у-у, — утрированно захныкал он, шаркая ногами, пытаясь оставаться на своих двоих, стоя на вершине небольшой неустойчивой горки из мусора, щедро удобренного снегом. Вульфвуд держался поодаль Вэша, впереди двух пушистых, отожранных томасов, наглющих и природно скверно-характерных маунтов: Угрюмец, серого окрасу, и Счастье — трехцветный, приносящий, правда, не радость и любовь, а зловоние. Имена выбрал Вэш с гордостью, коей могла позавидовать любая матушка. Такие животные были проворными, но с тяжестями справлялись не очень хорошо, поэтому сейчас была очередь Вульфвуда держаться за веревку, направляя томасов, которые вообще-то должны были и самостоятельно тащить сани, и нести на себе пару баулов вместе с карателем. Он старался избегать смотреть на Вэша, не зная, а как реагировать на него, несущего почти-что-фаэтоновскую судьбу? Тот соорудил из рук подобие бинокля и смотрел вдаль, будто все так и должно быть, и ничего страшного и непонятного не происходит, да и вообще у всех ведь зрачки умеют так глядеть чистым соколиным взором. Живот поджимается, дыхание перехватывает. Такой далекий и… дурак. Оступился, поскользнулся и упал на ровном месте, скатываясь с горки и хватая снег под шиворот и капюшон. Тяжелый вздох. К слову, этот же мужчина легко может раскатать в битве любого, и даже на крошащемся, быстро трескающемся льду он легко держал равновесие, бегая, как по обычному ровному полу в помещении — таких случаев можно было привести много, и Вульфвуд, честно, боялся, ведь день, когда с небес прольется огонь, начнется, как и предыдущие. Сладость конфеты на языке растворяется, но не прогоняет ни привкус пепла, ни осевшую табачную смоль на нёбе. — Что видно? — спросил Вульфвуд, против воли ухмыляясь, что сквозь ткань шарфа не видно, за что он поблагодарил закрытую одежку. Вэш поднялся на ноги и вытряхивал из красной верхней куртки куски липкого мусора с мокрым, растаявшим снегом, скривив полное отвращение лицо. — Восемь и десять, вооружены, первая группа простые пушечки. Ну, пистолеты, автоматы… Ничего серьезного. — тихо ответил он, доставая свой револьвер, глядя на него слишком долго и интимно, чтобы это было нормальным. Угрюмец и Счастье стали препираться — томасы утомились от бездействия, требовали движения, чтобы согреться, оттого и вцепились друг в друга с истошным кличем. Вульфвуд встрепенулся и принялся разнимать живность, надрывным голосом пытаясь вести диалог с Паникером. — Ну вы… Тихо! Твари божьи, господи-боже. Тш-ш, — томасы игнорировали, и Николас коротко обернулся на планта, жмурясь, силясь разглядеть его сквозь стену падающего снега. — А вторые? — Странные ружья. Это… сложно описать. Собрали из потерянных технологий, вероятнее всего. Друг на друга не похожи… Впервые подобное вижу. — Он шустро покрутил револьвер на пальце и убрал обратно в кобуру, растягивая лыбу от вида паники приятеля из-за грызущих друг друга животных. Вэш ринулся на помощь Вульфвуду, обвивая руками шею рычащего серого зверя, оттаскивая от собрата. Николас сделал тоже самое с Счастьем, отводя взгляд в ноги, старательно делая вид, что не видел, как небольшой ток ударил от прикосновения Паникера к шерсти, как дохнуло статикой и свежестью, какая бывает в шторма и ураганы. Прирученные хищники подрастеряли пыл, но продолжали зубоскалить друг на друга. Вэш неуверенно отпустил шею Угрюмца и сделал шаг назад, готовый в любой миг вновь хватануть маунта, преграждая порыв перегрызть глотку второму. Он остался спокоен. Николас повторил движение, пружинистым шагом отходя назад. Паникер вдруг встрепенулся, будто его клацнули по переключателю, пугая и так нервного Вульфвуда! — Как я выгляжу? — неожиданный вопрос перед более неожиданными действиями — он стал крутиться на месте по кругу. — Как умалишенный, — протянул Николас, так и не привыкший к подобному поведению у Вэша. — Я серьезно! — Думаешь о шансах оказаться пристреленными теми группками? — В точку. — Тогда, Тонгари, все в порядке; ты выглядишь как набитая пухом шкура беса. — А конкретнее? — Вэш подцепил баул с палаткой с саней, взял плетенные поводья в руку и побрел в сторону Данкина. — Просто не свети мордашкой слишком сильно, лохматый, — вздох. Вульфвуд плюхнулся на освобожденное место, держа все тот же собственный груз из карателя и личных вещей. Паникер вместе со зверьем потащил сани с сидящим в них Николасом по скользкой дорожке.—⋆˖⁺‧₊☽◯☾₊‧⁺˖⋆—
Аренда места в загоне для томасов — это грабеж! Но иного выбора не было. Подхватив пожитки, они прошли к Салуну. Струсив на пороге снег, мужчины вошли в бар, минуя спорящие группы. Скрип двери и высокий взвизг странного колокольчика — уведомление о посетителях, которых никто не заметил. Медленно, не снимая капюшона с головы и шарфа до носа, Вэш проследовал в угол, где стремился слиться с собственной тенью. Внутри оказалось душно несмотря на то, что за окнами во всю кружится снегопад. Вульфвуд купил комнату и прошел наверх, делая пас рукой, мол, выжди и иди за мной. Чуть погодя, понявший чужую невербальность, туда проследовал и Паникер. Комната как комната: две кровати, обогреватель и везде, абсолютно везде чертовы грязноватые узорчатые ковры. Чудо, что на потолок их не додумались зацепить. — Слушай, сегодня прекрасная погода! — восклицал Вэш, возясь со своими пожитками с тщательной внимательностью и дотошностью. Вульфвуд поежился и подвинулся ближе к обогревателю. — Холодрыга же, Тонгари. Совсем мозги промерзли? — тщетно растирая плечи, недоуменно ответил он. Вэш снял перчатку, лизнул палец и поднял над головой. В четырех стенах. — Безветрье и пасмурность. Прелесть! Особенно для рыбалки… Николас уже не удивлялся вслух, лишь смотрел округлыми глазами на то, как Паникер достает извращённую пародию на удочку и ещё всякого, что трудно описать не знающему. — Мы заплатили за комнату, чтобы ты собрался… делать что? — Рыбачить. — Ага, рыбачить. Черта-с два, Тонгари. Что за хрень? Вэш уже перебросил вещи — снасть и насадки, ледобур и другое — из одной сумки во вторую. — Хочешь, научу? — подняв взгляд, спросил он. И легкие сжало как удушливой гарью: ну куда деваться от такого умолявшего взора? — Ладно, — быстро сдался Вульфвуд. — Только завтра, не дури, — он кивнул в сторону выхода. — Всякие ходят. Паникер состроил жалобную моську, но отставил вещи к стенке. — Резонно, — выдохнул он. — Завтра так завтра. И плюхнулся на пол, лицом в ковер.