***
Просторный холл «Хрустального» встречает Сашу тишиной. До начала рабочего дня остаётся ещё час, однако старенькая вахтёрша уже не удивляется ранним визитам молодого тренера — понимающе улыбается, задаёт ничего не значащие вопросы и выдаёт ключ от старой раздевалки. Саша улыбается в ответ и спешит уйти. Это её маленький секрет. Отдушина, позволяющая наполнить душу счастьем, а сердце — огнём. Как когда-то давно, когда она лезвиями изящных ботинок писала на льду историю. Эти времена давно канули в Лету, и теперь всё, чем довольствуется Саша, — это 40 минут на старом катке перед началом рабочего дня. Нет, всё-таки бывших спортсменов, наверное, действительно не бывает, думает Саша. Её тело помнит практически все элементы. Вращения, шаги, спирали… О квадах даже страшно подумать, хотя тройные получаются. Саша заходит на тулуп, сальхов, даже на лутц, чисто приземляется. Она скучает по четверным, по ощущению полёта, по своей звенящей олимпийской форме. Но пытаться прыгнуть четверной в 26 лет— это безумство! Она не вторая Лиза Туктамышева, которая прыгала квад-тулуп в таком возрасте. Сашу до сих пор беспокоят старые травмы — стрессовый перелом стопы, проблемы со спиной… Саша резко останавливается, поднимая лезвиями ледяную крошку. Это всё, конечно, было правдой, но ведь не зря же её звали королевой квадов?.. В том-то и дело, что звали, — звучит вкрадчивый внутренний голос. — Это давно в прошлом. Хочешь расшибиться? Уже начав разгон, Саша вновь останавливается, колеблясь. Здравый смысл начинает борьбу с мимолётной прихотью. Побеждает второе. С годами Саша, видимо, утратила способность здраво мыслить. Она продолжает разгон на четверной. Это решение абсолютно безумное — безбашенное, драйвовое. Саша буквально чувствует кипящий в крови адреналин. И когда она отталкивается зубцом и взлетает в воздух, в широком пространстве раздаётся высокий мужской голос: — Стой! Не получается. Падение оказывается таким болезненным, что Саша даже встать может не сразу. Так и сидит на льду, уставившись на старые бортики. — Саша! Скользя и кроя всё вокруг отборным матом, к ней спешит высокий темноволосый мужчина. — И тебе привет, Алекс, — криво улыбается Саша, старательно игнорируя нарастающую боль в ноге. Получается откровенно плохо. — Твою мать, Трусова! Ты что творишь? — и Алекс приземляется рядом, судорожно начиная проверять Сашу на предмет травмы.— Убиться хочешь? Та отрицательно мотает головой. Непрошенные слёзы разочарования и обиды блестят на её ресницах, и Саша прячет лицо на плече Алекса, который утешающе гладит её по волосам, которые даже спустя столько лет остаются ярко-рыжими. — Где больно, Саш? — Нога, — всхлипывает Саша, размазывая слёзы по лицу. — Да и черт с ней, сама виновата. — И что, оставим всё как есть? Встанешь сейчас и на тренировку пойдёшь, да? — зло спрашивает Алекс. Саша не обижается на такой тон — знает, что он беспокоится о ней. — Нет, — роняет она. — Послушай меня, Саша, — вдруг серьёзно говорит он, — пора смириться с тем, что ты больше не вернёшься к своей лучшей форме. Ты уже не та юная девушка, что скручивала по пять квадов в программе. Риск прыгать их сейчас абсолютно не обоснован, это может обернуться для тебя неприятными последствиями. — Я это понимаю, — вздыхает Саша, ничуть не обижаясь на его тираду. Что-что, а способность говорить в глаза суровую правду она в своём коллеге и друге Александре Кайзере ценит. Ему бы хирургом быть, по живому резать и не морщиться. — Эта попытка была помутнением рассудка. Сама не знаю, что на меня нашло. Обещаю, больше такого не повторится. Честно, — улыбается Саша, глядя на явно не верящего ей Алекса. Тот лишь качает головой и поднимается на ноги. — Конечно не повторится, я прослежу за этим. Иначе следующий раз может стать для тебя последним. Саша ухмыляется. Схватившись за протянутую руку, встаёт и едет к бортику. Алекс спешит следом.***
Сидя в тренерской, Саша растерянно кусает губы. Стоило догадаться, что её сумасшедшая попытка прыгнуть четверной обязательно ей аукнется. И как теперь на глаза Алекса показаться? Он же предупреждал её. И не раз. — Саш, ну ты идёшь? —кричит он из коридора. Лёгок на помине. — Иду! — отвечает Саша и торопливо шнурует коньки, решив, что тренировку провести сможет. Прыгать же будут дети, а не она. Но когда она выходит к терпеливо ждущему её Алексу, всё же не может вытерпеть острую боль в лодыжке и хватается за его плечо, вымученно улыбаясь и уже предвкушая свою скорую казнь. — Эй, Сашка, что с тобой? — тревожится Алекс, хватая Сашу за талию, чтобы удержать. — Нога, да? — Да, — морщится Саша, осторожно перенося тяжесть тела на другую ногу. С помощью друга ей удаётся доковылять до скамьи. Алекса садится перед ней, а Саша откидывается на стену, выравнивая дыхание. Приоткрыв глаза, говорит чуть удивлённо: — Что, даже ругаться не будешь? — Ты самая сумасшедшая женщина, которую я встречал в своей жизни, Трусова, — звучит в ответ. — Сочту за комплимент, — ворчит Саша, на удачу чуть шевеля ногой. Кажется, боль отступает. — А ругаться на тебя бесполезно. Как и просить сегодня не выходить на тренировку. Правильно понимаю? — чуть щурится Алекс. — Правильно, — кивает Саша и, опережая дальнейшие упрёки, тараторит: — Нормально все будет, Алекс, не переживай. Я смогу провести занятие. — Поверю тебе на слово, — явно не веря, хмыкает он. — Но после занятия ты поедешь к врачу. — Обязательно, — бормочет Саша и вскакивает, готовая уйти, как её тормозит следующая реплика. — К Жене. — О, она знает этот тон. С ним абсолютно невозможно поспорить. — Ты шутишь? — выгибает она бровь, однако Алекс серьёзен как никогда. — К главному врачу сборной с такой мелкой травмой? Не смеши меня, схожу к обычному травматологу. — Не доверяю я твоим «обычным», — морщится Алекс. — А Женя по дружбе всё как надо сделает. — Ладно-ладно, убедил, — отмахивается от его мнительности Саша, будучи не в настроении спорить. — Съезжу к Жене. К тому же, я слишком давно с ним не виделась. — Ну вот видишь, одни плюсы! — радуется Алекс и, подхватив под руку, ведёт к выходу на лёд. — А теперь пошли, мы уже опаздываем.***
Когда Саша закончила университет, вопрос о работе встал особенно остро. Направлений было много, но именно тренерская деятельность запала ей в душу ещё со времён мастер-классов в Рязани и Красноярске. Но кто бы взял на работу молодую неопытную девушку, только-только получившую диплом? Ответ был прост: Этери Георгиевна Тутберидзе. Саша была шокирована, когда она связалась с ней с предложением вести младшую группу в «Хрустальном», которым к тому времени стал не просто отделением, а настоящим ледовым дворцом. Конечно, она согласилась. Изначально её группа была достаточно большой, но к третьему году значительно уменьшилась, и дети начали заниматься уже серьёзно, с перспективой на большой спорт. Дорожки и вращения второго уровня были уже изучены, одинарные и каскады из них — тоже. Особо нетерпеливые дети горели желанием прыгать двойные. Саша тихо улыбалась: кого-то они ей напоминали. Наконец этот день настал. Подозвав группу к себе, Саша говорит высоким, хорошо поставленным голосом: — Ребята, сегодня мы начинаем учить то, что, я уверена, вы так долго ждали. Двойные прыжки! — С помощью вот этого приспособления, — вмешивается Алекс, демонстрируя весело галдящим детям «удочку», — мы изучим принципы захода, крутки и выезда. Становитесь в очередь к Александре Вячеславовне. Начнём с тулупа. Наблюдая за тем, как ребята строятся в неровную линию, оставляя немного свободного пространства, Саша предаётся воспоминаниям. В её детстве «удочка» была роскошью и тренер крутила девочку за косичку, как морковку из грядки . Горящие глаза кареглазой невысокой девочки, стоящей перед Сашей первой, слишком ей знакомы. Ведь пробовать что-то новое, развиваться, становиться лучше всех — это так здорово. Знать бы Саше тогда, к чему это приведёт. Саша трясёт головой. Не время предаваться рефлексии. Сосредоточься на тренировке. Отключись от боли в ноге. Вот уже первая ученица крутится в тулупе и приземляется почти чисто. Для первой попытки — удивительное дело. Саша чуть кивает головой — чувствует большой потенциал. Вскоре она уже полностью погружается в работу. Подправить заход, ребро, выезд. Дать совет. Улыбнуться. Подбодрить. И обессиленно привалиться к борту, когда довольные дети направятся на хореографию. Тренировки всегда вытягивают много сил, как физических, так и духовных, а с учётом травмы Саша вообще не понимает, как продержалась до конца. Нога в зашнурованном ботинке ощутимо припухла. — Саш, ты как? Выглядишь так себе, — встревоженно спрашивает Алекс, подъезжая к ней. — Чувствую себя также, — устало улыбается в ответ Саша. — Хочешь, я отвезу тебя к Жене? — Спасибо, но я машину не брошу, — отказывается она и едет к выходу со льда. — Как-нибудь доберусь. — Точно? — Точно-точно. — Кстати, — вспоминает Алекс, когда они уже сидят в тренерской, — Этери просила тебя зайти. — Зачем? — удивлённо спрашивает Саша, на что он лишь пожимает плечами. — Мне не докладывают. — Ну ладно, прямо сейчас и пойду, — решает Саша, вставая. — Она сейчас в Федерации, будет не раньше пяти. Ты как раз успеешь к Жене съездить.***
Как и всегда, Женя встречает Сашу с жизнерадостным видом, однако его улыбка меркнет, стоит ему заметить её помятый вид. — Что-то случилось? — тревожно спрашивает он, пока Саша, виновато улыбаясь, осторожными шажками, дабы не причинять бо́льшей боли травмированной ноге, приближается к его столу. — Жень, ты только не ругайся… Женя со стоном роняет голову в ладони.***
Спустя парочку увещеваний, одной нудной, по мнению Саши, лекции о том, что ей нужно беречь здоровье, рентгена и перевязки, а также вердикта о том, что ближайшие две недели ей придётся наблюдать за собственными тренировками из-за борта, Саша сидит в уютном кафе, наслаждаясь отсутствием боли и вкуснейшим кофе. Сидевший рядом Женя лишь покачивает головой. — Не понимаю, что на тебя нашло, — наконец говорит он, аккуратно поставив чашку на блюдце. Саша лишь пожимает плечами. — Я же уже говорила, решила вспомнить молодость. Расскажи мне лучше, может что интересное на работе было? — Всё по-старому — колени, лодыжки, бёдра. Сегодня вот сумасшедшая Трусова заходила, — добродушно усмехается Женя. — Дурак, — фыркает Саша. Он улыбается и начинает рассказывать какую-то забавную историю. Саша слушает с улыбкой, кивая в такт. После Олимпиады в Пекине Женя стал тренироваться ещё усерднее, твёрдо решив достичь бо́льшего успеха на следующих Играх, но и не бросая учёбу в меде. Ему это удалось, и с Милана Женя приехал олимпийским чемпионом в команде и серебряным призёром в личном зачёте. Успешно закончив мед, он несколько лет проходил стажировку в лучших клиниках Европы, а вернувшись на родину, за несколько лет поднялся до должности главного врача сборной. С Сашей они заобщались абсолютно случайно — с Женей дружил… её бывший парень (она намеренно упустила имя, о котором предпочитала не вспоминать), и однажды они втроём оказались на прогулке. Саша разговорилась с Женей, и оказалось, что он весёлый и лёгкий в общении. После разрыва с… — Марком было такое, помнишь…? — голос Жени пронзает её воспоминания. Температура в помещении резко снижается. А может, Саше это только кажется. Она крепко сжимает губы и невидящим взглядом смотрит в окно, борясь уже с другими воспоминаниями. Женя тихо ойкает, поняв свою ошибку, и аккуратно дотрагивается до Сашиной руки. Ладонь с ярким маникюром сжимается в кулак. Плотины сознания снесены мощным потоком воспоминаний. Осень. Задний двор Сашиного дома. Она качается на качелях, Марк стоит рядом — улыбается лучезарно, смотрит влюблёнными глазами. Вот он поднимает с земли большой покрасневший лист клёна и вставляет его Саше за ухо, говоря, что он почти сливается с её волосами. Саша смеётся счастливо и заливисто — ей кажется, что это навсегда. Красивый осенний двор, бескрайнее синее небо и лучащиеся счастьем глаза Марка. Когда-то это воспоминание было у Саши самым любимым. Теперь оно причиняет мучительно реалистичную боль. Одинокая слеза катится по её щеке. — Ты ведь знаешь, что его имя причиняет мне боль, — почти шепчет Саша, зная: ещё чуть-чуть — и она сорвётся, разрыдается у Жени в объятиях, которыми он попытается её утешить. — Саша, пожалуйста, прости меня, — шепчет он в ответ. — Я помню о твоей просьбе, я просто слишком увлёкся… — Я думала, что забыла его. Сколько прошло лет, восемь? Почему тогда так больно до сих пор, Женя?? — теперь она едва не срывается на крик. — Так бывает, — успокаивающе говорит Женя. — Это были твои первые и единственные на данный момент серьёзные отношения, их всегда непросто забыть. — Я всё понимаю, но восемь лет — это чертовски много. У него давно уже другая семья, а я даже новых отношений не заводила. Чёрт, я такая глупая… — Ты не глупая, Саш. Просто ты ещё не разобралась в себе. Знаешь ведь, как говорят? Первая любовь не забывается. Чуть успокоившаяся Саша легко кивает, утирая слёзы. — Это не совсем так. Человеческая память хранит первое увлечение, и воспоминания о прошлом неизменны, однако с течением времени в них уже не вкладывается столько эмоций как, например, у тебя сейчас. — Вот видишь... Женя прерывает её реплику взмахом руки. — Ты скорее всего просто не готова расстаться с одним из ярких жизненных моментов. Ведь тогда в твоей жизни был только спорт — соревнования и вечные тренировки — а потом появилась любовь. Конечно, такое не просто забыть. — Жень, скажи, а такое может быть и со спортом? — интересуется Саша, вдруг вспомнив свой сон. — Тебя снова мучили кошмары? — внимательно смотрит на неё Женя и, получив в ответ неуверенный кивок, вздыхает. — Да, может. Успокоенная теперь уже полностью, его расслабленным голосом и объятьями, Саша усмехается. — Спасибо, доктор Женя. Сколько я должна вам за сеанс психотерапии? — Сочтёмся, — деловито кивает он, но уже через мгновение смеётся вместе с ней. Саша обещает себе разобраться со своей психикой, может быть, даже записаться к психологу (Женя всё-таки был травматологом, и его знаний психологии хватало только для таких дружеских «сеансов») и наконец отпустить эту историю длиной в восемь лет. Но кто знал, что её планы будут порушены самым наглым образом?***
Саша практически не помнит путь до Хрустального: за окнами машины мелькает осенняя Москва, а она сама думает только о том, как сильно хочет добраться домой. Её голова болит, а травмированная нога ноет. Просторный кабинет главного тренера встречает её прохладными сумерками. Сама Этери сидит за большим дубовым столом и листает какую-то документацию; заметив Сашу, кивает на стул. Саша садится, сосредотачивая внимание на Этери. Кажется, она совсем не изменилась за прошедшие годы — такой же строгий вид и блондинистые кудри. Только морщин добавилось. — Я слышала, ты сегодня травмировала ногу? — не отрываясь от бумаг, бросает Этери. — Да. — У врача была? — со стороны может показаться, что Этери задаёт эти вопросы для проформы, но Саша знает: если бы ей было всё равно, она бы вообще ничего спрашивала. И Саша благодарна ей за то, что она не спрашивает о подробностях. — Да. Съездила к Жене. — Сколько времени займёт восстановление? — Около двух недели. — Хорошо. Тогда это время будешь наблюдать за тренировками из-за борта. Думаю, Александр в состоянии проводить занятия сам, — с этой репликой Этери откладывает бумаги и улыбается Саше, подняв на неё взгляд. Саша улыбается в ответ, даже и не думая спорить. — Этери Георгиевна, зачем вы меня позвали? — пора переходить к делу. Решить этот вопрос и уехать домой. — Ах да, — она отводит взгляд к окну и трёт переносицу, будто ей нелегко говорить. Саша видит в этом недобрый знак и чуть хмурит брови. — Ты же знаешь, что у Камилы Валиевой… нет, уже Кондратюк, и Марка есть дочь. Саша хочется кричать, но она лишь стискивает зубы. Третий раз за день ей напоминают о… нём. Ещё немного, и она расплачется прямо здесь, в кабинете главного тренера Этери Тутберидзе, которая смотрит на неё так, будто всё понимает. Но она — профессионал своего дела, и она вынуждена продолжать. — В общем, Марк с Камилой приняли решение отдать её в нашу академию. В твою группу. Завтра приведут девочку на просмотр. И у Саши мигом пересыхает во рту. Прошлое нахально ломится в двери её спокойной жизни, а она совершенно не готова к этой встрече.