***
Вставать аккуратно, держать руки свисающими вдоль туловища. Не прикрывать глаза. Принимать холодный душ, не смотреть на людей, не сжимать ноги. Не шевелиться, не смотреть на свое тело, не вслушиваться в голоса. Принимать холодный душ. Не скрещивать ноги. Принимать холодный душ. Наперекор всем желаниям, настоящим потребностям, мое тело подводило меня пару дней в месяц, плавило мозги, подогревало низ живота до температуры раскаленных углей. Они мерцали, то вспыхивали, то гасли, обжигали внутренности и меняли мое тусклое восприятие мира, сужая до сосредоточенности на изящных кистях рук, на покусанных губах, на мягких губах, на плавных движениях, на движениях резких и взбалмошных. На тембре голоса, на полоске нижнего белья под штанами, на смехе, на ложбинке груди, выглядывающей из-под выреза кофты. Я хотела каждого, кто мог прикусить меня за шею, каждого, кто мог взять меня за грудь, каждого, кто мог перевернуть на живот и снять трусы. Но только в фантазиях «каждый» всегда облачался в «каждую» с фаллоимитатором на черных кожаных ремнях. Я ненавидела свой недуг с новым стуком изнывающего сердца, с новым выдохом, покидающим легкие, с новыми искрами между разгоряченных бедер все отчаянней, когда в глаза бросались очередные женские мягкие ягодицы или раскрасневшееся после тренировки лицо и стекавшие по шее к ключицам капельки пота. Я это ненавидела, но так желала вцепиться в спинку кровати, опуститься вниз до упора, нагреть резину горящим телом, выдохнуть. Подняться так, что кончик выскользнет, а моя партнерша ловко направит его обратно. Я хотела ощутить, как обе мои груди накроются ладонями и нежно сожмутся, а потом резко сесть и сдавленно вскрикнуть от сладкого чувства, что будет терзать, пока не заставит ускориться, тяжело дышать, стонать, всхлипывать, а затем придти к освобождающему завершению. Моя вульва пульсировала, мое дыхание было сбивчивым, но я сидела неподвижно на скучном уроке литературы и пыталась усердно вклиниться в разбор произведения. Много думать, много писать. Не сжимать ноги, не прикрывать глаза… — Уэнздей, ты какая-то сама не своя. Ты в порядке? Я обратила внимание к своей не только соседке по комнате, но и, к сожалению, соседке по деревянной парте в классе, как ни странно, математики. — В полном, — ответила я, мимолетно мазнув по ее лицу, и в воображении тотчас всплыла картина, как ее озабоченные брови и поджатые губы в сексуальной игре означали «если тебе нездоровится, малыш, я знаю, как тебе помочь. Для начала тебя нужно осмотреть». Я сглотнула и на секунду сжала бедра. Только не сейчас. — Ты выглядишь встревоженной. Это все тот сон, верно? — спросила Инид незаметно шепотом и наклонилась чуть ближе. Ее спрей для тела был слишком сладким, а форма пахла свежим порошком. Я наполнила грудь воздухом и стиснула сильнее ручку. — Я не помню ничего, но, очевидно, то, что мне снилось, меня измотало, — тихо произнесла я и сцепила челюсти, наблюдая за тем, как преподавательница писала что-то на доске. Лгать было легко, но то, что героиней ночного сновидения выступала Инид, меня напрягало. Меня и мою чертову матку. — Тогда не засиживайся сегодня. Я знаю, как тебе сложно оторваться от писательства, но пропусти один вечер ради своего здоровья. Сказала Инид и слабо улыбнулась. Сказала Инид, положила свою руку мне на колено и нежно потерла. Отцепись. Сожми посильнее… Отцепись. Залезь мне под юбку… Отцепись. Я хочу чтобы ты отодвинула кромку белья и вошла в меня двумя пальцами прямо во время занятия. Инид убрала руку и вернулась к записям в тетради. Я сжала ткань своей юбки до хруста в костяшках. Кончики ушей закололо. Внизу стало липко.***
Возбуждение по-новой копилось во мне, капля за каплей, наполняя резную чашу похоти всклень. Душ, что я приняла до фехтования, немного ослабил тяжесть в груди и тянущее давление внизу живота. Но я не думала, что изящно фехтующие девушки, уходящие от атак или, наоборот, пойманные в собственной слабости, будут будоражить мой воспаленный мозг, как жгучий нюхательный табак. Я была в паре с Дивиной, когда засмотрелась на то, как искусно Бьянка Барклай владела своей блистающей рапирой. Руки мои заторможенно отбивали атаки, а глаза были прикованы к женским изгибам и выверенным движениям. Конец оружия уткнулся в шею ее противника, яркая улыбка Барклай озарила просторное тренировочное помещение. Она развернулась, и ее светлый взгляд сирены упал на меня. Бьянка ухмыльнулась победно и игриво подмигнула, вероятно, довольная моим пристальным вниманием. Рапира Дивины уткнулась мне в живот, я оступилась и было приняла решение уйти, пока мои щеки заметно не раскраснелись, но, развернувшись, я врезалась в тело, которое враз обхватило меня крепко за талию и прижало к себе, чтобы не дать упасть. Я отскочила, как ошпаренная и с помутнением в глазах уставилась на Инид. Весь мой организм исходил вибрацией. Виновница моего мокрого белья ночью смотрела обеспокоенно, хмуря свои ухоженные брови. Я ощутила жар. Тренер Влад объявил об окончании урока, а я подорвалась с места в сторону женского туалета. Холодная вода немного остудила лицо и теперь стекала по влажным кончикам челки, что я не удосужилась придержать. Туалет был пустым, в нем находилась лишь я, пару дохлых мух на подоконнике и мое розовощекое, распаленное мыслями и уроком отражение. То, что происходило между моих ног, и то, что томило раздраженные яичники, мне было омерзительно. Но еще омерзительней было получать удовольствие от потираний сквозь ткань черной формы и своего приоткрытого от ласк рта. Белье пропиталось влагой, бедра подергивались на каком-то диком первобытном уровне. Я трогала себя грубо, злясь на организм, злясь на неутоленность и на извращенные сексуальные позывы. Я не дам очередному аморальному проклятию семьи Аддамс подбивать себя на следование животным инстинктам. Осталось произвести случку и ждать потомства, потакая бездумно законам природы. От мыслей стало дурно. Я вцепилась в раковину, стиснула челюсти и с раздраженным рыком одернула руку. Не время и не место. Нужно успокоиться.***
Раздевалка пустовала, как и до этого светлый, обложенный кафелем туалет. Я прошла к своему шкафчику, но резко остановилась. Инид сидела на скамейке, уже переодетая в синюю форму, и вертела в руках пушистый брелок, прицепленный на розовый рюкзак. — О, Уэнздей, — она воскликнула, когда мои ноги появились в ее видимости; я открыла шкафчик. — Я хотела тебя подождать, но ты что-то долго. Я начала копаться в шкафчике, делая вид, что что-то ищу, но в нем не было ничего, кроме дезодоранта, рюкзака и школьной формы. Пришлось вытащить тряпки и рюкзак под какой-то слишком виноватый взгляд. — Я что-то не так сделала? Пожалуйста, поговори со мной, — Инид встала и опасно близко подошла ко мне. Я отступала загнанно назад, как испуганное животное, пока не врезалась головой в дверку своего раскрытого шкафчика. Я вздрогнула и, обойдя его, с силой и злостью захлопнула. Все эти чувства загрязняли мой мозг и приносили физический дискомфорт. Не успела я отойти, как Инид обняла меня со спины и крепко сжала. — Не отдаляйся от меня, пожалуйста, Уэнздей. Я не смогу это терпеть снова, — жалобно пробормотала Инид мне в шею и прижалась теснее, сводя руки на талии. Волоски на затылке встали дыбом от ее теплого дыхания, а соски и в разы сильней жаждущее внимания место, зазудели, желая, чтобы хоть кто-нибудь к ним прикоснулся. К своему стыду, я инстинктивно сжала ее пальцы и потянула чуть выше к груди, но сдержалась и просто оставила на прежнем месте. Дышать было тяжело, как и стоять неподвижно. Мне хотелось, чтобы она меня отымела. — Уэнс? — спросила меня Инид и слегка отстранилась. Я не хотела, чтобы она видела мое красное лицо, мои карие глаза, вероятно, смотрящие сейчас через мутную пелену. Я видела свой исступленный взгляд в отражении зеркала и знала, что его ни с чем нельзя перепутать. Я хранила молчание и пыталась ввести свое дыхание в колею. Блондинка глядела на меня пристально, скулы защипали, а ее руки на своей талии я отчаянно хотела спустить к промежности. — О боже ты… — Нет, — я отрезала, боясь на нее смотреть, боясь увидеть довольное выражение лица, боясь, что надо мной станут потешаться. — Ты возбуждена, — Инид хохотнула и погладила мой живот. Она потерлась щекой о мое плечо, и я ощутила такой прилив удовольствия, что еле сдержала сладкий стон. — Нет, — мой голос дрожал, а в груди не оставалось места для эмоций. Инид оторвала свои руки от моей талии, и обхватив плечи, плавно повела ладонями вниз. — Не… Не делай этого. Мольбы не были услышаны, и Инид беспардонно схватила меня за задницу, сжала и затем за бедра толкнула к себе. Я выгнулась и, застонав, выставила руки перед собой; те с грохотом врезались в железные шкафчики. — Все еще будешь отрицать? — спросила с коварным смехом в голосе Инид и поползла ладонями, очерчивая бедра, к груди, но так и не достигла цели. Я уже представляла, как она меня трахала. Моя щека вжималась в грязную поверхность, а от пальцев запотевало синее пространство. Я ничего не ответила, а дверь раздевалки громко открылась. — Инид, мы долго тебя ждать будем? Голос определенно принадлежал Танаке. Никто не появился в поле зрения, наверняка девушка опиралась о косяк двери и хмурила в раздражительности темные брови, пряча их под круглые очки. Я попыталась выпутаться из объятий, но была вновь прижата к девичьей груди. Инид плотно прижала одну ладонь где-то посередине моей грудной клетки, а второй обхватила внутреннюю сторону бедра. Мне оставалось лишь вытянуться по струнке и сдерживать всхлипы. Не закрывать глаза, не двигаться… — Я уже бегу, Йоко, — Инид выкрикнула в сторону, потирая мое бедро. Я закрыла рот ладонью, а вторую сжала в кулак до напряжения. Рука Инид от груди поползла к шее и сжала едва сильно. Я потеряла голову. — Я думаю ты и без меня справишься, котик, — она прошептала на ухо и резво отстранившись, сгребла свой розовый рюкзак за ручку. Подмигнув на прощание, Инид ускакала в сторону выхода. Я чуть не плакала от разрывающего органы чувства. В этот момент я ощущала себя покинутой и брошенной. Было непривычно чувствовать боль такого рода. Но и никогда ко мне так не прикасались. Не давали то, что желал мой организм. А она сделала это и ушла. Я могла бы расправиться прямо здесь со своей проблемой, но схватив форму и рюкзак покинула помещение.***
Сначала я скинула с себя черную форму в ванной. Следом вниз полетел спортивный топ и хлопковые трусы. Потом, включив ледяной душ, я встала под обжигающие струи с головой, но миг, из-за которого успела распластаться по холодному полу душевой и закинув ногу на стену, начала вбиваться в себя тремя пальцами, я не заметила. Я не сдерживалась, Инид в комнате не было. Да даже если бы она сидела под дверью, я бы не стала затыкать рот в порыве инфантильного упрямства, ведь наконец, добралась до себя как надо, как правильно. Делала то, что мое тело желало с того самого злополучного эротичного сна. В самый сладкий, в самый желанный момент мое воображение подкинуло мне Инид. Голую, разнеженную, с красным лицом и длинными умелыми пальцами, входящими в меня по самые костяшки, как это сейчас делала я. Иллюзорный требовательный образ Инид в моей голове шептал разгоряченно и страстно «кончи для меня, малыш», «сделай мамочку счастливой». Я выгнулась, а периодичные стоны переросли в освобождающие вскрики. Я кончила, сжимая до боли грудь и выполняя грубые глубокие толчки, пока пульсация между ног не начала спадать. Сил больше не было. Ледяной плиточный пол добирался холодом прямиком до костей, а душ, все еще орошавший мое лицо, перестал быть таким неприятным. Я с облегчением лежала с закрытыми глазами, пока отвращение к собственной низменной слабости не вернулось.***
Новый день встретил меня с кругами под глазами, морщинкой между бровей и усталостью намертво сросшейся с бледным лицом. Я раздраженно отметила, что и сегодня меня будет истязать это ужасное, дразнящее половые органы чувство. Но была суббота, а значит, находиться среди юных студенток не нужно. Я отчаянно желала кофе и прогулки в одиночестве. Завтра, возможно, все закончится, и следующий раз, когда ужасающий своими глупыми функциями организм подвергнет меня унижениям, придет через месяц. Инид спала крепким сном, завернувшись в одеяло, как в кокон, только голая лодыжка выглядывала из мягких оков. Я действовала очень тихо, чтобы ненароком не разбудить взбалмошную девчонку, а в этом мне не было равных. Утро было прохладным и свежим, но толстовка отлично подходила для погоды. Людей, шастающих по академии, можно пересчитать по пальцам. Лишь немногие вставали раньше десяти в не учебное время. Сон выдался прерывистым и неспокойным. Я помню кадры. Мне снилась Инид, произошедшее накануне. Мое воображение и случившееся мешалось вместе и выдавало мозгу сновидения, весьма бредовые и абсолютно бессмысленные. Потому я шла, накинув на голову капюшон, и сварливо хмурилась на каждую вещь, попадающую в поле зрения, или на каждую мысль, промелькнувшую перед глазами. В кофейне сидело человек пять. Баристой была девушка, и я чудом смогла усмирить себя и свой шаловливый взгляд, так и норовивший спуститься с пирсинга на лице, в декольте с пышной грудью. Она предложила мне пирожные, на которые я и смотреть не могла, но та потянулась, чтобы на них указать, и то, как непринужденно и изящно она выглядела, заставило меня их купить. Невыносимо, как легко мной могли командовать в эти дни. Я забралась на второй этаж кофейни. На удивление, здесь было пусто, почему-то никого, кроме меня, не манило уединение среди горшков с цветами и удобное расположение столов. Я отвлекалась писательством. Ничего необычного, только ручка и тетрадь. Это было даже не продолжение романа, просто мысли, которые нужно было выпустить из головы и обречь им материальный голос, выписав на листок. Нужно было сосредоточиться на чем угодно, только бы избегать непристойностей. Нужно выжечь из своей подкорки изображение стройной голубоглазой блондинки. Я понимала, что начинала чувствовать что-то. И это не похоть, не желание закрыть потребность. До вчерашнего дня у меня уже все сжималось в груди, стоило Инид обратить свое внимание на меня. Мне хотелось нарушить свое правило обниматься только в экстренных ситуациях. А это только тогда, когда Инид было плохо. Сама я никогда к ней не подходила первой. Хотела оставить за собой право быть неприкасаемой. Поведение ребенка, но у меня и так отняли слишком многое из моих прежних принципов. С каждым днем, хоть и мысленно, Инид я отдавалась все больше. Телефон, редко достававшийся из кармана, завибрировал. Я вытащила его на свет. «Инид» с черными сердечками по бокам (я не стала изменять написание, что оставила Синклер, потому что уже была благодарна за то, что она не назвала себя «зайчиком») высветилось на экране. Не дрогнув и мышцей на лице, я нажала на кнопку блокировки. Не знала, чего она от меня хотела и не желала знать. Я не могла вынести ее поддразниваний, не могла контролировать свое тело в ее присутствии. То, что она знала суть происходящего, заставляло меня чувствовать себя еще больше униженной. Я отложила телефон на стол и продолжила писать. Кофе здесь вкуснее, чем во флюгере, и места удобнее. Судмедэксперты натягивали по периметру оранжевую оградительную ленту в моей рукописи, когда женские звонкие голоса стали отчетливей слышны. В поле зрения появились две разные по цвету макушки. А следом их обладательницы миновали последние ступени. — О, Аддамс! А я то думаю, чего Инид так сюда рвалась, — воскликнула Йоко и игриво приподняла бровь. — Заткнись, Йоко, — сказала Инид, закатив глаза. Они подошли к моему столику и нагло разрешили себе присоединиться. Инид стянула толстовку и села рядом. Ее рука незаметно для Танаки, копавшейся в сумке, опустилась на мое колено. — У нас с Уэнздей просто одно незаконченное дело, а она так рано ушла. Я напряглась всем телом, стиснула зубы и скинула руку Инид как раз в тот момент, когда Йоко подняла взгляд. — Судя по выражению ее лица, она сбежала, — бросила она, скептично осмотрев меня, и кинула сумку, выудив из нее кошелек. — Что собираюсь сделать еще раз прямо сейчас, — произнесла я, не в силах больше терпеть их общество и особенно Инид, двусмысленно прижимающуюся к моему плечу. Но как только я встала, Инид грубо меня опустила за плечо обратно. — Йоко, возмешь мне капучино? — спросила она, улыбнувшись так сладко, что у меня свело зубы. — Конечно, куколка, — ответила Танака, вытащив кошелек. Йоко спускалась по лестнице, а рука Инид, подобно змее, беспардонно ползла мне под юбку. Теперь ощущениями я вернулась в прохладное помещение раздевалки. И ее ладонь вновь на моем бедре. — Убери свою руку, Синклер, пока я не вырвала ее с корнем, — пробормотала я без возможности мыслить трезво. Я держала ноги вместе и пыталась оторвать ее руку, но тщетно. — Убрать? — спросила она невинно. — То есть ты хочешь, чтобы я прекратила? Она оторвала свои пальцы от моего бедра и положила их на промежность. Я резко вдохнула и прикрыла глаза. Искры в груди прожигали дыры. Ноги раздвинулись шире, я выгнулась и вцепилась руками в диван. Инид молчала и двумя пальцами принялась водить по ткани вверх-вниз. Мне стало жарко. Внезапно она прижалась ближе, я откинулась на ее грудь, тогда она обняла меня и уже в этом положении начала работать рукой, прижавшись предплечьем к тазобедренной кости. Ее вторая рука легла мне на лицо и повернула чуть на себя. Она поцеловала меня в уголок челюсти, ниже; продолжала круговые движения, заставляя ткань трусов мокнуть. Я задыхалась, но до боли терзала губы, сжимала зубы и ерзала. Ерзала грязно на месте, в ритм не сбивающимся пальцам, расставляла шире ноги. Своей ладонью накрывала ладонь Инид, спускалась к запястью, гладила предплечье. Второй рукой я скользнула вниз с целью направить чужие пальцы в нужный темп. В затуманенный ласками мозг проник звук шагов. Йоко резво поднималась по лестнице. — Я взяла тебе супер капучино с меньшим содержанием кофеина, думаю, ты не против. Я загнанно посмотрела на Инид, оторвала ее руку от лица и судорожно принялась за вторую, что уже нарочито спокойно накрывала мою горячую плоть всей ладонью. Скользнула вниз, нажала пальцами на вход; вверх, потерла клитор. Йоко уже поднялась на последнюю ступень, она пялилась в кофе, высматривая в нем что-то необычное. Инид вылезла из-под юбки и стащила со стола мой дневник. Йоко подняла взгляд. — Уэнздей, для себя ты выглядишь нездорово покрасневшей, — судя по складкам на переносице, она прищурилась; Йоко подошла к столу и поставила кофе. — Что ты сделала с ней? Ты ее сломала, Синклер. Йоко пялилась на меня, как на вещь, на прибор, который внезапно перестал работать. Не хватало только ее рук на моем лице, придирчиво высматривающих неисправность. Но сейчас я была бы не против, чтобы меня кто-нибудь осмотрел. — Ничего я не сделала, я и не заметила, — Инид отрорвала глаза от тетради, вероятно, не прочитав и строчки, и перевела на меня взгляд, округляя глаза, будто действительно впервые обратила на меня внимание. — Ох, что-то ты и правда нездорово выглядишь. Давай спустимся в уборную, тебе не помешает освежиться. Мы сейчас придем, Йоко. Она бросила тетрадь на стол, схватила меня за руку и быстро повела к лестнице под удивленный вид Йоко, что только успела присесть. Ступени быстро уходили из-под ног. Цветы, украшающие интерьер, мелькали на периферии пестрыми огнями. Мы обогнули стойку баристы и скрылись в коридоре, что вел в туалет. Дверь за нами захлопнулась на замок. Дыхание резко участилось. Сердце в груди екало и в сумасшествии билось о ребра. — Что ты задумала, Инид? — спросила я с опаской, но так, словно уже готова на игру, что придумала голубоглазая бестия. — Ты так некрасиво сбежала утром, — Инид напустила грусть на свое лицо и медленно двинулась в мою сторону. Я стояла как вкопанная, кожа невыносимо полыхала. Волчица подошла ко мне и развернула лицом к зеркалу. Тазобедренные косточки вжались в стойку с умывальниками. Инид стояла прямо за моей спиной. Она выглядела властной, как-никогда, а я слабой и жалкой. Она смотрела мне в глаза через отражение в зеркале. Мои щеки и скулы были красными, я выглядела напряженной, словно надо мной ставили какой-то особо изощренный опыт; если двинусь хоть на миллиметр — напорюсь на иглы, смазанные ядом. Инид, не отрывая темного взгляда, схватила меня за ягодицы. Я расставила руки на стойку параллельно моих бедер с хлопком и тихо ахнула. Но не успела привыкнуть, как моя юбка беспардонно оказалась задрана, а живот коснулся холодного мрамора. — Тебя следует наказать. Я вновь ахнула. Внизу живота все так заныло, что было стыдно за то, как сильно мне понравилось. Я держалась на локтях и когда первая волна шока прошла, попыталась обернуться, чтобы посмотреть на Инид напрямую. — Что… Что ты- Я коротко застонала, когда вместо ответов получила легкий шлепок. Вспышка возбуждения была острой и распространилась быстро по каждому сантиметру кожи. Плоть под тканью трусов пылала, жалобно скулила от жажды прикосновений. Лицо Инид в зеркале было самодовольным. Она гладила мои бедра, из-за чего я еле контролировала себя, еле сдерживала от звуков, которые стремились покинуть рот. Но я должна была это прекратить, пока у меня осталась хоть капля достоинства. Чуть сильнее привстав, я позвала ее, но имя растворилось в моем смущающем вскрике. Она обрушила на задницу еще один шлепок, но более сильный, более звонкий. Я снова опустилась на локтях, дрожа всем телом. И сдалась, податливо и покорно прижавшись, когда она привлекла к себе за талию. Неприкрытой юбкой кожей чувствовалась грубая ткань ее светлых джинсов. Инид приступила к мягкому исследованию моих бедер, как бы заглаживая вину за удары. Она наклонилась к уху и улыбнулась: — Я только начала. С каждым ударом я крупно вздрагивала и едва слышно постанывала. Все смешалось в беспорядочный ком из эмоций, звуков, ощущения жара везде, где только было возможно. Лицо горело, шея покрылась испариной и холодок помещения в контрасте с горячими ладонями на бедрах перехватывали дыхание, делая его прерывистым. Инид не только шлепала, но и прижимала к себе, потирала красную кожу, спускалась к мокрому нижнему белью и трогала там. Но на удивление, не было чувства унижения, мне хотелось чтобы она продолжала. Мне нравились легкие шлепки, мне не было больно, мне было мало. Приходилось стоять на носочках, ноги были напряжены. Я готова была кончить, но знала, что если такое произойдет без стимуляции, буду взвинчена, раздражена и неудовлетворена до конца дня. Моя голова была повернута вбок, а сама я почти лежала на камне, то и дело жмуря от чувств лицо. Я накрыла рукой руку Инид, что вероятно подготавливала мою кожу к новому шлепку лестными поглаживаниями. — Сделай это, — я хрипло вымолвила и взглянула на нее через зеркало. — Сделать что? — она садистски провела ладонями снизу вверх, сжимая ягодицы. — Трахни меня, — я выдохнула, чуть не плача, зажмурив лоб. Тело не советовалось с мозгом, когда выгнулось дугой и плотнее, невероятно просяще прижалось к Инид. Я подавилась воздухом, ведь ее пальцы цепко схватились за тазовые кости и толкнули к себе, вскидывая вверх. У меня даже обувь оторвалась от пола на мгновение, и я всхлипнула. В тот момент я глянула на себя и ужаснулась. Растрепанные волосы, алые щеки, приоткрытый в стоне рот и блестящие, в исступлении расширенные зрачки. Происходящее перед глазами поплыло. Я только сейчас заметила, насколько она сама была возбуждена. Раскрасневшееся лицо, томные блики в глазах. Ей нравилось меня шлепать. Инид в миг стала серьезной и грубо стянула мои трусы до колен. Я дернулась и затаила дыхание, и впрямь испугавшись. Мне пришлось шире расставить ноги, чтобы белье не свалилось на пол. Она отошла к средней раковине, поднесла руки к дозатору мыла, включила воду. Эти действия длились вечность. И вот она приняла прежнее положение у меня за спиной и, собрав стекающую смазку, вошла двумя пальцами. Я беззвучно раскрыла рот и вжала ладони в мрамор, но когда она вышла, а следом обратно протолкнула смазанные пальцы глубже, откровенный стон, как рыба с крючка, сорвался с губ. — Ты должна быть тихой, — сказала Инид строго и вышла. Я закивала головой, закрыла ладонью рот, а она снова толкнулась. Мне не нужно было много времени. Я уткнулась глазами в свое отражение. Красная, потная, рот приоткрыт. Я насаживалась на пальцы и по мере того, как приближалась разрядка, поднималась корпусом все выше, пока совсем не встала, держась руками за края стойки. В одежде было жарко. Инид вбивалась в меня пальцами в одном темпе. Мне никогда так не было хорошо. Каждое прикосновение ее свободной руки отправляло ток дальше по всей коже. Я громко задышала, и стоны медленно начали просачиваться, опережая запреты. Я закинула ногу на стойку с помощью Инид и неловко захныкала, ведь хотела большего. Инид закрыла мне рот рукой. — Я тебе не разрешала издавать звуков, — она злобно зарычала мне на ухо и остановилась, но лишь для того, чтобы добавить еще один палец. Я громко охнула в ладонь Инид и растянула ногу, лежащую на стойке, до болезненного напряжения в мышцах. Все внутри меня заголосило от наслаждения, от искренней благодарности за то, что безмолвная просьба была выполнена. В груди все бушевало, а солнечное сплетение сжалось в подрагивающий пучок нервов. Она прижималась ко мне, плотно держала руку у рта и вбивалась грубо и глубоко, настолько, насколько позволяли ее пальцы. Мои волосы никогда не выглядели так небрежно, глаза могли мерцать распутством, но не с таким лихорадочным удовольствием. Картина в отражении была такой дерзкой, пошлой, но такой потрясающей. Голое бедро касалось раковины и нагревало камень, я прыгала в такт толчкам, сотрясаясь всем телом, еле держась на носочке, а сосредоточенная Инид стояла позади и трахала меня так, будто мой оргазм для нее лучшая награда. По нарастающей волне и вибрации, пронизывающей каждый сантиметр, я почувствовала, что уже близко. Мокрая рука плутала по стене, вторая опиралась на стол, пока не выдержав, обе они не уперлись в зеркало, заставляя стекло вокруг ладоней потеть. Я зажмурила глаза. — Вы там сдохли? Стук отдался в сердце громом. Я судорожно осмотрелась на Инид, но она только сделала толчки быстрее, тверже и короче. Она велела мне подставить свою руку под сушилку у стены, но мозг совершенно не работал, потому ей пришлось всунуть мою руку самой, как матери, которую раздражала медлительность собственного чада. Но у меня даже сил не было на то, чтобы оценить трюк. Меня вообще не волновали хлюпающие звуки. Меня волновало то, что в этот момент оргазм, так долго оттягиваемый, настигал приятным теплом. — Все нормально, Йоко, я потом тебе все расскажу. Мы сейчас поднимемся, — Инид закричала сквозь шум сушилки. Я не видела, куда она смотрела, потому что откинула голову и почти полностью закрыла веки. — Ладно, там Дивина пришла. Мы решили потом сходить за шмотками, — ответила Йоко. Слышно ее было плохо, можно было только надеяться, что нас слышно не лучше. — Отлично! С нетерпением жду, — жизнерадостно подытожила Инид и, скользнув рукой мне под кофту, двинулась с нажимом к груди, пока в ее ладони не оказалась первая грудь, а затем и вторая. Она мяла грудь в руке и оттягивала за соски так, как в моих самых сокровенных и грязных фантазиях. Удовольствие было таким невыносимым, а чувства, сжимающее половые органы, словно в кулак, такими невообразимыми, что я вскрикнула в мокрую от моего дыхания ладонь Инид, а свою, что держала под потоком воздуха, оторвала. Шум прекратился, а я, постанывая и похныкивая, скользя обеими руками по зеркалу, выгибаясь и дергаясь из-за умопомрачительного оргазма, наконец, ослабла. — Девочки… — подозрительный голос Йоко прозвучал после половины минуты. Инид вырвала из меня пальцы, трясущимися руками помогла спустить ногу со стойки, встать ровно и оправить юбку. Как безвольная кукла в ее руках. Меня хватило только на поправление челки нервными движениями. Я все еще находилась в послеоргазменном состоянии. Вялая и дезориентированная. Наспех размазав следы от моих пальцев на зеркале рукавом кофты, она подошла к двери, открыла чистой рукой и высунула голову. — Мы сейчас придем. Я слышала, как Инид нервно улыбалась, а когда опустила взгляд на руку, что она прятала за спиной, будто получила удар по голове. В разнеженный мозг ворвалось осознание, чем мы сейчас занимались, стоило посмотреть на пальцы, покрытые моей влагой. Йоко вошла, раскрывая дверь и оттесняя такую сейчас не собранную блондинку в сторону. Мы с Инид замерли определенно забыв о том, что должны были изображать что угодно, только бы девушка не поняла, что происходило в этой пахнущей химозным яблоком уборной. Вампирша испепеляла меня взглядом минуту, что напряженно растянулась на ужасные часы. Я сжала челюсти, Йоко кивнула Инид. — Мы с Дивиной в ТЦ, подтягивайтесь, — произнесла она, улыбнулась, оголяя зубы, и закрыла за собой дверь. Тотчас мы обе расслабились. — Фух. Ну, вроде все нормально, — Инид выдохнула, схватилась за лоб, но потом ее лицо вытянулось в панике, стояло ей взглянуть на меня. Я подумала, что выгляжу на себя непохожей. Чтобы мы не изображали, Танака вполне могла все понять без слов. Но тут, когда Инид оторвала свою ладонь от глаз, она назвала истинную причину: — Уэнздей, посмотри вниз. Я опустила глаза и увидела свои черные трусы, непринужденно удерживаемые ботинком. Вот же ж.***
— Как думаешь, она рассказала Дивине? Пестрое одеяло я сжимала в руках так сильно, будь в нем жизнь, оно бы не выдержало тисков. Я громко и часто дышала. Ритмичные шлепки заставляли меня извиваться, тереться лицом от ткань и шире разводить бедра. Я не знала, что у Инид такое есть, лишь прикрыла глаза и глубоко вдохнула, когда увидела содержимое не примечательной розовой коробки. Воображение сразу мне подкинуло ситуации, в которых мы обе использовали эти предметы по назначению. И потому сейчас, стоя на коленях, могла только стонать и всхлипывать, ведь фантазия, так давно крутившаяся в моей голове, превратилась в реальность. Инид входила в меня, твердо вбиваясь резиновым членом, прикрепленным на прочных ремешках. — Плевать, — я бросила, задыхаясь, чувствуя, что насекомые засевшие в матке, закопошились, а в грудной клетке расползалось щекоткой что-то невероятно приятное. — Просто если она сказала, то они обе будут донимать нас, — Инид замедлила свои толчки и принялась входить и выходить медленно, на всю длину. Я протестующе и раздражительно застонала в одеяло. — Разве тебе не будет неприятно? Блондинка и вовсе остановилась во мне. Я все не понимала, почему она продолжала болтать. Мне не было никакого дела сейчас ни до кого, кроме Инид и своего чувства неудовлетворенности. — Ты можешь трахнуть меня, наконец, или нет?! — я взорвалась, звуча слишком вопрошающе. Я дергано провела ладонью по лицу, пытаясь убрать отросшую и растрепанную от трепыханий на кровати челку с глаз, и посмотрела на Инид. Она была полностью голой, и мне нравилось на нее смотреть. Когда мы зашли в комнату, наплевав на девушек, шастающих по торговому центру, я вернула Инид должок, вылизав ее дочиста. Ничто еще не возбуждало так сильно, как ее стоны, сыпавшиеся изо рта. В мозгу запечатались воспоминания о ее потных бедрах, сжимающих мою голову, о жаре ее вульвы, о вяжущем язык вкусе ее смазки. Звук, который она издала, когда я втянула в рот набухшую горошину и вошла, пальцами до костяшек нажимая вниз, заставил меня саму мучительно застонать в ее горячие складки, прикрывая веки, и сжать ее бедро свободной рукой жесткой хваткой. Она почти плакала, когда я сделала эти действия четкими и цикличными. Выглядела она также, будто от слез ее отделяла какая-то эфемерная капля. — Да пожалуйста, — она закатила глаза и возобновила движения, постепенно ускоряясь. Остывшая от моего тепла игрушка входила гладко, без препятствий. Я упала на постель и прижалась щекой, приоткрывая рот. — Просто я не понимаю, как ты можешь так спокойно к этому относиться. Инид все продолжала, несмотря на то, что запыхалась, насаживая меня за бедра на свой фаллоимитатор. Я охнула и схватилась рукой за железную спинку кровати. Эмоции и звуки смешивались, а я попыталась расслабиться, чтобы выжать из этого оргазма лучшие соки. Я выгнулась и полувыдыхала-полупостанывала в моменты, когда Инид с грязным шлепком вбивалась в меня до упора. Все электричество внутри стремительно поднималось выше, пронизывая каждый участок кожи. — Йоко и Дивина, конечно, мои подруги, но… — ее болтовня не останавливалась, когда как толчки становились все резче и тверже. Я даже чувствовала тупую ломоту, когда она упиралась внутри. Но это было так хорошо, что я кончила с криками и упала на покрывало. Руки мои стискивали до побеления костяшек железо кровати и хлопковую ткань. Пока все тело подрагивало, она не останавливалась, но уже не долбилась так сильно, как секундами ранее. Я ослабила руки и утонула в кровати, уставившись устало на входную дверь нашей комнаты. Наконец погас выламывающий кости пожар. Инид вышла из меня, все продолжая что-то причитать на ту же прежнюю тему. Я вроде слышала, что она говорила, но не могла разобрать ни слова. Я была вымотана, а она, казалось, вообще не обращала внимания ни на что вокруг. Ее голос доносился из ванной под звук льющейся воды из-под крана. Я смогла только сесть на колени на пол и изнеможденно положить голову и локоть на край кровати. Липкая смазка пачкала ноги из-за того, что я прикасалась промежностью к коже, но я была не против. Инид вышла из ванной, всунула игрушку на ремнях в свою коробку и убрала под кровать. Ее лицо было хмурым. Она натянула домашнюю футболку и только потом, будто бы впервые посмотрела на меня. Ее лицо разгладилось. Она села рядом со мной, забрала мои волосы за ухо и погладила большим пальцем скулу. На ласку я прикрыла глаза. — Устала? — спросила она умильно приглушенным голосом. Я открыла глаза и посмотрела на нее внимательно. Все негативное, что раньше приходило мне в голову насчет нее, испарилось. Я могла думать только о том, какая она потрясающая. — Хочешь, чтобы мы и дальше это делали? — спросила я робко, игнорируя ее вопрос. Инид игриво улыбнулась и откинулась головой на край кровати. — Ну, это лучше, чем с бездушным вибратором наедине с собой, — она издала смешок, а затем повернула голову ко мне, — хочешь, чтобы мы это делали только тогда, когда… Она, видимо, имела ввиду те дни, из-чего это все случилось. Но я хотела ее двадцать четыре на семь. Хотела ее полностью. — Необязательно, — сказала я. Инид подобралась и задумалась. Она выглядела немного сбитой с толку. И мне стало противно от того, что я произнесла вслух. — Ты хочешь, типа, быть друзьями с привилегиями? — Инид улыбнулась, но без энтузиазма. Я решилась высказать, что думала. Терять нечего, мы уже давно перешли черту, занявшись сексом. — Я испытываю к тебе чувства. Я не хочу спать с тобой, если они не взаимны. Страдания могут приносить не только удовольствие. Я села, послеоргазменная дымка схлынула. Рукой я потянулась к кофте, оставленной на столе Инид, сброшенной в момент страсти, и надела, застегнув замок. Я уже решила встать, как ее рука потянула меня обратно. Но не как в кафе. Сейчас она действовала мягко. Я взглянула на нее устало. Переносица Инид была напряжена. Ни тени улыбки на лице. Она подобралась ко мне ближе и на мгновение задержавшись зрачками в моих глазах, что-то для себя твердо решила. Инид прижалась своим лбом к моему и прикрыла глаза. Под кожей что-то растормошилось. Прикосновения ее слегка влажных от воды рук встретились моими щеками с нежным покалыванием. Следом она оставила на моих губах легкий поцелуй. До этого мы не разу с ней не целовались, избегая этого, словно огня. Да, мы целовали кожу, терзали укусами, но еще ни разу не целовались так. Я ответила, внутренне содрогаясь. Время будто разделилось на до и после. Поцелуй рассеял все наши сомнения, и то, что было до него, тут же показалось несерьезным. Я чувствовала тепло, ее руки на лице и сама, обхватив за шею, прижалась ближе. Она разорвала поцелуй и обняла меня за талию, доверчиво прижавшись щекой к моему плечу. А я наслаждалась новыми ощущениями. — Я не против, — отстранившись, она лукаво произнесла, глядя прямо в глаза. — Правда? — я переспросила, не зная, что в принципе могла сказать. Она засмеялась и, игриво сверкнув глазами, скользнула мягко пальцем от моей переносице к кончику носа, и оторвавшись, поставила точку, еще раз прикоснувшись подушечкой пальца. — Правда. В груди прогремел взрыв, звук в ушах заменился противным звоном. Себе на удивление, я застенчиво улыбнулась, но покрывшись краской и в конец осмелев, набросилась на блондинку с яростным поцелуем, опрокидывая на пол и выбивая из нее ошарашенный визг. Не думала, что ненавистная овуляция станет ключем к жизни, где клыкастый бесшабашный вихрь будет долгожданной и неотъемлемой частью моего безрадостного существования. Инид извивалась жуком и радостно смеялась подо мной, пока я покрывала горячими губами каждый дюйм ее нежной, осыпанной родинками кожи. И трахались они долго и счастливо.