Warp

      Длительные рассуждения на тему Космологической сингулярности привели меня в такое уныние, что я был несказанно рад тому, что Сара попросила проводить её до дома. Ещё одной порции лекций от Бобби я бы не выдержал, да и мысли витали далеко не здесь.       О’Нилл даже не пыталась скрывать от нас, насколько ей было всё равно на происходящее, а мне безумно хотелось вернуть её с небес на землю, выдернуть из мира грёз и… Майкла Тёрнера.       Кэнди снова сболтнула какую-то чушь, и по реакции Сары стало понятно, что здесь мы больше не задержимся ни на секунду.       Это был отдельный вид мазохизма.       Желание быть рядом шло вразрез с криком разума держаться подальше и не лезть туда, куда не просят. Но первое побеждало, пусть я и не понимал, как жить дальше с огромной пробоиной в груди.       Это больно.       Видеть Сару счастливой и знать, что это не моя заслуга. И что все эти мечтательные улыбки, брошенные ненароком, принадлежали не мне.       Просто быть рядом.       Не ждать ничего взамен.       Это ведь просто?       Почему же тогда каждое слово давалось с таким усилием? Почему в груди горело так, что хотелось вырвать к чёрту четырёхклапанный орган, чтобы перестать чувствовать хотя бы на мгновение?       Неужели так сложно снова быть беззаботным собой?       Она соскучилась… Если бы только знала, как истосковался по ней я. Если бы только понимала, как пульс начинал шкалить, стоило только увидеть её в поле зрения. А эти слова её… Зачем душу рвёт, ведьма? Близко не подпускает, но и уйти не даёт.       Мы подошли к дому, и я уже было выдохнул с облегчением — наш разговор лишил всех моральных сил, несмотря на желание как можно больше продлить минуты рядом с Сарой.       — Как там родители? — перевела тему О’Нилл, пытаясь ухватиться за ниточку, за которую не страшно было потянуть… На первый взгляд.       — Отца вообще не видел, — усмехнулся я. — Пока вас не было. — зачем-то особенно подчеркнул. — Как съездили?       Я изо всех сил пытался не язвить и не скатываться в подковырки, но получалось из ряда вон хреново. Не нужно было этого разговора, ни мне, ни ей.       — Надеюсь, у них всё хорошо, — тихо произнесла Сара с некой надеждой в голосе.       — У них-то да, — отмахнулся я. — У вас тоже?       А внутренний голос на срыве кричал: «В какие дебри тебя снова несёт? Прекрасно же знаешь, что лучше у них и быть не может».       — Тоже, — она поёжилась, явно чувствуя себя совсем неловко. Помолчала ещё какое-то время, а потом выпалила: — Какого чёрта ты об этом спрашиваешь?! В чём я виновата, что ты так со мной грубо? Дерек, я правда не понимаю!       — Голос не повышай, — тихо проговорил я, в очередной раз ругая себя за длинный язык.       — Почему ты так? За что? Ты всё прекрасно знал про нас с Майклом! — сильнее набирая воздух в лёгкие. — А я сейчас будто пустое место! Мне так обидно… Не смотришь на меня вообще, даже «привет» через зубы выплёвываешь… я себя прокажённой чувствую!       — Кричать прекрати, — повторил я.       Виски́ разрывало.       — Давай вообще перестанем общаться тогда, так лучше будет?! — О’Нилл, кажется, еле держалась, чтобы не разреветься в голос. — И к чёрту тогда всё! Зачем душу рвать?! Себе, тебе! Разошлись и всё, в разные стороны, я к любимому, ты подальше от меня, и всё, все счастливы… Никаких ожиданий, никаких обязательств. И я глаза тебе своим счастьем мозолить не буду! Так же лучше, так проще, Дерек! Я, чёрт, как слепой котёнок, тыкаюсь, тыкаюсь, и только кажется, что родственную душу… что друга нашла, как обязательно какая-нибудь хрень…       — Родственную душу, — какое красивое определение… я усмехнулся и пнул носком очень мешавший под ногой камень. — Друга. Не друг я тебе, Сара. И никогда им не был, как бы ни пыталась ты разубедить себя в обратном.       Отвернулся, спрятав руки в карманы, дабы не лицезреть сейчас весь спектр эмоций О’Нилл и самому не показать, что меня действительно задело одно простое «друг», которым она постоянно тыкала.       — Не был… — прошептала Сара. Я спиной почувствовал несколько тихих приближающихся шагов, и отчего-то на душе стало легче, будто я вновь мог дышать полной грудью.       О’Нилл подошла максимально близко, даже не видя её, я мог чувствовать её присутствие в сантиметрах от меня. И так хотелось, чтобы она стала ещё ближе…       — Думаешь, я не ругала себя за эту слабость? Не ненавидела? Во вранье этом погрязла, — горько выдыхая. — Себе вру, Майклу вру, тебе вру…       Нервно сглотнув, прикрыл веки, прислушиваясь к ритму собственного сердца, но шум в ушах внезапно перекрыл все чувства.       Что?       — Надеялась, что ты рано или поздно всё поймёшь и отступишь, отпустишь меня и сможешь снова посмотреть как на подругу, — тихий голос её в голове раздавался как звон колокола. — Особенно, после Хэллоуина…       — Не вышло — решила дальше издеваться?       — Не вышло… Не вышло, Дерек! — вскрикнула Сара, и я невольно развернулся к ней, встретившись с её горящими глазами. — Потому что сама… отпустить не смогла, — закончила она шёпотом, а меня словно тысячью стрел разом пробило.       О’Нилл испуганно отвернулась, не дождавшись ответа, а я стоял, как вкопанный, впервые не понимая, что чувствовал.       — Поэтому в тот вечер ушла с Майклом… Поэтому не взглянула даже в твою сторону. Знал бы ты, каким способом пыталась… — звучало горько, — заглушить свои чувства к тебе… Но ты наказал меня получше своим молчанием, своим безразличием…       Свои чувства… Чувства ко мне…       Я не мог более выносить потока чуши, которую Сара молотила, и поспешил абстрагироваться, перестав внимать вовсе. Перестав цепляться за мысль, что у нас был шанс… Призрачный, невидимый, но шанс. Девчонка же что-то говорила, говорила, говорила…       Пока меня не начало это раздражать, пока не начало сводить челюсти от каждой её фразы, пока просто не захотелось остановить этот поток слов… и я, тяжело вздохнув, резко дёрнул её к себе. Да так, что она опешила. Ойкнула, когда оказалась в моих объятиях, округлив глаза.       — Теперь хоть по делу орать будешь! — вылетело из лёгких.       …И я поцеловал Сару О’Нилл.       Заглушив отголоски здравого смысла, прильнул к приоткрытым губам, запретив себе думать. Я не пытался осторожничать, не боялся спугнуть, потому что знал, что уже не отпущу. Даже если бы попыталась вырваться, не позволил бы.       Почувствовал еле заметный удар кулачком по плечу, но лишь крепче прижал Сару к себе, не позволяя этому мгновению прерваться. Неземной аромат пленил, опьянял, и я не мог оторваться от неё, целуя всё глубже, ощущая внутри нечто невероятное. О’Нилл поёжилась от внезапного порыва ноябрьского ветра и, кажется, ослабила хватку… Потянулась навстречу, согреваясь в объятиях, расслабляясь в моих руках…       Ответила на поцелуй.       Голова закружилась от осознания только что произошедшего, эмоции захлестнули волной, и я буквально накинулся на Сару, жадно сминая её губы, словно никогда больше не смог бы этого сделать, хоть, наверное, так и было. Коснулся ладонью щеки и принялся поглаживать подушечками пальцев смуглую кожу, не прерывая поцелуй.       Ноги подкашивались, и я готов был рухнуть прямо на крыльце дома О’Нилл от одного только прикосновения её губ, от внезапной ответной ласки, разрывающей сердце на части.       И всё это было у меня в руках.       Сара сделала крохотный шажок навстречу, за ним ещё один, словно ей было мало, словно ей хотелось стать ещё ближе. Весь мир перестал существовать, когда я запустил ладонь в её волосы. Мягкие, шелковистые, они так приятно путались между пальцев…       Пухлые губы, такие горячие, такие чувственные, сводили с ума. Ладошки О’Нилл осторожно касались шеи, разнося по спине мурашки.       Она зажмурилась, будто секунды считала, притянула меня к себе крепко, дышать перестала…       А потом так же резко отстранилась, испуганно взглянула на меня, в неверии замотав головой.       — Дерек… Это… Боже, что мы, — дыхание участилось, и Сара точно была готова разреветься прямо на месте, пока я не взял её за руку. Поднёс к губам замёрзшие пальчики и потянул её ладонь к своей груди.       — Слышишь? — сердце разбивала мне изо дня в день, а оно всё сильнее, всё быстрее стучало, выпрыгивало из груди прямо ей навстречу.       — Это неправильно, Дер, так не должно быть, — О’Нилл прильнула ко мне, отчаянно пытаясь оттолкнуть словами. — У меня Майкл…       — И где он сейчас? — сквозь зубы проговорил я. — Кто вообще решает, что правильно, а что нет?       — Не знаю… не важно… Дерек, я… — Сара не успела договорить, подняла глаза, и одного взгляда в них было достаточно, чтобы всё понять.       И наши губы снова встретились в горячем поцелуе, невзирая на все «нельзя».       В какой-то момент начало казаться, что всё это — игра больного воображения или слишком приятный сон, который вот-вот развеется, стоит одному неверному движению задеть эту тонкую грань между реальностью и вымыслом больной фантазии. Но снова подул ветер, так и не унеся за собой до боли желанное видение, и Сара в моих руках стала более осязаемой.       Мои ладони покоились на её талии, пока губы изучали новые грани наших возможностей, и мéста на этом самом крыльце становилось невозможно мало для нас двоих. Я целовал Сару отчаянно, и каждое её ответное движение сносило крышу настолько, что мысли улетали далеко вперёд. Туда, куда нам точно не добраться и куда в этой жизни нам точно не дойти.       Но кто бы мог подумать, что где-то здесь, в этот самый момент сотрутся границы между нашими вселенными, чтобы казавшееся доселе невозможным, воплотилось в реальности.       О’Нилл упёрлась руками мне в грудь, и я понимал, что несколько минут в раю подходили к концу, что нужно уходить и никогда больше не приближаться к этому дому, вычеркнуть из головы и жизни имя «Сара», забыть всё, что нас с ней когда-то связывало… Дать ей то, о чём так просила. Но так хотелось побыть хотя бы ещё мгновение в её объятиях, вдыхая яблочный аромат, целуя розовые обветренные губы…       — Холодно… — ворвалось в сознание, и на меня посмотрели невинные глаза, в которых плескалось отчаяние, и вместе с ним читалась… надежда?       Это как удар под дых. Как ушат ледяной воды. Она не отстранилась, не оттолкнула, а шагнула навстречу и…       — Пойдём в дом?       И я пошёл за ней, не раздумывая, не сомневаясь. Как пошёл бы, даже если бы пришлось оставить последнее, что у меня было.       Ради неё.       Ладошки О’Нилл опустились медленно вниз по куртке, оставив меня с ощущением необъятной пустоты внутри, ведь стоило ей только прикоснуться, как мир вокруг обретал цвета. И так же резко погружался в серость и уныние, когда рядом не было той, ради которой горы, и те свернуть мало.       «Не отпущу», — пронеслось в голове, и я дёрнулся к двери, у которой копошилась Сара, пытаясь попасть ключом в замочную скважину. Никогда ещё я не был так уверен в том, что делаю.       — Давай помогу.       Я заметил, как О’Нилл невольно замерла на месте и лишь согласно кивнула, собираясь отойти в сторону, но успел поймать за тонкую талию и притянуть к себе. Меня манило к ней, и даже секунды без этих прикосновений сейчас бы не выдержал.       Щелчок, и мы переступили порог, отрезая пути к отступлению.       Потому что назад дороги не было, а шанс был только один.       И он был здесь и сейчас.       Было так плевать на то, что будет завтра, на то, как по итогу сложится, ведь на меня смотрели карие глаза, и я не мог им отказать. Рюкзак с грохотом упал на пол, и там же рядом с ним уже через секунду покоилась сумка Сары, когда я сделал шаг и со стоном впечатал О’Нилл в деревянную дверь.       Огонёк, зажегшийся в её глазах, пробудил во мне новое, доселе неизведанное чувство, и рецепторов коснулся уже знакомый сладкий аромат. Сара пробежалась пальчиками по моей шее и зарылась ими в волосы, затянув нас в поцелуй, глубокий и неразрывный, оттого казавшийся нереальным. Но она была рядом, и это осязание напоминало, что всё-таки мы находились в реальном мире.       — С ума сводишь… — шептал я, хаотично покрывая поцелуями каждый сантиметр усыпанной мурашками кожи.       А после языки снова переплетались, разнося по венам огонь, загоняя нас всё дальше, откуда выхода уже было не найти. И думать я мог лишь о ней, о той единственной, с чьим именем на устах и в мыслях засыпал каждую ночь и чей образ приходил ко мне во снах.       Светлые волосы ниспадали на плечи, и воображение стало рисовать в голове картины того, как я собирал их в импровизированный хвост и тянул Сару максимально близко, желая только одного — привязать её к себе и никогда больше не отпускать. Не отдавать, чего бы мне это ни стоило.       До слуха снова донёсся тихий стон, словно О’Нилл пробовала его на вкус, а меня это вовсе не отрезвляло, лишь уносило ещё глубже в омут.       «Тебя четвертуют, — бился в дверцу голос разума, — остановись, придурок!»       Но отчаянный крик о помощи вместе с инстинктом самосохранения перебивались куда более красноречивыми стонами, которые, кажется, уже принадлежали нам двоим.       Я с рыком оторвался от губ Сары, так призывно припухших от поцелуя на холоде, и принялся расстегивать молнию на куртке, спуская её по плечам, оставляя О’Нилл в одной лишь тонкой футболке и джинсах.       — Что мы делаем, Дерек? — Сара взглянула на меня затуманенным взглядом, переступая через сброшенную на пол куртку и протягивая руки к моей шее.       — Не всё ли равно? — целуя её в щёку.       — Мне — нет, — и подняла голову, открывая вид на хрупкую лебединую шею.       А я не смог сопротивляться, прильнув губами к разгоряченной коже, смахнув мешавшие локоны. Без верхней одежды Сара казалось такой хрупкой, что невольно хотелось укрыть её от всего мира и никому никогда не отдавать.       Особенно грёбанному Майклу Тёрнеру.       Руки заскользили по талии и я, сжав край футболки в кулак, притянул к себе О’Нилл на максимально близкое расстояние. Между нами не оставалось даже миллиметра.       Толчок в грудь, такой же, как на крыльце, и я уже знал, что это сигнал, призыв к действию. И поддался, капитулировал, позволив Саре взять контроль над происходящим.       А она даже и не догадывалась, что уже давно его имела над моей жизнью.       Обвив хрупкую талию, я потянулся за поцелуем, буквально вжал Сару в себя, а потом слегка приподнял над полом.       Податливая, как пластичная субстанция, О’Нилл распалялась всё больше, а её проворные ладошки, кажется, касались меня везде, отправляя последние отголоски разума нахер.       Дрожащей рукой Сара забралась под мою рубашку, несмело коснувшись поясницы, и я резко отпустил свою добычу, расставив ладони по обе стороны от неё.       — Точно на огонь летишь… Я же не остановлюсь, не смогу, это выше сил… — шептал, покрывая рваными поцелуями кукольное личико. — Я не железный!       Я сжал кулак и медленно опустил его справа от О’Нилл.       — Я бы убила тебя, если бы… — выдохнула она. — Не смей отпускать, не смей… Сама не вынесу.       Чёрт, да какого хрена происходит? Я заглянул в бездонные глаза в поиске ответов. Не найдя таковых, мысленно махнул ладонью и снова приник к ней с поцелуем, обвивая О’Нилл обеими руками, блуждая пальцами по податливому телу.       И будь, что будет.       И неважно это вовсе, даже если после — адское пламя.       Отступить? Как? Когда она сама умоляла этого не делать.       Когда плавилась от каждого касания губ. Когда стонала так сладко, выгибалась, подставляла под поцелуи горло, дёргала за волосы и так отчаянно притягивала к себе…       — Сара… — сумасшествие, помешательство…       О’Нилл перевернулась, прижала к двери уже меня и коснулась пуговицы на груди подушечками пальцев.       — Пойдём ко мне, — хрипло сказала она, а меня больше не нужно было просить дважды.       Кивнув, я схватил Сару за руку и потащил наверх, с каждым шагом всё дальше и дальше удаляясь от выхода.       Когда в комнату закрылась дверь, желание, накатившее неконтролируемой волной, поглотило с головой.       Я прижал её к своей груди спиной, слегка подался тазом вперёд, чтобы О’Нилл своей округлой попкой почувствовала всю силу моего желания, бесстыже заполз пальцами под её футболку и добрался до края лифа. Смазано поцеловал в шею, провёл ладонью по плоскому животу и притормозил в районе пуговки на джинсах.       — Ты горишь вся… — выдохнул я ей на ухо и тут же скинул с Сары хлопковую ткань.       О’Нилл, едва различимо дрожа, накрыла мою ладонь своей, слегка удерживая. Возможно, всё-таки пыталась найти причины, чтобы остановиться, вот только было уже поздно.       На всё плевать.       Я развернул её к себе и обхватил лицо ладонями, со всей серьёзностью заглядывая в глаза, пытаясь достучаться до затуманенного сознания.       — Слишком долго мучила… Боже… — и, скользнув губами по шее, наклонился к груди, чуть приспуская кружевную чашечку лифа, чтобы очертить сосок языком.       Чёрт!       Дыхание спёрло, когда в голове фейерверками стали всплывать воспоминания о том дне… То же бельё, так тонко подчеркивающее все прелести девичьего тела, что и было на ней тогда, в отражении, когда я даже мечтать не мог о том, чтобы разглядеть О’Нилл во всей красе.       Меня распаляло не на шутку, этой красоткой хотелось обладать до последней клеточки, и я уже не мог себя контролировать, целуя всё более жадно, всё отчаяннее, всё похотливее.       — Ноги… не держат… Упаду сейчас… — всхлипнула Сара и потянула меня к кровати.       Я же с нескрываемым удовольствием поддался, слегка толкнул её на матрас и тут же навис сверху, снова жарко целуя уже совсем распухшие губы.       Чуть отстранился минутами позже и, пробравшись под спину, потянулся к застёжке на бюстгальтере.       — Не знаю, как справляться с этой штукой, — честно признался я совсем вскоре, повозившись недолго с крючками. Терпения не хватало. — Помогай, если не хочешь остаться без такого красивого белья…       О’Нилл возмущённо охнула, но лифчик расстегнула, а потом замерла, протяжно и глубоко вдыхая и выдыхая. Кожа перестала быть гладкой, сплошняком покрывшись мурашками.       — У тебя… был кто-то? — шепнула Сара.       — Считаешь, что только девственники не умеют бюстгальтеры расстёгивать? — улыбнулся я, но по внимательно изучающим меня глазам понял, что ответ её отчего-то всё-таки волновал. — Был. А у тебя до Тёрнера?       Насколько сильно телом ты к нему привязана?       О’Нилл отрицательно помотала головой, заливаясь краской.       Ну конечно… Но это не имело значения. Больше — нет.       Я снова втянул Сару в поцелуй, а затем осторожно спустил бретели лифа по предплечьям, постепенно обнажая грудь. От предвкушения даже зажмурился, а потом, когда кружевная ткань улетела на пол, отстранился, чтобы внимательно рассмотреть фигурку, которую тысячу раз представлял в эротических фантазиях.       Подушечками пальцев коснулся багряного засоса недалеко от левого соска и усмехнулся.       — Давно у вас… в последний раз?..       — Это важно? — она вздрогнула и снова густо покраснела.       — Просто спросил, — равнодушно ответил я, а внутри вспыхнул огонь неконтролируемо поднимающейся ревности.       Приплыли.       Чужая…       Не моя.       — Пару часов назад, — шумно сглатывая и отводя взгляд.       — Серьёзно? — выпалил я, чуть отпрянув, и из горла вырвался истерический смешок.       — Если для тебя это — препятствие… — ещё сильнее краснея и поджимая губу, О’Нилл прикрыла грудь рукой.       — Нет, — отрезал я и сразу же мягко улыбнулся. — Уже всё равно…       И снова коснулся поцелуем шеи, нежно скользнул по обнажённому телу подушечками пальцев, путешествуя по изгибам, изучая… Осторожно убрал ладонь О’Нилл с груди, заменил своей и расслышал тихий стон, слетевший с пухлых губ.       Сара вернулась к остальным пуговицам на моей рубашке и принялась методично высвобождать их из петелек. Пара десятков секунд, и она распахнула ткань, а потом несмело дотронулась до моей груди.       — Дерек… — тихим голосом, перетекающим в шёпот. — Сними… Чувствовать хочу… Так давно хочу…       И скользнула ладошками по плечам.       Я же послушно избавился от одежды и рухнул на спину, притянув О’Нилл к себе, после чего уложил сверху и стиснул в объятиях.       Тяжесть тела Сары сводила с ума, и я качнул бёдрами, упираясь каменным членом между стройных ножек, как бы напоминая, как сильно хотел её.       О’Нилл же чуть нахмурилась и, совершенно не стесняясь, обхватила пальчиками мою ладонь и направила к своим джинсам. Я быстро расправился с пуговицей и коснулся края трусиков, всё ещё спрятанных под грубой тканью, и замер, выжидая приглашения.       Сара дышала так прерывисто, так быстро, но всё же в глазах метался миллиард сомнений.       — Боюсь сделать то, за что будешь меня ненавидеть, — выдохнул я, поняв её чувства.       — Буду ненавидеть, если отступишь… — и, отправив ситуацию гулять по миру, слегка подалась навстречу, а моя ладонь скользнула к её половым губам.       — Ух, ё… — только и смог выпалить я, когда пальцы утонули в горячей вязкой смазке, которой уже было пропитано всё бельё О’Нилл.       Чуть выгнувшись, Сара ещё раз подалась навстречу самой незамысловатой ласке. Прикрыла глаза и ещё несколько раз качнула бёдрами. Я слегка надавил на буквально пылающий клитор, продолжая сладкую пытку.       О’Нилл тихонько постанывала, когда я вновь принялся целовать нежные губки, наслаждаясь тем, как вскрики и стоны замирают на моих собственных губах. Вдыхал её сдавленное «а», не в состоянии остановиться.       — Какая же ты мокрая, господи, с ума сойти, — прошептал я, притормозив. — Так хочу тебя, аж больно…       Затуманенное сознание слегка прояснилось, и Сара немного отстранилась, стягивая джинсы. Я тоже поспешил расправиться со своими, и мы оба замерли, оставаясь друг перед другом в одних трусах.       Сейчас всё изменится.       — Презервативы в тумбочке, — отводя взгляд, прошептала О’Нилл.       Ну конечно.       Усмехнувшись, я потянулся за контрацептивом и вытащил шелестящий квадратик из ящика, после чего запихнул его под подушку и уселся к спинке кровати, устроив Сару у себя на руках. Лицом к лицу. Глаза в глаза.       В моих безошибочно можно было прочесть искреннее восхищение, да и восторг от наконец-то происходящего, а вот в её плескался какой-то страх, хоть она и улыбалась. Но так была взволнована…       — И вроде поторопиться бы, а вроде и насладиться тобой хочу… Какая же красивая… — прошептал я, сминая О’Нилл в руках. Сдавливая. Измучивая.       Сто процентов щедро осыпая синячками-отметинами. Не хотел обозначить случившееся, вовсе нет. Получалось само, вот так вот хотел, вот так желал… И близость её была необходима.       — Вот… а я тебя хочу… — слегка краснея, Сара отстранилась и потянула мои трусы вниз.       А ещё сняла свои и отправила наше бельё к остальным вещам на пол.       — Дай сначала просто полюбуюсь, — не позволяя О’Нилл перейти к решительным действиям, я оставил её на постели и вскочил с места, чуть отошёл от кровати и принялся рассматривать невероятно прекрасную наготу.       Сара оказалась красивее, чем во всех фантазиях.       — Ты смущаешь меня, — призналась она.       — Прости, — хочу это запомнить.       — Может, будешь не только смотреть? — и, снова залившись румянцем, О’Нилл коснулась пальцами своей шеи и прикрыла глаза.       — Предлагаю в постельку через душ, — прошептал я. — Знаешь ли, не сильно-то хочется думать, что совсем недавно ты была с ним, и так тебя делим, так ещё и…       — Не продолжай, — она слегка нахмурилась, но подскочила с места и унеслась в ванную.       Я же лениво поплёлся следом, а потом замер в дверном проёме, пытаясь убедить себя, что это не игра воспалённого воображения и что всё это и правда происходит.       С какой-то стороны боялся, что вода отрезвит, что Сара вдруг передумает, а потому ступил под горячие струи вместе с ней. Притянул к себе спиной, снова упираясь членом куда-то между ягодиц, и поцеловал изящную шею справа, отчего О’Нилл встрепенулась. Крепко сжал грудь рукой, а свободной ладонью пробежался по животику и коснулся промежности, с наслаждением погружая в неё пальцы.       — Упадём здесь… — простонала Сара и накрыла мою ладонь своей, помогая выбрать нужный ей ритм.       — Пойдём тогда… — тут же согласился я и взял ситуацию под контроль.       Выключил воду, завернул О’Нилл в полотенце и с нескрываемым удовольствием подтолкнул её обратно к комнате.       Не хотелось отлипать от такого желанного тела, и я опять прижал Сару к двери, целуя шею, грудь, откровенно лапая её во всех местах, где только мог мечтать. О’Нилл плавилась, стонала, царапала мне спину и бесстыже касалась ладошкой стоящего колом члена.       Махровая ткань вскоре улетела в сторону. Сара вырвалась, подбежала к кровати и поманила меня пальчиком. Как только я подошёл, забралась на неё и встала на колени, приблизилась ко мне, пылко поцеловала, а затем резко развернулась и упала на четвереньки, призывно выпятив попку.       Коснувшись ладонью внутренней стороны её бедра, я снова собрал смазку, а потом наклонился, чтобы попробовать на вкус, где-то почти возле колена подбирая вязкие капли желания губами.       О’Нилл от неожиданности зашипела, но, почувствовав мою ладонь на пояснице, вроде бы расслабилась, хоть и продолжала дышать тяжело.       В сознание врезался странный факт, и я задумался: что было бы, если вдруг Тёрнер захотел бы лицезреть свою невесту прямо сейчас… Если бы приехал и позвонил в дверь. А она здесь, раскрасневшаяся, вся в солоноватой смазке, с новыми отметинами на коже. С моими отметинами.       — С ним ты тоже так течёшь? — не справившись с накатившей ревностью, вдруг спросил я, наслаждаясь тем, как Сара засмущалась, как спрятала глаза, как прошептала что-то невнятное, из разряда «какая сейчас вообще разница», как свела ножки и… как не смогла устоять на коленях, когда я устроился сзади и коснулся головкой разгорячённого входа.       Слегка только дразнил, не толкаясь, а она, кажется, уже умолять была готова, чтобы я вошёл. Чтобы заполнил собой до краёв и чтобы долбил, что было мóчи. А может, чтобы двигался ласково, разнося по кровотоку нежность.       Надулась.       Потянулась ладошкой к члену, чтобы направить в себя, но осеклась. Чуть качнулась назад, и всё же, обхватив меня пальцами, принялась водить головкой по всей слизистой, тихонько постанывая.       — Неудобно, помоги… — прошептала О’Нилл и выпустила член из приятной хватки, ещё призывнее выпячивая попку.       — Какая же ты гибкая, — восхищённо протянул я, начав водить по мокрым складочкам. — Гибкая, податливая…       — Издеваешься опять, — она захныкала. — Прекрати мучить…       — Попроси, — властным голосом, тут же севшим.       Сара лишь возмущённо отпрянула, разве что не стукнув меня чем-нибудь тяжёлым.       — Дерек!       О, вряд ли Майкл себе позволял так с ней обращаться. Хрупкий, нежный цветочек… Девочка, которая досталась девочкой. С которой осторожно нужно, ласково. Постепенно всему научить. Достанься О’Нилл сначала мне, тоже вёл бы себя так.       У самого, конечно, опыта — всего ничего. Если вообще это можно было так назвать, ведь по сути, его практически не было. Да и с девушкой мы были друг у друга первыми — не сошлись ни в чём. И только тогда понял, что с кем-то, кто не вызывает в душе бурю эмоций, не хочу. Покорно ждал этого чувства, пока не встретил её. И как-то всё случилось интуитивно, я просто брал Сару, как того хотел, как желал каждую ночь, когда губами она члена моего касалась — только в фантазиях, как мечтал об этом, кажется, всю жизнь. И как будто бы знал, как правильно.       Чувствовал её каждой клеточкой тела.       Так, словно Сара всегда принадлежала мне, и я пытался доказать Тёрнеру, что даже здесь ей лучше со мной.       — У тебя такой крышесносный голосок, когда ты стонешь, голову срывает… Я хочу тебя слышать. Чтобы ты кричала, чтобы стонала… Тебе ведь уже хорошо, — я провёл ладонью между её ножками, собирая смазку, словно подтверждая свои слова, и она подалась навстречу. — Не сдерживай себя, тогда и издеваться не буду.       Наверное.       Чуть подтолкнув округлую попку вперёд, я отвесил лёгкий шлепок по ягодице, а потом сразу приник к промежности с поцелуем.       — Боже… — только и сорвалось с пухлых губ, и Сара всхлипнула, нежно застонав.       — Хорошая девочка, — довольно произнёс я, сминая бёдра пальцами. — А сладкая какая…       — Пожалуйста, я хочу тебя чувствовать, — тихо проговорила она где-то между стонами. — В себе, глубоко, везде, ты нужен…       — Нужен, — усмехнулся я, отпрянул и потянулся за презервативом.       — Господи, нужен, да! — выпалила О’Нилл, а я опять вернулся в её плен, снова собирая головкой смазку, перемешанную с моей слюной.       — И зачем? — продолжая дразнить.       — Потому что ты… Я тоже голову от тебя теряю, и доказываю это прямо сейчас, — с обидой в голосе выдавила она. — У меня жених, а я тут с тобой… Хочу до безумия…       Жених! Выбесила!       До сих пор считала, что он у неё есть? Тёрнер не только не простит за такое, ещё и поубивает обоих…       — На колени встань, — грубым, приказным тоном, произнёс я.       Сара даже развернулась, чтобы посмотреть мне в глаза, и я, выдержав этот внимательный изучающий взгляд, приставил член ко входу, и нас обоих тряхануло от эмоций.       Она без слов подалась навстречу мне, и мы наконец слились воедино, синхронно издав протяжный стон.       — Боже… — прошептала она срывающимся голосом. — Дай привыкнуть…       — Ты хотела глубоко, — я чуть надавил ладонью на её поясницу, и прогиб стал покорнее.       Громкий-громкий вскрик и тяжёлое дыхание, рваное, удивлённое.       — Больно, — виновато издала О’Нилл.       — Поза такая, — усмехаясь, выдал я и ещё раз качнул бёдрами.       Она же чуть отстранилась. Опять!       — Это… Дер, господи, — как-то сдавлено. — Будто вообще всю заполнил, — опять густо-густо краснея.       — Кис, разведи ножки пошире, тогда хорошо будет… — уже чуть более ласково произнёс я, помогая ей руками, направляя.       Мне безумно хотелось обладать, и, не дожидаясь, пока Сара придёт в себя, полностью вышел из неё, а потом вошёл на всю длину, из-за чего был почти оглушён вскриком.       И ещё.       И ещё.       Быстрыми толчками отключал сознание.       Чужая.       И моя.       Неистово кричала, металась по постели, вцеплялась в простыню, даже ноготок сломала от усердия!       — Я не могу больше… — прошептала О’Нилл, успевшая охрипнуть от наслаждения. — Не могу, слышишь?       — Я тоже больше не могу, — чуть замедляясь, наклонился к точёной спинке и прошептал, касаясь горячим дыханием между лопаток, — без тебя.       Но чуть сбавил напор. Вышел из горячего лона и плюхнулся на спину, притянув Сару к себе.       — Раскраснелась вся… — я ласково провёл по светлым волосам ладонью и нежно улыбнулся. — Выдохни чуть-чуть…       И заскользил руками по её телу, такому податливому, покрытому мурашками. Она же опустила кукольные ресницы и подалась навстречу со сладким поцелуем. Одновременно трепетным и распаляющим заново. Глубоким, чувственным, таким, что говорил красноречивее тысячи слов.       — Что же мы всё-таки делаем? — вдруг произнесла О’Нилл, вырывая из пленительной неги, напоминая, что не всё между нами было так просто.       — Занимаемся любовью, — спокойно ответил я и навис над ней, снова собой заполняя, чтобы поменьше думала.       Несколько движений: от полного погружения до выхода наружу, и карие глазки уже снова закатывались от удовольствия. Ещё несколько: и вскрики заполнили комнату. Ещё какое-то время, и она забыла о том, что недавно спрашивала.       Я отстранился, чтобы покрыть поцелуями шикарную грудь и, спустившись по плоскому животику, снова скользнуть языком по мокрым складочкам. Её вкус и аромат феромонов, выделяемый бархатной кожей, дурманил покруче морозника.       Сара же, явно осмелев, своей изящной ножкой поторопила меня, притягивая к промежности. Запустила пальчики мне в волосы и направила, показала, где именно хотела меня чувствовать. Где ждала моей ласки…       Чуть-чуть приподняв её за ягодицы повыше, дёрнул подушку, подложил под упругую попку и скользнул языком ниже, чем она приглашала.       О’Нилл вздрогнула и попыталась закрыться, но я удержал её за бёдра на месте.       — Но… — только и всхлипнула Сара.       — Везде хочу тебя… — многозначительно сказал я, а потом чуть требовательнее провёл языком между ягодицами. — Ты же сама говорила: «В себе, глубоко, везде»… Говорила?       — Говорила… — еле слышным шёпотом.       Я коснулся пальцами снова ставших до безумия мокрых складочек, собирая соки, а потом скользнул чуть ниже, растягивая смазку до ануса.       — Тебя ведь одна только мысль об этом заводит, я же вижу, что из тебя снова водопад, — усмехнулся я и принялся нежно вводить палец в горячее влагалище. — Во всех позах возьму тебя сегодня… Во все дырочки.       — Дерек… Иди сюда, — она оттолкнула безапелляционно, но тут же, мелко дрожа, сама прильнула к моей груди, доверчиво вжимаясь в объятия.       — Ну чего ты? — вздохнул я, целуя её в лоб. Всё ещё боялась? — Назад дороги уже нет. Ты — моя… И я не отпущу.       — Да? — густо краснея.       — Конечно.       И снова скользнул ладонью к аппетитной попке, чуть надавил пальцем на тугое колечко между ягодиц, и О’Нилл зажмурилась.       — Дер… Вдруг больно будет, — выпалила она и сжала руку, лежащую на мне, в кулачок.       — Обычно больно? — я чмокнул Сару в висок и хотел было уже оставить эту затею, но она произнесла:       — У нас… У меня… Туда — никогда.       — Ух… — только и вырвалось из лёгких, и я ещё сильнее сжал О’Нилл в объятиях. — Теперь уж точно не отступлю…       Сара приподнялась, пристально глядя мне в глаза.       — Почему? — а смотрела так внимательно, изучала каждую чёрточку лица.       — Тёрнер забрал твою девственность там, — резко ныряя рукой ко влагалищу. — А я заберу здесь, — тут же меняя курс к ягодицам.       — А спросить меня? — она как-то неуверенно улыбнулась, чуть нахмурив брови.       — Ты против? — продолжая поглаживать кругленькую попу.       И О’Нилл, снова отведя глаза, глубоко вдохнула и прильнула ко мне с поцелуем, словно давала зелёный свет.       Я целовал её глубоко и страстно, и вскоре уложил Сару на бок, лицом ко мне, и вошёл в неё, в уже привычно горячую и заполненную до отказа смазкой глубину.       — Сильнее, — она усерднее подалась мне навстречу.       — Боже, как хорошо… — протянул я, толкаясь в ней, а разум готов был напрочь отключиться.       Так нереально просто не могло ведь быть?       — Кис, давай на коленочки, — шепнул я на ушко.       О’Нилл кивнула, а во взгляде уже полыхал пожар. Она вся покрылась мурашками, а через секунду уже стояла в позе кошечки, призывно отклячив попку.       — Твоя гибкость — это что-то, — восхищённо протянул я, устраивая одну ладонь на талии. Второй же снова принялся водить между ножек. Снизу вверх. Целенаправленно едва задевал клитор и уводил руку выше, чтобы Сара возмущёно шипела и ещё сильнее гнула спинку.       Я же повернул голову и обратил внимание, что если сдвинуться к другому краю кровати, то смогу рассматривать её личико в момент страсти в том самом зеркале, из-за которого спать спокойно не мог.       Так и сделал.       Собрал светлые волосы в импровизированный хвост и потянул её повыше, чтобы обратила внимание на то, что происходит.       — Совсем недавно видел тебя тут. Признавайся, знала ведь, что я замечу? — я бросил локоны и, чуть сильнее склонившись, обхватил грудь ладонью, сжав стоящий колом сосок между указательным и средним пальцами.       — Н-н-нет, — неуверенно протянула О’Нилл.       — Слышу, когда ты мне врёшь… Зачем это сделала?       — Чтоб ты… Хотела, чтобы видел меня, — сдавленно прошептала она.       — Чтобы от одного воспоминания заводился? — хмыкнув, я слегка отпрянул и устроил четыре пальца где-то в районе копчика, а большим коснулся уже не такого напряжённого сфинктера. — Или чтобы дрочил на твои изгибы? Или сама в этом зеркале, когда с Тёрнером трахаешься, мой взгляд вспоминала?       — Я… ложусь здесь, ноги раздвигаю… — прошептала Сара.       — И что делаешь? — я даже замер на мгновение, не веря предположению, что так ярко возникло в моей голове.       — И то, как ты портфелем прикрывался, а потом меня к себе прижимал, вспоминаю… — О’Нилл прикрыла глаза, а её ладошка скользнула к несправедливо обделенной лаской груди.       — Уверен, это так красиво… Хочу посмотреть однажды… — восхищённо прошептал я, и она наконец расслабилась окончательно.       Приблизился и толкнулся во влагалище, по-настоящему кайфуя от звука влажного чавканья и от ощущения её влаги на своих яйцах.       Ещё немного погодя, я осторожно надавил пальцем, стоящим на изготовке, на колечко мышц, и Сара, ещё сильнее прогнув спинку, пропустила одну фалангу. Я не спешил, давая привыкнуть, слушал тяжёлое дыхание, а потом продолжил аккуратно двигать тазом, нежно имея, словно доказывал, что она находилась в моей полной власти.       Потом вошёл до конца и замер. И снова лёгкие поступательные движения пальцем, осторожные, позволяющие ей расслабиться… до умопомрачения какого-то ситуация!       — Кис, не больно? — заботливо произнёс я и провёл второй рукой по мокрой натянутой коже вокруг члена, опять набирая смазку.       — Нормально… — как-то неуверенно прошептала она.       Чуть замедлившись, продолжая движения внутри, я наблюдал за тем, как с каждой секундой её тело привыкало к новым ощущениям, расслаблялось подо мной, находясь полностью в моей власти.       Хотелось запечатлеть этот момент, чтобы остался со мной навеки: то, как плавилось девичье тело от прикосновений, как громко стонала О’Нилл, закатывая глаза и отдаваясь полностью во власть блаженства, как я брал её, не щадя наших сил и открывал для нас обоих новые грани, казавшиеся когда-то запретными.       Из плена фантазий меня вырвал лёгкий толчок бедром, и покачивания ягодицами требовательно призывали к действию.       Внутри было тесно, но Сара давала понять, что готова продолжить, а я просто не мог ей сопротивляться.       — Долго будешь издеваться? — простонала она, подняв голову, и наши взгляды пересеклись всё в том же зеркале.       Я наклонился, медленно обдавая горячим дыханием кожу спины и проводя дорожку невесомых поцелуев до самой шеи. Меня пьянил аромат её волос, её собственный аромат, смешавшийся с нашими феромонами, так сильно, что в порыве страсти хотелось кусать нежную кожу, оставляя на ней всё новые и новые отметины.       О’Нилл недовольно выдохнула, но тут же покрылась мурашками, когда я прикусил мочку уха и тихо шепнул:       — Нетерпеливая, — и пристроил ко входу второй палец.       — Дер, — вновь испуганно прозвучал голос Сары.       — Т-ш-ш, кис. Я медленно.       И действительно, очень осторожно, чтобы не сделать больно, стал вводить фалангу, второй рукой поглаживая О’Нилл по спине, ягодицам, добавляя больше смазки.       — Как ты?       — Я… ах, — Сара не успела даже слова сказать, когда второй палец проник внутрь наполовину, — хорошо-о-о…       Параллельно с этим я снова толкнулся бедрами вперёд, войдя в О’Нилл практически до конца, и по комнате, словно мёд, разлился протяжный стон, соединившийся через секунду с моим.       Осмелев, Сара начала сама двигаться навстречу, кажется, привыкнув к ощущению пальцев в её попке, и каждый новый толчок приносил нам обоим всё больше удовольствия.       Нам сносило крышу, или это произошло ещё давно — на крыльце дома, но я хотел Сару О’Нилл всю, целиком и полностью, и не остановился бы, пока не овладел каждым сантиметром её тела. А она и не против была вовсе, податливо отвечая на каждое моё прикосновение.       Так же резко, как возобновив наш темп, я остановился и вышел из неё, почувствовав, что мы оба скоро достигнем пика, но не собирался так быстро прекращать удовольствие — наоборот, хотелось продлить его ещё немного, на несколько сотен вечностей.       — Боже, Дерек, пожалуйста! — взмолилась О’Нилл, но я не собирался поддаваться. — Так пусто без тебя…       И может это моя фантазия так разыгралась, но говорила Сара явно о другом.       — Потерпи немного, ты же хорошая девочка, — и звонкий шлепок разлетелся по комнате.       — Да-а-а… — протянула она, когда я уже устроился между ягодиц, придвинув О’Нилл за бёдра ближе к себе.       Истекающее соками влагалище так и манило к себе. Я провёл языком по складочкам, собрав всю влагу, и продвинулся выше, туда, где совсем недавно побывали пальцы. Прикрыв глаза, медленно, снова позволяя Саре привыкнуть, начал выводить круги, вылизывая, ещё больше наполняя её смазкой. Не нужно было видеть О’Нилл, чтобы понять, насколько ей было хорошо, ведь тело отзывалось на каждое движение.       Сдавленные стоны заводили меня, но хотелось слышать её голос в полную силу, и я надавил языком, имитируя поступательные движения, а большим пальцем правой провёл по клитору, массируя самые чувствительные точки, срывая заветные звуки наслаждения, что звонко ударялись о стены комнаты.       — Хочу тебя… — стонала Сара, испытывая моё терпение, — видеть хочу, чувствовать.       Ускоряя темп, я таял от её голоса, от того, как тело отзывалось на ласку, от того, как О’Нилл, выгнув спину, покачивала ягодицами, и просто невыносимо было не поддаваться на её провокации.       — Дерек! — вскрикнула, и именно в этот момент стало понятно, что она готова.       Я приподнялся, оглядев представшую перед взором картину: вытянувшаяся на постели Сара призывно выпячивала пятую точку, а дальше взгляд цеплялся за тонкую талию, чуть выше которой светлые волосы распластались по спине… Одним случайным порывом я собрал их в хвост, намотав на кулак, и потянул на себя, наблюдая за тем, как в зеркале пересеклись наши затуманенные желанием взгляды.       — Хочу, чтобы ты смотрела на нас, не опуская глаз, — произнёс я, обращаясь к отражению Сары и пристраиваясь членом между ягодиц.       — Не отводи от меня взгляда, — и я отпустил её волосы, довольный ответом.       — Умница.       Одна рука покоилась на талии О’Нилл, второй же помогал себе, устраиваясь у входа в попку. Первое движение, но Сара поддалась не сразу, закрылась испуганно.       — Расслабься, кис, — проведя ладонью по внутренней стороне бедра, — мы можем притормозить, но…       — Нет, — промурлыкала О’Нилл, — продолжай. Пожалуйста…       И кто я такой, чтобы отказывать даме? В этот раз всё так же осторожно, но уже более настойчиво толкнулся вперёд, на целую головку, и фейерверк ощущений накрыл с головой. Я было закатил глаза, но увидел в отражении Сару, прикусившую нижнюю губу и не спускавшую с меня всё это время глаз.       Как же, блядь, было узко! И как же чертовски хорошо…       Я будто бы вовсе и не дышал всё это время, и на выдохе качнулся вперёд с новой силой, продвинувшись глубже, насколько позволяла мне Сара. Я не спрашивал, всё видел по её глазам, а она сама направляла нас туда, где удовольствие накрывало волной, и мы оба тонули в этом чувстве абсолютной эйфории.       Быть ещё ближе казалось буквально невозможно, но, раскачивая бёдрами, вбивая Сару в матрас, хотелось стать одним целым, чтобы никогда не отпускать, никому её не отдавать. Мы поддались чувству, наполненные бесконечной необходимостью друг в друге, открывая новые, доселе неизведанные оттенки удовольствия, балансируя на грани реальности, целиком и полностью растворились друг в друге и отпечатались навсегда в памяти и в отражении зеркала напротив.       Умирая от каждого стона, я будто бы оживал изнутри, и всё моё естество твердило, что всё это — не ошибка, а начало чего-то большего. Сердце, истерзанное месяцами страданий, поверило, забилось с новой силой, несмотря на звоночки трезвого разума прекратить сие безумие.       Но я продолжал двигаться внутри Сары, отдавая ей всего себя и получая взамен больше вдвойне. Звуки слившихся воедино тел отскакивали от стен, смешиваясь со стонами, и мы, забыв о реальном мире, дарили друг другу себя без остатка.       Глаза в глаза, мы слились в диком танце страсти, мечтая как можно дольше отсрочить момент разрыва нашего единения, но ещё больше хотелось наполнить О’Нилл до краёв, почувствовать, как в очередной раз вокруг члена сжимается упругое кольцо высшего наслаждения, что мне буквально снова стало больно от этого невыносимого желания.       Мне нужны были её эмоции, настоящие, подаренные только мне, а не нашему отражению в зеркале, и я, приготовившись к финальному заходу, перевернул Сару к себе лицом.       Она лежала на простынях, раскрасневшаяся, и взгляд мой зацепился за скатившуюся по ложбинке капельку пота. Это был настоящий оргазм — возможность прикоснуться к идеальному телу и обладать им, наслаждаясь каждой клеточкой.       Проведя ладонью по плоскому животику, я на мгновение задержался у груди, задев подушечками пальцев слишком чувствительные после нашего марафона соски, и Сара даже застонала от этого прикосновения. Но, взглянув в затуманенные удовольствием и желанием глаза, пришло ощущение необъяснимой необходимости в том, чтобы так она смотрела только на меня.       — Дерек, я так… — мне не хотелось ничего слышать в этот момент. Любое произнесённое Сарой слово стало бы слишком сильным ударом туда, где в моём мире грёз было идеально всё.       И я накрыл её пухлые губы, с которых срывались самые прекрасные звуки, своими, вложив в этот поцелуй всю истерзанную любовь. А Сара отвечала, пылко и страстно, с тем же желанием, что я вкладывал в каждое прикосновение, и, если бы меня спросили: «что такое счастье?», я бы без раздумий представил этот момент.       Этот поцелуй нельзя было сравнить ни с одним из предыдущих: неторопливый, полный нежности и заботы с одной стороны, и отчаянный, словно мы цеплялись за последнюю надежду, с другой.       Разорвав мягкий контакт губ, я приоткрыл веки, а на меня смотрели полные немой, отчаянной мольбы карие глаза, вроде бы и потеплевшие, а вроде бы в этом взгляде было что-то ещё… Что-то такое, от чего кровь в жилах застывала и, кажется, замерзала, пуская по венам ледяные кристаллики.       Её взор, нежный, робкий, прямой, выражал куда более глубокие чувства, чем могли бы передать самые правильные в этот момент слова.       Меня и самого обдало жаром всех этих невысказанных мыслей, и я поспешил подмять под себя О’Нилл, разведя коленочки и удобно устроившись между её ног. Продолжая поглаживать бархатную кожу, отметил про себя, как остро её тело отзывалось на каждое моё действие, как Сара вздрагивала, стараясь скрыть эту реакцию, и ведь даже не представляла, какой огонь во мне разжигала.       Окинув вновь взглядом представшую передо мной картину, словно не мог наглядеться, я медленно, одновременно мучая нас обоих и наслаждаясь каждой секундой, вошёл в Сару, заполнил её собой на всю длину и застыл на мгновение, мечтая запечатлеть этот момент навсегда в памяти.       — Не останавливайся, прошу, — на выходе простонала О’Нилл и протянула мне руки, зазывая в горячие объятия.       Сара плавилась подо мной, хныкала, моля о пощаде, и я, наклонившись, резче качнулся бёдрами навстречу, вновь войдя в неё полностью. Не прекращая поступательных движений, я покрывал мелкими поцелуями розовое личико, с каждым толчком набирая темп.       — Отдайся полностью чувствам, — прошептал я на ухо и впился губами в шею, намереваясь оставить там ещё одно напоминание о себе.       О’Нилл обвила меня ногами, позволив проникнуть ещё глубже, и я почувствовал, что после очередного прикосновения и покусывания нежной кожи идеальное тело зашлось в мелкой дрожи. Она отпустила себя, отпустила контроль и поддалась течению чувств, что витали между нами.       Теперь себя не контролировал уже я, вдалбливаясь в Сару, утопая в её сладких стонах и чувствуя, как она содрогалась подо мной, выкрикивая моё имя в момент полного экстаза. Казалось, что большего О’Нилл не выдержит, но я продолжал насаживать её на себя, доводя до высшей точки блаженства.       В висках начало пульсировать, когда внутри стало так узко, что я готов был кончить в эту же секунду. Чуть замедлившись, но не прекращая движений, я поймал стоны Сары, вовлекая нас в поцелуй, и резко качнув бёдрами, излился в истекающее лоно, переняв дрожь на себя.       Это оказалось… странно.       Я выдохнул, слегка отстранился, а затем втянул О’Нилл в крепкие объятия. Сердца всё ещё норовили вылететь из грудных клеток, словно готовы были сбежать отсюда в мир, где точно могли бы быть вместе.       Повисла тишина. Гнетущая, вязкая.       Говорить при этом не хотелось. Момент безграничного счастья развеивался, и уродливая серая реальность постепенно обретала черты.       Я стянул презерватив, завязал его и отбросил куда-то в сторону, порывисто прижимая Сару к себе и накрывая нас обоих краешком одеяла. Совсем недавно пылающая кожа вдруг покрылась мурашками, а прохлада комнаты забрала жар. Даже укрытая, притянутая к моему сердцу О’Нилл, задрожала. Сначала легонько… Я чмокнул её в плечо и принялся поглаживать по руке кончиками пальцев.       — Кис… — слетело с языка. Кис… как сладко это звучало…       Но Сара не ответила, а дрожь разошлась по девичьему телу уже крупным ознобом. Её буквально колотило, организм содрагался так, что даже матрас под нами вибрировал.       — Боже мой… Майкл, — выдохнула она, резко притягивая ладошки к лицу и тут же заходясь в громких рыданиях.       — Я не отдам тебя ему. Не после всего этого, — твёрдо произнёс я, вкладывая в произнесённые слова всю серьёзность. — Доверься мне.       Сара сжала кольцо, что висело на цепочке всё это время, но то и дело ускользало от моего взгляда. Когда я брал её сзади, мерзкий ободок, напоминающий нам обоим о её обязательствах, перекатывался вперёд. Когда поворачивал Сару на спину, кольцо пряталось под шеей. Сейчас оно было зажато в нежных пальчиках, дрожащих от переполняющих эмоций.       — Дай сюда, — грубо разжимая её ладонь, рыкнул я, а затем и сам сжал кольцо в кулаке. — Ты уже сделала шаг, после которого нет пути назад. И он не простит. Что, думаешь, не заметит на тебе чужие засосы? — горько усмехнувшись, я с силой дёрнул цепочку, и она разорвалась. Замахнувшись, запустил ненавистный кусок металла куда-то в угол.       — Нет!       О’Нилл вздрогнула, вырвалась из объятий, поднялась с места и кинулась искать кольцо.       Я думал, что так и останусь лежать на месте, насмехаясь над своей наивностью, но что-то будто подтолкнуло в спину, и я подскочил следом, в доли мгновения оказался рядом с ней. Перехватил за талию, неизвестно откуда взявшейся силой удерживая Сару возле себя.       — Отпусти, — шикнула она, пытаясь отбиться, но это заранее было обречено на провал.       Ни за что.       — Нет, — не намереваясь отступать.       О’Нилл принялась колотить меня по руке, развернулась и вновь стукнула кулаком по плечу. И ещё. И ещё много-много раз, выплёскивая эмоции.       Я стоически держался. Если честно, больно била… Но даже не пытался успокоить, одёрнуть или уговорить прекратить истерику. Стоял так крепко, будто был сделан из мрамора. Ни её отпустить, ни пошатнуться… Ни на что из этого права не имел.       — Ненавижу… Ненавижу тебя! — то и дело выдавливала она, поливая наши тела обжигающими слезами.       — А я люблю, — спокойно вторил я. — И костьми лягу, но не отдам… Ни за что не отпущу тебя обратно! Да даже если ты сможешь как-то скрыть все следы, уж не знаю, как объяснишь, но ведь не получится больше смотреть на него прежними глазами. Всё закончилось уже, точка… Точка поставлена! Поставлена была ещё там, у порога. Поставлена была тогда, когда ты попросила проводить…       Словив охерительно сильную пощёчину, я даже не отвернулся. Даже глаза не прикрыл, продолжая буравить её тяжёлым взглядом.       — А с тобой… Ты-то со мной отношения как строить сможешь? Я изменила жениху, которого всем сердцем любила! Понимаешь, что я за человек? — голос надломился, и она обмякла, продолжая тихо плакать.       Я выдохнул, аккуратно коснулся ладонью спутанных волос и произнёс:       — Никогда тебе этого не припомню. Это было с ним. У нас другой сценарий… Я доверяю тебе.       — Майкл тоже доверял, Дерек… — качнув головой, она уткнулась носом куда-то в ключицу и несмело обняла меня за шею.       — Ты чувствовала себя с ним плохо. Неуверенно. Я тебе таких поводов не давал и не буду. Всё иначе сложится, вот увидишь…       — Ты не оставляешь мне выбора?       — Ты же уже знаешь ответ, — коснувшись невесомым поцелуем светлых волос, — позволь показать тебе, что со мной будет по-другому.       — А если не получится… — Сара вздрогнула, тяжело выдохнув, — Дерек, что тогда? Я же себя ненавидеть буду. Я тебя потеряю…       — Если не попробуем — никогда не узнаем. О чём ты будешь больше жалеть через десять, пятнадцать лет? О том, что выбирала, следуя зову сердца?       О’Нилл притихла, будто бы даже и не дышала вовсе, устроившись у меня на плече. Я неторопливо поглаживал бархатную кожу, терпеливо дожидаясь ответа, хоть внутри и умирал от бессилия, ведь судьба моя и наша всегда была в руках Сары. Любое решение, какое бы она ни приняла, изменило бы в корне всё, что между нами когда-либо было.       Она боялась потерять меня, если бы у нас ничего не вышло, а я понимал, что единственный момент, когда мы могли бы потерять друг друга навсегда — сейчас.       Прошло несколько безмолвных минут, прежде чем О’Нилл отстранилась и уставилась на стену, не моргая. Одно её слово могло бы всё разрушить, если бы Сара, взглянув на меня уже совсем другим уверенным, не потерянным взглядом, не произнесла:       — О том, что не попробовала дать нам шанс.       — Это значит…       — Ты же уже знаешь ответ, — и мягкая улыбка осветила её, уже давно ставшее родным, лицо.       Я смотрел на неё, не веря самому себе, что где-то там вся наша жизнь горела, что ярко полыхала наша судьба, а мы шли за руку ей наперекор, чтобы, пройдя самый тяжёлый момент, больше никогда не оглядываться назад на то, что скрывало там прошлое.