A warrior

— Почему у тебя кровь? — на выразительном лице Джорджа написано явное беспокойство, пальцы легко и бережно, чтобы не причинить боль, касаются плеча. Они под камерами, и Алекс смеётся, чтобы не выдать, насколько его тронуло такое внимание и забота. Джордж принимает правила игры и с такой же широкой улыбкой слушает объяснения о том, что раны появляются на спине Албона после каждого заезда. А потом мягко обнимает за плечи прямо в эфире, чуть прижимает к себе и громко возвещает в микрофон, что Алекс — герой и настоящий воин. Потому что Джордж правда так считает и очень хочет, чтобы вместе с ним об этом узнал весь мир. — Ну зачем ты это сделал? — за закрытыми дверями номера в отеле Алекс дает волю смущению и прячет лицо в подушке, как только падает на кровать. — Потому что тот факт, что ты умудряешься затаскивать самую хуевую машину в пелатоне в первую десятку ценой своего здоровья, должен быть публичным! — в своих рассуждениях Джордж, как всегда, непреклонен, а из всех существующих на планете языков выбрал язык наибольшей прямоты. — Травмы — это часть спорта, я не делаю ни... — Алекс слабо ворчит, но тут же оказывается припечатан не терпящей возражений и, в общем-то, правдивой репликой: — Но не почти ежедневные, — на плечо снова ложится ласковая рука, чуть треплет, без нажима, но довольно настойчиво пытается развернуть лицом к себе. На Джорджа решительно невозможно обижаться подолгу, и уже через минуту Алекс сам подаётся навстречу и утягивает Рассела в глубокий, неторопливый поцелуй. Где-то в глубине души первому пилоту «Уильямс» бесконечно приятно, что Джордж обратил внимание толпы на то, о чем он сам не решился бы сказать. — Пойдём в душ? — в глазах Рассела пляшут черти, тонкая улыбка тоже прозрачно намекает на его далеко не невинные намерения. Алекс соглашается, в который раз за этот вечер смущённо улыбается, когда его, словно прекрасную даму, пропускают в ванную первым, да ещё и придерживают дверь. Тёплые струи воды обволакивают тело приятной негой, смывают утомление и боль. Полностью раздетый Джордж тенью появляется за спиной Алекса, обнимает за талию, легко обводит кончиками пальцев кубики пресса, дразняще ведёт ниже. — Я люблю тебя, — шепчет в самое ухо, а потом чуть наклоняется и проводит языком вдоль свежей, едва покрывшейся тонкой корочкой ссадины. Это оказывается настолько волнительным и приятным, что Алекс не может сдержать едва слышного стона, расправляет плечи и одновременно толкается навстречу ласкающей руке. Джордж вылизывает все его раны: и новые, и уже почти затянувшиеся — с прошлого уик-энда, иногда чуть цепляет зубами корочку и, извиняясь, тут же слизывает выступающую кровь. Движения пальцев вокруг возбужденной плоти становятся быстрее, и через ещё несколько томительно-сладких минут Алекс кончает, лёгкое пощипывание кожи спины вместе с мягкостью и теплом языка делают ощущения более контрастными и какими-то совершенно космическими. — Ты невероятный, — продышавшись и придя в себя после оргазма, Албон с не свойственным ему порывом припечатывает партнера к кафельной стене и целует в губы. — Нет, ты, — парирует Джордж, когда видит, что Алекс опускается перед ним на колени, чтобы вернуть услугу. На самом деле, Рассел думает так независимо от степени их близости конкретным вечером.