Удача Лёна Скайуокера

Самым лучшим днём месяца был, несомненно, день зарплаты. Саня переложил из конверта в бумажник пять новеньких, хрустких тысячных купюр и сдержал довольную улыбку. Теперь у него было, чем отдать свою часть платы за квартиру, а если всё как следует рассчитать, то можно даже устроить себе выходной и выбраться на какую-нибудь рок-тусовку. Тем более что уже через несколько недель его ждала стипендия — повышенная, смертным боем отвоёванная у придирчивых преподов. Да, два экзамена из четырёх ему поставили «автоматом», но оставшиеся всё равно пришлось учить. А поскольку во время сессии Саня вкалывал без выходных, то учил он на работе и в автобусах, и сдал больше благодаря везению да шпаргалкам девчонок-одногруппниц. А сейчас начались зимние каникулы, в которые он собирался продолжать стахановский труд, и полученная сегодня сумма мотивировала к этому лучше всего. Саня физически чувствовал, как бумажник греет ему замерзающий на крещенском морозе бок. «Может, фиг с ним, с выходным? — думал он, огибая по протоптанной дорожке очередной сугроб. — Может, отложить, сколько получится, и к июню всё-таки взять в кредит ноут?» Соображение о том, что лучше бы на появившиеся свободные деньги купить нормальную зимнюю обувь, не пришло ему на ум, даже когда он приплясывал от холода на остановке в ожидании своей маршрутки. Наконец из-за поворота показался вонючий раздолбанный «пазик» с нужным номером. Сквозь мутные стёкла можно было разглядеть, что люди в нём уже стоят, и потому Саня морально приготовился всю дорогу висеть на поручне. Однако ему повезло: сходившие пассажиры освободили несколько мест, и Саня, не будь разиней, тут же плюхнулся на ближайшее. В ноги дуло тёплым воздухом из печки, ехать было далеко, и отогревшийся Саня не заметил, как задремал под мерное покачивание автобуса. Снился ему огромный магазин электроники с бесконечными стеллажами, ломящимися от последних моделей ноутбуков. Саня неторопливо шёл вдоль них в окружении девушек-консультантов — гурий этого потребительского рая, — придирчиво выбирая ноут своей мечты. Он уже почти определился, как вдруг одна из девушек сказала грубым, прокуренным голосом: — Молодой человек, конечная. «Какая конечная? — хотел возмутиться Саня. — Я у вас технику покупаю или где?» — но тут его тряхнули за плечо. — Молодой человек, на выход. Автобус дальше не идёт. Пришлось просыпаться. После тепла салона уличный мороз показался совсем уж жестоким. «Пазик» равнодушно закрыл за Саней двери и поехал отдыхать на стоянку. Теперь, чтобы вернуться из пригородных ебеней к огням большого города, надо было ждать следующий. Скукожившийся Саня тоскливо осмотрелся по сторонам: ни людей, ни машин, только редкие огоньки в окнах панельных «свечек» да знакомый светящийся логотип с копеечной монеткой. Который напомнил, что, с одной стороны, в последний раз Саня ел часов этак шесть назад, а с другой, что нынче он реально при деньгах. Значит, можно сначала подкрепиться, а уже потом, на сытый желудок, отбивать чечётку на снегу. Организм голодным урчанием выразил плану полнейшее одобрение, и Саня бодро поскакал к магазину. В «Копейке» было тепло и светло, хотя почему-то пованивало канализацией. Полки с молочкой и хлебом зияли пустотами распроданного товара, но сдобную плюшку и бутылку кефира Саня себе нашёл. Присовокупил к ним куриный «Биг Ланч» — поужинать на квартире — и встал в хвост небольшой очереди к кассе. Пока замотанная девушка пробивала товар стоявшей впереди бабульке, Саня сунул руку в карман джинсов за бумажником и похолодел. Бумажника не было. Саня суетливо принялся проверять остальные карманы — может, просто в автобусе запихнул не туда? — Молодой человек, выкладывайте товар на ленту! — в голосе кассира звучало раздражение конца двенадцатичасовой смены. — Э-э-э, я сейчас, то есть потом, извините, — Саня поспешно ретировался от кассы, уступая место следующему покупателю. Отошёл к стеллажам, поставил корзину на пол и ещё раз всё перепроверил — пусто. Ни бумажника, ни мобилы — наверняка вытащили, пока он дрых в автобусе. Остекленевшим взглядом Саня уставился на оставшуюся у него наличность — жалкие копейки, которых не хватало даже на обратную дорогу. Он буквально остался нищим, хоть с протянутой рукой иди. Волна ледяного ужаса тошнотой подкатила к горлу, перекрывая дыхание. Позор был неминуем, но внезапно совсем рядом раздался страшный грохот. Саня подпрыгнул от неожиданности, и паническая атака умерла в зародыше. Благодарить за экстренную терапию следовало развозившего товар паренька в жилетке с логотипом «Копейки». Он не сумел сманеврировать в узком проходе и зацепил стоявшую возле касс стойку со жвачками, шоколадками и прочей съестной мелочёвкой. Стойка, соответственно, обрушилась, мелочёвка раскатилась. Теперь налажавший парень пытался как можно быстрее — пока не заметил директор магазина — вернуть всё на места. На помощь ему уже спешил усатый охранник, и даже девушка-кассир, нарушив инструкцию, тоже вышла из-за кассы. Саня по привычке кинулся помогать, поднял несколько «сникерсов» и вдруг увидел во всей этой ситуации возможность. В самом деле, отстранённо подумал он, до меня сейчас никому нет дела. Я здесь впервые и вряд ли когда-либо появлюсь снова, поэтому на камеры видеонаблюдения можно забить. Так что мешает сунуть эти несчастные шоколадки в карман и по-тихому слинять? Тогда у меня будет какая-никакая, но еда — как раз чтобы хватило сил добрести до центра на своих двоих. Не спуская глаз с суеты у кассы, Саня медленно повёл руку к карману. — Помочь решил? — Запястье словно тисками сжали, и «сникерсы» упали обратно на пол. — Благородно, но не стоит. Там и без тебя помогателей достаточно. Болезненный захват тут же исчез. Саня резко развернулся — и как на нож напоролся на острый взгляд разномастных глаз. Карего и синего. Красивый мужчина, одетый в стильную короткую куртку — слишком лёгкую для мороза под тридцать — смотрел на него с таким насмешливым и немного брезгливым пониманием, что Саня покраснел буквально до корней волос и как ошпаренный рванул из треклятого магазина. Запрыгнуть в автобус, уговорить тётку-кондуктора, чтобы разрешила проехать «зайцем», и больше никогда не садиться на пригородные маршруты. Потому что такого жгучего стыда он не испытывал ещё ни разу за восемнадцать лет своей жизни.