Эффект Соколофского (теперь с Эпилогом)

*** Двое суток и Намджун уже в строю. — Знаешь, было бы здорово увидеть запретную мечеть аль-Харам, — он вопросительно смотрит на менеджера Ли Хэвона, — когда нам ещё удастся побывать в этой стране. Ведь у нас есть свободный день? — Собственно нам ничего не мешает, — Ли Хэвон задумчиво смотрит перед собой, — попросим гида сократить экскурсию по городу. Останется время для посещения мечети, там более что это только украсит документалку, которую снимают о гастрольном туре. — Можно, Лилиана поедет с нами? — Боишься остаться без своего ангела-хранителя? — Нет, просто ей тоже не помешает немного отвлечься. — Намджун смущается. — Сколько можно работать. — Ну, если она согласится. — Ли пожимает плечами. — Хорошо. Я приглашу. — Я сам, — Намджун решительно шагает в сторону двери. — Ты играешь с огнем, Нами. — Я знаю правила, Ли Хэвон. Контракт у меня — вот здесь, — он стучит себя пальцем по лбу. — Я взрослый человек и могу отвечать за свои поступки уже давно. Сам. *** Аль-Харам поражает своей красотой. Минареты с золочёными куполами, устремленные ввысь. Величественные, белоснежные мраморные колонны, которых не счесть. Строгие и одновременно поражающие своей красотой мозаичные орнаменты. Священный Черный камень Каабы. И колодец Замзам, со святой водой, которой паломники совершают омовение, как часть обязательного обряда. Парни остаются на мужской половине, а Лилиана уходит на женскую часть территории для омовений. Посетить такое красивое и святое место, и не окунуть руки и лицо, не совершить этот обряд невозможно. Туфли остаются у порога, но когда Лилиана возвращается, то с удивлением обнаруживает, что её обувь исчезла. — Это было бы забавно, если бы не было так грустно, — Ли Хэвон откровенно растерян. — На территории запретной Мечети совершить воровство - это грех, на который я даже не знаю, кто способен. — «Багдадский вор», — пытается пошутить один из охранников, сопровождающий группу. — «Багдадский вор» в Багдаде, — Намджун смущен образовавшейся ситуацией не меньше остальных, но это не мешает ему проявлять свою эрудицию. — Это Ирак. А мы на территории другой страны. — Что будем делать? — спрашивает Стависки. — Ничего не будем делать, — кажется Лилиана расстроена, как никогда, но не потерей дорогой обуви, а глупостью создавшейся ситуации. К тому же задержка всей группы — сбитые графики перемещения, а это нервирует больше всего. — Идём, тут до машины всего ничего. — Босиком? По Камням? — сомневается Ли Хэвон. — По мрамору, — утешает его Лилиана. — Ну, уж нет! — вмешивается в разговор Намджун и подхватывает Лилиану на руки. — Ещё не хватало, чтобы наш директор по комфорту пострадал. — Намджун! — возмущенный окрик Лилианы, заставляет вздрогнуть всех окружающих. — Что вы делаете? Немедленно прекратите! — Считайте, что это каприз звезды. — Намджун сжимает её крепче в своих руках. — И, если можно, не дергайтесь пожалуйста, очень не хотелось бы вас уронить. — Всё! — Ли Хэвон бледнет лицом, но совсем не от жары. — Теперь её Бан ШиХёк точно уволит. — Не уволит. — Стас кивает в сторону Намджуна и не может скрыть улыбки. — «Каприз звезды», вы же слышали. — Что случилось, — на лицах Хосока, Сокджина и Юнги — которые ждут Намджуна возле минивэна, потому что приехали вместе — неподдельное удивление. — У Лилианы стырили обувь на пороге купальни или умывальни, не знаю, как это правильно называется, — поясняет Стависки парням. — Это, конечно, история-нарочно-не-придумаешь, но Намджун решил нести её на руках. Всё коротко и предельно ясно. — Вот это приключение, я понимаю, — Сокджин, как главный любитель шуток, высказывает своё мнение. — Будет, что вспомнить. — На руках? — переспрашивает Хосок. — Ну, ты же сам видел, — злится Юнги. А Намджун опускает Лилиану на землю, только когда подходит вплотную к автомобилю стаффа. — Что будем делать дальше? — озабоченно спрашивает он, помогая ей сесть на своё место в автомобиле. — Едем в отель. — А там, Вы собираетесь тоже идти босиком. — А что ты предлагаешь, Намджун? — спрашивает Ли Хэвон, которому необходимо сопровождать Намджуна всюду и всегда. — Выражайся, пожалуйста, яснее. — В магазин обуви, — говорит он твердо, ни минуты не сомневаясь. — Должны же здесь быть бутики? — Это. Исключено! — в голосе Лилианы, такой металл, что охрана притихает, наблюдая, чем закончится перепалка между звездой и его директором. — У меня достаточно обуви. — Понятно, — спокойно говорит Намджун. — Едем в отель. И по дороге остановимся возле первого же магазина. Спорить с ним бесполезно и Лилиана, возмущенная таким самоуправством просто отворачивается, чтобы не сказать всё, что она думает о сложившейся ситуации. — Ведь это я Вас пригласил, — пытается сгладить накалившуюся обстановку Намджун. — Я хочу исправить ситуацию. — Делайте, что хотите, — сдается Лилиана. — Эти мужчины со своим желанием быть главными во всём, просто невыносимы. Намджун в ответ улыбается так, словно ему только что сделали комплимент до Луны и обратно. Автомобили въезжают в самую дорогую часть города и тормозят возле магазина обуви по просьбе Намджуна. — Не-е-е-т! Я не пропущу такое, — Сокджин торопится выйти первым. — Очень хочу посмотреть, что еще придумает наш Лидер-Намджун. Хосок, Юнги, шевелите ногами. Самое интересное впереди. Самое интересное, действительно впереди. Они не входят внутрь обувного бутика, а остаются наблюдать за происходящим через стекло. Лилиана хмурится, пока Намджун, как принц из сказки, становится на одно колено и надевает на её ножку туфельку. Туфелька садится идеально, и он поднимает голову, и смотрит на Лилиану, своей очаровывающей улыбкой. Лилиана в ответ нервно пытается нащупать карту в своей сумочке, но Намджун и здесь останавливает её. Всё что ей остается — это надеть идеальные, сногсшибательные туфли от Ив Анри́ Дона́ Матьё Сен-Лора́на и выйти из бутика под всеобщее ликование и аплодисменты, которые устраивают парни. Звезды. Иначе у них не получается. Все счастливы. Только не Лилиана. Она кусает губы и прячет глаза, чтобы никто не видел, как в уголках «железной леди Лилианы Сигл» собираются слёзы. *** День идёт своим чередом. Событие за событием. От одного запланированного мероприятия к другому. График гастрольного тура в действии. Но жара ближневосточной страны с её тропическим сухим климатом выматывает всех. Плавится асфальт на городских улицах, в жарком мареве плывут автомобили, воздух дрожит и расходится радужными потоками. И даже к вечеру, невзирая на работу кондиционеров, включенных на полную мощность, в номере отеля можно почти задохнуться. Лилиану раздражают эти капельки пота на лице и тонкие струйки вдоль всего тела, хоть она и одета в маленький топ и шорты. Прохладный душ — единственное спасение, но, видимо, сегодня не её день. После уборки номера в душевой не оказывается банного халата. Приходится звонить на ресепшн. И уже через минуту в номер аккуратно стучат. Лилиана с раздражением распахивает дверь. На пороге стоит Намджун. Свободные легкие брюки и майка с большими вырезами, которая по сути ничего не скрывает, а только еще больше подчеркивает контуры его великолепно тела, которые могут свести с ума кого угодно. — Что-то случилось, Намджун? — Лилиана старается не смотреть на всю эту красоту, чтобы не потерять голову окончательно, после всего, что произошло сегодня днем. Она не может запретить ему войти в комнату. Ведь Лилиана Сигл на работе двадцать четыре на семь и её просьба говорить о всех возникающих проблемах «всегда и везде» всё ещё в силе. «Чёрт, кажется от этой жары, она совсем забыла, что никто не должен знать о том, что она свободно изъясняется на корейском. Но отступать поздно». Непонятно почему, но Намджун ни капли не удивлён. Просто его взгляд прикован к её одежде. Наконец-то, не строгой, а максимально открытой, чтобы справиться с этой невыносимой жарой. А точнее к широкому, ярко розовому шраму, идущему от шеи вниз и теряющемуся где-то за кромкой открытого топа. Он тянется рукой, чтобы дотронуться и Лилиана делает шаг назад. Начинает отступать, пока не упирается в высокую тумбу с золочеными вензелями. Ведь арабы так любят всё золоченое и витиеватое, а отель, в котором живет группа, не из дешёвых. Шагать больше некуда и Намджун касается шрама. Гладит кончиками пальцев аккуратно, нежно и невесомо, потому что никто не давал ему такого права. Но, кажется, он только что позабыл все запреты. Лилиана почти задыхается, но не может оттолкнуть Намджуна. Никто не касался её так нежно уже очень много времени. — Я пришел, чтобы извиниться, за свое поведение, — он поднимает взгляд и смотрит Лилиане в глаза. — Прости меня пожалуйста, я поставил тебя в неловкое положение сегодня, перед всей группой. — Вёл себя, как избалованный мальчишка, — соглашается Лилиана, но в её голосе нет укора. Он просто немного дрожит. Намджун улыбается, ведет ладонями по плечам Лилианы, так ласково, как только может, опускается ниже. Берет её ладони в свои руки. — Но я принимаю ваши извинения Намджун… — Нами… — поправляет её Намджун. — И, если можно попросить, — «твои». Твои извинения. Намджун обнимает её за талию. Гладит широко раскрытыми ладонями, будто согревая и успокаивая. Можно потерять сознание от этой ласки. — Я не могу обращаться к вам на «ты». — Как же ты прекрасна, — Намджун касается её лба губами. — Даже твой сатури* прекрасен. Тебе говорил кто-нибудь? Сказанное им «ты» — не отсутствие воспитания, а лишь желание стать ближе. Он подхватывает Лилиану (ведь теперь он точно знает, какая она легкая и как приятно нести её на руках) и усаживает на эту замечательную тумбу, которая так вовремя стала препятствием к отступлению. — Нет. Нет, пожалуйста, Намджун! Но кто может остановить человека, если страсть, которая завела его уже так далеко, рвётся наружу, как огненная лава из вулкана. Он снимает с себя майку, чтобы ничто больше не было преградой между ними. Между его страстным желанием — обнимать и нежить. И её жаждой ответить, закрытой за семью замками. — Это запрещенный приём, Нами, — Лилиана закрывает глаза, чтобы не видеть, и в туже минуту теплые губы касаются её век. — Уйди, пожалуйста. Я просто умоляю тебя. Потому что… — Почему? — Намджун отстраняется. Просьба Лилианы в этой ситуации немного другое, чем сопротивление при покупке новых туфель. — Я не могу. Не должна. — Не можешь, или не должна, — в голосе Намджуна столько грусти. — Ты замечательный. Ты лучше всех, но я прошу тебя просто уходи сейчас. Намджун медлит, а потом аккуратно целует Лию в висок. Опускается ниже, обжигая горячим дыханием, и целует в губы. Задерживается всего на какую-то секунду. Прочерчивает маленькими поцелуями влажную дорожку по шее вниз, по ключице, и Лия выгибается в его руках от накрывающего её ответного желания. Она запрокидывает голову и едва слышный стон срывается с её губ. И это отрезвляет в один миг. — Не делай так, не надо... — она берет Намджуна за запястья, чтобы, наконец, прекратить эту сладкую пытку. Но Намджун не в силах отпустить её сейчас. — У тебя была операция на сердце? — спрашивает он и целует шрам на её груди. — Можно сказать и так, — Лия тает в таких горячих и таких мужественных руках. — Они забрали половину моего сердца с собой, это точно. У этой женщины есть тайна. И Намджун не имеет права сейчас требовать, чтобы она её раскрыла. — Я всё понимаю. Я просто буду ждать… Намджун опускает Лию на пол, чтобы ещё хоть на секунду чувствовать, прикоснуться, держать её в своих руках. — Не надо, Нами... Для Лии — всё что угодно. И Намджун уходит. Он идёт к двери, а Лилиана без сил опускается на колени. — Лия! Намджун порывисто делает шаг назад, но Лилиана останавливает его жестом руки. — Уходи, умоляю тебя... Она не видит сколько нежности, желания оберегать и заботиться в глазах Намджуна сейчас. А ещё неприкрытого желания. Страстного. Настоящего мужского, которое он сдерживает изо всех сил. Намджун идет к лифту, чтобы отправиться на свой этаж и не видит, как Стас Стависки буквально ныряет за угол, чтобы не столкнуться с ним, выходящим из номера Лилианы. ***