Сухоцветы

      Вилардо создавал композицию из сухоцветов. Свою комнату он оставил под заготовки, работу, а спальню и всё остальное в особняке разделял с Сириусом.       Уже был поздний вечер, а Вилардо так и не выходил. Он недавно поужинал с Сириусом и снова вернулся за работу.       Хозяин особняка пришёл наведать его и постучался.       — Всё хорошо? — Гибсон заглянул из-за порога.       — Угу, — отозвался тот.       — Уже ночь... — обеспокоенно сказал Сириус.       — Пока не хочу ложиться, — ответил Вилардо.       — Я, впрочем, тоже...       Сириус заинтересованно наблюдал за работой старшего, после вошёл в комнату и прикрыл за собой дверь.       Он сел рядом и стал рассматривать сухоцветы вблизи. Гибсон примерно представлял, как происходила сушка цветов; он видел такое краем глаза у Вилардо, а ещё последний складывал цветы для сушки на чердаке — подвешивал их бутонами вниз, что не могло не привлечь взор. Говорил, это верное место, и сухоцветы лучше всего делаются именно там.       И вот Адлер создавал из них красивую тёплую композицию... она выглядела ностальгически. Сухоцветы оставляли у Гибсона именно такое впечатление. Как некое приятное воспоминание...       Вилардо работал молча, и Сириус не вмешивался. Но и его присутствие не смущало. В комнате была умиротворённая обстановка.       — Готово, — сказал Адлер спустя несколько безмолвных минут.       — Ого! — Гибсон стал разглядывать результат. — Невероятно...       Это был небольшой букет на заказ. Сириус привык, что Вилардо дарил ему много цветов, да и весь дом был украшен ими, всюду царил приятный аромат, и всё бесконечно радовало глаз.       Одним словом, в особняке стало и тише, и красивее, чем раньше. Не то что с другими постояльцами...       А спать так и не захотелось.       — Тебе точно нравятся цветы, — уверенно и с ноткой гордости за свою вторую половинку заявил Сириус.       — Ну не знаю, — кратко ответил Вилардо.       — А как ты пришёл к этой работе? — с искренним интересом спросил первый.       Адлер задумался.       — Много лет назад выбора не было. А цветы были первым, что попалось мне под руку, особенно не в большом городе. Вот и пришлось научиться.       Экзорцист чуть наклонил голову.       — Можно сказать, с тех пор ничего не изменилось?       — Угу.       — И твои приёмы всё те же, что и... сотни лет назад?       — Угу.       — Это правильно, — пробормотал Сириус. — У меня именно такое ощущение каждый раз. Всё, что ты делаешь, очень напоминает о прошлом. Весёлом, грустном, неважно. Например, этот букет очень даже тёплый для меня... и ты умеешь это передавать.       Вилардо ничего не ответил, но внимательно наблюдал за мимикой и жестами Сириуса. В конце концов, эти слова отзывались глубоко в сердце старшего.       — Спасибо... отдам потом. — Адлер отложил в сторону сухоцветы на своём столе.       «‎Не могу наглядеться»‎, — каждый раз думал Гибсон, смотря то на Вилардо, то на его композиции.       — Пойдём прогуляемся, — Вилардо вдруг оборвал размышления младшего.       — О? Так поздно?       — Угу.       Сириус не мог ему отказать. Тот добавил:       — Завтра будет хорошая погода. Ближе к полудню буду собирать ещё цветов. А сейчас лучше пройтись.       — Мне нравится такой план. Идём!       Скоро они вышли на улицу; Гибсон взял с собой сумку. Ночью была такая же приятная и безмятежная погода; тёплый ветерок не беспокоил, а напротив, добавлял чувственности прогулке, слегка колыхал траву под ногами, а затем их волосы и свободную одежду.       Вилардо и Сириус немного прошлись от особняка, и последний начал:       — Ты высыпаешься? А то я смотрю, что тебе сложно засыпать...       — Вполне, — ответил Вилардо. — Может быть непривычно. От смены обстановки и постоянной кровати.       — Постоянной кровати? — переспросил Сириус.       — Да. У меня не всегда был ночлег. В плане, один и постоянно. Обычно спал, где приходится. Редко выбивал себе место хотя бы на месяц.       — Ох...       Они продолжали идти, и Гибсон взял Адлера за руку и крепко сжал.       — А я почти полжизни в этом доме. Раньше я жил с родителями где-то... в городе. Сейчас и не вспомню. Возможно, мы тоже перебивались тогда время от времени.       Вилардо заинтересованно посмотрел на Сириуса и спросил:       — В этом особняке произошло слишком много. Ты когда-нибудь хотел покинуть его навсегда?       Младший сначала удивился этим словам; он не смог скрыть своего изумления. Он опустил голову и после выдержанной паузы тихо ответил:       — Ты читаешь мои мысли... это происходило и не раз. Но в конце концов я не мог переступить порог... ты понимаешь.       — Да, я представляю, — задумчиво сказал Вилардо.       — Я прятался там же. Должен был убежать, но не осмелился. Потом, когда копил весь этот груз долгие годы... хотелось просто уйти. Оставить. Порой одно присутствие там казалось невыносимым. Я долго смирялся с этим или был на грани. Но, в конце концов... я принял решение оставаться несмотря ни на что.       Сириус продолжал. Они шли не торопясь и держались за руки. Лёгкий ветер прогонял неприятные чувства. Вилардо слушал очень внимательно и не отрывался от нерасторопной речи Гибсона.       — Со всеми тяжестями и таким прошлым этот особняк — мой единственный дом. Место, которое когда-то приютило меня и передалось мне в самом конце. Да, он достался мне, и я стал нести за него ответственность. Я должен принять это и следовать заветам леди Дороти... что я делаю и сейчас. По крайней мере, стараюсь. Пусть у меня иногда бывают провалы и ошибки. Но я понял, что просто не смогу уйти.       Сириус был прав. Адлер подумал о себе. За всю его жизнь у него, пожалуй, было только одно место, которое чувствовалось так же, как и особняк для этого юнца...       — Оказавшись на твоём месте, я бы тоже не ушёл, — тихо сказал Вилардо. Добавить было нечего.       Гибсон посмотрел на него. Бессмертный опустил голову и медленно продолжил:       — Чувство дома — это самое главное. Чувство ответственности пусть и грузит, но даёт понять, что ты принадлежишь этому месту. Ты делаешь всё, чтобы не потерять его. Ты поддерживаешь его. А оно даёт крышу над головой и уют в ответ...       Сириус тепло улыбнулся.       — Поэтому мы и оказались здесь.       Он крепче сжал ладонь любимого. Вместе чувствовалось комфортно. Они и без слов понимали друг друга; это очень согревало сердце.       — Давай остановимся, — предложил Вилардо.       Они довольно быстро дошли до цветочного поля. При лунном свете оно, казалось, было ещё красивее, чем днём. Сириус давно так не прогуливался под покровом ночи; и тем более куда реже стал навещать это место... а зря.       Вдвоём тут было ещё приятнее.       Экзорцист расстелил плед на траве, и они улеглись рядом.       — Тут самый лучший вид на звёзды.       Гибсону понравилось, что Адлер разговорился об их окружении, и он мечтательно ответил:       — Да... я и забыл, что в городе по-другому. Там куда хуже видно небо.       — Поэтому мне стало не хватать природы. Несуетливого и чистого места.       Сириус повернул свою голову к Вилардо. Последний указал наверх:       — Смотри, там самая яркая звезда на небе.       Младший глянул в указанное место и как только понял, что́ тот имел в виду, то сразу покраснел.       — Вилардо!..       — Это Сириус!       — Ну и что?!       — Самая яркая звезда на небе.       Вилардо повернулся к Сириусу и лёг на бок.       — А знаешь, кто ещё самая ослепительная звёздочка в моей жизни?       — Перестань!..       Гибсон не переставал покрываться румянцем. Ему редко указывали на его имя вот так, особенно в подобной обстановке!.. Никогда прежде! Это слишком смущало!       Адлер осторожно положил ладонь на личико звёздочки, а затем запустил руку в его волосы.       — Я верю, что тебя так красиво назвали неспроста. Испокон веков каждый человек наблюдал ярчайшую звезду ночного неба и думал о ней.       — Слушай, ходячая история...       Сириус краснел, но он позволил себе ухмыльнуться; его брала гордость после таких комплиментов. А романтичный Вилардо был... просто нечто. И ему правда подходила роль «‎ходячей истории‎», такой энциклопедии всего. Они говорили обо всём хоть пятисотлетней давности.       — ...Мне это очень нравится.       Гибсон не успел договорить, да и ему было нечем завершать свою мысль; Адлер, прикрыв глаза, наклонился к тому и поцеловал в губы.       Сириус ответил ему тем же и приобнял. Чувствовалось очень хорошо.       После того, как Вилардо отстранился, младший сказал:       — Какая романтическая обстановка!       — Да, — ответил темноволосый.       — Ты сразу заприметил эту поляну?       — Ещё давно.       — А что насчёт сухоцветов? — Гибсон ухмыльнулся.       — А они тебе так нравятся? — Адлер был очень оживлён.       — Ну конечно!       — Можем вместе сорвать побольше и высушить... а пока мы тут одни.       Да. Под светом Луны и покровом светлых звёзд...       Но ярчайшая из них находилась прямо перед Вилардо. Он обнял Сириуса и с теплотой посмотрел в алые глаза.       — Все планы сдвигаются на потом, — расслабленно сказал экзорцист и обнял своего возлюбленного за шею.       И больше ничто и никто не мог потревожить их на таком тихом, красивом и отрезанном от остального мира цветочном поле. В этот момент им больше ничего не нужно было, кроме как отдохнуть в объятиях и поцелуях друг друга, развеяться в приятной и близкой сердцу обстановке.