Шан Цинхуа никогда не хотел быть натуралом или би, поскольку его сексуальная ориентация была вполне комфортной, но на самом деле… у него было
два биологических ребёнка. И всё ещё
никакого секса телом. Никакого. Ноль. Прочерк.
Ни одного члена. Это было воистину горе.
Шан Цинхуа сокрушался, что не сделал более сексо-потребных цветов для создания детей. Из всех растений, которые должны были вернуться и укусить его за задницу… как несправедливо!
Его король хотел, чтобы он помог ему сделать ребёнка! Он мог бы уже хотя бы раз иметь опыт двойного самосовершенствования вместе с его королём
и его шисюном! Рили!
Но
нет.
Ему
нужно было сменить обстановку для разнообразия в своём развратном романе о жеребце в виде этих растений, а оба этих прекрасных горячих мужчин захотели использовать одно и то же растение.
Проклятье.
Боже, как он был взвинчен. Игра с «маленьким самолётиком» в те всё более редкие минуты уединения не могли сделать поистине многое для его нервной системы.
Двое детей. Двое!
Двое!
Это заставляло его чувствовать себя немного чокнутым.
Самую малость.
Вэй Цинвэй разделся до пояса, чтобы поплавать с маленькой Синьи, и Шан Цинхуа пришлось приложить немало усилий, чтобы не захлёбнуться слюной в присутствии их дочери. Ни у кого не было грудных мышц лучше, чем у его короля, но шисюн определённо не пропускал день зарядки груди. Или день спины, чёрт, посмотрите на этот
рельеф.
Извини, что опять сталкерю, как извращенец, шисюн. Твой шиди такой безнадёжный.
Вэй Цинвэй, поймав его взгляд, улыбнулся —
слишком уж заискивающе, с изгибом губ — и Шан Цинхуа слегка запаниковал. Что он сейчас делает?
У него странное лицо или что-то ещё?
— Шиди, а твой второй партнёр хорошо плавает? Если нет, этот шисюн мог бы научить второго ребёнка, — заметил Вэй Цинвэй.
Шан Цинхуа от неожиданности чуть не уронил Синьи. Девочка продолжала радостно грести, отталкиваясь ногами и взбаламучивая воду вокруг себя, и при этом широко улыбалась.
— Что? Какой ещё партнёр? Шисюн, это…
Вэй Цинвэй… почему он такой проницательный?! Нечестно, кошмарно нечестно. Неужели он так много просит, чтобы тот забыл про того ребёнка?
Какого ещё ребенка? Никакого другого ребёнка! Честно! Ха-ха! Что за бред!
— Шисюн, почему ты так говоришь? У меня только одна дочь. И уж точно никаких партнёров, — настаивал Шан Цинхуа, покачивая головой.
— Нет? — Вэй Цинвэй, всё ещё улыбаясь, протянул руки и поманил Синьи пальцем.
Шан Цинхуа понял намёк и убрал руку с её живота, позволив ей яростно грести к другому отцу. Вэй Цинвэй поймал её и расцеловал в щеки.
— Какая хорошая девочка, моя Синьи!
Синьи захихикала, и он снова опустил её в воду.
Вэй Цинвэй не сводил с неё глаз, пока снова разговаривал с Шан Цинхуа.
— Значит, это сын.
Подождите, нет.
— Нет! Никакого ребёнка! — Шан Цинхуа настаивал, подняв руки и качая головой. — Я даже не встречаюсь ни с кем…
подобным. Как у меня может быть ребёнок? Ха-ха-ха…
— Определённо сын, — решил Вэй Цинвэй, кивнув сам себе. — Знаешь, тебе не обязательно врать о таких вещах. Я не возражаю.
Шисюн!
— Ну, не стоит возражать, потому что этого нет. Не было никогда, — сказал Шан Цинхуа.
— И-эр, как ты относишься к младшему брату? — спросил Вэй Цинвэй, возвращая внимание девочки к ним.
— Брат? — повторила Синьи, нахмурившись. — Как геге?
— Угу, но этот — диди, потому что он младше тебя, маленькая красавица, — пояснил Вэй Цинвэй.
— Младше
меня? — Синьи выглядела крайне озадаченной.
Что было справедливо. Она ещё не встречала людей моложе себя. Даже двоюродные сёстры, к которым она иногда ездила, были старше её на пару лет. И Бинхэ тоже.
— Да.
— О… — Синьи сделала паузу, чтобы обдумать сказанное. — А он любит сказки?
Вэй Цинвэй посмотрел на Шан Цинхуа.
Конечно, Жуфэй был ещё слишком мал, чтобы иметь о них какое-то мнение, но ведь чтение ребёнку полезно для развития мозга, верно? И Шан Цинхуа делал это раньше…
Погодите, нет, этого не может быть.
Синьи не могла встретиться с братом! Не может быть, чтобы она не рассказала об этом Вэй Цинвэю, благослови её маленькое сердце. Даже если она ещё не понимала, что такое демон, её баба мог догадаться, о чём идёт речь. Этого допустить было нельзя.
— Нет никакого младшего брата, — повторил Шан Цинхуа.
— Ну, все любят сказки, — сказал Вэй Цинвэй, взглянув на Синьи.
Синьи кивнула, словно это было самое верное утверждение на свете.
— Диди — это хорошо. Мы можем поиграть в воздушных змеев.
Шан Цинхуа провёл рукой по лицу.
Блять.
***
Особенно любопытно, как быстро расширялся словарный запас Синьи, казалось, что он взорвался в одночасье. Казалось, он только моргнул, а она уже подходила к людям и говорила вполне связными фразами.
Его племянники и племянницы в этом возрасте уже начали говорить, но фразы дочери больше походили на фразы взрослого человека. Грамматика была правильной, даже если её формулировки были крайне знакомыми и не отличались особым почтением к старшим, кроме титулов.
До чего же развитая девочка.
Вэй Цинвэй был совершенно уверен, что Синьи получила это от его шиди. Когда он в прошлом называл его гениальным, то имел в виду именно это. Как очаровательно, что его ребёнок может обладать такими умственными способностями. Какое прекрасное качество.
Не терпелось увидеть, какой умной девушкой она вырастет!
Но и сейчас он не мог не обожать её. Такая серьёзная маленькая леди.
— Баба, опять пришёл человек с лошадиным лицом, — сообщила Синьи своим милым голоском, вбежав в дверь за мгновение до того, как появился Ху Сяобо и поприветствовал его.
— Шэнь-шибо здесь, шизунь. Что-то о совместной миссии с Цин Цзин, так сказали этому ученику.
Человек с лошадиным лицом. Вэй Цинвэй с трудом удержался от того, чтобы не улыбнуться, когда она выбрала такую формулировку.
Непонятно, почему она пришла к такому выводу, ведь многие согласятся, что, несмотря на сурово-холодное выражение лица Шэнь Цинцю, он был довольно красивым человеком. Но, ей-богу, он находил это забавным. Ведь дети в таком возрасте могут быть просто восхитительны, верно?
Вэй Цинвэй отложил бумаги, губы его дрогнули.
— И-эр, не называй своего боевого дядю грубыми именами. Это не очень красиво.
Синьи нахмурилась.
— Почему это грубо? Лошади — это
круто.
Вэй Цинвэй погладил её по маленькой головке, забавляясь. Она была слишком искренней и, безусловно, слишком милой, когда начала использовать разговорные выражения родного города своего фуциня.
— Не всем нравится, когда их сравнивают с животными.
Синьи посмотрела на него так, словно считала это самой глупой вещью на свете. Вэй Цинвэй поцеловал её в лоб и, выпрямившись, улыбнулся.
— Почему бы тебе не пойти с Сяобо и не попрактиковаться с иероглифами, а? Как хорошая девочка. Баба придёт помочь тебе, когда закончит со своим старшим. Если у нас будет время до обеда, то мы поиграем в воздушных змеев.
Синьи покачала головой, обдумывая сказанное, и только потом кивнула. От её отрывистого поклона у него сжалось сердце, стало тепло и ласково.
— Хорошо, баба.
***
— Для диди.
Шан Цинхуа уставился на протянутое ему таогу. Синьи ждала, держа руку у бедра.
— Синьи, это же твоя игрушка, — заметил Шан Цинхуа.
— Да. Он может взять её, — сказала Синьи, подталкивая поближе разноцветную игрушку с погремушкой-барабаном. — Баба говорит, что делиться — это очень праве… правиля… очень правль… — она нахмурилась, расстроившись из-за того, что слово вырвалось у нее. — Хорошо. Делиться — это хорошо.
— Делиться — это хорошо, — согласился Шан Цинхуа, весьма озадаченный.
Синьи уронила таогу к нему на колени, когда он не успел её схватить, и её терпение лопнуло.
— Для диди. Теперь я цзецзе.
О боги.
Вроде бы и нельзя поощрять такое поведение, но это как-то по-особенному задело его сердечные струны. Чёрт.
Шан Цинхуа погладил её по голове.
— Если бы ты была цзецзе, ты была бы хорошей цзецзе, да.
Это «если», похоже, пролетело мимо её головы, и она ускакала, весьма довольная собой.
— Итак, как зовут её диди?
— Вэй Цинвэй…
