***
Галф быстрее поднимается по лестнице, не слыша Милда, кричащего ему что-то в спину. Он вбегает в комнату, скорее захлопывая дверь, будто за ним гонятся, закрывает её на замок, создавая мнимую защиту, и прислоняется лбом к дереву, загнанно дышит. Ему хочется закрыться не здесь, а в каком-нибудь бомбоубежище, где его не застиг бы этот взрыв эмоций и хриплый шёпот не достиг его ушей. Но в тоже время Галфу хочется пойти к альфе, посмотреть тому в глаза и вытрясти признание о том, что ему всё не послышалось, не причудилось, потому что омеге кажется, что это всё игра его больной фантазии. Это же не может быть правдой?! Галф не чувствовал к себе симпатию, и это признание ударило обухом по голове, ведь Мью с ним постоянно груб, смотрит, как на глупого и вообще, скорее всего, ненавидит после сказанных слов в самолёте. Галф медленно освобождает себя от одежды, перешагивая её, проходит в душ, настраивает воду погорячее, желая ощутить долгожданное тепло. Закрыв глаза, поднимает голову и с каждой каплей, упавшей на него, слышит хриплое: «Ненавижу тебя», «Когда ты уйдёшь из моей головы», «Когда покинешь мои сны». Галф с силой трёт лицо, пытаясь смыть наваждение. Зачесывает волосы назад, кожа вся покрывается мурашками от мнимого ощущения альфы рядом. Попадая в ловушку собственных мыслей, омега оборачивается назад, убеждаясь в их нереальности, можно вдохнуть спокойно, но хриплое «Чувствуешь?», срывает с алых губ тихое — Да.***
Галф так и не смог заснуть этой ночью, хотя лёг сразу после душа. Омега даже не поговорил с Милдом, стучащегося к нему в дверь, притворившись, что спит. Сегодня Галф не мог полностью отдаться процессу исследования, периодически зависая где-то в облаках. Теперь же он входит в дом, встречающий его звенящей тишиной. — Даниэль, где все? — интересуясь у управляющего, Галф воровато оглядывается по сторонам. — Мистер Милд в бассейне, Мистер Кенгл уехал, Мистер Мью у себя в кабинете был, — отчитывается мужчина ровным голосом. — Хорошо, спасибо, — дружелюбно улыбается Галф, получая поклон уважения, уходит к себе. Галф хочет извиниться перед Милдом за вчерашнее, это желание его подгоняет быстрее подняться в комнату, сбросить с себя одежду, переодеться в лёгкие штаны и футболку. Входя в крытый бассейн, омега кладёт своё полотенце на шезлонг, понимая, что Милда здесь нет. Это подтверждает голос, раздавшийся сзади. — Кенгл приехал, Милд отправился его встречать. — Галф разворачивается, испуганно смотрит на Мью. Он не был готов к встрече, хотя неизвестно, когда будет. Омега в одежде, но чувствует себя обнажённым под изучающим взглядом тёмно-карих глаз. — Понятно. — На бо́льшее Галф не способен, в голове нет ни единой мысли, только образ, что стоит перед ним. Руки в карманах широких, белых штанов, рубашка, что застёгнута не на все пуговицы, открывает вид на накачанную грудь. Мью делает шаг вперёд, замечая как омега делает такой же только назад, останавливается, наблюдая, как Галф чуть не спотыкается об шезлонг. — Если ты хочешь, чтоб я ушёл... — Мью корпусом поворачивается в сторону выхода, когда слышит отчего-то испуганное, но громкое: — Нет! — что заставляет альфу остановиться. Омега, видимо, и сам от себя такого не ожидал, раз сейчас стоит пугливым воробушком. Альфа остался стоять на месте, играя с Галфом в молчанку. Но надолго его не хватает и он решает сделать шаг, затем ещё один и, раз больше от него не уходят, позволяет себе слишком многое — останавливается, оставляя между ними расстояние лишь в полшага. Мью не отказывает себе в откровенном разглядывании омеги, что стоит с румянцем на щеках. Похоже, Мью совсем обнаглел, не встречая сопротивления, раз позволяет себе протянуть руку к взволнованному лицу. Альфа хочет коснуться, убедиться в мягкости кожи. Галф следит за каждым движением альфы и не понимает, зачем остановил Мью, почему не дал уйти. Теперь же сердце в его груди стучит так сильно, что закладывает уши. Омега не издаёт ни единого звука, замирая без возможности пошевелиться и, похоже, даже не дышит от понимания, что сейчас его коснётся жилистая рука, отчего кожа уже ощущает фантомное покалывание. Галф больше не может смотреть на это, веки сами опускаются, закрывая глаза. — И вы здесь? — эхом раздаётся голос Эрта, когда Мью лишь подушечками пальцев мазнул по бархату чужой кожи. Галф распахивает ресницы, от испуга запинаясь, за малым не падает на шезлонг, благо, только плюхается на него. Эрт смотрит на Мью, что сжимает ладонь в кулак, засовывая её в карман, и разворачивается в его сторону, стискивая челюсть. — Хороший вечер, неправда ли, Галф? — Эрт игнорирует недовольный взгляд Мью, присаживаясь на соседний шезлонг от омеги. — Д-да. Хороший, — приглаживая волосы, отвечает Галф, пытаясь не выдать своего состояния. Только всё это тщетные попытки, двое хорошо видят, что омега взволнован, но у каждого свои предположения от чего. — Может, поплаваем? — Эрт не спускает с омеги своих глаз, ему плевать на то, что альфа дышит часто и явно в ярости. Чего не скажешь о Галфе, что сидит рядом. Тот бросает короткие взгляды на Мью, нервно заламывая пальцы. Эрт не выдерживает и кладёт свою руку поверх, чтоб остановить эти истязания. Галф смотрит на соединённые ладони и отчего-то улыбается омеге благодарно. — У нас скоро ужин, поздно устраивать заплывы, — грубо заявляет Мью и получает от Галфа потерянный взгляд, отчего хочется выть, как волк на луну. Эрт иронично хмыкает на слова альфы, что не ускользает от его внимания. Мью бесится от появления омеги так не вовремя. От него не убегали, позволяли прикоснуться, доверчиво прикрывая веки, и всё это развеялось, теперь на каждое его слово вновь реагируют испугом, напряженно вглядываясь ему в лицо. Мью не может сдержать эмоции, они написаны на его сморщенном лбу, зажатых губах и в жёсткой интонации. Но один омега знает реальную причину в изменении настроения, другой ищет её в себе.***
Мью сгорает в пламени, что создаёт Галф, обхватывая губами кусочек жареной свинины, насаженный на вилку, и слизывает соус с губ. Омега прожёвывает всё тщательно, боясь подавиться от подавляющей энергии, что исходит от альфы. Нет, Мью не выпускает феромоны, он их контролирует, но вот аура от него направлена на одного конкретного человека, и тот её ощущает каждой своей клеточкой. Галф изо всех сил пытается вслушаться в разговор друга, перед которым извинился за вчерашнее поведение, сославшись на внезапную головную боль. — Вы какие-то странные сегодня, — замечает Милд. Он видит напротив себя пустые зрачки и дежурную улыбку от Галфа, а Мью даже не пытается скрыть, что полностью поглощён разглядыванием его друга. — Галф! Мью тебя обидел? — попытки не подавиться пошли крахом, как только он услышал предположение Милда, как и усилия игнорировать альфу, инстинктивно посмотрев в его сторону. Галф откашливается, отрывая взгляд от Мью, делает глоток белого полусухого, всё же удостаивая пытливого друга вниманием. — С чего, — ещё раз прочистил горло, — Мью должен был сделать мне что-то плохое? — ответа не получилось, только вопрос. — Может, потому что ты боишься на него смотреть? — Кенгл довольно хмыкает на предположения супруга. Милд взбалмошный и по хорошему ветреный, всегда находящийся где-то в облаках. Но он не глупый, а поведение этих двоих слишком очевидно. — Я? Я не избегаю его. Глупости какие, — нервно посмеивается Галф. — Тогда посмотри на меня, — глубокий обволакивающий голос звучит от альфы, которого обсуждают при нём же. Милд смотрит на Мью, нахмурив брови, тот кинул фразу непривычно бархатным голосом, без свойственной для него издёвки. Омега переводит взгляд на друга, чьё лицо и уши алеют с каждой секундой всё больше и больше. Милд не понимает, что происходит, и это ему не нравится. Галф сжимает вилку, дрожащими пальцами, сглатывая, пытается принять непринужденный вид, но фиаско настигает его и здесь, как только он выполняет просьбу-приказ, попадая в пучину расширенных зрачков, в которых мерцают искры неведомых ему ранее чувств. Омега не выдерживает этой, какой-то своеобразной пытки, что ему устроил Мью, и со словами: — Простите, мне надо отойти, — вскакивает из-за стола, направляясь к выходу, быстрыми шагами преодолевая пространство. Альфа даёт несколько секунд форы, пока в голове не щёлкнуло нежелание вот так заканчивать этот день. Мью не стал церемониться, резко встав, пугает присутствующих неожиданно громким скрежетом дерева о керамику. Милд порывается пойти за альфой, ему не нравится то, что происходит, но рука Кенгла и тихое: — Оставь их, они разберутся сами, — задерживает его. — Эрт, ты ещё не закончил. — Кенгл указывает встающему омеге на его ужин. — Я не голоден, — пренебрежительно кидает Эрт, получая враждебный взгляд обычно дружелюбного альфы. — Значит, посидишь с нами, составишь нам незаменимую компанию. — Оба омеги посмотрели на него, как на сумасшедшего, но грозное: — Сядь. — не дало вариантов на возражение. Мью перешагивает через ступеньку, настигая юркого омегу возле двери в комнату. Перехватывая за руку, толкает не сильно к стене, срывая негромкое "Ах" с губ омеги. Галф не смотрит на альфу, прячет глаза, но чувствует, как тот рукой упёрся о стену рядом с его головой, а требовательные пальцы давят на подбородок, вынуждая смотреть прямо во властные зрачки. Омега дышит часто то ли от бега, то ли от волнения, чувствуя, как собственное сердце бешено бьётся пойманной птицей. Галф уверен, что и Мью слышит этот громкий стук. Галф не поймёт, что от него хотят, почему лицо мужчины напротив сияет, хотя даже намека на улыбку нет. — Ч-что ты хочешь? Мне нужно в свою комнату. — Пытается быть уверенным, но выходит так себе. — Ягодка наконец-то заговорил, — в голосе мягкость и немного смешинки. Мью не убирает пальцы, чувствовать мягкость омеги теперь это его зависимость, его личный сорт героина. — Ты смеёшься надо мной? —слабо дёргая головой, омега пытается огрызнуться, но это только вызывает улыбку на лице Мью. Почему альфу умиляет этот злобный огонёк в чужих глазах — непонятно, но хочется увидеть его снова. — Отнюдь, ягодка. Я за тобой иду, потому что ты уходишь, — альфа тянет последний слог в ухо Галфу, отчего тот поднимает плечо, пытаясь увернуться от чужого дыхания. — Так не иди. Тебя никто не зовёт. — Ещё одна попытка показать зубки, которая не отталкивает, а с каждым словом притягивает сильнее, чем секунду назад. — Ты меня гонишь? — провокация чистой воды от альфы, но Галф поглощён эмоциями, здесь нет места логике, инстинкты берут вверх, против воли сгущая аромат клубники, говорящий так же красноречиво, как и распахнутые глаза, в тот момент когда губы прикусывают, не давая слететь необдуманным словам. Мью внимательно следит за метаниями омеги и да — ему нравится. Больше того, он в диком восторге, что омега не говорит чёткого нет, развязывая и так вольные руки. Мью большим пальцем касается кожи под нижней губой, потянув вниз размыкая покусанные губы. Альфа не привык долго ждать, он всегда брал то, что хотел, тем более, когда это взаимно, а аромат спелой клубники, смешивающийся с его, возбуждает и побуждает на более смелые действия. Мью наклоняется ближе к напряженному телу и не слышит стук каблуков, что приглушается ковровой дорожкой, но для омеги он громом звучит в ушах, призывая одуматься. Галф отталкивает раслабившееся сильное тело, уверенное в каждом следующем событии и, конечно, не ожидающее, что юркий омега скроется за дверью. Внезапная ярость медленно, но верно затапливает альфу. — Ты что здесь делаешь? — прожигая дыру в закрытой перед носом двери, прорыкивает вопрос вновь не вовремя появившемуся омеге. Альфа разворачивается и смотрит на наглую улыбку Эрта. Омега осматривает Мью с ног до головы, возвращая внимание на пах. — Тебе помочь с проблемой? Я всегда для тебя готов, я же здесь для этого, — весело произносит Эрт издевательским тоном. — Обязательно, Эрт. Ты мне поможешь с проблемой. — Омега медленно приближается, покачивая бёдрами, касается твёрдой груди, а второй ладонью массирует вставший член через ткань брюк. Мью шипит, когда омега тянется к его губам, но рычащее: — Если уберёшься отсюда! — останавливает его. Мью с силой отталкивает омегу, отчего тот еле удерживается на ногах. — Не приближайся ко мне, если я тебя не зову, а к Галфу вообще не подходи! Либо сразу окажешься в ногах своего отца. — Каждое слово, как топор, отрубающий любые возражения. Эрт смотрит злобно из-под лба на говорящего, который ещё не всё сказал. — Знай своё место, омега! Либо пойдёшь по рукам, если останешься вообще в этом доме. Твёрдые шаги отдаляются, оставляя Эрта рядом с дверью, которая манит её открыть. Но не сегодня.***
Галф не знает, куда себя деть. Он не может поверить, что позволил себя поцеловать, да он вовремя оттолкнул Мью, но только из-за услышанных шагов. Но хуже всего то, что он испытывал. Дрожь во всём теле, щекочащее желание, заполнившее его тихую гавань — будоражили кровь и волновали сердце. Откуда эти чувства и почему он не может им противиться? Галф мечется по комнате, как загнанный зверь, ему хочется убежать отсюда и чем быстрее, тем лучше. Стук в дверь заставляет сердце омеги замереть. Галф не хочет открывать её, но в противовес разуму, тихими шагами, чуть ли не на цыпочках, приближается к двери, чтобы взяться за ручку, лишь на секунду затаив дыхание, всё же открывает незваному гостю, наконец-то сделав судорожный вдох. И буквально через секунду с губ слетает немного разочарованый выдох. Милд смотрит на Галфа оценивающе и, кидая недоверчивый взгляд за плечо друга, спрашивает: — Можно войти? Ты не занят? — ему не отвечают, молча отходя в сторону, пропускают в комнату. — Что это было? — На такой вопрос Галф может ответить только бегающими глазами и заламыванием пальцев. У него перед глазами стоит образ альфы, возвышающегося над ним. Галфу кажется, что Милд был свидетелем этой порочной сцены. — Почему ты убежал? — Галф выдыхает облегченно, но это чувство было с ним лишь мгновение. Галф не знает, можно ли рассказать Милду о произошедшем, но ему нужен какой-то совет, а лучше — помощь, чтоб скорее уехать из этого дома. В конце концов друг ему должен, именно из-за него он здесь. Поэтому, собрав всю волю в кулак, пытается рассказать другу практически всё, сбиваясь на некоторых моментах. Не сказать, что Милд удивлён сбивчивым рассказом Галфа, ему муж уже поведал тайну, и кто бы знал, сколько омега прикладывает сил, чтобы сейчас не вскочить и не начать прыгать, как антилопа по просторной комнате, громко крича «АААА-УИ- АААА» Ведь его il cognato влюбился, и в кого? В Галфа, в омегу, которого, между прочим, он привёл. Да Мью в жизни не расплатится с ним за этот подарок. А Галф? Да его же потряхивает от эмоций и желания, с придыханием произнося имя Мью. Друг нервничает, ходя по комнате туда-сюда, и Милд, наблюдая за душевными волнениями, так доволен собой, что не сразу понимает, как они пришли к умоляющему голосу и словам: — Ты должен мне помочь уехать отсюда навсегда. — Что? — Милд сбрасывает ладони, что захватили его в крепкой хватке, и смотрит в печальные глаза, направленные на него с категоричным непониманием о происходящем. — Зачем тебе уезжать? — теперь Милд ходит по комнате, измеряя её шагами. — Ты сказал, что ты нравишься Мью? Так? — Ну, я точно не знаю… — начинает мяться Галф, заламывая пальцы. — Конкретно этих слов он не говорил… Милд закатывает глаза от нежелания слушать этот детский лепет. — Галф, он признался тебе в чувствах! Своеобразно, конечно, но это же Мью. Ему простительно. Почему эта фраза задевает Галфа, непонятно, но он встрепенулся от произнесённых слов. — Почему это ему простительно? Если нравится человек, надо так и говорить! Чтоб потом другой не мучился в догадках. — Последнее предложение вышло неуверенно и тихо, омега прикусывает себе язык, уж слишком он разоткровенничался. Но уже слишком поздно. — Ах, нашему Галфу нужно конкретно сказать? Хорошо, учтём, — заговорщически произнёс Милд, чем смутил друга, что сжался, как ёжик, желая скрутиться в клубок, защищаясь иголками. — Но я отвечу, почему ему простительно. Наш Мью впервые влюбился. — Галф от этих слов весь покраснел. — Скажешь тоже, влюбился. — Нервный смешок колыхнул воздух комнаты, что освещена лишь настенными бра. — Он никогда и никому не признавался в симпатии, я это знаю сто процентов. Так что с уверенностью могу это утверждать, — серьёзно заявляет Милд, но Галф полон сомнения, это видно по неувереному взгляду, что пытаются скрыть, смотря на свои руки, нервно разглаживая покрывало от невидимых складок. — А как же он раньше встречался? — слова кинуты будто невзначай, но дрожь в голосе сдаёт Галфа с головой. — А он и не встречался. — Видя, что у друга созрел ещё один вопрос, Милд его решает прервать, сев рядом, сцепляя ладони. — Галф, поверь, это впервые, и всегда грубый Мью именно в тебя влюбился. И по тебе видно — это взаимно, он тебе нравится. — Милд видит, как друг хочет ему возразить. — Даже не думай мне говорить что-то в противовес. Нравится. И ты это Мью показал, так что он от тебя не отстанет. — Милд радостно произносит своё предречение. Но Галф вновь удивляет просьбой, заламывая брови в мольбе. — Мне надо уехать, слышишь? Я брошу музей и улечу. Помоги! — к концу звучит более требовательно. — Я не понимаю. Зачем? — Милд и правда не понимает причин убегать от того, кто нравится. Галф резко вскакивает и, размахивая руками, пытается докричаться до Милда. — Да, Господи! Я помолвен! Ты забыл об этом?! — возмущение в голосе может поранить, столько в нём остроты. — Прости. — Галф увидел, как друг отпрянул на кровати, чуть отодвинувшись назад. — Я помолвен, и Као ждёт меня. Я не могу с ним так поступить. Не могу, — мотая головой, омега усиливает значение своих слов. Но Милд видит дальше своего носа. — Ты его любишь? — Галф грустно хмыкает на этот вопрос, он напомнил ему о брате, который вечно его задавал. — Мы вместе уже давно, — начинает Галф, но его вновь прерывает Милд, не имеющий никакого желания слышать отговорки. — Галф, нет чувства «мы давно вместе». Ты его не любишь, уж прости за прямоту. Спроси меня, люблю ли я Кенгла, и я отвечу: «Люблю. Безмерно люблю. Жить не могу». Между нами не долг быть вместе навсегда, это искреннее, ежедневное желание. Галф слушает Милда и понимает, что не испытывал такого уже через год отношений с Као. У них всё спокойно. Он его первый и единственный альфа, на других он не смотрел, скорее, даже не мог, Као всегда был рядом, а омегу всё устраивало. И сейчас так же. Да. Но Галф ничего не говорит Милду, понимая, что тот ему не помощник. — Я оставлю тебя, а ты подумай. И сейчас дело не в Мью, а в тебе. Ты правда хочешь прожить всю свою жизнь с, видимо, хорошим альфой, но вряд ли любимым? — Милд выполняет своё обещание: уходит, по-братски потрепав тёмную макушку. Галф вновь ложится спать с кашей из мыслей, но, видимо, бессонная ночь до и пережитые эмоции быстро отправляют его в объятия морфея.***
— Я по тебе безумно соскучился. — уставший, грустный голос на том конце трубки подтверждает сказанные слова. — Я уже в шаге от того, чтобы бросить этих вечно сомневающихся партнёров и прилететь к тебе. — Као не шутит, он и правда готов, но вот его отец против такой затеи, ежедневно напоминая ему об обязанностях. — Као, я всё равно весь день в музее. — Галф медленно спускается, вслушиваясь в тихий, хриплый голос. Все внутренности дрожат от него, но это что-то неприятное, что-то неправильное, и омега корит себя за эти ощущения. Спускаясь с последней ступеньки, Галф видит человека у ворот, отчего у него сбивается шаг и дыхание. — Я понимаю, но ночью ты же в отеле. — Голос сменился с грустного на флиртующий, хрипотца уже слышна иначе, отчего Галф остановился и отвернулся от человека, что прожигал его взглядом. — Као, я сейчас не могу говорить на эту тему. — Галф пытается не выдать себя голосом, не показать, что мысли эти его не радуют, да и раньше он не любил такие разговоры по телефону. — Ты по мне совсем не соскучился? — Као неприятно, что Галф не хочет поддержать его. Да, они редко разговаривают о сексе по телефону, но и расставаться так на долго им раньше не приходилось, даже если были оба заняты, он приезжал хотя бы поцеловать этого вечно занятого омегу, будто это он, а не Као приемник главы строительной фирмы. — Не говори глупости, конечно я скучаю. — Всё режет слух и слова альфы и его собственные. — Просто я уже опаздываю… — Галф пытается свернуть разговор и, судя по вздоху, альфа готов его отпустить. — Хорошо. Я тебя люблю, Галф. — Стандартная фраза для людей, которые вместе планируют и дальше так продолжать. Но у Галфа оно вызывает подташнивание. — Я тоже, Као. Пока. — На языке горечь от этих слов, но омега ничего с этим не может поделать, сбрасывая вызов на печальном «Пока» от собеседника, разворачивается, чтоб подойти к альфе, и, вздрогнув от испуга, смотрит в злые карие глаза. Мью слышал последнию фразу и понимает, что она означает, и был бы ещё более зол, если б только не чувствовал кислый запах клубники. Он абсолютно не идёт омеге. Но Мью всё равно сжигает ревность от мысли о том, что омега говорит эту стандартную фразу кому-то, кто не он. — Что ты тут делаешь? — Галф первый заговаривает, нервно сглатывая. Он не ожидал, что они столкнутся на людном месте, да ещё и охранники стоят в нескольких шагах от них, чем напрягают его. Вся эта ситуация приводит омегу в дисбаланс. — Я приехал за тобой. Мы едем во Флоренцию, — голосом, не терпящим возражения, произносит альфа. — Кто, мы? Я не поеду никуда, с меня хватит и вашего особняка, — язвит Галф. Он сам не ожидал от себя такой реакции, но приказной тон в свою сторону ему порядком надоел. — Придётся сменить его на другой, у нас там дела с Кенглом, поэтому Милд и ты едете с нами, так безопаснее. — Мью не сдаёт позиции и, если откровенно, ему больше по душе такой Галф, что смотрит на него гневно, чем пугливый взгляд, который его всегда только мучает. — А Эрт? Я останусь с ним в вашем доме. Там куча людей, что нам будет? — Галф не сдаётся. — В конце концов, мне завтра нужно быть здесь! А до Флоренции часа два-три езды? — Четыре, и ты не останешься с Эртом в одном доме. Я всё сказал! — Мью уже рычит на омегу и нет ничего приятнее, когда тот не дёргается испуганно, а смотрит на него, будто хочет убить, только сгустившийся аромат клубники показывает, что эта злоба от чего угодно, но только не от ненависти. — И я договорился, что тебя завтра не будет, завтра вообще никого не будет. Галф раскрывает широко веки от негодования. — Ты, — делает шаг вперёд, чтоб пальцем упереться в крепкую грудь мужчины, — не имеешь права распоряжаться мной! Понял?! Я никуда не поеду! — Мью перехватывает руку, прикладывая ладонь омеги к месту, где колотится его сердце, Галф замер, чувствуя удары в ладонь. — Почему же замолчал, омега? — хрипло спрашивает Мью, притягивая за талию недвижимого Галфа и шепчет в ухо, — Я не хочу распоряжаться тобой. Точно не в этом. — Наблюдая за мурашками на нежной шее, Мью прикрывает глаза, от наслаждения. — Я просто хочу видеть тебя рядом и не переживать. Понимаешь? — альфа дует тёплым воздухом на растревоженную кожу, отчего омега прикрывает глаза, заламывая брови. Галф не может сказать ни слова, когда его нежно берут за предплечья, немного отстраняя от себя. — Поехали. — Мью наблюдает за тем, как омега, зажмурившись, часто дышит, явно наполняя свои лёгкие терпким ароматом кофе. Галф медленно открывает глаза, его ватное тело не даёт возможности сопротивляться, остаётся только кивать, позволяя решать за себя, куда ехать и где быть. Этот раунд не за ним.***
Галф входит в дом, он не такой большой, как в Риме, но и маленьким его не назовёшь. Видимо, эта семья любит эпоху Возрождения, раз и здесь тоже всё в стиле Ренессанс. Галф стоит посреди зала, рассматривая резной потолок, украшенные стены, но больше всего в глаза бросается камин, согревающий помещение не только огнём, но и мерным потрескиванием, создавая тёплую атмосферу. Всё здесь цепляет взгляд, маня присмотреться к каждой детали. — Где Милд и Кенгл? — насилу оторвавшись от созерцания канделябра причудливой формы, омега поворачивается к Мью, стоящему в расслабленной позе и чему-то довольно улыбающемуся. Альфе нравится наблюдать за Галфом, взрослый парень, а в глазах детская непосредственность, приправленная озорством. — Их здесь нет. — Ну вот, опять брови съезжаются к переносице, показывая глубокую складку между ними. Хочется подойти и пальцем разгладить её, но Мью стоит не шевелясь, лучше здесь пережить бурю. — Их не будет. Планы изменились. Галф сжимает губы, челюсть и ладони. — Когда они успели тебе сообщить об этом? — недовольный голос звучит очень громко в пустом зале. Вопрос неспроста, они всю дорогу были вместе, слушали песни группы Тэхёна, так как Мью просил включить музыку на свой вкус. Они тихо разговаривали ни о чём и обо всём на свете, это было приятно для обоих, только есть одно но, никто не звонил за это время. Мью прикусывает губу, сдерживая себя, чтоб не рассмеяться, наблюдая как глаза расширяются, а полные губы распахиваются от понимания. — Ты соврал! Боже! Как я мог тебе поверить? — Галф запускает свои пальцы в волосы, тормошит их, желая прийти в себя, но не особо выходит. — Тыыы, — омега быстро подходит, обрушивая на дрожащую от смеха грудь удары кулачками. Мью с удовольствием подставляется под яростные удары, что с каждым разом становятся слабее, пока окончательно не останавливаются, сменяясь на спокойно лежащие ладони на груди наглого альфы. Омега поднимает увлажнившиеся глаза на мужчину, ставшего вмиг серьёзным. Галф смотрит отчаянно, на грани слёз спрашивая: — Зачем? — А ты не понимаешь? М? — колко спрашивает Мью. Ему надоело играть, именно поэтому он привёз Галфа сюда, где им никто не помешает, только они сами. На его вопрос только мученически изгибают брови, и отчаянно мотают головой. Что бы это значило? Что не знает? Или не хочет знать, вернее, слышать правду. — Нам надо было остаться вдвоём. — Спокойный тембр голоса должен успокоить, но Галфа он только мучает. Омега отшатывается от говорящего, сильнее мотая головой, пытаясь всё это остановить. — С чем именно ты не согласен? М? С тем, что меня тянет к тебе? — шаг вперёд от Мью и шаг назад от Галфа. — С тем, что тебя тоже тянет ко мне? — дрожащие губы сомкнули, пытаясь не издавать жалобные звуки. — Нам было необходимо остаться вдвоём, чтоб поговорить, как взрослые люди, а не бегать, как в каком-то низкосортном кино. — Галф вновь в капкане. За спиной стена, а впереди грудь уже привычно соприкасается с твёрдой альфы. Узловатые пальцы касаются взмокшего лба омеги, убирая чёлку, которая закрывает уже такие необходимые янтарные глаза. — Я не сделаю ничего, чего ты не захочешь. — Мью готов зарычать довольным волком на тихий скулеж из слегка прикрытого рта. Галф не может ничего с собой поделать, слыша всё, что говорит альфа, не смог сдержать отчаянные звуки. Он хотел уйти из дома Мью, не чтобы оказаться наедине с альфой в другом. Галф боится себя, а не человека напротив. Мью отходит от Галфа, немного насытившись сгустившимся ароматом клубники. Они оба знают, что это возбуждение, а омега ещё и чувствует, как увлажнилась дырочка вытолкнувшая небольшое количество смазки, от разползающегося по телу запретного вожделения. Мью трудно отпускать такого Галфа, но он хочет получить не только секс от ещё не готового на это омеги, но и душу. Он хочет себе всего Галфа, без остатка.***
Галф входит за Мью в комнату, которую тот выделил для него. Альфа ничего не говорит, пропуская омегу вперёд и наклонив голову в бок, следит за каждым его медленным движением. — Я бы хотел остаться один. — Галф подходит к дубовому платяному шкафу, ладонью изучая резные узоры, и касается зеркала, украшающего дверцу, встречаясь в отражении с внимательным взглядом, пробирающим его до костей, забираясь под кожу, проникая глубоко, прямо в душу, что заставляет вновь замереть. — Ужин через час. — Мью с непроницаемым лицом звучит грубо. Галф даже предположить не смог бы, что альфа держится из последних сил и, к своему сожалению, только стиснутые зубы и задерживание дыхания, помогает Мью не наброситься на омегу, прижимая его к этому чёртовому зеркалу. Галф вздрагивает от громкого хлопка двери и сползает на пол, так и не добравшись до застеленной в голубой шёлк кровати. Слёзы скатываются по щекам сами по себе, он только и может успевать вытирать новую порцию дрожащими ладонями. Как же он хочет вернуться назад, в свою старую жизнь, в которой не было этого порочного искушения и непонятных его сердцу чувств. Вот сейчас он только и может думать, почему Мью снова груб и отстранён, а совсем недавно был напорист и нежен. И проблема омеги в том, что ни одно из этих состояний ему не мило. Когда Мью смотрит так, как минуту назад, всё внутри взывает подойти, заглянуть доверчиво в глаза, прикоснуться ладонью к щеке, чтобы ощутить лёгкую небритость и нежно погладить, тем самым прося снисхождения. Когда же Галф был прижат к стене сильным телом, безумно боялся самого себя. Его тело реагировало на каждое движение альфы, на каждое слово, что тот говорил, и даже лёгкое касание сейчас фантомно ощущается на коже. Галф мог бы сказать кому угодно, что не желал такой близости, но себе врать оказалось намного сложнее. Галф не понимает в какой момент стал зависим от чужого настроения, в какой момент альфа решил, что может решать за него, где быть и что делать, и в конце концов, в какой момент Галф это ему позволил. Но омега, переодеваясь в удобную одежду для ужина, настраивает себя — не сдаваться. Мью хочет поговорить, значит, они поговорят. Альфа поймёт, что он не хочет быть с ним, не хочет его и это лишь плод его разбушевавшейся фантазии. Омега смотрит на себя в зеркало и грустно вздыхает, он сам себе не верит, но и не позволит греховным чувствам брать верх над собой.***
Галф сидит по левую сторону от Мью, за массивным прямоугольным столом. Он бы хотел отсесть подальше, чтоб не слышать каждый вдох и выдох, не видеть так близко узловатые пальцы и не прослеживать за узором выделяющихся вен. Тусклый свет не скрывает их, а подчёркивает рельеф упавшей тенью. Галфу трудно проглатывать безусловно вкусный салат с курицей, заправленный гранатовым соусом, но ком в горле мешает насладиться их поздним ужином. Всё это для омеги своеобразная пытка, и он даже не представляет, что альфа в эту секунду того же мнения. По его лицу и запаху, что Галф вдыхает мелкими порциями, не прочитать эмоций. Мью же тоже жалеет, что практически насильно посадил рядом с собой сводящего с ума омегу. Тот не умеет скрывать своих эмоций и желаний, распространяющихся плотным ароматом клубники по всей территории столовой, что предназначена вмещать в себя не менее двадцати человек. Мью пытается не говорить, чтобы не вдыхать лишний раз сводящий с ума запах, хотя изначально были совсем другие планы. Мью пытается следовать наставлениям Милда, который утром огорошил его серьёзным разговором. Альфа внимал каждому слову, ведь для него важно, чтоб Галф сам сдался ему и не просто от безысходности, а осознанно, понимая, что испытывает то же самое, что и Мью. Но омега противится, это видно по его мученическому лицу. — Завтра я хочу тебе показать несколько мест, — всё же Мью начинает разговор, пытаясь увести омегу от его тяжёлых дум и расслабить. Альфа уже понял, что Галф любит старинные места, а их во Флоренции огромное множество, от площадей до исторических зданий. — Что бы ты хотел посмотреть? — Я не знаю, — Галф пропищал слова, не ожидая, что к нему обратятся таким спокойным голосом. Но, прочистив горло, всё же решил развить безопасную тему. — Палаццо Медичи, я там не был, хотя во Флоренции я в принципе не был, однажды бывал с родителями в Риме, после окончания школы, — каждое новое слово понемногу расслабляет мышцы тела, омега и не замечал, что сидит со сведёнными лопатками, отчего спина была неестественно ровная, будто кто-то натянул позвоночник. — Хорошо, но этого мало, я сам обдумаю наш завтрашний экскурсионный день, если ты, конечно, не против. — Последнее звучит как вопрос, но Галфу не кажется, что у него реально есть выбор, правда, отрицать не будет, что всё равно это приятно. Галф кивнул, медленно опустив голову и также её подняв, только после сказал негромкое: — Хорошо. — Почему археология? — Неожиданный вопрос после затянувшегося молчания, что прозвучал достаточно громко в практически пустом пространстве, немного испугал Галфа, но он быстро взял себя в руки. — Я всегда любил историю, географию и приключенческие произведения, наверное, это меня и подтолкнуло на эту профессию. — Галф улыбается, вспоминая, как он пытался найти что-нибудь в небольшом дворе около дома, перекопав зелёный газон подаренным ему набором для юного археолога, после чего его наругали родители, схватившись за головы от увиденного. Это всё он рассказывает альфе, слушающему его внимательно, смеясь от историй и выражения лица. Открытая улыбка, сморщенный нос, большие смеющиеся глаза и взмахи руки, в которой опасно блеснула серебрянная вилка, когда ею размахивали, пытаясь изобразить в воздухе всё, что бережно омега сохранил в долговременной памяти. Для Мью этот вечер запомнится приятным теплом в теле и душе. Это их первый ужин наедине, и он готов обвести этот день красным кружком в календаре. Альфа надеется, что таких вечеров у них будет множество, он для этого сделает всё возможное и невозможное. Галф же, поднимаясь по широкой лестнице, улыбается, ещё полностью не отойдя от ужина, от ностальгических разговоров. Мью много рассказал о себе и было забавно смотреть, как взрослый мужчина оправдывает свои детские выходки, объясняя их причину с серьёзным лицом. Галф долго не мог перестать смеяться, слушая эти истории. Сейчас всё это закончилось, оставив за собой приятное послевкусие. Мью идёт сзади, но омегу это не напрягает, между ними комфортное молчание, которое они берегут, как что-то очень ценное. Дойдя до своей двери Галф застывает положив ладонь на ручку. Мью стоит рядом, но не подходит ближе. — Я меньше всего хочу, чтоб ты на меня обижался. — Тихий, спокойный голос проникает сразу в сердце, разливаясь приятным теплом по венам, и омега слушает его, слегка улыбаясь, так и не повернувшись к говорящему. Почему-то Галф хочет послушать, что скажет Мью, по какой-то причине для него это важно. — Но я эгоист, Галф. Ты просто не представляешь, как я хочу видеть тебя рядом, просто разговаривать с тобой, именно поэтому мы здесь. Я знаю, что взял на себя много, но тебя держать насильно я не намерен. Если тебе на самом деле неприятно находиться здесь, со мной, завтра с утра мы уедем. Только скажи. Я не хочу видеть на твоих глазах слёзы. Это выше моих сил. — Мью не стал подходить ближе, хотя безумно хочется. Такой домашний Галф, в этой вязаной кофте и мягких флисовых брюках, так и манит заключить в свои объятия. Но нельзя вновь спугнуть это чудо. — Ты обещал показать палаццо Медичи. — Омега не оборачивается, лишь слегка наклоняет голову и поворачивает её к плечу, пытается говорить так же спокойно, как и его собеседник, но улыбка слышна Мью. — Знаешь, я уже настроился на эту экскурсию. Так что не подведи. — С этими словами заходит в комнату, оставляя довольного альфу за дверью.***
— Ты издеваешься, — ровно произносит Мью, смотря на выходящего из своей спальни Галфа. Тот остановился на пороге, невинно хлопая ресницами, приковывая ещё больше внимания на подведённые глаза. Пухлые губы, покрытые прозрачным блеском, меняют форму из-за робкой улыбки, отчего во рту альфы скапливается слюна. — Ты зря так разоделся, я на тебя накину своё чёрное пальто, оно закроет всё это безобразие, — низким, хриплым голосом произносит Мью, смотря на рубашку темно-зеленого цвета, что не застегнута на последние две пуговицы открывая шею с массивной цепочкой. У Галфа пропала улыбка, он смотрит растерянно на Мью не понимает, что не так. — Ты слишком красив, я не хочу, чтоб это видели другие, — альфа совершенно серьёзно проговаривает каждое слово, давая понять, что возражения не принимаются. Галф не знает, шутит Мью или нет, но приказной тон ему не нравится. — Ты много на себя берёшь, Мью, — сжимая блестящие губы, говорит омега, наконец-то закрывая за собой дверь и, проходя мимо мужчины, задевает его слегка плечом. — Я хожу, как считаю нужным, не тебе мне указывать, альфа, — самоуверенно произносит Галф, не осознавая, что играет с Мью, дразнит его и ещё не в курсе, что заведомо ему проиграл. Омега это понимает, когда ходит по музею, пусть и не в пальто, но в огромной вязаной кофте Мью, что была связана его папой для прохладных вечеров. Галф бы обязательно злился на альфу, но интересная экскурсия отвлекает от рук, что вечно поправляют съехавшую кофту. А уже вечером, смотря на Понте Веккьо с площади Микеланджело, он сам натягивал на себя уже чёрное пальто — всё же октябрь. И правда, о чём думал Галф, когда наряжался, накинув на свою рубашку лишь тонкий пиджак, он и сам не скажет. Этот день второй по значимости для Мью, но и нервный в равной степени. Ему казалось, что все, кого они встречали на своём пути, смотрели на Галфа. Ревность необоснованая, он умом это понимал, но не мог ничего с собой поделать. К тому же приобнимать омегу, то и дело поправляя кофту, было его любимым занятием, так что он не отказывал себе в этом. Столько было пройдено, столько увидено, для Мью каждое место открывалось иначе, когда рядом был омега. Альфа готовился быть хорошим экскурсоводом, но им был Галф, рассказывая ему интересные факты, о которых он и не знал. Оба устали и это расслабило бдительность омеги, который за ужином продолжал делиться своими впечатлениями. Мью к своему стыду ничего не слышал, смотрел на Галфа и поражался, как он после такого тяжёлого дня стал ещё более красивым. — Давай потанцуем, — неожиданно вставляет своё слово Мью. Поднявшись со своего места, медленно подходит к граммофону, чувствуя на себе заинтересованный взгляд. Свет в столовой не бьёт по глазам, а создаёт интимную атмосферу. Омега слышит тихую мелодию в тот момент, когда ему протянули крепкую ладонь. Галф не поднимает взгляд на альфу, он полностью сосредоточен на своей кисти, пальцы которой обхватывают и тянут на себя. Омега ахает, попадая в плен сильных рук, и его откровенно ведёт от атмосферы, что поменялась за считанные секунды. Песня Strange birds уносит в космос или это делает чужое дыхание, — Галф не разобрался и уже вряд ли сможет. Мью плавно ведёт омегу в танце, слегка проводит носом по виску, жадно вдыхая сгустившийся аромат клубники. От этого откровенного действия ноги Галфа слабеют, но альфа не даёт оступиться в танце, крепко держа за талию. Омега сжимает мускулистое плечо, когда чувствует, как с жадностью втягивают его аромат, проводя носом вдоль шеи. Мью держался — правда. Он хотел сделать всё правильно, но это оказалось выше его сил. Хотелось бы напиться и обвинить во всём алкоголь, но так получилось, что янтарные глаза опьяняют сильнее, чем самые крепкие горячительные напитки. Голова кружится от того, как омега цепляется за его плечи, сминая чёрную рубашку. Короткие вдохи, что касаются ушей мужчины, будоражат, а дрожь в чужом теле затуманивает разум. Музыка кончается, но двое этого не слышат, мелодия дыхания и бешеный стук сердец сейчас кружат их в медленном танце. Мью должен был это предвидеть, он обязан был пожелать спокойной ночи омеге и уйти на безопасное расстояние. Галф должен был согласиться уехать утром в Рим, он не должен был проверять себя на прочность. Можно было давно понять, что он слишком слаб перед этим альфой. Каждый из них проиграл в борьбе с самим с собой, но об этом они подумают завтра, а сейчас — влажные, властные губы приникли к соблазнительно откинутой шее, исступленно целуя её с грудным стоном. Галф, полностью ведомый захватившими его чувствами, не осознает, что происходит, опьянённый чужими влажными поцелуями и животными порыкиваниями. Вплетая свои пальцы в каштановые волосы, Галф выгибается в сильных объятиях. Мью уже не сможет остановиться, жар через вены заполнил собой тело, концентрируясь в паху. Он опускает руку на упругие ягодицы настойчиво сминая и прижимая к своему возбуждению, чтоб почувствовать чужое, и ловит губами судорожный вдох омеги. Поцелуй, словно искра, что разожгла костер внутри двоих. Галф отчаянно цепляется за массивные плечи, не понимая, где он и кто он, когда чужие руки хаотично касаются его тела, а губы и язык сражаются с ним за главенство, и омега не уступает, отвечая на каждое действие с удовольствием. Мью трясёт от такого Галфа, что добровольно отдаётся в его объятия и целует с такой же страстью, но менее умело, что будоражит разбушевавшуюся фантазию альфы. Галф последними остатками разума понимает, что такого никогда не испытывал, но, чувствуя через ткань прикосновение к влажной дырочке, его будто током ударяет, и он с силой отталкивает альфу. Пелена возбуждения на секунду ослепляет, Мью не понимает, куда пропал омега из его объятий. Встряхнув головой, он видит Галфа перед собой, загнанно дышащим. Слегка нагнувшись, переводя дыхание, омега держится за сердце и за губы, ожесточенно их вытирая. — Что случилось? — непонимание и злость слышны в чужом голосе. По Мью видно, он понимает, что этот затравленный взгляд, заломленные брови и дрожащие губы не предвестники того, что омега хочет продолжить дальше наслаждаться взаимными поцелуями, о большем даже речи не идёт. У Мью глаза становятся красными, когда Галф открывает свои опухшие губы. Альфа не хочет ничего слышать, что бы омега не произнёс. — Мью, нам надо остановиться. — Ну, вот. То, что и следовало ожидать, и альфа в бешенстве, это видно по сжавшимся губам и расширившимся ноздрям, когда он втягивает густой, приторный запах клубники. — Не говори ничего! — рычит альфа, отчего губы Галфа начинают дрожать сильнее, а в уголках глаз собираются капельки слёз. — Мью, у меня есть жених. — Голос сиплый, отчаянный, тихий. Альфа мог бы пожалеть Галфа, остановиться, дать время, но это всё не тогда, когда он почувствовал омегу на вкус, когда держал его в своих руках. Сейчас эти слова ощущаются, как удар ножом прямо в сердце и прокручиванием рукояти, когда острое лезвие полностью в трепыхающейся плоти. Рык с его горла звучит, как рёв раннего льва, что попал в капкан, но сражается за свою жизнь. Мью в два шага достигает отшатнувшегося от него парня и хватает за горло, сжимая его в своих руках, чувствуя, как чужой кадык дёргается в попытке сглотнуть. Галф должен испугаться, но полные глаза боли вызывают в нём только слёзы, что скатываются по щеке, полосуя её. — Не говори мне о другом, когда таешь в моих руках! — Альфа ослабляет хватку на шее, но не отпускает полностью, щекой прижимаясь к чужой, мокрой. — Не говори, что надо остановиться, когда течёшь для меня! — с этими словами требовательно прижимает омегу за ягодицы к своему паху, чтоб тот ощутил их общее возбуждение, а пальцами грубо натягивает ткань в расщелине, чувствуя, что там уже насквозь мокро, громко рыкает в покрасневшее ухо. — Или давай поговорим о том, как плох твой жених, — в каждой букве слышно отвращение. — Настолько, что его омега готов для меня после нескольких поцелуев.— Пощечина от отпрянувшего омеги обжигает лицо Мью, но ему не больно, сердцу куда больнее. — Заткнись! Слышишь? — припухшие веки подрагивают, губы кривятся от боли и неприязни, которые Галф испытывает, слыша эти слова. Но хуже всего, что Мью прав. Галф хочет альфу так сильно, как никогда и никого. Но это всё неправильно. Неправильно — быть помолвленным и желать другого до дрожи в коленях. Неправильно — смотреть в темноту чужих наглых, бесстыдных глаз и мечтать в них утонуть, когда дома его ждут — храня верность и любовь. «Ты его любишь?» — вопрос звучит разными голосами в голове, и Галф легко может ответить: «Люблю». Но эти слова слетают только тогда, когда он смотрит в яростные глаза, в которых огонь искрится, бесы пляшут, заманивая к себе, обещая все блага мира за его душу. — Галф, хватит изматывать себя. — Альфа подходит и заглядывает в глаза полные слёз. Мью хочет сказать омеге не терзаться, ведь очевидно, что Галф хочет его, так же как и сам альфа. Но эта мысль, сменяется на другие, что набатом бьют в висках: «Хочет. Но это не любовь». И это отрезвляет лучше, чем пощёчина. Взгляд сразу изменился, Мью понял, что проиграл. — Хотя знаешь, — тоска заполняет душу альфы, но он сглатывает её вместе с комом, что застрял в горле. Мью большим пальцем стирает соленую дорожку с нежной щеки, — Это же всего лишь желание? Да? Физическое, я имею ввиду, — хмыкает Мью, отходя от омеги. — Это не стыдно. Прошу, не кори себя, ты не сделал ничего плохого и никого не обманул. — Галф смотрит непонимающе на альфу, что отходит от него дальше, забирая с собой необходимое тепло, оставляя лишь пробирающий холод. — Это я виноват. Забудь всё, что было. — С каждым словом шаг назад. — Завтра я поговорю с Кенглом и мы решим, как тебе вернуться скорее домой. Уж, прости, — хриплый, горький смешок слетает с сухих губ, а омега растерянно смотрит на отдаляющегося альфу, с каждым шагом которого пустеет в серце, будто из него выкачивают жизнь. — Остаться в Италии не получится. Мафия и всё такое... — Мью ладонью неопределенно взмахнул в воздухе, — Ну, ты понимаешь. — Ещё один горький смешок. — Тебе здесь не место, — сипло произносит альфа. Галф страдальчески заламывает брови, не мешая слезам стекать. — Ты не подумай, что этого не хочу я, — не понятно для чего уточняет альфа. — Это для твоей безопасности. А дома ты забудешь обо всём, что было. — Взгляд становится более нежным, когда он произносит: — Ты прекрасный омега, Галф. Я хочу, чтобы ты был счастлив. — Мью пристально смотрит на парня, слушающего его очень внимательно. Оба молчат несколько секунд, но альфа с решимостью вдохнул, насилу оторвав взгляд от омеги, уходит, больше не оборачиваясь. Галф стоит недвижимо, остановив взор на месте, где только что стоял Мью и смотрел на него так, будто прощался. Подъём на второй этаж был подвигом для ослабленного тела. Галф срывает с себя одежду, как только входит в комнату, желая смыть липкое предчувствие чего-то непредотвратимо ужасного, но ни горячий душ с большим количеством мыльной пены, ни холодная вода, не помогают вернуться прежнему состоянию. «Ты прекрасный омега». Галф нервно смеётся поднимая голову, позволяя холодным брызгам остужать его мысли. Только это всё тщетно. «А дома ты забудешь обо всём, что было». Ещё один нервный смешок. Галф не верит, что сможет когда-нибудь забыть эти бездоные глаза и поцелуи, оставившие ожоги на его лице и шее. Галф ложится в постель, прикрывая веки, и его настигают кадры сегодняшнего дня, быстро сменяясь красочными картинками. Последний образ является, как в замедленной съёмке: Мью стоит перед ним, брови слегка сдвигаются, морщинки в уголках глаз стали глубже, будто альфа о чём-то очень сильно грустил, но через мгновение какая-то мысль его озарила, он улыбнулся ей, незаметно подняв уголки губ, грудь расширилась от глубокого вдоха и с тяжелым выдохом вернулась обратно. Последнее, что Галф явственно запомнил, как карие глаза смотрели на него с какой-то отчаянной решимостью, после этого альфа ушёл, и его отдаляющиеся шаги эхом отдавали в ушах. Омега резко садится, тяжело дыша, «Он со мной прощался! Утром его здесь не будет», — красными буквами мигает в его голове. Галф откидывает от себя одеяло и вскакивает с кровати. Мысль, что появилась, гонит его босиком по слегка освещённому коридору. Немного пробегает вперёд и видит свет из приоткрытой двери. Галф подходит на цыпочках, вслушиваясь — Мью с кем-то разговаривает, через секунду омега понимает с кем. — Кенгл, хватит, прошу. Я тебе всё самое главное рассказал, а теперь найди способ отправить его в Бангкок, незаметно от чужих глаз. — Видимо, ему что-то отвечают, а Галф за дверью вслушивается в каждый шорох, альфа в комнате чем-то шуршит. — В общем, думай, и будьте здесь с Милдом в четыре утра, в пять я должнен быть в другом месте. — сердце омеги будто останавливает свой ритм, хотя только секунду назад бешено колотилось. — Я ничего не хочу слышать, я всё решил. — Мью, видимо, отключает телефон и кидает на кровать, это Галф видит через приоткрытую дверь. Внутри омеги неприятная дрожь смешивается со злобой на одного конкретного мужчину. Как же бесит его этот альфа, кто бы знал. Всё решает за всех и не даёт права выбора, как и время на подумать. Омега не позволит всё решать за себя, именно эти мысли толкают дверь вперёд. Не Галф. Нет. — Как это у тебя всё замечательно получается, — звонкий, громкий голос проносится по комнате, альфа, что укладывал вещи, вздрогнул от неожиданности. Подняв глаза, удивился, увидев омегу на пороге своей комнаты посреди ночи. Мью бросил взгляд на часы, видя на них полвторого ночи, мысленно посчитав, сколько лететь Кенглу и Милду на вертолете, вернул внимание Галфу. В нём что-то изменилось, но Мью не поймёт, что именно. Омега прожигает его отчего-то сверлящим взглядом, будто пытается в нём прожечь дыру. — Что? — альфа смотрит с вопросом на Галфа, что упёрся бедром в дверной косяк, сложив руки у груди. Мью не понял смысл брошенной фразы. — Ты сейчас о чём? — положив наконец-то рубашку в сумку, закрывает её. — Иди спать, Галф. День был тяжёлый. — Мью пытается говорить ровно и не смотреть на босые ноги омеги, на шелковую пижаму с пандами, чтобы лишний раз не влюбиться. Ему и так предстоит залечивать раны, не стоит их наносить новыми образами. А вот Галф не отказывает себе, рассматривая торс мужчины, что открыт, благодаря не застёгнутой рубашке. Галф смотрит внимательно, как альфа собирает какие-то вещи, аккуратно складывая их, и это спокойствие — бесит омегу неимоверно. Мью кажется, что его кожа горит под внимательным взглядом Галфа, но он себя уверяет, что это только его фантазии. — Я же говорю, всё решаешь за всех или только за меня? — оттолкнувшись от косяка, омега движется медленно, осматривая комнату произносит: — Ты решил, что мне нужно остаться у вас дома, — монотонно начинает омега, а Мью подобрался весь, внимательно следя за покачиванием огруглых бёдер. — Ты решил привезти меня сюда. — Омега останавливается у тумбочки, рассматривая листок со списком достопримечательностей Флоренции, видно, как несколько раз там зачёркивали названия мест, которые альфа по каким-то причинам счёл не такими достойными, раз вычеркнул их из списка. — Выбрал нам экскурсию, — подняв листок под внимательный взгляд, положил его обратно, двинувшись дальше, обходя кровать. — Решил поцеловать меня. — Это звучало так сексуально, что Мью прикрыл глаза, а омега не смог сдержать довольной ухмылки, но вовремя вернул самообладание, смотря высокомерно. — Галф, — прочистив горло, начинает Мью, — Я попросил у тебя за это прощение. Ты скоро уедешь домой и забудешь обо всём. Я всё уже решил, а сейчас иди спать. — Вот, опять! Ты снова это делаешь! — возмущение в голосе звучит обвиняюще. — Галф, я тебя не понимаю! — Мью начинает злиться. Что от него хотят? Чтоб он на коленях вымаливал прощения? — Конечно ты не понимаешь, альфа! — это обращение разжигает в Мью костёр, который он старательно тушил, сверху присыпав горой из пепла, а Галф дунул, давая огню свободу. — Ты же привык быть главным и не позволяешь другим хоть слово сказать против, — иронично говорит Галф, будто насмехаясь. — Не говори со мной так, — предупреждающе произносит Мью. — А то, что? Что ты ещё за меня решишь? — спрашивает Галф обвиняюще. — Что я должен уехать — решил, что я не могу продолжать исследования — решил, — подойдя совсем близко, прищурив свои янтарные глаза, смотрит так, будто кидается молниями, — И решил сбежать, как трус, пока я сплю? — выплёвывая каждое слово, пытается хотя бы словесно ударить сильнее, ведь у самого все внутренности болезненным спазмом свело, — Что ты ещё решишь за меня, альфа? — слова звучат как вызов. — Как насчёт того, — Мью подходит близко, смотрит в напряженные черты лица, искаженные дикой, в чём-то злой и от этого ненормальной страстью, и это лучшее, что он мог видеть. — Что я заберу тебя себе и никогда не отпущу? — Мью пальцами сжимает щёки, на что ему не сопротивляются, только смотрят с безумной решимостью. — Что скажешь, омега? — Задаёт вопрос, но не ждёт ответа, впиваясь в распахнутые губы с неприкрытым вожделением, грудной стон вырывается из груди альфы, когда ему отвечают с неменьшим рвением. Они терзают губы друг друга, будто наказывают. Языки оглаживают горячее нёбо, сражаясь за первенство. Мью запускает ладонь в тёмные волосы, оттягивая их, открывая вид на беззащитную шею. — Только попробуй завтра сказать, что это была ошибка, — наблюдая, как омега дрожит от его слов и закатывает глаза, впивается в венку, куда ставится свадебная метка, оставляя отметину, которая сойдет через недели две. Проходясь по алой отметине языком, собирает раскрывшийся вкус и перекатывает его во рту. Галф отчаянно полосует грудь альфы от боли, смешанной с наслаждением, оставляя красные борозды. Если была хоть доля рассудка, так она покинула голову Мью, как только Галф подрагивающими пальцами начал стягивать с него и так болтающуюся рубашку. Альфа позволяет ненужной ткани упасть, но не остаётся в долгу и стягивает с омеги сначала верхнюю часть пижамы, потом и штаны с бельём. Галф хнычет от того, как его аккуратный член ударяет по животу, оставляя мокрый след от предэякулята и чувствует, как стекают густые капли между ягодиц. Он полностью обнажён, но ему жарко от страстного взгляда и горячего тела рядом. — Мой омега хочет своего альфу в себе? Да? Отвечай! — Мью пальцем собирает капли, размазывая по расщелине и кружит подушечкой возле колечка мышц, кончиком слегка надавливая, чувствует, как стенки сжимаются вокруг пустоты. — Не слышу, омега! Ты хочешь, чтобы твой альфа растянул эту дырочку своим членом? — всхлип из распахнутых губ и закатанные глаза должны быть ответом, но не этого хочет альфа, поэтому шлёпает омегу по упругой ягодице, слыша отчаянный стон, и отходит, оставляя голого парня стоять посреди комнаты. — Мью, — жалобно хнычет Галф. Альфа скидывает с себя брюки, показывая свой член, с выделяющимися венками по всей длине, омега сглатывает вязкую слюну. Бордовая головка вся сочится, маня размазать стекающую каплю вокруг уретры. Мью вновь подходит к Галфу и целует с напором, взяв два члена в широкую ладонь и начинает медленно дрочить. — Мой омега будет послушным и выполнит всё, что скажет его альфа? — в губы, как ненормальный, шепчет Мью. — Даааа, — с придыханием отвечает Галф, жмурясь от приятных движений. — Посмотри на себя, — Мью поворачивает его к зеркалу и подводит к нему ближе. — Вот как ты хочешь своего альфу. — Галф видит свои затуманеные глаза, обнаженное тело и свой твёрдый член в венистых ладонях, от этой картины он закидывает голову на плечо альфы и протяжно стонет, когда движения становятся быстрыми. — Смотри на себя, когда ты станешь моим, — жёстко произносит Мью, отчего бёдра и ягодицы омеги конвульсивно сжались, а дырочка увлажнилась ещё больше от новой порции смазки. — Хороший омега. Всегда готовый для своего альфы. — Дааа, — Галф упирается руками в зеркало и выпячивает ягодицы, Мью смотрит в отражение безумными глазами, отчего вся кожа Галфа покрылась вмиг мурашками. Альфа встал на колени, повернув любимую попку боком, чтоб омега не только чувствовал, но и видел, как он присасывается к колечку мышц, проникая языком и оглаживая края. Галф отчаянно стонет, царапая ногтями по стеклу, и чувствует вибрацию от ответного стона альфы на новую порцию смазки, которую Мью с удовольствием проглатывает. Член омеги дёргается от жадных поцелуев и умелого языка в сфинктере, что проникает в него, дразня. У Мью подбородок в слюне и выделениях омеги, но он не стирает их, а поворачивает опущенную голову любимого, чтобы поцеловать, и ему с удовольствием отвечают, отчаянно всхлипывая, чувствуя свой собственный вкус вперемешку со слюной альфы. Это безумно грязно, но на столько возбуждающе, что омега больше не в силах терпеть. То, чего и добивался Мью. — Альфа, пожалуйста… — О чём просит мой омега? — ласково спрашивает Мью, оглаживая красные щёки и вытирая бисеринки пота, со лба убирает взмокшие тёмные пряди. — Я хочу тебя в себе, альфааа. — Галф быстро понимает чего от него хотят и с удовольствием выполняет, лишь бы после этого ему дали кончить. — Как скажет мой омега. — Мью врывается в припухшую от ласк дырочку, что легко впускает в себя после предварительных ласк. Когда таз альфы встретился с ягодицами омеги, он покрутил бёдрами, желая оказаться максимально глубоко. Галф распахнул искусанные губы в немом крике. Обхватив своими большими ладонями беззащитное горло, Мью шепчет приказным тоном в полыхающее ушко: — Посмотри на себя! — И Галф смотрит, но не на себя, а на альфу, у которого глаза чёрные, как бездна, и они пробираются в душу, подчиняя себе. Мью видит этот пьяный взгляд на себе и начинает двигаться ещё быстрее, отчего слышны шлепки кожи о кожу, а пошлые хлюпающие звуки от огромного количества смазки разносятся по комнате. Мью крепко держит бёдра омеги, двигая ими будто натягивает на себя, видя, как член растягивает колечко мышц и проникает глубоко, альфа вбивается с каждым разом быстрее. Мью жалеет, что Галф не видит этой порочной картины и хриплым голосом описывает, что же его так сводит с ума. — Ты бы знал, как твоя дырочка расширяется от моего члена, принимая его полностью. — Омега дрожит от этого властного голоса и от сказанных слов, непроизвольно сжимается, отчего слышит рык за спиной. — Блядь, Галф! Ты так меня хорошо сжимаешь, будто пытаешься выдоить мой член. — Пошлые слова и рваное дыхание полностью сбивают омегу с ног, если б не сильные руки что держат его и управляют им, он давно бы упал. Галф упирается щекой о зеркало, дыша часто, отчего каплями собирается конденсат, глаза закатываются, обнажая белки, и омега протяжно стонет. Мью проводит рукой по мокрой спине омеги, считая позвонки, не переставая двигаться, понимает, что скоро кончит и, судя по тому, как омегу трясёт в его руках, он тоже к этому готов. — Галф, ты кончишь от моего члена в твоей дырочке? Сделаешь своему альфе приятно? — в голове омеги пусто, он сейчас — одно сплошное чувство, уши закладывает, и он ничего не слышит, кроме дьявольского голоса, иначе не назвать, раз тот может им руководить. — Дааа, я кончу, альфа, прошу, быстрее, — сбивчивые слова, но Мью больше ничего не надо. Он окольцовывает грудь омеги, носом зарывается в вспотевшую шею, прижимает его плотнее к зеркалу, рвано и суетливо двигая бёдрами. — Какой же ты красивый. Ты моя погибель, Галф. Моя погибель. — Мью на контрасте с нежными словами резко вбивается в припухшую, влажную дырочку, срывая с опухших губ протяжный стон. Наслаждение волнами подступало к омеге, но последние слова будто накрыли его с головой и оргазм оглушительно быстро заполнил его тело, отчего он бьётся в чужих объятиях, словно в агонии. Галф кончает много и бурно с именем, — Мью, — на губах. Чувствуя, как альфа стонет через сомкнутые губы и кончает глубоко внутри, омега мелко сотрясается в посторгазменных судорогах, чувствуя тепло, заполняющее его. Галф не понял, в какой момент его взяли на руки и положили на мягкую кровать. Он только чувствует росыпь поцелуев по своему лицу. — Ты такой прекрасный, мой омега, — последнее, что слышит Галф, проваливаясь в сон.***
— Ты нас позвал, чтоб похвастаться? — Мью вскочил от неожиданности, ощущение, что кто-то ударил кимвалами над ухом. Осоловело смотря по сторонам, Мью замечает в дверях Кенгла, который пытается делать вид, что серьёзен, но выходит у него откровенно скверно. И Милда, который через пару секунд точно завизжит, это видно по глазам, которые неестественно расширяются, и безумной улыбке. Мью вскакивает, пока не произошло непоправимое, и захлопывает дверь перед двумя носами. Он не уверен, что не ударил своих родственников, чьи возмущённые голоса он слышит приглушённо, но сейчас так плевать. Он опускается в мягкую, тёплую кровать и тянет к себе нежного и такого родного Галфа. Вот, что сейчас важно. — Мьююю, — отмахиваясь от щекочащих поцелуев, омега пытается укрыться, но не особо получается, и он через секунду сдаётся, лениво отвечая на поцелуи. Бешенный секс ночью и ласковые руки с утра, это две грани одного человека. — Мой омега такой прекрасный, — произносит Мью любовно, оглаживая взглядом черты мягкого, заспанного лица. — Мне нужно в ванную, — произносит Галф, положив руку на волосы, по ощущениям там воронье гнездо. Он тянет на себя пододеяльник, укутываясь в него, закрывает нагое тело, будто альфа его не рассмотрел вдоль и поперёк у зеркала, на которое омега бросает взгляд и видит белёсые капли, что застыли за это время. Галф прикусывает губу от смущения и, смотря в пол, направляется в ванную комнату. Мью же довольным котом потягивается, смотря на омегу и положив руки за голову, улыбается, прикрывая глаза. Галф смотрит на себя в зеркало и ужасается. Как он и думал, кубло на волосах, помятые щёки и застывшая дорожка от слюней. «Мой омега такой прекрасный». Мью над ним посмеялся? Пододеяльник падает, и Галф шире раскрывает глаза, — в большом зеркале видна россыпь из отметин на теле. Омега каждую оглаживает кончиком пальцев и понимает, что для него это впервые, видеть на своём теле следы после близости. На нём никогда не оставалось отметин страсти, потому что никогда её и не было, только нежно, при закрытых дверях и под одеялом. Так любит Као, а он не был против. У омеги вновь проснулась совесть при воспоминаниях о женихе. — Сзади их ещё больше, — сначала появился хриплый голос, и лишь после омега встречается с внимательным взглядом в отражении зеркала. Эта картина подбрасывает флэшбэки из прошедшей ночи. Мью нежно касается бёдер на задней части. — Вот здесь. — Потом касание двумя руками ягодиц. — И здесь. — Пальцы оглаживают позвоночник, поднимаясь к шее, и поцелуй приходится на соблазнительно выпирающий позвонок. — И здесь. Надо было больше оставить отметин, чтоб сомнений не было, что ты мой. — Мью носом зарывается в тёмные волосы омеги. — Мью, мне надо принять душ и привести себя в порядок, — тихо произносит Галф прикрывая глаза от приятных ощущений и дурманящих слов. — Я здесь, чтобы помочь своему омеге, — шепчет Мью в красное ухо и зубами цепляет мочку, обсасывая её. Галф тихо стонет, чувствуя, как капли смазки стекают по внутренней части бедра. Мью разворачивает омегу к себе и впивается требовательным поцелуем во влажный рот, сразу проталкивая в него язык, исследуя изнутри. Галф отчаянно цепляется за альфу, когда его хватают за ягодицы и сажают на тумбочку, раздвигая мясистые бёдра. Мью собирает языком смазку, смакует её. — Вкусно. — От этого пошлого действия припухшая дырочка позорно увлажняется, отчего альфа рыкает и двигает Галфа на себя, чтобы плавным, сильным толчком заполнить омегу. Галф откидывает голову в немом крике, кусая ребро ладони, зажмуривает глаза до чёрных пятен. Мью не может не смотреть с вожделением на заломаные брови и искривлённые губы от наслаждения. — Чувствуешь, как мне хорошо рядом с тобой? — рокочет альфа, двигаясь резко, глубоко, — Я хочу слышать как тебе хорошо, омега! — снова приказ, которого Галф вновь не может ослушаться. Смотря затуманенным взглядом, омега видит подчиняющего к себе альфу, который впивается жадным поцелуем в его шею вырывая вскрик из распахнутых губ. Мью берёт член омеги и синхронно своим толчкам двигает рукой. Галф исступлённо стонет содрагаясь в оглушительном огразме, чувствуя, как Мью заваливается на него и рычить сквозь сомкнутые губы, вновь заполняя его изнутри, но выходит до сцепки, массируя узел, кончает на откровенно раздвинутые бёдра омеги. Оба дышат часто. — А вот теперь можно и в душ, — немного придя в себя, Мью целует пухлые губы и нежно тянет к себе, чтобы донести омегу до душа. Идти недалеко, но эта какая-то необходимость для альфы. Такого он никогда и ни с кем не делал. Не носил на руках, не вспенивал гель, чтоб любовно покрыть им красивое тело, а потом смыть всё тёплой водой. Конечно, он никогда не укутывал омег и не относил в спальню, чтобы после прижимать к себе, шептать слова любви и поцелуями бабочками оглаживать теперь уже родные черты лица. Такого небыло раньше, а было ли вообще это «раньше»? Мью не помнит. Всё стерлось, лишь один образ высечен на сетчатке глаза. Галф вновь проваливается в сон, понимая, что выбора у него изначально не было — он омега этого несносного альфы.