Мне не хватает чего-то.
Всю свою жизнь я чувствую
это отсутствие, но не хочу
его чем либо заменять.
Данте. Чрезмерные переживания вызывают слишком сильные эмоций — то, что я вычитал в интернете, сразу после того, как оказался в реальном мире. Благо, я не могу их ощущать, однако меня бесконечно печалит, что мои братья могут и сейчас не находят себе места. С самого утра наша квартира была похожа на минное поле, где подорвался бы каждый, кто вызвал бы слишком много эмоций или тронул бы пикового короля, дергающегося от любого звука из-за своей нервной энергии. Габриэль говорил, что в воздухе просто летает, слоящееся друг на друга напряжение, не дающее вздохнуть полной грудью, и я был склонен ему верить, рассматривая духовную составляющую социального портрета его ощущениями, ведь сам на такое не был способен. Он же, умея чувствовать эмоции, не хотел выходить из нашей комнаты — единственной в доме, что была меньше остальных — с самого вечера, боясь наткнутся на Пика. Габриэль застал момент ссоры между пиковыми, что, по моему мнению, были разрушительны и не сказать, что особенно редки, когда шел по коридору и, словно судьба решила устроить ему праздник, наткнулся на разозлённого короля, когда тот вернулся, не сумев поймать своего своевольного валета. Габриэль приостановился, слишком эмпатичный, чтобы пройти мимо даже самого некомфортного для нахождения в обществе человека, за что был послан с грубой просьбой закрыть рот и не мозолить глаза. С последнего пересечения Габри и пикового короля прошло много часов, а он все это время провел в нашей комнате на кровати, завернутый в одеяло, смотрящий видео в телефоне. Я никогда не видел, чтобы мой валет вел себя именно таким образом, проводя время в одном положении, поэтому спросил, что с ним происходит, а тот лишь помолчал некоторое время и охарактеризовал свои ощущения одним лишь словом — страх. Никогда раньше я не слышал, чтобы он чего-то боялся, поэтому попросил объяснить, что он чувствует, как делал это всегда, когда речь заходила об ощущениях. Габриэль задумался, замолкнув, однако через несколько минут нашелся с ответом: — Держи тело в горячей воде достаточно долго, чтобы оно привыкло, но все еще чувствовало дискомфорт, а потом резко смени температуру на ледяную, прибавь к этому нежелание видится с объектом страха и, наверное, усталость. Я пытался представить все это, а потом старался спроецировать физические ощущения на свою душу, чтобы понять какого это — чувствовать страх? Делал все возможное, чтобы проникнуться таким чувством, путем самовнушения, ведь сам по себе на воспроизведение эмоций не способен, только ради понимания собственного валета. Я не хотел, чтобы он чувствовал себя одиноким из-за моей алекситимии. — Хорошо, — произнес я, имея в виду, что понимаю его в том смысле, что пытаюсь наложить описание страха на свою душу. Это было похоже на то, как человек пытается влезть в одежду не своего размера. — Время уже. Будешь спать? — Да, я утомился, — он отложил телефон, аккуратно оставляя его на полу, лег на кровать по-человечески и укрылся одеялом. — Данте, можешь принести воды пожалуйста? Я не хочу столкнуться с Пиком. Я лишь кивнул ему, поднялся с пола и вышел из комнаты, тихо открывая, а после и закрывая, дверь. На часах, должно быть, сейчас около одиннадцати ночи, а мы с моим валетом припозднились, ведь обычно ложились чуть раньше, однако я не стал бы заставлять Габриэля спать, если бы он того не желал, тем более, сегодня он пополнил своей эмоциональный спектр обновкой. Наверное, это волнующе. На кухне горел свет, что удивляло — червовый валет единственный, кто проводил там время, однако Феликс после десяти сидит в комнате, кою делит с Зонтом, упросив своего короля поменяться с трефовым валетом комнатами после этого случая буллинга над шестым. Мне жаль, что так произошло. Я не хотел, чтобы трефовый испытывал подобное на себе, это жестоко. Знаю, что не смог бы помочь Зонту, однако неясный осадок от того, что пока я сидел за партой со своим валетом, над шестым так насмехались, все равно остался. Зайдя на кухню, я удивился — неожиданно, что пиковый король сидел на кухне в такой час. Обычно Пик, как и Вару, не высовывался из комнаты с самого прихода со школы — так, с пиковыми остальные клоны пересекались только утром, на обед и, если повезет, ужин. Я прошел к шкафчикам, взял стакан и взглядом нашел фильтр, воды в котором не было, вздохнул, понимая, что на кухне с королем пиковой масти мне придется задержаться, наполнил фильтр водой из-под крана и стал ждать, опираясь о столешницу. Пиковый король сидел за столом, однако ничего не ел, а просто устроился, втыкая взглядом в потолок, заведя руки за голову, равномерно дыша. На столе лежал лишь его мобильник, экраном перевернутый вниз, да связка дверных ключей. — Что-то произошло? — спросил я, чуть наклоняя голову, дабы показать, что я интересуюсь его будущим ответом. Пик в мгновенье нахмурился, приоткрыл один глаз, глянул на меня красным зрачком и снова закрыл его. Сначала я не понял, что этот жест был не только выражением недовольства, однако потом, через время — когда вода в фильтре докапала, я смог налить в стакан немного для Габриэля, вернулся в комнату, отдал ему, слегка улыбаясь, а после выключил свет и лег в кровать, размышляя об этом перед сном — понял, что восьмой показал злость, что, кажется, все еще не могла уняться с момента побега Вару. Пик злился на своего валета, может, на ситуацию в принципе, но поделать с собой ничего не мог, так что, не желая обременять себя и других бессмысленной агрессией, молчал. Прямо перед тем, как окончательно закрыть глаза и при следующем открытии переместиться в завтрашний день, я подумал о том, что масти в этом доме плохо между собой ладят, но с Габриэлем мы, почему-то, стали неожиданным исключением.ᶻ 𝘇 𐰁
Просыпаться по утрам мне совершенно не нравилось, — слишком это тяжело, особенно, когда выбор стоит между теплой кроватью и холодной улицей, — однако подниматься приходилось. Мой валет был пташкой ранней, поэтому к моему пробуждению уже был практически собран, в то время как мне нужно было идти в ванную, а потом одеваться и, дай бог, не уснуть по дороге. Выйдя из комнаты, зевая и сладко потягиваясь с тягучим «м-м-м», я потопал на кухню, чтобы попить воды и немного взбодриться. Вся квартира уже проснулась — Феликс шумел в ванной комнате, ругаясь со своим королем за раковину, Зонт мялся в коридоре, не зная заходить ли ему к червовым или уйти от греха подальше, и эта суматоха была привычна каждому жителю этого дома. Я зашел на кухню, сразу встречая там Куромаку с синяками под глазами от систематического недосыпа и кружкой крепкого кофе в руке и, на удивление, Пика, что, кажется, только просыпался, с трудом разлепляя глаза, сидя на том же месте, где я видел его вчера. В душу закралось подозрение, что он провел тут всю ночь, уснув только под утро, и оно подтвердилось, когда я заметил синяки под глазами пикового, что ему несвойственны, и то, как он поморщился, хрустя телом. Я только хотел уточнить, не заявился ли его валет этой ночью, но пиковый король уже ответил, посмотрев по сторонам и пробормотав недовольное: «Блять, не вернулся черт все таки», встал с диванчика и ушел в свою комнату, скорее всего, собираться в школу. Я поглядел на Куромаку с чашкой кофе в руке, что выглядел точно зомби, подумал, что трефовому даже если и не плевать, то он все равно наш разговор не слушал, погруженный в мысли, вздохнул, вспоминая, как когда-то назвал его безэмоциональным, а после получил от Габриэля новое слово, коего я раньше не слышал, которое он, словно бы невзначай, кинул в предложении: «Дань, он не безэмоциональный, а апатичный». Помню, долго он мне пытался объяснить различие между безэмоциональным и апатичным человеком, назвав меня первым, а трефового вторым, но, честно говоря, я так до конца и не понял разницы, после его краткого: «Апатичный это словно мертвый, Дань, а безэмоциональный просто не чувствует, но способен жить свободно». Зевнув еще раз, погруженный в размышления, я выпил воды, сходил в ванную, дабы почистить зубы, пока место не оккупировал кто-либо из клонов, переоделся в школьную одежду и уже завязывал шнурки на кроссовках, чувствуя, что Габриэль крутится вокруг, ожидая меня, как передо мной появился трефовый валет с поджатыми губами и взглядом, который он пытался спрятать. Недавняя ситуация наверняка оставила свой след, раз уж Зонт стал вести себя еще более нервно и зажато. — Ты пойдешь с нами? — спросил у него мой валет, когда я разогнулся и потирал поясницу, что успела затечь за время, пока я мучился со шнурками. — Можно? — аккуратно спросил трефовый, глядя на нас, как на свое спасение. Я почувствовал жалость, — по крайней мере, так подобное состояние описывал Габриэль — ведь Зонт, наверное, единственный, кто шугается от пикового короля как от огня и лучше закопается живьем, чем в одиночку пойдет с ним куда-либо. Вару так и не объявился, и я замечал легкий шлейф волнения из-за этого факта у своего валета, однако то, что пропажа скажется и на шестом, не подозревал. — Конечно, зачем спрашиваешь? — улыбнулся Габриэль и резво развернулся, открывая дверь, бегом выходя в подъезд, заставляя нас идти за ним. Когда даже в здании было холодно настолько, что меня пробрали мурашки, заставляя кутаться в воротник куртки, я понял о скором приближении зимы, ведь уже через недельку она наступает по календарю. Втроем мы вышли на улицу, где было ветрено и все также морозно, а я внутренне посочувствовал Вару, если тот находится на улице, а не греется в каком-нибудь торговом центре. Кажется, я меньше остальных переживал за пятого, но у меня не было на то причин: пиковый не делал мне зла, ровно также, как и добра, так что между нами стоял мягкий нейтралитет, однако волноваться за него я не мог только из-за своего приглушенного, почти отсутствующего, эмоционального спектра. Я шел, размышляя о пустом, пока Габриэль пытался завести разговор с трефовым, чтобы тот не выглядел настолько нервно и дергано, словно идет с нами не по доброй воле. В голову пришла мысль о том, что Зонт мог бы пойти в школу с Феликсом, как он делал это раньше, но отчего-то тот решил идти с нами, хотя даже мне было ясно, что с червовым ему находится куда комфортнее, чем с нами. — Что вы думаете… — аккуратно и тихо начал трефовый, будто бы боясь нас спугнуть, — о психологах? — О психологах? — в полном недоумении переспросил Габриэль, пока я молча, но заинтересовано следил за разговором. — Мгм. — Это те, которые лечат депрессию? — Ну нет, — замялся Зонт, — не совсем. Они… разговаривают с людьми, помогают им со стрессом или трудностями с коммуникацией. Если человеку не помочь разговором, то отправляют к психотерапевту или психиатру. — О-о, — протянул мой валет, — тогда они хорошие. А зачем тебе? Зонт неловко сжал кулачки, шел несколько долгих секунд, глядя себе под ноги, будто бы взвешивая все «за» и «против», решая что-то важное, но потом, когда до школы осталась лишь пара минут ходьбы, осмелился и сказал: — Я думал о психологе для себя. — О, — булькнул Габриэль, но через несколько секунд понял смысл слов трефа, — О-о… — Я-я не говорю, — заволновался шестой, начиная мельтешить руками, оправдываясь, — что мне нужен… — Зонтик, я думаю, что это хорошая идея, — мой валет перебил, но искренне доброжелательно улыбнулся, говоря это. — Если ты думаешь, что он тебе нужен, то голову выше и вперед, каждый поддержит тебя в этом решении, я уверен. Трефовый валет чуть приоткрыл глаза в удивлении, а после зажмурился и руками начал утирать лицо, то ли смущаясь, то ли пытаясь стереть капельки слез. Он выглядел… Габриэль сказал бы, что сейчас Зонт тронут услышанными словами, поэтому так эмоционально реагирует. Я глянул на своего валета, что уже подходил к пешеходному переходу, который отделял нас от здания школы, и заметил на его лице, играющую искорками настоящей радости, улыбку. Должен ли я чувствовать что-то подобное? Мой взгляд ненамеренно вернулся к шестому, что оставил свое лицо в покое, засунул руки в карманы (видимо, чтобы не мерзли) и, на удивление, смотрел на меня, будто бы чего-то ожидая. Я хотел спросить: Чего? Что-то нужно? — но, прокрутив в воспоминаниях прошедшие события и разговор между валетами, понял, что Зонт хочет узнать моего мнения на этот счет. Иногда я и вправду забываю, что люди не настолько проницательны, что способны читать меня, словно раскрытую книжку. Я поднял уголки губ, кивнул в одобрительном жесте, подразумевая, что согласен и со словами Габриэля и с решением трефового, и получил в ответ благодарную полуулыбку от последнего. В таком приятном и ненавязчивом молчании мы провели те несколько минут за которые успели дойти до нашей школы, а после, там, в гардеробе, попрощаться с Зонтом, оставляя его один на один с какой-то светловолосой девушкой, что сразу заметила трефового и подозвала к себе, называя его новую прическу милой и следом уточняя, что она ни в коем разе не глумится. Габриэль, услышав это, лишь усмехнулся, но заострять внимание не стал, и мы не спеша пошли в столовую — там была небольшая комнатка, где можно посидеть и одновременно с этим скрыться от лишних глаз. Во время перемен она, увы, вечно занята прогульщиками, но до уроков это место всегда пустует. — Габриэль, — начал я, привлекая к себе его внимание. Мне нужно было кое в чем разобраться. — Почему люди ходят к психологу? Мой валет повернулся ко мне, услышав вопрос и призадумался на долгие несколько минут, пытаясь найти объяснения для такого как я, пока мне оставалось лишь устало опустить голову на стол и ожидать его ответа. Я не мог понять: зачем Зонту потребовался психолог? Как этот человек сможет ему помочь и действительно ли людям становится легче после разговора по душам об их переживаниях? Это звучит странно для меня, но я не отрекаю психологов — напротив, хочу узнать, чем они могут помочь. — Наверное, Зонт хочет облегчить свою душу. Ты же интересуешься из-за него, да? Может быть, стать посмелее или изменить свой характер, — задумчиво протянул он. — Разговоры правда могут повлиять на что-либо из этого? — Мне кажется, что это зависит от человека и его желания повлиять на самого себя. Вот представь: ты болеешь, у тебя температура тридцать восемь градусов, ты лечишься лекарствами, сидишь в тепле и прочее — что случится? Очевидно, ты выздоровеешь, — мой валет замолчал на пару секунд, перевел дыхание и продолжил говорить: — А теперь возьмем другого человека с температурой, но он, скажем, купается в холодной воде, не пьет таблетки и помощь отвергает. Различие и итог у обоих очевидны, то же самое и с психологами, я думаю. Габриэль замолчал, раздумывая о чем-то, глядя в большое, незашторенное окно. Деревья уже давно остались голыми, сбросив всю листву, что сейчас усиленно убирали дворники, оставляя асфальтированные тротуары сереть без этих ярких листочков. Иногда за этим печально наблюдать — с нашего прибытия в реальный мир прошло около четырех месяцев, и мы успели застать две смены сезонов года. Время проходит быстро, мне бы не хотелось так торопиться, но что остается нам, людям, делать, кроме как смириться с течением дней и наблюдать за опадающими листьями или каплями дождя, что были частым явлением в сентябре месяце? Сказать честно, мне хотелось увидеть снег — вживую, не по экрану смартфона или на картинках в книге. — Зонт сказал, что психологи только разговаривают с людьми. Я думаю, они как советчики — видят его ситуацию с другого ракурса и помогают найти лучший выход. Прислушиваться или нет — его выбор. — Как ты думаешь, станет ли он? — Думаю да, он же сам решил идти к нему. Он не глупый, чтобы заниматься подобным напрасно. — Габриэль склонил голову набок, улыбаясь с меня. Мне всегда нравилось наблюдать за тем, как при этой хитроватой ухмылке он непроизвольно щурится и становится неотличимо похож на донельзя чем-то довольного хорька. Я приулыбнулся в ответ и слегка потрепал его по голове, взъерошивая волосы, отмечая, что довольно приятно проводить доурочное время так — сидя в столовой и болтая друг с другом о самых разных вещах.ᶻ 𝘇 𐰁
Школа — это, конечно, хорошо, однако родные стены квартиры куда лучше. Домой с Габриэлем мы вернулись уже около пяти часов назад, потом отдохнули в своей комнате еще парочку, лежа в кровати, ведь расписание сегодня было ужасно выматывающим, так что на нейтральную территорию для каждого клона мы выползли только к часам девяти вечера. Когда мы только вернулись из школы, разувались на пороге, намереваясь бухнуться в кровати, то встретились с Зонтом, уроков у которого было меньше, чем у нас с моим валетом. Трефовый куда-то очень спешил, тревожно покусывая губы в ожидании чего-то, а после удивленного вопроса Габриэля: «Куда ты так бежишь?», шестой признался, что собирался уже с сегодняшнего дня начать посещать психолога. Мы, конечно, снова его поддержали и пропустили, дабы тот наконец смог покинуть квартиру, а сами устало вздохнули, направляясь к своей комнате. Причиной, по которой мы все же покинули стены нашего с Габриэлем общего личного пространства, стал простой, но от того не менее значимый голод. Давненько я обещал приготовить своему валету легкий салатик, и он, естественно, решил взять с меня долг именно сегодня, так что я уже стоял и нарезал овощи, потому что готовкой для нас двоих всегда занимался я — у Габри чересчур высокий, почти отсутствующий болевой порог, так что он не способен чувствовать своих травм до того момента, пока они не будут заметны его глазу, поэтому ножи — вещь, которую он опасается и одновременно его душевная травма. Несчастный случай, что произошел еще в карточном мире и чуть не привел к смерти, видимо, до чертиков его напугал. Я уже нарезал помидоры колечками, как любит мой валет, слушая продолжительный шум дождя за окном и тихие песни, что когда-то запомнил, а сейчас напевал Габриэль, когда дверь квартиры хлопнула — очень грозно и мрачно, так, что мгновенно привлекла наше внимание. Габри выглянул в коридор и, как я уже успел догадаться, увидел там пикового короля, что наверняка был смертельно уставшим и разозленным — время сейчас около полдесятого ночи, а Пик впервые с утра появился на пороге нашей квартиры. Мы с валетом переглянулись, и судя по его тревожному взгляду и совершенно не веселым, но, главное, единоличным шагам Пика, можно было без лишних раздумий сказать, что восьмой все это время искал Вару, — под сильным дождем, в темень и холод — однако так найти и не смог. Я приостановился в кромсании овощей, поэтому квартира совсем затихла — было слышно чужое раздраженное дыхание и резкие движения короля, что снимал с себя насквозь мокрые вещи. Из-за этой звенящей тишины рингтон телефона, прорезавший это слоящееся напряжение, был отличным отрезвителем как для нас, так и для Пика, что сначала замер, понял, что звук доносится из их с валетом комнаты, и рванул туда, отрывисто открывая, а после захлопывая за собой дверь. Габриэль стоял несколько долгих секунд в недоумении, потом, после приглушенного, вычленить четкие слова из которого не представлялось возможным, разговора по сотовому за стенкой комнаты пиковых, развернулся ко мне, ища у меня ответы на свои невысказанные вопросы. Я просто пожал плечами, отпуская эту ситуацию, и продолжил нарезать овощи, ведь время было действительно позднее. Благо, что завтра законный выходной, — хоть и четверг, однако школа была закрыта до конца этой недели из-за проблем с канализацией и отсутствием в кранах воды — поэтому вставать спустя семь, а не девять, часов сна нам не придется. Когда с огурцами и помидорами было покончено, я облегчено вздохнул и принялся за капусту, пока Габриэль, словно хвостик доброй, игривой собаки, вертелся вокруг меня. Вообще, я заметил, что моему валету нравится наблюдать за готовкой людей — может быть, есть для него что-то завораживающее в этом процессе. Когда-то он и сам хотел научиться нарезать овощи, варить макароны и понемногу вливаться в бытовую жизнь, но после вида крови на четырех из пяти своих пальцах одной руки, он чуть не свалился в обморок от страха, поэтому мы без лишних обсуждений отодвинули это дело на «попозже», так что сейчас с ним мы живем в полнейшей гармонии — Габриэль помогает мне с распознанием душевных ощущений и алекситимией, а я ему со всеми житейскими вопросами жизни в квартире, где находятся восемь человек. Сам того не поняв, я погрузился в размышления, но быстро покинул их, краем глаза заметив на пороге кухни пикового короля с такой странной смесью эмоций на лице, какую, мне кажется, даже мой валет расшифровать не был в силах. Он с тяжелым — я даже не посмел бы назвать его преувеличенным после того, как он заявился домой ночью в ливень — вздохом осел на диванчик с полотенцем на плечах и потер лицо, намеренно пытаясь себя расслабить. — Вару нашелся, — все, что он сказал, но его тон выдавал куда больше, чем слова. — Слава богу, — облегченно выдохнул Габриэль, в одну секунду окончательно перестав волноваться. — Где он был? — Загородом. Вернется завтра утром, у него есть ночлег. Разговор, что был больше похож на вброс последних, свежих новостей, прекратился. Я хоть в нем и не участвовал, однако слышал все сказанное, и мне было хорошо от таких приятных новостей. Однако то, как далеко зашли идеи и действия пикового валета по правде начинало пугать — не думал, что когда-нибудь скажу такое, но Вару — единственный клон, что не способен жить в одиночку, ведь он совершенно не видит границ в своих поступках. — Разве тебе не нужно в душ? Ты выглядишь так, будто заболеешь, если не отогреешься, — сказал Габриэль, изучая пикового. — Жду, когда червь прекратит упиваться своим внешним видом и соизволит освободить ванную, — Пик закатил глаза. — Кстати о червовых. Один из них должен был вернутся домой до начала ливня. Феликс раздражающе крутился вокруг меня, пытаясь помочь в поимке моего валета, но я отправил его, чтобы не мешался. — Он вернулся около четырех? — нерешительно отозвался Габриэль, ведь не был до конца уверен во времени, когда он последний раз видел червового, прежде чем тот закрылся в их с Зонтом комнате. — Хо… — начал король, но был перебит звонком, что вновь разрезал спокойную атмосферу, заставляя испытывать дежавю и поморщится от резкого звука. Пик вытащил телефон из кармана домашних штанов — единственной вещи, что была надета на нем, чуть приподнял брови в удивлении, заметив название контакта, однако без задней мысли принял звонок. — Лана? Я звонил тебе две минуты назад. Что нужно? — голос не серьезный и совершенно не взволнованный, скорее повседневный, негромкий, спокойный. — Помнишь ты сегодня спрашивал меня о том, почему Влад сбежал от тебя? — из динамика послышался тихий, едва различимый, приятный женский голос, немного детский и местами яркий, но сейчас окрашенный, словно бы, чувством вины. — Я думаю, что случайно приложила к этому руку, — девушка невесело хихикнула. — Я сказала ему всего пару слов, честно! Попросила не обижаться на тебя и попыталась объяснить, что он тебе важен. — Бля-ять, зачем? — устало протянул Пик, кажется, забыв о нашем присутствии, заставляя меня с Габриэлем стать свидетелями этого разговора. — И что он сказал? — Мне кажется, что он не шибко-то мне поверил, — в тоне некой Ланы было слышно раскаяние. Пиковый король уже собирался ей что-то ответить, но она перебила его, кинув в свое оправдание: — Я сказала, что ты тут не при чем! — Ну кто просил тебя лезть в наши отношения? Я просил тебя об этом? — восьмой начинал заметно злиться, а мой валет, заметив это, на всякий случай отошел от него подальше. — Вару не поверил бы тебе. Он, блять, никому не верит. Вот на кой хуй ты сунулась к нему? Девушка по ту сторону связи что-то сказала, но я не смог разобрать ее слов. — Объяснить ситуацию? Ты шутишь надо мной? — кажется, «объясни ситуацию» было тем, что попыталась сказать Лана. — Если я скажу хоть пару слов ему об этом, это будет похоже на оправдание. — Пик встал с диванчика, кажется, не способный унять раздражения, и встал в дверном проеме кухни, облокотившись о косяк двери. — Господи… Огромное спасибо тебе, Лана, за то что ты сделала, — Габриэль заметно поежился рядом со мной, поэтому слова пикового были определены мной как полные сарказма. — Сука, я не понимаю, нахуя он поехал за город. Я так зол. — Кто стучал в ванную, она свободна! — послышался поворот замка, а после голос червового. — Пока, — твердо сказал Пик девушке, — Мне стоит успокоиться. — Пиковый отключил телефон и, не глядя на нас, быстрым шагом отправился в ванную, оставляя меня с Габриэлем в недоумении от этого разговора. Я посмотрел на своего валета в поисках ответов — может быть, для эмпатичного человека эта ситуация была куда яснее, чем мне, однако Габри лишь пожал плечами, показывая, что находится не в меньшем непонимании, чем я. Мне оставалось лишь тяжело вздохнуть и продолжить шинковать капусту, пока мой валет наблюдал бы за мной с тем же интересом, как делал это всегда.