Конкретное попадалово

Многие думают, что все Пожиратели Смерти бесчеловечные кровожадные монстры, не умеющие любить, а любящие пытать и убивать, как Сивый, например. Люди считают, что у человека в белой маске нет семьи, дома, хобби, любимого дела, а есть только злоба и работа. Но мало кто задумывается, почему и как люди стали Пожирателями Смерти. Особенно о тех, кто был в самом начале их истории. Пожаратели Смерти тоже люди и тоже умеют любить. Белатриса Лестрейндж не всегда была кровожадной психичкой, Уолден Макнейр не всегда ненавидел животных и любил зверства над ними, Антонин Долохов не всегда был пьяным кровожадным и жестоким русским. Он тоже имел семью: жену и дочь, мать и тёщу. Когда-то он был весёлым мужчиной, что вступил в политическую партию одного своего амбициозного друга-англичанина. Пожиратели Смерти не всегда назывались так и не всегда имели безумное чудовище во главе. Когда-то они назывались Вальпургиевы Рыцари, а возглавлял их перспективный маг-полукровка Том Марволо Реддл, которому пророчили пост министра, ведь он знал, как изменить закостенелую Англию. Папа был старым другом Реддла, а я была его любимой Лизкой. У нас была хорошая крепкая семья, пока я была малявкой. Дядя Том частенько у нас бывал, интересуясь у мамы и её друзей, как живёт общество в Магической России. Пусть папа и сбежал из Колдостворца и доучивался в Хогвартсе, но мама нет. Мамочка училась в Колдовстворце и теперь работала в московском университете. А с папой они познакомились в магазине, когда папа предложил красивой девушке поднести продукты до дома. Всё было прекрасно, но потом всё просто рухнуло. Том поехал крышей. Совсем. Сначала он перестал приходить к нам в гости, а папа начал надолго пропадать по его делам. В Англии начались массовые убийства – началась гражданская война. Ни о каких реформах и политике не шло и речи, начался конкретный террор с непонятными многим целями. Тогда от папы начало пахнуть смертью. Потом Том начал охоту на июльских детей, как сказал однажды папа маме. И в один миг всё исчезло, моя семья в том числе. Дядя Том просто исчез. Сначала погибла мама из-за какого-то неудачного эксперимента студента в соседней аудитории. В университете тогда разнесло три этажа. Погибло много волшебников. После смерти мамы папа запил. Он стал словно пустым внутри и начал пропадать вне дома ещё чаще. Так у нас дома появились мои бабушки: мамина мама и папина мама, что заботились, воспитывали и учили меня. После смерти мамы папа стал мрачен, он разучился весело смеяться, весь осунулся и как-то сильно постарел. Но он любил меня и всегда одаривал тёплой любящей улыбкой. Я поддерживала его как могла, всегда была рада его приходу, ведь к нему в Англию я больше не могла ходить. Было опасно. Жили то мы в России, но имели портал-зеркало в квартиру в Англии. В один из дней пропал и папа. Вернее его посадили в Азкабан. Жуткая тюрьма для волшебников Британии. Так мы остались втроём: я и две старые бабушки в деревенском доме маминой мамы. Мы не знали, вернется ли папа, но надеялись на это. Так прошли годы. Я училась, как в школе, так и у бабушек, ведь было чему: одна была чистокровной ведьмой из древней знатной семьи Магической Руси, а вторая была из семьи шаманов, можно сказать язычница по мнению обычных смертных. Жизнь за столько лет наладилась не только в Англии, но и у нас в семье, поэтому мы переехали жить в Британию. Поближе к папе так сказать. Я подрабатывала в артефакторике. Мамин дар я не имела права забывать. В итоге, к моменту побега отца из тюрьмы я владела как и палочковой магией, так и магией шаманов, то есть заговоров, призыва духов и тому подобного. Кроме того, имела несложную, интересную и нормально оплачиваему работу. Отец вернулся немного сумашедшим. Он стал агрессивным льдом, а увидев выросшую меня напился и разрыдался. Я выросла и теперь сильно походила на маму. Он не мог прийти в себя почти неделю. Всё плакал и обнимал меня, не желая отпускать. Конечно же я была рядом. Мой любимый, пусть и беглый, папочка был дома. Никто не знал нашу фамилию в Британии – взяли бабушкину девичью фамилию, – поэтому отцу дома было безопасно. Папа снова был рядом. Пускай стал другим, но был рядом и всё ещё любил меня. Увы, но теперь он не смеялся, а если и хохотал, то ничем хорошим для окружающих это не заканчивалось – их быстро убивали. Отец мстил всем за жену, за время в тюрьме, за выросшую без него меня, за всё. Так прошло несколько лет. Несчастный мальчик Поттер вырос, но всё же так и остался несчастным мальчиком-сиротой с одиноким детством. Мне повезло больше него. Умер Дамблдор и Волан-де-Морт пришёл к власти. Теперь папа стал открыто ходить по улицам, вернее по тому, что от них осталось. Однако за эти пару лет он частично востановил свой разум. Лорд приказал представить ему своих наследников, чтобы получить задание и после выполнения занять место в его рядах. Моя звёздочка, моё маленькое солнышко, мой цветочек так расцвёл за эти годы. Она так прекрасна. Моя Елизавета. Моя императрица. Шаманка, ведьма, артефактор, любимая и любящая дочь и внучка. Только из-за неё я ещё не утонул в болоте тьмы, отчаяния и ненависти, что затягивало меня руками некогда друга Тома. Её улыбка, её объятья, достижения, смех помогают мне жить. Я живу только ради неё и для неё. Жаль, я пропустил столь прекрасные годы её взросления, а всё из-за этой метки, что превратилась в клеймо. Я люблю свою дочь больше жизни, больше всего на свете, и я не дам ей оказаться под властью безумного змееподобного монстра. Это уже давно не Том. От того волшебника остались лишь воспоминания и магловское имя его отца, используемое Дамблдором и Гарри Поттером. Мальчик-который-выжил. Совсем мальчишка, младше моей дочери почти на пять лет. Ребенок, которого отправили на убой, впрочем не только его. Они победят, я надеюсь на это, иначе мир захлебнётся в крови этого психа или же Англия будет стёрта с лица земли. Кто бы не победил — моя дочь, моя Лизочка, всё равно будет в опасности. Я спасу своё сокровище, чего бы мне это ни стоило... Они проигрывали, это мы точно знали. Поэтому папа решил отправить меня в другой мир, где не так повернется противостояние добра и зла и где добро, как и зло, не станет уничтожать и безвинных родичей противоположной стороны. Туда, где будет безопасно. Мы с матерью нашли ритуал, с помощью которого можно переместить человека из одного мира в другом. Там он должен стать его частью с именем, магией и прочим, но он не будет иметь ничего, кроме этого. Сколько ему будет лет, в какой стране он окажется, на каком языке будет говорить и в чьей семье он родится – неизвестно, но он будет жить, а история будет другой. Однако ритуал требует жертв: три добровольные и одна насильственная. Я уже нашёл того, кто станет насильственной платой – Уолден Макнейр, одичавшая безжалостная тварь, что своим поганый ртом посмела покуситься на мою дочь. Тремя добровольными жертвами буду я и наши с женой матери. Спасибо, маменьки, вы лучшие на свете! Одно меня во всём этом убивает – моя звёздочка будет одна в незнакомом мире, а я уже не смогу помочь. Возможно удастся заключить в шаманские письмена на её теле и магии некоторые вещи? Хоть что-то, что удержит её на плаву хотя бы первое время и не даст сломаться. Солнышко моё, как же я буду скучать...

***

Настал день ритуала. Среди глухого древнего леса на поляне была начерчена пентаграмма. В каждом углу звезды тёща нарисовала солью шумерские символы, а внутри кругов письмена на давно забытом языке. Мать расставила свечи по сторонам света: три белых и одна чёрная – на западе – в знак ухода земной жизни. Все мы долго прощались с Лизой. Ей было очень горько и тяжело, но меня ослушаться она не смела, да и понимала, что это для её же блага. Она у меня девочка очень умная. — Я буду очень по тебе скучать, папочка, — стискивая меня в объятьях сквозь рыдания говорила моя звезда. — И я буду скучать, солнце моё. Моя роза, моя жизнь. Я надеюсь, что ты будешь в безопасности и обретёшь там счастье, — я старался как можно сильнее укрыть свою светловолосую кудрявую принцессу в объятьях от этого жуткого мира. — Я обещаю, — всхлип, — Я буду сильной, буду в безопасности и буду счастлива, — подавив рыдания произнесла дочка. — Мама бы гордилась тобой, — утыкаясь в мягкую макушку сквозь слёзы проговорил я. — И она гордится, нами обоими, я знаю, — пробурчала в рубаху принцесса, — И я тобой горжусь. Ты остался сильным, остался рядом до самого конца, — стискивая меня ещё крепче за пояс произнесла Лиза. — А я-то как горжусь тобой, жизнь моя. Ты выросла такой умной, сильной и храброй. Мы все гордимся тобой. И всегда будем рядом, — я отстранился, чтобы посмотреть в мокрющие от слёз глаза. Поднял малышку за подбородок, положил руку ей на сердце и заглядывая в глаза сказал: — Мы всегда будем с тобой, вот здесь — Я люблю тебя, вас люблю... — Мы тоже любим тебя, кроха. И Лизочка разрыдалась совсем. Подходило время начала, поэтому матушки в последний раз присоединились к нам. Мы обняли свою девочку, отдавая ей всё, что только можем: любовь, объятья и тепло. Лиза проплакала ещё минут двадцать, а затем собралась и встала в центр звезды. Начинался ритуал. Всходило солнце. Мать с тёщей облили Лизу живой водой с ног до головы, затем шаманка начала срезать с тела дочери рубаху и на открывающихся местах рисовать знаки глиной с мёртвой водой. После этого я осыпал дочь клюквой и брусникой, оставляя на длинных волосах редкие красные, как кровь, ягодки, и повесил на неё бусы из брусники. Они были символом жизни и крови в её новом теле, я очень надеялся, что она будет сильной и здоровой в другом мире, ведь мы не скупились на ягоды и магию для них. Затем Лиза раздавила насыпанные в ладошки ягоды и я начал писать на её лице руны этим же соком, макая пальцы в красную гущу. Последним я смазал губы дочери клюквенным скоком из только что раздавленных мною свежих ягод и поцеловал Лизочку в лоб, давая ей благословение на новую жизнь и прощение всех грехов и обид в семье. Дальше было легче и сложнее одновременно. Женщины вышли из пентаграммы, оставляя девушку стоять в её центре. Я также вышел из звезды. Мы все начали читать заранее выученные ритуальные слова, вкладывая в них свою магию и души, затем я подтащил связанного Макнейра, пересёк первый круг пентаграммы, порезал ему руки и повёл его по кругу, оставляя за нами кровавую дорожку. Пройдя полный круг, я перерезал жертве горло. И только стоило его глазам потухнуть, как зажглась зелёным пламенем чёрная свеча и повеяло могильным холодом. Смерть пришла и приняла нашу жертву. Тело исчезло. Дальше я с поклоном вышел из круга и мы разошлись к другим свечам. Начался следующий этап ритуала. Каждый из нас троих начал читать свой кусок: шаманка запела на неизвестном мне языке, обращаясь к духам и Госпожам своей магией, мать зашептала на древнешумерском, взывая о принятии её души и просьбе о помощи своей внучке, я заговорил на языке древних войнов, взывая сберечь моё дитя, забрав мою жизнь. Лиза же продолжала шептать на латыни слава общего ритуала. Из её глаза текли кровавые слёзы, но она продолжала неподвижно стоять, имея право только изредка моргать. Первой растворилась в ветре мать-шаманка, стоявшая на севере. На её месте зажглась белым пламенем свеча. На её месте появился еле-заметный туманный силуэт. Жизнь почтила нас своим присутствием. Голос дочери не дрогнул, но кровавые дорожки быстрее заскользили по бледным щекам. Второй поглотило чёрное пламя мою мать, что стояла на южной стороне. Свеча зажглась синим пламенем. Невысокое пламя на земле продолжило гореть, позволяя видеть ступни и прозрачный силуэт среди огня. Магия пришла на наш зов. Последним должен был исчезнуть папа. Я шептала слова заклинания и неотрывно смотрела в светящиеся фиолетовым глаза любимого отца. Он произнёс последнюю строчку и начал плавно исчезать. Последним, что совершил в своей жизни князь Долохов – это одними губами прошептал: "Я люблю тебя, Лизка". Он исчез, увидев среди моря кровавых дорожек единственную прозрачную слезу, скатившуюся из моих глаз. Я не могла перестать читать заклинание, чтобы ответить ему, что люблю его. Белая свеча зажглась фиолетовым пламенем. За ней появилась Судьба. И дальше меня накрыло небытиё.

***

Стоило мне очнуться, как я со всплеском упала в воду. Она была не ледяной, но холодной. Холод сковывал меня и мешал плыть наверх, помогая глубинному течению утаскивать меня на дно. Где-то далеко от этого места, на севере, резко открыл неоново-серые глаза сын дьявола. Давно забытое чувство заставило проснуться и покинуть саркофаг. Где-то среди жары распахнулись алые глаза, удивлённо смотря перед собой. От неожиданного давно забытого чувства холода обладатели чуть не упали со своих мест. Где-то среди океана распахнулись глаза цвета незабудок, их хозяин почувствовал жуткий холод по всему телу, оттого и проснулся. Как бы вода не хотела меня присвоить, но становиться русалкой из магловских песен и сказок я не собиралась. Бабушка всегда говорила: "Либо ты подчинишь себе духа природы, либо он погубит тебя." Злость на саму себя, что не могу выбраться и могу утонуть, помог мне в этот раз – я выплыла на поверхность. Сделала первый глубокий вдох и почувствовала как ветер и холод раздирают горло. Быстро оглядевшись по сторонам, я поплыла к ближайшем берегу, не замечая, что оставляю за собой красно-серый след от ритуальных подношений и своей крови. Добравшись до суши, я полностью выбилась из сил, находя энергию только на то, чтобы выбраться из воды и плюхнуться на траву у ближайших деревьев. Тут уже не было того жуткого ветра, он остался у воды и поджидал свою жертву на берегу. В лес речному ветру хода нет. Я не знаю, сколько так пролежала, но вода с моего тела впиталась в землю, а я сама даже согрелась благодаря любезно выглянувшему солнцу. Я села оперевшись на руки и осмотрела себя. Я была чистой, никакой глины и следов кровавых слёз не осталось, но самое главное я была одета в тонкий, похоже на хлопковый, сарафан. Он ещё не высох, поэтому прилепал к телу, но именно поэтому я и заметила изменения в теле. Груди не было, как и жопы, ступни оказались маленькими, как и руки. Я быстро встала и подбежала к воде, чтобы заглянуть на отражение – я была ребёнком! На вскидку лет 12-14, не поймёшь. Это была шутка судьбы. Девка со знаниями, душой и опытом двадцатилетки в теле двеннадцатилетки. Крутень тутень, блин! Смыв с лица остатки кровавой глины, я принялась более тщательно осматривать свою тушку. Были найдены татуировки из хны на бедре и на мизинце левой руки. Я прикрыла глаза и в руке оказался наш семейный медальон с фотографиями – Госпожи оставили мне мои вещи в татуировках-хранилищах. Шумеры умели создавать толковые вещи, а якутские шаманы умели их дорабатывать и видоизменять. У бабушки получилось переместить со мной некоторые выбранные нами вещи: семейный медальон, мешочек с драгоценными камнями и слитками золота и серебра, мешочек костей со скандинавскими рунами, баночку с сушёной хной с морошкой и крапивой, кисточка и палочка для её нанесения, по пять флаконов с живой и мёртвой водой, артефакторские очки и палочки, а также спички, нож и два пергамента. Последнее и драгоценности положил отец на всякий случай. Родные положили только самое необходимое в надежде, что оно перенесётся со мной. Я убрала всё назад, сняла и выжала платье и пошла в лес, ища полянку для обряда. По дороге я смогла набрать необходимые цветы и травы. Травы отправились в сторону для следующего ритуала, а цветы я взяла в руки, вышла в центр полянки, прижала букетик к груди, закрыла глаза и подула на цветы, взывая к ветру. Я стояла в полной тишине долгие минуты и надеялась на приход хозяина леса. Спустя время полной тишины он пришёл, всколыхивая моё платье и забирая оставшиеся семена цветов. — Ветер, ветер, не оставь, Помощь оказать изволь, Ветер, ветер, ты скажи, Где ты встретил дитя северных ветров. И дух ответил: я была в южной Ирландии. Далековато занесло, но на то воля высших. Дух также своеобразно показал, как добраться до ближайшего поселения. Какой сейчас год из его видений было непонятно, но и на том ему огромное спасибо. Я отпустила лесного духа и принялась за следующий ритуал. Какие бы договора волшебники не заключали с гоблинами, но всё равно лучше от них не зависеть. Бабуля – папина мама – научила меня делать свою проверку крови и рода. Растения то одни и те же, только у зеленушек они в виде жижи или зелья, а у шумерских чистокровных русских ведьм пепел этих растений и кора дуба, правда кровь и в этой версии ритуала тоже нужны. Я отковыряла немного коры у ближайшего дуба, осторожно сожгла травы, ссыпая в кору пепел, а затем порезала палец и сжала руку, чтобы кровь быстрее капала на пепел. Перемешала этим же пальцем пепел с кровью, прошлась пальцем по всем сторонам коры и подула. Через обозначенное время пепел начал подниматься в воздух и формироваться в слова и цифры, выжигаясь на коре. Я всё также была собой, но мир точно был другим. Елизавета Антоновна Долохова, Физический возраст: 10 лет Возраст души: 23 года Родилась: 12 января 1974 года День рождение в День Похищений? Папа бы поржал. Очень символично, ведь по сути так и получается – меня похитил из семьи, из жизни, Волан-де-Морт. Мать: Ксения Борисовна Ягдова, мертва Отец: Антон Николаевич Долохов, жив Опекун: Тётя: Александра Борисовна Ягдова, мертва Так, если у мамы девичья фамилия, то они не женились и папа может обо мне ничего не знать. Прикольно. Интересно, что случилось с мамой? А с тётей? И кто из них старше? Статус крови: чистокровная ведьма Статус: переродившаяся; ведьма-шаманка; дитя северного лесного края; наследница рода Долохов; наследница рода Ягдова; мастер Артефакторики; мастер Некромантии. Родственная душа: скрыто до личного знакомства Интересненько, а у нас такого не было. Главное, чтобы это не имело необратимых последствий и всяких там правил и прочего, а то голова треснет и я эту родственную душу на тот свет отправлю. Убрав изменившуюся кору в хранилище на щиколотке, я легла на поляне и заснула на пару часов.