Dragon of Dorne

Вскоре в зале воцарилось напряженное молчание, и вокруг всех повисла плотная тишина. Деймон наблюдал за своей племянницей, не сводя с неё пристального взгляда. Как он ни старался, он не мог сдержать зарождающегося в нем влечения. Несмотря на настойчивые поглаживания Рейниры, раздраженные взгляды, которыми Джейкерис обменивался со своей невестой и скрытые ухмылки ужасающего веселья Люцериса, Деймон не мог оторвать взгляда от девушки. Деймон не мог отвести взгляд, даже когда она повернулась к Эйгону, чтобы обменяться с ним жалобными улыбками и побаловать его разговором, чтобы он оставил их племянников в покое. Деймон наклонился ближе к столу, когда Алейна повернулась к Эймонду, обмениваясь тихим шепотом и фрустрирующими взглядами в сторону притихшего Люцериса. Он не мог не заметить, как девочка умилялась каждому слову Алисенты, как робко улыбалась Отто, когда тот одобрительно кивал, и как беззастенчиво ухмылялась при признании отца. Это была девушка, окруженная любовью не своей семьи. Деймон должен был ревновать, его кровь должна была застыть от зависти при виде того, что кто-то получает такую изливную, безусловную любовь. Вместо этого его сердце стало тяжелеть от такой сильной нужды, что он едва не потерял дыхание. Децмон не был уверен, что именно ему нужно, просто он чувствовал боль и пустоту, которые еще свежи под шрамами и кошмарами, полученными в тяжелых битвах. Какая-то часть Деймона пробудилась при виде этого зрелища, увидев, что такое добро может существовать в стенах Королевской Гавани. А часть Деймона, темная и жестокая, желала развратить его и взрастить, чтобы напитать дыру в его сердце, чтобы он смог почувствовать себя заново. Деймон не знал, чего он хочет, но был готов на все, лишь бы тоскливое чувство, терзающее его душу, прекратилось. Напряженное молчание не сразу переросло в мучительное эхо ярости - если Алейна слишком отвлекалась на разговор с Эймондом, то Эйгону это быстро наскучило. Его колкие слова раздражали терпеливое лицо Джейкериса. И когда Эйгон встал между ним и его невестой и сделал предложение, тихое и неприкрытое, с горделивым оттенком в словах, в сердце Джейса закипел гнев, и он вскочил со своего места. Громкий стук его кулаков о деревянный стол заставил зал затихнуть, и все взгляды устремились на сгорбившегося над столом брюнета. Эйгон даже не выглядел пристыженным, когда вернулся на свое место, обменявшись забавным взглядом с братом, который воспринял импульсивные действия Джейкериса как угрозу Эйгону и встал на его защиту. Алейна настороженно наблюдала за происходящим, рука, державшая столовый нож, крутила его в руках, напряженно сидя на своем месте, глаза её напряглись, готовясь, если понадобится, встать на защиту своих родственников - взгляд её метался между племянником и братом, хватка ножа крепчала, а губы поджимались в попытке сохранить спокойствие. Но по её дергающимся пальцам, дрожащему телу и яростным глазам Деймон все понял. Девушка выглядела так, словно жаждала крови; умиротворяющие волны наивности и застенчивости, которые она излучала раньше, были заглушены клокочущим огнем, который просил дать о себе знать. Деймон был очарован видом её сдерживаемого гнева, гадая, какой потенциал скрывается под стенами, в которые она себя заключила. Интересно, на что похож её гнев, на что похожа её жестокость, на что похоже её прикосновение, когда дракон в её крови сжигает всё, что попадается ему на пути. Ему была понятна бдительность девушки. В последний раз, когда один из её братьев сражался с детьми Деймона и Рейниры, Эймонд лишился глаза. Она не допустит, чтобы её братья снова проиграли им. Джейкерис заговорил, с трудом выговаривая слова, поднимая тост за своих дядей, а затем за новообретенную тетю - притворившись, что слова Эйгона были лишь шуткой, и все ради того, чтобы его мать была счастлива, а дедушка спокоен. Глаза Джейкериса сверкали, когда он смотрел на неё, и он отвел взгляд, когда Эйгон обратил на него свирепый взгляд. Несколько мгновений никто не разговаривал, все молча смотрели в глубины своих пустых тарелок и опустевших кубков, прежде чем заговорил другой голос - тост за Алисенту, сказала она. Голос Рейниры был густым от эмоций, а взгляд в сторону Алисенты показал бы, что её глаза полны непролитых слез, и она с большим уважением отнеслась к словам своей старшей подруги. Таргариены - полукровки и целые - сидели в дружеской обстановке, несмотря на напряженные тосты в честь Эйгона и Эймонда, и радовались сердечному тосту Рейниры за Алисенту. Между женщинами появлялись неуверенные улыбки, когда по столу разносили еду, но Алейна не переставала замечать, как старшая сводная сестра избегает её при каждом смехе и шепоте. Она не могла побороть отчаяние, поселившееся в её сердце: она надеялась, что сегодня обретет еще одного сородича, но была уверена, что Рейнира предпочтет видеть в ней врага. А может быть, и никем, если бы она могла помочь. Алейна накладывала еду в тарелку, пытаясь насытить свой желудок, страдающий от многочасового голода, пока она бороздила небеса на драконе. С другого конца стола раздался смех, и Алайне не нужно было поднимать голову, чтобы понять, что это смех её отца. На ее лице заиграла легкая улыбка - по крайней мере, он обрел покой в таком воссоединении. И действительно, это было главное. Вместо угасающего взгляда отца её глаза уловили пылающий огонь, который горел под фиолетовыми глазами Деймона Таргариена. И только потом, увидев, как он сосредоточен, как его глаза обжигают её кожу, а ухмылка заставляет сердце учащенно биться, она поняла, что не только он смотрит на неё. Взглянув налево, она увидела настороженные глаза Эймонда, взгляд которого становился всё более маниакальным по мере того, как он понимал, что добычей, лежащей под хищным взглядом Деймона, была не кто иная, как его сестра. И все же он молчал - ему не хотелось портить жизнь матери, когда она светилась так, что, как он думал, все потухло и погасло, и больше никогда не зажжется. Но это случилось - в этот момент Алисента зажглась, разговаривая с женщиной, у которой было все, чего она когда-либо хотела - выбор. Взгляд Алейны вернулся к тарелке, щеки раскраснелись под жарким взглядом Деймона, и она не была уверена, хочет ли она, чтобы он остановился. В горле заклокотало чувство вины, а в нутре заклокотало отвращение - это был муж её сводной сестры. Это был её дядя. Пусть Рейнира и не признавала её, но Алейна не была такой жестокой. Она не стала бы брать то, что ей не принадлежит. Деймону хотелось думать, что он мог бы отвести взгляд от племянницы, если бы захотел, но в ней было что-то заманчивое. За её полукровной душой пряталась частичка Таргариена, которая взывала к его душе - где подобное ищет подобное. Она была тихой и кроткой, милой и изящной. Как лань в дикой природе, как ягненок, готовый к закланию. Но когда она заговорила о своем драконе, высокий валирийский язык легко соскользнул с её языка, в ней промелькнуло сходство. В ней было что-то дикое - что-то мрачное и дикое, что скрывалось под слоями манер, вежливых приветствий и застенчивых улыбок. Она была нежным пламенем, мерцающей свечой, жаждущей, чтобы её направили и подпитали, чтобы она разгорелась. Деймон оторвал взгляд от девушки, проследив за тем, как Джейкейрис, округлив фигуру, направился к Хейлене - она сидела рядом с внуком, погрузившись в мир своих грез и насекомых. Так было до тех пор, пока ей не подали руку и не предложили потанцевать. Хелейна с ликованием потянулась за рукой Джейкериса, и хотя братья смотрели на неё раздраженными и подозрительными взглядами, Алейна снисходительно улыбнулась, и Хелейна в ответ удвоила улыбку, крепче сжав руку Джейкериса и позволив ему вести её. Алейна наблюдала за этой парой с тихим восхищением. Она знала, что Рейнира уже предлагала Джейкерису жениться на Хелейне - её мать считала это безумием. Но, видя ухмыляющееся лицо сестры и слыша её радостный смех, Алейна почувствовала, что была бы гораздо счастливее с ребенком от Рейниры, чем в браке без любви с братом, связанным долгом, которого они оба не хотят. Она так и осталась сидеть в своих мыслях, неосознанно улыбаясь при виде Джейкериса, кружащего Хелейну в плавных движениях. Из задумчивости её вывело прикосновение чего-то шершавого и мозолистого к тыльной стороне ладони. Её рука упиралась в спинку кресла, когда она, повернувшись в кресле, любовалась танцем Хелейны с Джейкерисом, и она дернулась от непривычного ощущения. Раздался резкий вдох - неужели это была она? Она подумала, что это Эйгон, поскольку Эймонд сидел по другую сторону от неё, но руки старшего брата были мягкими и податливыми, а руки, прикоснувшиеся к ее собственным, были израненными, как у воина. Её глазам предстали пальцы, мозолистые от использования тяжелого оружия, испещренные легкими царапинами и порезами, прикоснувшиеся к тыльной стороне её руки. Мягкая ласка звала её. Она провела рукой вверх, вверх, вверх. О. Её взгляд на мгновение дрогнул, зрение пошатнулось, когда она посмотрела на человека, который счел себя достаточно храбрым, достаточно достойным, чтобы позвать её. Просить о ней. И тут она поняла, что комната погрузилась в настоящую тишину: стражники не решались сдвинуться с места, опасаясь, что звук скрежета их доспехов приведет к полному хаосу. Окружающие наблюдали за тем, как она с любопытством рассматривает стоящего перед ней мужчину. Деймон Таргариен. Ей казалось, что она не должна удивляться его дерзости, но она была уверена, что её рот приоткрылся от удивления, когда она посмотрела в его глаза широким и любопытным взглядом. Деймон не осмелился оглядеть стол, уверенный, что встретится взглядом с застывшей от гнева Рейнирой, с братом, разинувшим рот от возмущения, и с подозрительными взглядами братьев и Алисенты. Вместо этого он тихонько ухмыльнулся, на его лице появилось чужое чувство, и он поднял руку ладонью вверх. Еще одно предложение - возможность потанцевать. Алейна легко потянулась к нему, словно руководствуясь простым инстинктом. Но удушающее чувство враждебности, царившее в комнате, заставило её замешкаться. Её взгляд метался между братьями, как будто она почти спрашивала у них разрешения. После знакомства Деймон и его племянница больше не разговаривали, и даже сейчас он молча смотрел на неё. Он знал, что хочет снова услышать ее голос, услышать, как высокий валирийский язык срывается с её языка волнами. В нем зародилось очарование, которое постепенно начало распускаться и расцветать. Он просто хотел увидеть, к чему приведет это знойное чувство соблазна. Деймон чувствовал, что уже знает, но отстраненный взгляд в сторону кипящей Рейниры заставил его притвориться, что он не замечает собственных коварных желаний. Деймон не стал ждать, пока Эйгон и Эйемонд дадут ей разрешение, и не стал ждать, пока она примет его руку. Он протянул ей руку, крепко сжав её: – Не окажешь ли ты мне честь, дорогая племянница? Я считаю, что будет правильно предложить танец племяннице, о которой я не знал столько лет. Его слова были легки, и он действительно имел в виду каждое из них. Но он сдержал и то, в чем его разум умолял его признаться. Казалось, слов Деймона было достаточно, чтобы убедить измученного Визериса, и голос его напрягся, когда он уговаривал дочь: –Да. Да, потанцуй с дядей, дорогая. Я буду очень рад видеть, как мои родственники ладят друг с другом. Возможно, Визерису следовало бы лучше знать, чем поощрять её, но Алейна уже была отвергнута сердитой Рейнирой - возможно, настойчивое признание Деймона заставит Рейниру однажды принять её. Алейна расслабилась, услышав слова отца, и, убедившись, что никого не расстроит, встала и кивнула в знак согласия. Деймон подвел её к тому месту, где Джейкерис и Хелейна все еще кружились в изящных кругах. Звуки музыки перетекли в новую и смелую мелодию. Скрипки многослойно перекликались с шепотом и эхом, разносясь по залу и завораживая слух слушателей. Деймон ослабил свою хватку на руке Алайны, позволив ей упасть на бок, и она просто наблюдала за ним. Улыбка дрогнула на его лице, а бровь приподнялась в вопросе - –Ну как?. Алейна кашлянула, и его слова вывели её из задумчивости, и она сделала шаг назад. Она посмотрела на них: Джейкерис и Хелейна танцевали с детским восторгом, держа друг друга за руки, словно младенцы, играющие в простую игру, а не мужчина и женщина, живущие в призраках своего прошлого. Алейна оглянулась на Деймона, и у неё перехватило дыхание, когда она встретила его яростный взгляд - ей показалось, что она тонет в его видении. По залу разнеслась нежная мелодия, и Алейна подняла руку между собой и Деймоном. Кончики её пальцев были так близки к тому, чтобы коснуться его челюсти, что почти дрожали - её ладонь была обращена к нему. Ожидающая. В его глазах мелькнула интрига, плечи приподнялись, когда он выпрямился. Он поднял свою руку, левая встретилась с её правой. В подобных танцах этикет играет ключевую роль. Этому её научили Алисента и её септа. Поэтому, когда рука Деймона коснулась её руки, ей пришлось вздрогнуть и побороть дрожь, поползшую по позвоночнику. Его ладонь была теплой на фоне её холодной плоти. Её рука была совсем маленькой, и она чувствовала каждую отметину, которую он получил за свои титулы во всех Семи Королевствах. Принц-изгой. Командир городской стражи. Король Ступеней и Узкого моря. Он отверг все титулы, кроме одного, и сегодня перед ней стоял Принц-Разбойник - высокий и громоздкий, с выражением человека, умирающего от голода. Она кивнула ему, и они начали танцевать. Изящными шагами, на цыпочках, они обходили друг друга, а когда отпускали руки во время одного шага, то тут же находили их снова во время следующего. –Почему ты пригласил меня на танец, дядя? Её вопрос прозвучал невинно, и хотя он назвал Визерису причину, которую считал приемлемой, это не означало, что Алейна сочла её правдоподобной. Пусть она была младшим ребенком Визериса, но она выросла вместе с мальчиком, который не хотел быть королем, солдатом, отягощенным жертвами своего прошлого, и драконом-мечтателем, который не знал, как избежать предрешенной им судьбы. Она была молода, да. Но не наивна. –Неужели так трудно поверить, что я просто хотел потанцевать, чтобы узнать побольше о своей племяннице? –Если вы так старались не ассоциировать себя с моими братьями и сестрой, вы должны понять, почему мне это так трудно. Он поджал губы, и когда они закружились вокруг друг друга, прежде чем сцепить руки, сделал шаг ближе. Деймон глубоко вздохнул, почувствовав на языке аромат цитрусовых и ягод, а тепло Алейны, стоявшей так близко, обожгло его сквозь одежду. –Они не такие, как ты. –Потому что в них течет кровь Хайтауэров? Что ж, дядя, тебе не мешало бы понять, что я ничем от них не отличаюсь. Ведь именно Хайтауэры вырастили меня в любви и ласке, когда все "истинные" Таргариены - как, я уверена, вы себя называете - бежали из Семи Королевств и оставили моего отца гнить на смертном одре. Её слова были пропитаны ядом, гнев, который был спрятан глубоко и заперт в клетке, вырвался наружу. Деймон нашел это зрелище забавным, но если бы он дал понять это, то был уверен, что девушка сейчас же уйдет от него. –Мои извинения, - тихо прошептал он, - полагаю, мне нужно возместить ущерб, если я хочу получить ваше одобрение. –И почему же ты жаждешь этого, дядя? –Есть много вещей, которые я не могу объяснить, - он посмотрел на её губы, наслаждаясь тем, как она покраснела от этого действия, - но я с удовольствием покажу тебе их. Его глаза впились в её глаза, зрачки расширились, сердце бешено билось в груди. Они всего лишь танцевали в простых кругах, но чем дольше он вдыхал ее аромат, тем сильнее сбивалось дыхание. Чем дольше он держал ее руку - гибкая и мягкая плоть успокаивающе действовала на его собственные мозоли. Она приоткрыла губы и провела языком по губам, готовясь к ответу. Когда они снова закружились вокруг друг друга, её глаза на мгновение переметнулись на его плечо, и когда она снова оказалась лицом к лицу с ним, выражение её лица было пустым, а губы плотно сжаты. Деймону не нужно было поворачиваться, чтобы понять, кто стал причиной такого поступка. Тем не менее, он не мог винить девушку за её реакцию и лишь кивнул ей в знак заверения, а его руки дернулись в попытке переплести свои пальцы с ее пальцами. Так они и продолжали кружиться друг вокруг друга медленными кругами, пока мелодия то затихала, то растягивалась в драматическом напряжении и неистовых ударах, исполняемых в исступлении. Наступила тишина, и они на мгновение замерли, чтобы отдышаться. Они были гораздо ближе, чем в начале, и их танец привлек внимание всех присутствующих в зале, которые смотрели на него с восторженным вниманием. Даже Джейкейрис начал спотыкаться, пытаясь одновременно смотреть на одну тетку и танцевать с другой. Деймон в предвкушении придвинулся ближе. Его рука, крепко прижатая к её ладони, начала тянуться вниз по запястью, и от ощущения, что его пальцы касаются ее руки, а затем бедра и руки, по коже побежали мурашки. Он прикусил губу от тихого удовольствия. Его рука потянулась к противоположному плечу, где он зачесал назад пряди бледных волос, а затем обхватил её за талию. Он притянул её ближе, и по его телу разлилось успокаивающее тепло. Ее глаза метались между его искренним взглядом и яростным видом сводной сестры, но мягкий толчок вернул её к нему, и добрая улыбка успокоила ее бешено колотящееся сердце. Минута на то, чтобы отдышаться. И тут музыка обрушилась на него, и то, что длилось секунды, показалось ему часами, но Деймон был готов. Он притянул Алайну к себе, прижав её к себе. Он придержал свои тайные желания при себе, и расчетливыми шагами двинулся по коридору, когда Алейна с удивлением обхватила его руками. Деймон скользил по полу, кружась и поворачиваясь. Они не пропустили ни одного шага, и Алейна потеряла голову от головокружения их бесконечного танца. Их ноги двигались синхронно, дыхание сливалось в одно, и Алейна просто потеряла себя для этого момента. Она разразилась задыхающимся смехом. Звук был такой затягивающей мелодией, что Деймон обнаружил, что утопился бы в нем, будь у него выбор. Он улыбнулся - ухмылка была настолько широкой и свободной, что казалась чужой на его лице. Оглянувшись через плечо, он увидел пылающую Рейниру, и это было единственное, что помешало ему присоединиться к радости Алейны. Она крепко прижалась к нему, стараясь идти в ногу с ним, её руки обвились вокруг его шеи и задевали шрамы, скрытые под воротником. У Деймона перехватило дыхание, но впервые за последнее десятилетие он не почувствовал необходимости отворачиваться от нежного прикосновения и, наоборот, прильнул к ней. В музыке послышался хриплый кашель, музыканты сбились с такта, когда Деймон и Алайна остановились. Она отняла руки от его шеи и прижалась к его груди, нежно прижимаясь к нему. Она повернула голову к отцу и с озабоченным видом посмотрела, как тот не может перевести дыхание. Она бы попыталась подойти к нему, но прикосновение Деймона было неумолимым. Она бросила взгляд на дядю и увидела, что его глаза наполнены той же тревогой, что поселилась в ее сердце. Алисента приказала отправить короля в постель, а Отто - дать ему макового молока, чтобы облегчить боли. Алайна с грустью смотрела, как потрепанного отца уносит его личная охрана - тот был слишком слаб, чтобы поднять голову и попрощаться. Она проследила за ним, когда он выходил из зала, и не отходила от двери даже после того, как она была закрыта. По её талии прошлась успокаивающая кисть, которой Деймон погладил легкие круги на её платье. Но голос Алисента вернул её обратно: –Почему бы тебе не продолжить свой танец, моя милая? Мне это очень понравилось. На её лице играла приятная улыбка, но Алейна не могла избавиться от подозрения, затаившегося в её глазах, когда её мать смотрела на Деймона. Её внук просто выглядел забавным, когда кивнул, поднимаясь. –Как пожелаешь, мунья. Она легко согласилась, уже повернувшись назад, чтобы заглянуть в ожидающие глаза Деймона. Её руки все еще были прижаты к его груди, и мужчина вздрогнул, когда она потянула их вверх, чтобы обвить вокруг его шеи. Они танцуют еще несколько мгновений, их шаги повторяют нежные удары скрипки. Но их движения стали гораздо более скованными, радостная атмосфера была омрачена правдой о состоянии здоровья её отца - он мог испустить последний вздох в любой день. Такая правда грозила затянуть её в пучину страданий и страха. Прошло, должно быть, всего несколько минут, прежде чем их резко остановили - мощный удар эхом прокатился по залу, когда над собравшимися возвысилась худощавая фигура Эймонда Таргариена. Гнев накатывал на него бурными волнами, но он взял себя в руки - с гордо поднятой головой он с отвращением смотрел на свинью, лежавшую перед ним, и на мальчика, сидевшего напротив него с убийственным остервенением. –Последняя дань - за здоровье моих племянников. Алейна напряглась, настолько уверенная в том, к чему приведут его слова, что даже когда она остановилась рядом с Деймоном, вместо того чтобы опустить руки с его шеи, они напряглись. В предвкушении она затаила дыхание и впилась пальцами в грубую, покрытую шрамами плоть Деймона так, что он едва не задохнулся от нахлынувших на него пьянящих ощущений. –Джейс. Люк. И Джоффри, - продолжал он, переводя взгляд с закаленных глаз на каждого племянника, - каждый из них красив, мудр... Наступила долгая пауза, и Алейна увидела, как губы Эйгона подергиваются от удовольствия, как серьезно смотрит на неё Хелейна. Взгляда на дядю, наблюдавшего за Эймондом сузившимися глазами, хватило, чтобы сдержать знакомое подергивание смеха, расползающееся по её лицу. –Хм. Сильно. Алейна, наконец, сняла руку с шеи Деймона и посмотрела на фигуру Джейса, дрожащую от гнева на слова Эймонда. –Эймонд... В голосе Алисенты прозвучало раздражение, но Эймонд не позволил ему остановиться. –Давайте, осушим наши кубки - за этих трех сильных парней. Алейна наблюдала, как Эйгон, всегда поддерживающий брата после того, как Эймонд потерял глаз, почти сразу же поднял свой кубок. Хелейна ответила на его речь легкими аплодисментами и нежной улыбкой. Алейна могла только стоять рядом с дядей, не зная, как он поступит с ней, если она так открыто поддержит брата в его присутствии. –Осмелься повторить это еще раз. Джейс высоко поднял голову, бросая вызов. Эймонд с легкостью повернулся к нему: –Это был всего лишь комплимент. Он стал приближаться к Джейсу, когда тот с яростью бросился к нему - Ты не считаешь себя сильным?. Его слова были встречены звонким ударом по невидящему глазу - Рейнира окликнула старшего сына, но тот не обратил внимания. Эймонд едва сдвинулся с места, обернувшись к Джейсу с ехидной ухмылкой. Если раньше Алейна была нерешительна, то теперь её охватила волна многолетнего негодования по поводу того, как эти Стронги поступили с её братом. Она наблюдала за тем, как Люцерис бросился на брата, но Эйгон успел первым - он ударил мальчика лицом о стол. Джейс снова двинулся к Эймонду, и тут Алейна, кипя от ярости, двинулась вперед: кинжал легко выпал из застежки на рукаве в её занесенную руку. Эймонд с легкостью повалил Джейса на землю, а огромная рука обхватила запястье Алейны, чтобы удержать её от того, что могло бы стать великолепным буйством. Деймон резко дернул девушку и отбросил её за спину, наблюдая за разворачивающейся сценой умозрительным взглядом. Когда она попыталась обогнуть его массивную фигуру, он потянулся назад - его рука задела нетронутый клинок, зажатый в руке принцессы, и сомкнулась на клинке и её запястье в крепком захвате. Он не обратил внимания на жжение, когда его плоть разорвалась, и кровь начала брызгать на пол под ними. Но на мгновение он замешкался, услышав её резкий вздох, и понял, что должен был так же рассечь её плоть. В зале Красного Замка оба начали истекать кровью, и между ними образовалась небольшая лужа, когда их кровь смешалась в одну. Деймон почувствовал легкое головокружение, его кожа горела в том месте, где его кровоточащая рана встретилась с её. Но он взял себя в руки и стал наблюдать за происходящим, не отрывая глаз. И только когда Рейнира с пылающими глазами смотрела, как он обнимает её сводную сестру, положив руку на её вздувшийся живот, и тихо звала его, он с неохотой отпустил её. Он зажал пальцами зияющую рану. Алейна спрятала свою рану за спину, надеясь, что ни братья, ни мать не увидят крови, запятнавшей её платье. Они легко отошли от лужи крови и направились в разные стороны. Алейна грациозными шагами направилась к Эймонду, а Деймон встал барьером между её семьей и семьей Рейниры. Они обменялись тяжелыми взглядами, не понимая, что именно ищут. Деймон первым отвел взгляд, пассивно уставившись в яркие глаза Эймонда. Тот хмыкнул, на его лице появилась ухмылка, после чего он обогнул дядю и пошел прочь. Он остановился у двери, оглянувшись через плечо - Эймонд смотрел на Деймона, когда тот заговорил, в его глазах мелькнул вызов: –Идем, сестра, уже поздно. Я провожу тебя в твои покои. –Конечно, Эймонд. Она пошла к брату, с каждым шагом провожая взглядом Децмона. Когда она проходила мимо него, его раненая рука, казалось, потянулась к её руке, но Эйгон, восприняв слова Эймонда как безмолвный приказ самому себе, встал между ними и повел сестру прочь. Деймон не повернулся, чтобы его взгляд не приняли за слабость. Но он молчал, слушая, как звук еë мягких шагов сливается с тишиной, преследующей крепость в поздние ночные часы. Еще мгновение он оставался неподвижным, гадая, не обернется ли она. Рейнира отослала своих детей, и он с практической легкостью последовал за ними. Его глаза встретились с глазами Рейниры, в которых плескалась тьма - бесконечный гнев, грозивший закипеть, если он сделает еще одно неверное движение. Она повернулась к Алисенте, и её плечи опустились от облегчения, когда её дорогая подруга взяла её за руки. Алисента взглянула на Децмона, и опасение окрасило её черты, когда она тщательно обдумывала свои следующие слова. Рейнира собирается уехать сегодня вечером. Алисент не хотела, чтобы это произошло. Деймон не мог этого допустить. –Ты только что пришла, Реанира. Голос Алисенты был тяжел от воспоминаний, отравлен тоскливым желанием пережить дни своего детства до того, как её, как задумчивую кобылу, продали Визерису. –Ты не можешь уйти. Не надо. Возможно, если Рейнира останется, она привыкнет к присутствию Алейны. Да и к другим братьям и сестрам тоже. Возможно, она снова будет наслаждаться обществом Алисента. Возможно, она будет счастлива в замке и будет любить детей Алисенты настолько, что не прикажет убить их, когда придет время претендовать на трон Семи Королевств. Неужели Деймон поднесет меч к их горлу? Прикажет ли она убить их во сне? Или пытали на глазах у всех королевств, опасаясь возмездия? Отравит ли она их, зарежет или обезглавит? Она пожелает, чтобы они ушли? Убила бы она их голыми руками, если бы могла? Возможно. Деймон хотел остаться. Любопытство подталкивало его с нарастающей силой - грызущее и ноющее чувство, которое наполняло его тело, когда его мысли возвращались к девушке, которую он только что встретил. Наверное, дело было в её красоте - в лунных волосах, сияющей коже, смешливом смехе и задорных улыбках. Это должен был быть её дракон - Серый Призрак был диким драконом, и то, что она с такой легкостью приручила его и стала его наездницей, лишь подтвердило мысль о том, что в её жилах течет драконья кровь. Должно быть, дело было в её словах - робких и нерешительных, застенчивых и расчетливых. Это была её тьма - скрытая в глубинах души, которую легко расковырять, если знать, как это сделать. Деймон знал, как. Он помнит выражение её лица, когда она упомянула о том, что он отверг её братьев и сестру. Она заботится о своей семье, глубоко и искренне. Она выдала свою самую большую слабость, и Деймон не мог позволить такому преимуществу проскользнуть сквозь его пальцы незапятнанным. Внутри Деймона росла боль в том самом месте, где зародилось и выросло его любопытство. Рейнира хочет уйти, но Деймон сделает все, что нужно, чтобы они остались.