Печенье

Тело ноет от недосыпа и усталости, глаза слипаются, кругом стоит гул разных голосов, смешанный с диким смехом и криками — школа, это то место, куда хотелось бы придти в последнюю очередь. Брюнет, сидящий на последней парте, тяжело вздыхает, перелистывая страницы скучного учебника и переписывая оттуда очередной термин на тетрадные белые листы. — Джон, ты сделал биологию? — Уик нехотя поднимает налившиеся свинцом веки и глядит на одноклассницу, что обернулась к нему, и, мило хлопая длинными черными ресницами, намекала на то, чтобы он ей дал переписать домашнее задание, которого у парня не было по довольно весомым причинам: ремонт в следствие очередного переезда его родителей. — Не знаю, как он, но у меня есть, — раздался откуда-то справа наигранно слащавый голос, перебивая ничего не успевшего сказать и возразить в ответ брюнета. — Винс, спасибо! — Девчушка кокетливо заправила выбившуюся так вовремя прядь волос за ухо и взяла чужую тетрадь. Юноша приторно улыбнулся и оглядел Джона насмешливым взглядом, произнеся: — Только и умеешь, что в драки влезать, Уик. — Одноклассник поднял на него взгляд, стойко встречая чужое презрение и ничем не перекрытое раздражение, — а как дело доходит до уроков, то ты полный ноль. — Ну я хотябы не ною по каждому поводу, — Он с удовольствием отметил, как чужое лицо в миг поменяло гримасу с насмехающейся на возмущенную: черные брови сдвинулись к тонкой переносице, серебристые глаза наполнились раздражением, а розовые губы поджались из-за унижения. Маркиз и Уик вечно враждовали с друг другом, как только увидели, узнали и встретились чертовыми взглядами. Парни не могли обойтись без агрессии: будь то простой проигрыш одного, или же неосторожная фраза другого — они ссорились чуть ли не всегда, за исключением тех дней, когда кто-то из них отсутствовал. Именно в это время класс ощущал настоящее спокойствие и отсутствие напряжения на занятиях, что случалось, к всеобщему сожалению, редко. Конечно, были попытки разговаривать с родственниками, директором и учителями, что не дало абсолютно ничего, особенно с последними — те вообще практически не помогали, являясь вполне довольными данным расположением дел и считая это выгодным: благодаря своим ссорам и конфликтам, смешанным с соперничеством, они выводили школу чуть ли не на первый уровень в городе, что неимоверно радовало, и вызывало гордость у всех. Но их стычки нельзя было назвать конфликтом, а больше какой-то недосказанностью, неоднозначностью, что всё чаще проявлялась в их действиях по отношению друг к другу, и которую никто не хотел обсуждать, как-то анализировать: у обоих слишком большое Я. — Да как ты смеешь... — Парень явно говорил что-то ещё, не потерпев таких слов свой адрес, но его голос заглушила трель звонка, оповещая всех о начале очередного нудного урока, на что Джон хихикнул, — тебе повезло, идиот. — Прошептал Винсент резко разворачиваясь обратно к себе, а Уик продолжил записывать конспект в тетрадь, снова ощущая распространяющуюся внутри души скуку. Он повернул голову в сторону окна и, подперев подбородок ладонью, наблюдал за белыми хлопьями снега, что падали с неба на землю: сегодня последний день учебы перед рождественскими каникулами, которым Джон был не шибко рад, ведь проводить их в одиночестве который год подряд, из-за очередных командировок родных, довольно раздражающе и несправедливо. Парень завидовал одноклассникам, что постоянно рассказывали о своих совместных поездках на море, о вечерах, проведенных в кругу семьи — всего этого у него не было довольно давно, поэтому он и чувствовал себя одиноко чуть ли не каждый такой праздник. Да, его родители много зарабатывали и дарили ему хорошие нужные подарки, но юноше нужно другое: любовь и забота, чего мать с отцом тому отказывались давать, предпочитая заменять материальными вещами. — И так, Уик вместе с Винсентом. — Он моргнул, оторвавшись от холодной уличной картины, и недоуменно поднял взгляд на учителя, а затем на раздраженного маркиза. — Я не собираюсь работать с этим выскочкой в одной команде. — Произнес он и криво улыбнулся. — Винсент, это не обсуждается. Хотя бы здесь попробуйте поладить. — Строго сказала преподавательница, нахмурившись, — защищать начнёте со следующей четверти. На этом всё, всем хороших каникул. — Тишину вновь побеспокоил раздражающий звон, и ученики тут же ринулись к дверям кабинета, спеша попасть к себе домой. — Чёрт с тобой, Уик. Давай сегодня же сделаем долбаный проект, не хочу потом возвращаться к этому и портить себе настроение на выходных. — Джон взглянул на него, когда складывал вещи в сумку, и приподнял бровь. — А ты не подумал, что я могу отказаться? — Парень на самом деле был рад даже такой весьма неординарной компании, поэтому ему стало как-то все равно на их отношения — главное опять не испытать это мерзкое чувство одиночества. — Ты не понял? У тебя нет выбора, лично я не хочу получить двойку, — Винсент хоть и являлся чересчур гордым и независимым, с большим эго, но совершить оплошность для него было настоящей трагедией, причем в прямом смысле этого слова. — Место? — Конечно, они в современном двадцать первом веке, и существует такая вещь как телефон, но проблема в том, что они друг у друга находятся в черном списке уже довольно давно, с успешно удаленными контактами. — У тебя свободно? Мой дом сегодня будет полон гостей, — юноша брезгливо поморщился на последнем слове, а Джон застегнув рюкзак и набросив его себе на плечи, усмехнулся: он явно не ожидал, что тот согласится, да и тем более захочет придти к нему домой. Винсент противоречил сам себе, но юноша это никак не прокомментировал, ибо знал — мальчик точно взбесится. — Пропускаешь такое важное событие, на даже. — Он обошел юношу, который предпочел проигнорировать его слова, оглядываясь по сторонам и замечая, что в кабинете находится только учитель, — в моем доме никого нет уже около трех недель, так что да. — Не хочу этого признавать, но в этом я тебе страшно завидую. — Уик лишь коротко улыбнулся, пробегаясь взглядом по заполненному учениками и преподавателями тесному душному коридору. — Запомню. — Они ненадолго разделились, в попытке протиснуться между туда-сюда снующими людьми. На протяжении всей довольно недолгой дороги до дома Джона, парни, на всеобщее удивление, практически молчали, изредка лишь что-то комментируя и бросая короткие язвительные фразы в адрес друг друга, не более. Казалось, что их отношения начали приобретать немного иной оттенок, из агрессивного и яркого в более спокойный теплый, прямо как в классических подростковых сериалах про любовь, но Уик не до конца понимал, что же именно послужило этому: то ли мерзкая погода, то ли изменившийся настрой самого Джона, то ли.. — Между нами ничего не поменялось, имей ввиду. — Бросил ему Винсент, когда они стояли возле высоких металлических ворот дома Джона. Он достал сигарету из рта, выпуская серые клубы дыма в воздух, на что брюнет молча и с каким-то несвойственным ему скепсисом открыл дверь, пропуская незваного гостя внутрь. — Не обижайся, но твоих родителей явно нет вкуса. — Добавил шатен, разглядывая чужое убранство дома: всё было выкрашено в темны тона и создавало довольно мрачную обстановку для такого праздника как рождество. — У тебя есть идеи на счет темы? — Проигнорировал его Джон и медленно снял с себя ботинки вместе с уличной одеждой, которую повесил на вешалки в прихожей. — Так и знал, что ты весь урок в облаках летал и ничего не слушал. Наша тема: "Архейская и Протерозойская эры с точки зрения биолога", — нудным ворчливым тоном произнес юноша, заставляя даже Уика закатить глаза. Он одел синего цвета тапки, садясь на корточки и доставая из тумбочки практически идентичные своим для маркиза. — Спасибо, обойдусь без этого. Джон приподнял бровь, но пожав плечами, убрал те обратно. — Как знаешь, но потом не жалуйся. — С этими словами юноша прошел в большую кухню, что скрывалась почти сразу же за правым поворотом пентхауса, и открыл холодильник, — для начала я хотел бы поесть, можешь идти в гостиную и уже начать делать, если тебе противно мое общество. — Манипулятор, — тихо прошептал шатен и, молча зайдя в столовую, сел за стол, вынуждая Джона отвернуться и весело сверкнуть глазами. — Мне просто кофе. — Он оглядел весь стол, замечая только сейчас тарелку, что была аккуратно накрыта красным полотенцем в белую клетку. Парень осторожно потянулся и к посуде, снимая с нее тряпку: на него глядели пышное и весьма аппетитное имбирное печенье, заставляя желудок предательски тихо заурчать. Маркиз мельком посмотрел в сторону Джона, который увлеченно занимался готовкой и разогревал чайник, совсем не обращая на него внимание, чем юноша охотно воспользовался. Он ловко взял кондитерское изделие в руки, откусывая небольшой кусок и медленно жуя, парень со стыдом и раздражением осознал, что вкус ему чертовски понравился. — Вкусное? Я делал, — усмехнулся Джон, уже ставя перед ним заказанный кофе, а на противоположную сторону стола разогретые макароны с котлетой, чем заставил Винсента тут же нахмуриться и довольно громко выдохнуть. — Ты? Врёшь. — маркиз усмехнулся. — С сахаром переборщил, оно слишком приторное. — Съязвил Винсент и с невозмутимым видом продолжил хрустеть сладким, что оставляло после себя крошки на его длинных пальцах. — Ненавидишь, но ешь мое неудачное печенье.. Это удивительно, — с этими словами брюнет воткнул вилку в сочное мясо, отправляя часть того к себе в рот. Другой же подросток покраснел, сначала стыдливо отводя взгляд, а после будто очнувшись, уже сердито глядя прямо в чужие черные глаза, прошипел: — Подавись. — После этих слов всегда следует замолчать и остудить пыл, но Уик явно не входил в категорию потакающих людей. Он усмехнулся: — На большее фантазии не хватило? — Уику стало вдруг так непривычно тепло и хорошо дома, даже несмотря на всю заносчивость этого красивого выскочки, ему было комфортно. Впервые за долгое время он перестал чувствовать удушающую тоску. — С таким как ты бесполезно говорить, — вяло пробормотал Винсент, снова занимая руки новым лакомством, что было извлечено из блюда, а затем он вдруг посмотрел на Джона, сощурившись, — у тебя вообще есть девушка? — Встречался с одной год назад. Изменила. — Он заметил, что Винсент начал насмешливо хихикать и с издёвкой произнёс: — А у самого-то, никого не было. — Юноша сидевший по другую сторону стола и пивший свой кофе, вдруг поперхнулся, возвращая кружку на стол. — Д..да пошел ты! — Винсент с досадой злостью прикусил губу, отвернувшись от него, а у Джона приподнялась бровь и наигранно расширились глаза от удивления. — Серьезно? Так ты даже не трахался с кем-то. — Уик присвистнул после того, как тот сначала опустил вниз взгляд, а затем и вовсе поднялся с насиженного места, так и не допив свой напиток, — Вот уж не думал, что у такого как ты, с этим проблемы. — Мне не нужен секс. — Винсент комично и гордо поднял вскинул подбородок, смахивая выбившуюся прядь волос со своих серых глаз. — Прям так? Никогда не мечтал испытать оргазм с партнёром. Винсент, ты не умеешь вести себя с другими, поэтому и огрызаешься, а на деле тот ещё девственник, я ведь прав? — Маркиза его слова сильно задели, поэтому взбешённый и обиженный юноша тут же приблизился к нему, опасно нависая сверху, и грубо выплюнул: — А ты видимо с большим опытом? Ну так покажи мне, мать твою, как надо, — Уик, явно не ожидавший такого поворота событий, выпустил вилку из пальцев, заставляя ту со звоном упасть обратно в тарелку, а маркиз пришедший в себя, вдруг отстранился, тихо ругаясь от осознания смысла своих слов. — Черт... Я не то имел ввиду, это... Иногда влюбленность начинается не с помощью конкретно подстроенного момента или встречи, а чего-то неопределенного, например вражды и мимолётной, но яркой искры. В этой ситуации являлось неоднозначным абсолютно всё: начиная от чужой еле заметной дрожи и смущения, что были особенно заметны от его слов, смешанного с чрезмерной вспыльчивостью, и заканчивая Джоном, которому приносило удовольствие наблюдать за яркими эмоциями этого лицемерного гаденыша. Чертовски сексуального и милого гаденыша. — Нет, ты явно говорил о том. — Джон вдруг тоже встал и потянул того на себя, коротко соприкасаясь губами: в нежную кожу тут же впились небольшие крошки, которые юноша тут же слизал медленным тщательным движением, отстраняясь от маркиза. — Что ты творишь?! — Пролепетал Винсент, тяжело и хрипло дыша, — я не... Я не педик. Джон вдруг медленно прижал его спиной к столешнице, (от чего член в штанах маркиза заинтересованно дернулся, явно выдавая его хозяина с головой), и зашептал прямо в лицо, опаляя чувствительную кожу горячим дыханием: — Тогда оттолкни меня. — Чужие длинные черные волосы спадали прямо на лоб, щекоча тот; маркиз сглотнул вязкую слюну, ощущая, что предательское возбуждение только возрастает. Он снова взглянул на Уика и грубым движением схватив того за черную кофту, притянул к себе и поцеловал прямо в губы. Джон же между тем переместил ладони на одетые в коричневого цвета брюки бедра и, сжав те, оттянул зубами нижнюю губу. Парень усмехнулся, ощущая на своем языке все больше вкуса кофе, смешанного с рвением и неопытностью, что ему нравилось: Уик вдруг посадил юношу на полупустой в этом месте стол и толкнулся бедрами вперед, соприкоснувшись с чужими. Винсент тихо замычал от неожиданности прямо в поцелуй и отстранился, тяжело выдыхая. — О, господи, что мы делаем, — шатен пятерней заправил короткие волосы назад, ощутив горячий пылкий рот на своей шее, что начал оставлять поцелуй за поцелуем на его коже. Казалось бы — это два конфликтующих между собой человека, но в проявлении чувств они становятся совсем другими. Джон молча толкнулся еще раз, соприкасаясь членом с другим и сотрясая бедную еще больше мебель, чему явно не были бы рады родители, но их нет, и их сыну глубоко плевать на это. Винсент ахнул, сжимая чужие плечи и, облизнувшись от удовольствия, скрестил свои длинные ноги у него за спиной, словно не желая отпускать. Он переводит туманный взгляд в сторону большого окна и замечает, что на улице бушует ветер, а снег всё продолжает сыпаться с неба, быстрее гуще, больше. Hidden fire is approaching If you sing and dance, it means you're hiding. Then you'll know everything. You'll go out and burn. Supporting fire. Джон прерывисто дышит, судорожным движением ведя ладонью по чужой рубашке вниз к брюкам, и расстёгивает ремень, одновременно целуя припухшие губы юноши над ним. Маркиз выгибается и в ответ пытается снять чужой низ, ловкими пальцами опуская молнию вниз. Еще пару неловких и непростительно долгих мгновений — они уже держат стоящие возбужденные члены друг друга в своих ладонях, начиная свои движения практически одновременно, из-за чего еле слышно довольно стонут. Маркиз слегка подергивается от ощущения теплой гладкой, но сухой ладони на своем пенисе,что на удивление оказалось приятно, даже несмотря на сухость чужой кожи. Парни поднимают свинцовые головы друг на друга и темный горький расплавленный шоколад встречается с серебром, вынуждая обоих поддаться вспышке страсти и остервенело жадно поцеловать чужой рот, начиная наращивать темп внизу. Винсент видит белые мутные пятна перед глазами, наслаждение скручивается внизу живота, переходя в напряжение и грозясь вот-вот вылиться наружу. Он несдержанно стонет, сжимая чужой орган в ладони и подаваясь бедрами навстречу. — Блять, хах, я сейчас не выдержу... — Хрипит Винсент, поверхностно дыша. — Давай,— и шатен кончает, запрокинув голову назад в беззвучном стоне приоткрыв рот от того, что чужой влажный рот хрипло прошептал ему, а после прикусил мочку уха, размашисто проведя языком по всей раковине. Черт. Он ещё долго будет помнить это в своих грязных фантазиях, о которых признаться стыдно даже самому маркизу Винсенту Де-Грамону. Уик мычит, изливаясь в чужую ладонь следом за ним, и утыкается лбом в чужую влажную от пота грудь, все ещё содрогаясь. Они молчат и пытаются продлить эти блаженство и эйфорию ещё, все еще прибывая в послеоргазменном состоянии, но Винсент вдруг резко кашляет и отталкивает его, спрыгивая со стола, и поправляя свою изрядно помятую одежду. — Я уберу посуду, можешь зайти в мою комнату и взять ноутбук. — Винсент лишь молча кивнул ему, уходя из кухни и наконец перемещаясь в предложенные ему апартаменты. Он включил чужой гаджет, пытаясь сосредоточить свой взгляд на экране, но безуспешно: мысли путались в голове, перемещаясь не к биологии, а к воспоминаниям, к чужой улыбке, губам. Парень закрыл лицо руками, ероша себе волосы и глупо улыбаясь. После того, как они сделали работу, а Винсент довольно быстро ушел, даже не попрощавшись, Уик ещё долго смеялся из-за того, когда зашел на кухню и заметил, что тот "незаметно" стащил почти всё печенье из той миски. За окном всё стало тихим, теплым и спокойным: больше не шумела буря, ветер не ломал деревья, а белые хлопья, падающие с неба, стали мельче реже, приятнее. Двое парней, что ощущали пустоту и одиночество, были не поняты, недостаточно любимы — нашли это нечто прекрасное в ненависти и слепой вражде друг к другу.