Группа реализации проектов

Работа в офисе — тяжелое испытание для каждого. Особенно в случае, когда работать приходится в группе реализации проектов компании «Электросити», о которой слагали легенды. И они, к сожалению не заканчивались хорошо. Сотрудники со всех этажей филиала были абсолютно уверены в том, что Данте списал свой Ад именно с происходящего на третьем этаже, и даже секретарша Вера старалась лишний раз не открывать дверь из матового стекла, ведущую в офис, где и заседала та самая группа. Наверное, боялась, что вошедший туда уже не вернется, навсегда оставшись работать над повышением KPI. Еще больше обострял ситуацию Дмитрий, из офиса этажом ниже, каждому встречному-поперечному рассказывающий байку о неком Андрее, фамилия которого, к сожалению, в истории не сохранилась, который год назад уволился из отдела Группы со словами: «Лучше уж вернусь в общепит!». Но рассказывал он это, все-таки, шепотом. Шепотом, потому что начальника отдела — Гусейнова Эльдара Кямилевича боялся даже совет директоров, да и поводов для абсолютно оправданного чувства было множество. За двенадцать лет работы он ни разу не опоздал; никогда не брал отпуск летом; добровольно задерживался на работе, не требуя доплат; был на телефоне круглые сутки в любой ситуации и состоянии; а его отдел из года в год перевыполнял план, успевая тащить как минимум три дополнительных проекта. Это было гордостью всей компании. Узнавая о буквально нечеловеческих показателях, простой сотрудник удивлялся, что никто оттуда еще не умер, а сотрудники из «адского» офиса вполне бодро, даже с улыбками, уходили домой в шесть вечера. Или бодрость путали со страхом остаться один на один с Эльдаром Кямилевичем в одном помещении? На этот счет были лишь догадки, потому что все члены Группы реализации проектов предпочитали отшучиваться на все вопросы. Может быть смех — действительно лучшая защитная реакция, кто же знает? Все знали одно: действительно страшно находиться один на один с человеком, который улыбался только тогда, когда начальство давало список задач. С совершенно недружелюбным оскалом он спускался на свой третий этаж, с неизменным черным кожаным портфелем на плече, и никто не смел вставать на его пути. Особо нуждающиеся робко семеня за ним, быстро говорили «Эльдар Кямилевич, проверьте почту» и, получая суровый кивок, разбегались по рабочим местам. По помещениям Эльдар Кямилевич ходил, не отрываясь от рабочего процесса, с какими-то документами в руках и, как рассказывала секретарша Вера, иногда заходил в каморки к своим сотрудникам. Что он им нашептывал осталось загадкой, но никто бы не удивился если это было что-то наподобии «Не сделаешь проект — останешься здесь навсегда». А если Эльдар Гусейнов сказал — он сделает, даже если пришлось бы степлером прибить строптивого работника к креслу. Его подчиненные усмехались, шутили, на все вопросы от тех, кто не боялся их задать, бросали многозначительные взгляды, таинственно молчали и физически уходили от ответа. «Запугал», — ужасался Василий из отдела Николая. Он отличался особой впечатлительностью. *** Однажды, по его меркам отвратительным утром, услышав слово «Повышение» от коллеги, Владимир Бухаров несказанно обрадовался, благодаря Вселенную и Бога, потому что мало кто мог терпеть Дмитрия Колыбелкина и его тысячу историй рядом с собой дольше получаса, а уж несколько лет работы за соседними столами… С понедельника по пятницу, два года подряд, Владимир включал компьютер в девять ноль-две и работал до шести вечера, иногда даже не прерываясь на обед, в надежде на то, что Боги снизойдут до него и переведут хоть куда-нибудь. Совсем хорошо, если на этаж выше, но как только слух улавливал «Володь, прикинь, чё расскажу», ожидания занижались до соседнего офиса. Очень странная мотивация, но она работала и была явно лучше, чем мотивация, например, Лизы, заключавшаяся в «Лишь бы не остаться без денег». Иногда, смотря на нее, Бухаров задавался вопросом, счастлива ли она здесь и сейчас, но всегда отгонял эту мысль подальше. С самим собой бы сначала разобраться. Сначала, когда узнал, что все было не зря, — обрадовался. Но спустя пару минут когда эйфория от новости немного спала, и всем друзьям было отправлено видеосообщение с приказом о повышении, вчитавшись повнимательнее и узнав, куда именно его перевели — жутко захотел срочно уволиться. С тоской смотря в окно, к несчастью, второго этажа, Вова думал о том, что мечты сбываются, но в основном самыми неожиданными путями. Собирая свои вещи в рюкзак, при этом выкинув половину из них в стоящее под столом мусорное ведро, думал, что карьерные перспективы есть везде, даже в KFC. И номер того самого Андрея у Димы наверное остался… Попрощавшись с коллегами, в последний раз зайдя на ковер к начальнику, он вышел к карьерным перспективам и новому, опытному коллективу, мысленно прощаясь с личной жизнью, сном и амбициями. А когда он прикладывал пропуск к двери, ведущей на третий этаж — заступиться было уже некому. «Група реализации проектов» звучало как предвестник неминуемого ужаса, учитывая знакомство с нынешним начальником. Будет хорошо, если его не убьют на месте, а дадут шанс показать себя хотя бы неделю. Может быть успеет закрыть дела, договориться с мамой о кремации… Мечтать о том, что его оставят в живых было безнадежно. Впервые с Эльдаром Кямилевичем Вова увиделся в мужском туалете на первом этаже, рядом со столовой. Отвечавший на звонок друга, бросившего универ на втором курсе и раз в неделю спрашивавшего «Как там тебе в скучном офисе?», Бухаров, с полыхающим дедлайном, ёмко и четко ответил «Бля, иди на хуй, чувак». Потому что истории «счастливых фрилансеров» не только утомительные, но еще и вранье. Именно в этот момент, в лучших традициях ситкомов, должен был войти кто-то очень важный. В том случае — первый после Бога — Эльдар Гусейнов. Кивнув Бухарову, которому уже рассказали о нем все, он молча зашел в кабинку. Выдавив совершенно лишнее «Извините, это не вам», Вова бегом добрался до своего рабочего места, отдышался и еще две недели ждал потенциального увольнения по причине «Попал не в то место и не в то время». Со своим нынешним руководителем он пересекался еще несколько раз, и взгляд Эльдара Кямилевича ясно говорил, что он ничего не забыл. «Так бесславно мы умрем», — пронеслась в голове мысль, когда Вова отдавал необходимые документы секретарше. Они с Верой были в неплохих отношениях, пару раз выпили кофе вместе, даже потанцевали на новогоднем корпоративе, это, кстати, был не белый танец, и, после пары дежурных фраз, девушка указала ему на нужную дверь. Она чему-то усмехнулась, пожелалав удачи. Пути назад не было. И все же, с надеждой на лучшее и улыбкой (по другому Вова не умел, придерживаясь позиции «оптимист-максимум» — «Стакан есть и это заебись»), он вошел в помещение, где потенциально похоронит лучшие годы. Бегло оглядевшись, он увидел офис как тот, где он работал раньше — на десять рабочих мест, одно из которых теперь будет принадлежать ему. «Здравствуйте», — прокашлявшись, поздоровался он, и почти сразу же его руку схватил коллега, очень удачно вышедший к принтеру с пачкой бумаг, которую он, не мудрствуя лукаво, зажал в зубах. Из его, вполне жизнерадостного, трепа, после того, как коллега оставил документы на принтере и взял на себя труд «показать и рассказать», Бухаров старался вычленять действительно полезную информацию о работе здесь и старался откровенно на него не пялиться. Представившийся Алексеем «Можнолёха» Квашонкиным не был похож на того, кто близок к смерти от переутомления, наоборот, он был подозрительно бодр и весел. Правда синяки под глазами выделялись, но это базовое, это, вероятно, типичный для среднестатистического жителя Российской Федерации авитаминоз. Надежда на лучшее крепла. Проводив Вову до рабочего места, все еще давая какие-то рекомендации, Алексей с ухмылкой наблюдал, как он доставал из рюкзака личные вещи: упаковку овсяного печенья, кружку, ежедневник и кактус, заботливо завернутый полиэтиленовый пакет. На кактусе он, похоже, не смог сдержаться и за сдавленным смешком, который мог означать что угодно, от «Какой дурак заворачивает кактус в полиэтилен» до «Тебя здесь съедят, юнец», последовал почти отеческий совет: «На твоем месте я бы зашел к Элу. Он, кстати, рядом. Тебе же тут еще работать», — и, похлопав Вову по плечу, он удалился. Через минуту знакомо зашумел принтер. — Действительно, зайди к нему, — человек, новый сосед по столу, до этого не проявлявший признаков жизни, развернулся в кресле и протянул руку, — Женя. Сидоров. — Вова Бухаров, — он машинально пожал чужую руку, — К кому? — тупо переспросил Бухаров, оглянувшись. — К Эльдару Кямилевичу. Коротко — Эл. Просто ты с ним в бар пока не ходил, — он усмехнулся. Тебе туда, — Женя указал на дверь, находящуюся в нескольких шагах от их столов. Вова открыл рот, собираясь задать еще штук пятьдесят вопросов, но его опередили, — Поговорим потом. Я никуда не денусь. Вот он, знак. Убивать сотрудников, сидящих совсем рядом — только руку протяни, наверняка легче. Далеко ходить не надо. Да и этот Евгений выглядел как сообщник: то есть, максимально непохожим на того, кто склонен к жестокости и насилию. Именно так — усыпить бдительность, дождаться самого незначительного косяка, или несоблюдения правила, о котором никто ему, естественно не сказал и все. Финита ля комедия. А ведь до этого момента Вова верил в то, что станет очень хорошим инженером. Мама говорила, что экстернат и Бауманка — путь к славе, сегодняшний день шептал «Тебе пиздец». Кому верить — Бухаров пока не знал. Эльдар Кямилевич Эльдаром Кямилевичем, но рациональность и, мать ее, вера в лучшее не давали написать заветное «Прошу уволить меня по собственному желанию». Какой-то мазохизм — самостоятельно вталкивать себя в состояние тревоги. Не съест же его новый начальник? Хотя бы не в первый рабочий день в его отделе. В голове пронеслось счастливое воспоминание о знакомстве с первым начальником — Всеволодом. Два года назад, узнав, что его приняли в «Электросити», еще молодой Вова, на радостях напился вместе с тем самым другом-фрилансером (на язык уж очень просилось «пиздабол», чтобы точнее описать Диму Коваля, но Бухаров не мог поспорить с тем, что фриланс, хотя бы частично, — это не миф для идиотов. Но иногда, слушая уж слишком радужные рассказы, все же очень хотелось послать Коваля в пешее эротическое), который заработал первую сотку на заказе. Но все же, Дима очень хороший друг, потому что искренне желал удачи на новом рабочем месте и говорил, что если что — он сможет прокормить троих. На вопрос о «третьем», Коваль скромно промолчал. Вова понадеялся, что он про кошку. Естественно из эгоистичных соображений: лучший друг мог не рассказать о том, чей статус мог варьироваться от «Новый знакомый» до «Тот, с кем я хочу сдохнуть в один день». Если второй вариант ближе к реальности — обидно вдвойне. После очень ярко проведенного вечера с танцами, поцелуями с какими-то девчонками, чьих лиц Вова так и не запомнил, огромным счетом из бара, который Дима великодушно закрыл, подниматься с кровати в семь утра было действительно тяжело. Помня что-то, что в унисон говорили мама с бабушкой, про первое впечатление и опрятность, кажется, Бухаров нацепил белую рубашку, которую пришлось менять на синюю аккурат перед выходом: последний глоток кофе «на удачу» был отстойным решением. Критически оценив свой образ, Вова решил, что проще побриться налысо, чем пытаться превратить свои волосы во что-то более официальное, но времени на это точно не было. А так, если сбрить усы, похож на школьника, надевшего школьную форму впервые за одиннацать лет учебы. На самом деле все было не так плохо. В тот день «везло» не только Бухарову. Первым человеком, которого он встретил в новом офисе был, собственно, его начальник, Всеволод (но его имя и должность он узнал позднее, когда, наконец, смог нормально представиться), в местами коричневой рубашке, проскочивший мимо с еле слышным, но таким знакомым «Блять», даже не заметив Вову. «Да, чувак, как я тебя понимаю», — мысленно кивнул он. Может быть, все было нормально потому что Всеволод впервые жал ему руку в толстовке. Это существенно снижало градус официальности, а история с кофе налаживала связь где-то на квантовом уровне. Дальнейшие годы в его отделе показали, что начальник не обязательно должен быть мудаком, как все рассказывали. В основном, конечно же, Коваль, с кучей историй про тиранию вышестоящих по карьерной лестнице сотрудников, собранных со всех углов интернета. А сам Всеволод рассказывал самые смешные анекдоты, а на любой косяк сотрудника — притчу, после которой человек не мог успокоиться еще два часа. Не работа, а праздник, честное слово. Потом к этой, откровенно, промывке мозгов, подключился Дмитрий Колыбелкин, при любом удобном случае рассказывающий свои невыдуманные истории о которых невозможно молчать. И если Вова все же фильтровал поступающую информацию, пропуская мимо ушей восемьдесят процентов, то еще один коллега — Василий Медведев охал и ахал примерно на все. Особенно на рассказы про группу реализации проектов, и сильнее всего на те, где фигурировал «Божий одуванчик». А вот в них Бухаров, против воли, но все же верил. Лицо руководителя проекта могло заставить поверить даже в то, что он ест детей, потому что, опять же, кто знает? А в остальном истории Колыбелкина скорее раздражали, чем интересовали. Вова даже думал познакомить его со «своим Димой». Они бы нашли общий язык. Пока что кровавых мальчиков Бухаров не видел, только Алексея в красной рубашке, но встреча с Эльдаром Кямилевичем все еще напрягала. «Надежда — мой компас земной, а удача — награда за смелость», — заиграло в голове, укрепляя боевой настрой. Если он не выйдет живым, то хотя бы поборется за это. Вдохнув, он открыл дверь в кабинет начальника: — Здравствуйте. Можно? Помещение оказалось не пещерой злой ведьмы, а обычным кабинетом, вроде того, в котором заседал Всеволод, но с одним принципиальным отличием — у Эльдара Кямилевича было… пусто. Стол, шкаф, компьютер, принтер, пара висящих на стене рамок — «все как у всех» и абсолютно ничего, что могло бы указать на личность хозяина. Получив кивок, Вова, затолкав свои предрассудки, нервозность, случай в туалете, какого-то Андрея, которого он не видел никогда в жизни, глубоко в задницу, представив, что он вообще ничего никогда не слышал про Группу реализации проектов, подошел к столу своего, вставшего со стула и вполне доброжелательно протянувшего руку, начальника: — Эльдар, — Вова потянулся пожать ее, но внезапно понял, что держит в руках кактус. Наверное он взял его со стола, задумавшись. Так сказать, для моральной поддержки, хорошо, что без пакетика, но Эльдар Кямилевич явно удивился, — А это что? — спросил он, кивнув головой на совсем небольшой горшок из Икеи и, удивительно, улыбнулся краешком губ. — А это вам, — не растерявшись, Бухаров поставил кактус на чужой стол и уверенно ответил на рукопожатие, — Владимир. Документы у Веры, но вы наверное знаете, что-как… В любой непонятной ситуации необходимо быстро сделать вид, что никакой ситуации не произошло и начать тараторить с такой скоростью, чтобы собеседник, вспоминая о ситуации думал не о чувстве неловкости, а о том, что «Да, дело действительно надо делать». План работал, но может быть то самое дело в том, что Эльдар Кямилевич ни на миг не выходил из рабочего состояния. Наверное он в нем даже спит, а мимолетное удивление на чужом лице Бухарову только показалось. Из кабинета Вова выходил с улыбкой и даже желанием поработать. Эльдар Кямилевич четко, без лишних сантиментов, рассказал, «что да как», но не было ни угроз, ни обещаний похоронить его под горой дел, если он хоть раз завалит дедлайн, ни даже знаменитого убийственного взгляда. Да, кактус, было, конечно жаль. Бухаров купил его, как только устроился в эту компанию и все горящие сроки, трудности, Дмитрия Колыбелкина в частности, они преодолевали вместе. Вова вздохнул, думая о том, что Эльдар (Вышедшие из преисподней позволяют обращаться к себе только по имени-обществу и никак иначе, но, видимо, начальник все же человек), однозначно забудет поливать несчастное растение и в один момент выкинет его. Но это точно стоило мимолетной улыбки и прощения за первую встречу. Откупился все-таки. Да, новый начальник, оказывается способен по-человечески улыбаться и этого было достаточно, чтобы расслабиться более чем на семьдесят пять процентов. Эльдар Гусейнов выглядел немного усталым, но это проблема каждого трудоспособного человека, из-за климата и работы двадцать четыре на семь, недополучающего витамин D. Бухаров, кстати, наслушавшись рассказов от друзей и еле-еле ушедший от лекции Коваля на тему «Забота о здоровье», купил банку каких-то дорогих импортных витаминок. Не увидев результата после первого приема, он убрал баночку на полку, где лежали макароны, еще раз уверив в то, что БАДы — бесполезная хуета для тех, кому плевать, что глотать ради иллюзии поддержания здоровья. Она пригождалась только для того, чтобы показать ее Диме со словами: «Да, забочусь о здоровье и ем колеса». Друг закатывал глаза, но верил, а Вова убирал баночку обратно, забывая про нее до следующего прихода Коваля. Червячок сомнения все еще сидел где-то в голове у Бухарова. Не может же так быть: в офисе все спокойно, солнце светит в панорамные окна, вместо тяжелых стонов — обыкновенные звуки офиса, вполне себе живые и бодрые коллеги, спокойный начальник; а за дверями все свято были уверены, в том что табличка «Группа реализации проектов» висела на двери по ошибке. Какой-то недобростовестный работник перепутал ее с правильной — «Оставь надежду всяк сюда входящий», — такой вывод можно было сделать из всех разговоров. Проведя в «Аду» всего сорок минут, Вова, уже посмеиваясь задумался о риске того, что это — не временный мираж для заблудших душ, а он, как говорил Дима, «Чертила ебаная», которым место в подземном царстве. Это Коваль так об инженерах-проектировщиках отзывался. Себя он, в связи с незаконченной вышкой, к этой категрии не причислял, хотя по критериям вполне подходил. Введя пароль с синего стикера, приклеенного к экрану компьютера, Вова вошел в свой аккаунт и на своей рабочей почте, как говорил Эльдар, он нашел письма, где описывались его текущие задачи. На первый взгляд — объем работы, конечно, больше, чем был, но на то оно и повышение — как, в первую очередь, зарплаты, так и, уже после, работы. Бухарову очень захотелось спуститься вниз и от души сказать Колыбелкину, что его сплетни — бред. Останавливало лишь то, что он приходит в «Электросити», чтобы работать и то, что на новом месте он, от силы, час. Прежде, чем приступить к своим обязанностям Вова все же не смог не спросить. Происки того самого «червячка». Береженого Бог бережет, даже в Аду. Он ведь Бог, чего ему стоит? Развернувшись в кресле к, кажется, Сидорову, работающему так же сосредоточенно, как до их первого разговора, он спросил: — Жень, а как вы тут работаете? — он повернулся к Вове и усмехнулся: — На машине кайфа, коллега, на машине кайфа, — поднятая бровь Бухарова говорила лучше слов, и Женя понимающе усмехнулся, — Не парься, никто не закидает тебя проектами, делай то, что должен и живи припеваючи. Вова с облегчением выдохнул. Теперь можно с уверенностью сказать, что все Димы несут хуйню, но уточняющие вопросы не заканчивались. Вдруг он все неправильно понял? Бухаров, безусловно, отдавал себе отчет в том, что на самом деле совсем не волнуется, просто каждому человеку необходимо пару раз в год загнаться, выбрать место на кладбище, а спустя неделю вспоминать об этом и закатывать глаза на самого себя. — А?.. — не успел Бухаров задать вопрос, как рядом как по волшебству появился Алексей, чья рубашка, кажется, стала на тон светлее. — Жень, а ты помнишь, когда мы превратились в портал в преисподнюю? — Давно уже, — Женя хмыкнул. Вова навострил уши: вот сейчас он все и узнает и про Ад, и про KPI и про Гусейнова Эльдара Кямилевича и про Андрея, если это не миф, придуманный Дмитрием для того, чтобы всегда была «проверенная» история, с которой можно присесть на уши всем — от мала, до велика. — А у тебя, Вовчик, все на лице было написано, — наверное, Квашонкин был незнаком с понятием «рабочие отношения», но Бухарову это даже нравилось. Такими темпами работа покажется бóльшим праздником, чем раньше, с настолько легкими на подъем сотрудниками. Алексей хлопнул его по плечу и продолжил, — То, что про нас тут говорят — гордость всего отдела. Нравится на эти рожи удивленные смотреть. Все будет нормально, главное не задерживайся допоздна и честно говори, если дедлайны горят. Можешь мне, если к Элу не хочешь, но к нему действительно лучше не надо. — Ага, — подхватил Женя, — Он работает, пока его уборщицы выгонять не начнут. Нравится ему это, видимо, потому и показатели высокие. Мы, конечно, тоже не пасьянсы раскладываем, но… — Понял, — перебил он, — К Эльдару лишний раз не ходить, работу работать, тому что за стенами — не верить, — кивнул Вова. От сердца окончательно отлегло. Алексей исчез так же внезапно, как и появился — всплывающая иконка, не иначе. Познакомиться с остальными еще предстоит, но теперь Бухаров оконачтельно откинул всю нервозность и мысли о насильственной смерти. Вот куда приводят сплетни. Он ведь почти ничего не знал про место, где ему предстоит работать, все же новичок, а на полноценную интеграцию в таких ситуациях у Вовы уходила минимум неделя, максимум — месяц, самым страшным, что может произойти оказалась смерть начальника от переутомления, а напридумывал себе такого, что хватит на почетное звание «Впечатлительный долбоеб года». За Эльдара Кямилевича Вова даже немного волновался: нельзя же так, должно же быть что-то кроме бесчисленных реализаций нескончаемых проектов? Кактус все еще было жаль, но теперь у него было более важное предназначение — заставлять начальника улыбаться хотя бы раз в день. Ему нужны позитивные эмоции. Перед тем, как открыть программу, нужно было сделать еще кое-что. «Дим, вы все такие пиздаболы», — написал Бухаров Ковалю и мгновенно получил ответ: «Ты и сам не лучше». Теперь все формальности были соблюдены — можно начинать продуктивно работать. В первые полтора года процветал принцип «Я нихуя не понял, но сейчас сделаю» и это дало свои плоды: для Вовы больше не было ничего невозможного. Своими результатами к обеду он был вполне доволен, поэтому решил выпить вполне заслуженную кружку чая с печеньем. Выйдя из офиса Группы, Бухаров попросил у Веры пакетик чая. Он оказался последним, поэтому пришлось побороться за возможность выпить чай, проявив все свои навыки убеждения. Сошлись на том, что Вова купит ей венские вафли из автомата. — Это те, в которых химии больше, чем в ополаскивателе для белья? — Да. Не хочу идти самой. Хозяин — барин, поэтому, кивнув, Бухаров забрал пакетик зеленого чая, оставив на стойке пару печений. На небольшой кухне, как на втором этаже, только с холодильником в два раза больше, уже кипел чайник. «…Дим, не еби мне мозг, пожалуйста. Да, приеду, все, привет», — за столом сидел еще один сотрудник. Вова задался вопоросом, работает ли он в Группе, или на этаже, но про себя отметил, что и здесь — Дима. Кажется, это его проклятие. Поставив кружку на столешницу, Вова подошел к мужчине и протянул руку. Он представился Сашей Ни и, как выяснилось из разговора, был его коллегой. Оказалось, что когда тебя не волнует рабочий режим в Группе, или смерть от рук начальника, — общение идет в разы легче. Саша рассказал про остальных членов Группы, про себя, про жизнь. Хороший он человек, это было видно сразу. Свой чай, не разбавленный холодной водой, Бухаров допивал в одиночестве: Ни ушел, со словами о том, что сегодня нужно «Добить проект». Вове, к счастью, ничего добивать было не нужно, и если бы не природная ответственность — он бы дотянул все до дедлайна, да такого, что до сдачи оставалось бы пятнадцать минут, но инстинкт самосохраниения пока побеждал. На обратном пути Бухаров, как и обещал, купил Вере то, что она хотела, не забыв сказать, что таблица химических элементов изначально была в виде именно этих вафель. Закатив глаза, девушка кинула в него ручку, поэтому Вова быстро скрылся за дверями офиса, не забыв послать воздушный поцелуй. И вздохнуть о том, что опять нужно работать. И завтра, и послезавтра… А под конец дня что-то обязательно должно было случиться: это закон жанра. Часы показывали две минуты седьмого. Люди в офисе начали собираться по домам. Уже через десять минут в офисе никого не было: последним ушел Алексей, бодро крикнув «До свидания трудящимся» на прощание. Женя ушел одним из первых, закрыв файл, с тихим «До завтра, уебок», — видимо, своему проекту, и «Пока», — с рукопожатием уже Вове. А Бухаров так не мог. Оставалось совсем немного, а первый день должен ассоциироваться с чем-то хорошим. Конечно, сохранившиеся мечты и амбиции, гарантия того, что он будет жить и крупица позитивных эмоций начальника — это хорошо, но законченая задача — еще лучше. Вова бодро щелкал мышкой. Закончил он всего через пятнадцать минут и с чувством выполненного долга выключил компьютер. Забрал рюкзак, телефон, который показывал скорбные три процента, а в дверях, опять же, по законам жанра, столкнулся с начальником. — До свидания, — Бухаров протянул руку. — До свидания, Владимир, — посмотрев на него, Вова понял, что сегодня умереть должен был не он. Может быть это вечер делал лицо Эльдара Кямилевича таким уставшим. — Хорошего вечера, выспайтесь. Пожалуйста, — Вова не смог сдержаться и молниеносно выскочил за дверь. Теперь точно впору увольняться. Оставшийся в офисе, Эльдар улыбнулся. Бухаров об этом, естественно не знал, иначе бы засчитал еще одно очко к повышению ментального здоровья своего начальника. Домой он ехал уставший, но довольный. Перед сном, задаваясь вопросом, что же приготовит ему новый день, Бухаров пообещал себе никогда не доводить до дедлайнов и делать свою работу исключительно хорошо. Собой он был вполне доволен. А на следующее утро на столе его ждал сюрприз. Тот самый кактус, который он оставил на столе начальника вчера утром, стоял на столе, рядом с приклеенным стикером: «Я думаю, что у вас кактусу будет лучше. Не забывайте поливать. Э.» А жизнь-то налаживается.