Сердце Ворона

Торжество в честь союза Принца Филиппа и Королевы Авроры было принято перенести на несколько дней. Когда жители королевства и народ темных фэйри вынесут траур и оправятся от битвы. Дворец восстановят общими силами и мир вокруг снова станет прекрасным. Его ждёт гордое и благополучное будущее и бесконечное процветание с началом правления новой династии. Малефисента решила остаться в королевстве на всю ближайшую неделю и помочь с подготовкой к празднованию объединения. И заодно присмотреть за драгоценной дочерью в новом статусе и окружении. Все ли дворяне и сородичи феи действительно приняли новую Королеву?... Фея желала счастья своей сильной и храброй девочке. Своему Чудищу. И весь сегодняшний вечер думала над мотивами их союза… Любовь всё-таки существует. Она абсолютно точно существует для Авроры. Существует для Филиппа. Но в браке Ингрид и Джона её не было. Её не было и в личной жизни самой Малефисенты… Настоящего женского счастья. И, кажется, любить кого-то в качестве спутника жизни — прекрасное чувство… Полноценное. Да. Она знает чувство очень похожее. Она испытывает его к Авроре. Но целых 16 лет она будто бы… Не замечала его. Не осознавала. Пока не поняла, что, потеряв ее, не сможет дальше жить. Малефисента сегодня была задумчива и молчалива. Её пугали новые мысли, перемены, осознание окружающих вещей и пересмотр собственного мировоззрения. Кажется, теперь фея видела мир иначе. Гораздо яснее и глубже. И, быть может, этому новому взгляду подвластно разглядеть и новые неизведанные чувства?.. Луна воцарилась на небесах. Она наблюдала за вечерним туалетом Волшебницы через распахнутое, чуть прикрытое тончайшей вуалью окно. Женщина бережно сняла украшения и убрала их в шкатулку. Благодаря магии на ее фарфоровой коже больше не осталось следов этой ужасной войны. И облик снова был идеальным до малейших деталей. Даже перед сном. Новые покои, предоставленные королем Джоном, оказались вполне подходящими на время, пока она гостит во дворце. Гобелены, тюль, плитка на полу, ковры на стенах, шелка, балдахин на роскошной кровати — все в ее любимых мрачных и благородных природных цветах. Отражение Малефисенты словно лунный свет застыло в зеркале большого туалетного столика около окна. А за спиной раскинулось темно-синее небо с мелкими бриллиантами звёзд. Сегодня она родилась заново и открыла в себе силу бессмертной могущественной птицы. Кажется, что и душа её переродилась. Вместив теперь в себя многие мудрости и мысли своего рода. Вдруг в тяжёлую деревянную дверь с резными элементами скромно и тихо постучали. — Войдите, — не успевшая задуматься о странном и неожиданном ночном госте фея громко ответила, слегка взволнованная предвкушением нежелательного сейчас общения с, стало быть, слугами дворца?.. Это действительно оказался слуга. Но не короля. А её верный спутник. И робкий друг. С преданным сердцем. — Госпожа, — лёгким кивком поприветствовал хозяйку ворон в облике человека, входя в комнату, — простите, что потревожил. Хотел узнать, все ли у Вас в порядке? — дальше пары вежливых шагов, позволенных его рангу, Диаваль ступить не посмел, поэтому остановился, чуть притопнув сапогом и заложив руки за спину как по команде «смирно». Но в следующую же секунду почувствовал, как дрожит внутри каждая клеточка его тела. Когда дверь за его спиной захлопнулась. Он оказался в клетке из собственных чувств и переживаний. Но верил, что женщина предоставит ему заветный ключ. Малефисента лишь едва заметно и саркастично улыбнулась одним уголком губ и опустила глаза. — Я в порядке, Диаваль. В полном. Но он слишком хорошо её знал, чтобы распознать этот тяжёлый ироничный сарказм. Не в обиду ему произнесенный задумчивой феей. Волшебница подняла голову и отвела глаза, заглядывая куда-то в воспоминания. Длинная гладкая прядь её темных волос скользнула с плеча. — С одной стороны, люди уничтожили многих моих сородичей, что я столь недавно и неожиданно обрела, — женщина мрачно отозвалась о тех ужасных видениях минувшей битвы, что навсегда сохранились в её памяти. В сражении погибло и множество солдат короля. По своей ли воле они бились с теми, кого теперь с чистым сердцем приняли в качестве соседей?.. — С другой стороны, сегодня такой знаменательный день у Авроры. Союз трёх королевств. День, когда многолетняя война, наконец-то, завершилась. А я узнала, кем являюсь на самом деле… — фея обернулась на вид за окном и таинственно переглянулась с молчаливым небесным светилом. Диаваль внимательно выслушал её, не обронив ни слова, стоя в дверях на расстоянии от нее почти бездыханно. В какой-то момент Малефисенте показалось, что он чем-то напуган. Вид спутника смутил ее до мурашек по спине, когда она обернулась лицом к задумчивому ворону. Он получил ответ на заданный вопрос. Но сколько же всего ещё было у него на душе, что он мечтал сказать ей в самых смелых, откровенных и до ужаса волнующих снах! В груди колотилось сердце, руки холодели, а пресс невольно напрягался, не позволяя Диавалю вымолвить ни слова. Но покинуть покои волшебницы без этого разговора мужчина просто не мог. — Что тебя тревожит? — на мгновение взгляд Малефисенты стал заботливым и чутким, а голос — добрым, словно она разговаривает с дитя, разбуженным шквалистой грозой посреди холодной ночи. Порой волшебница действительно испытывала к спутнику столь теплые семейные чувства. — Просто я… Волновался за Вас, — этот взгляд, полный эмоций и переживаний заставил фею обратить на тревоги ворона всё свое внимание и выслушать его. Она коснулась рукой бархатного кресла рядом с собой и зеркалом, приглашая спутника, и сама слегка присела на подлокотник. — Боже, я так волновался… — сознаваясь в собственной беспомощности, Диаваль послушно и смиренно прошел в покои и приблизился к госпоже на чуть более личное расстояние, нежели то, с которого он обычно выслушивал ее приказы. Взгляд внимательных зелёных глаз волшебницы обратился на его поникшее лицо. — Сначала, когда потерял Вас прямо в воздухе, по пути из дворца, — его воспоминания были свежи, как незаживающая рана на теле. — И нигде не мог найти… — Диаваль чувствовал себя растерянным, но ему буквально физически становилось легче, когда он произносил вслух все свои мысли. — Я боялся, что Вы… Не вернётесь, — даже предполагать такое ему было страшно. Он словно вернулся в то потерянное чувство неизвестности и тоски. — Мы с Авророй не сомкнули глаз. И сегодня… Все те картины он все ещё видел четко и ясно. Настоящий хаос. Диаваль не узнавал свою госпожу. Ее звериный гнев и ярость такой силы… Но, даже будучи на расстоянии в общем бою, он всё-таки сблизился с ее душой и ее пылающим сердцем. Которое приказывало защищать их народ от опасности. — Я чуть было не потерял Вас снова, — черные глаза проникновенно взглянули в глубину изумрудных. И с беспощадной скоростью в них утонули… — Уже навсегда. Малефисента слушала внимательно и пыталась уловить каждое изменение тона его голоса, каждую нотку, словно песнь соловья. Тревожного, потерянного и беспомощного. Но насколько же сильно́ было это его чувство! Невероятно горячо ощущалось на коже, когда он стоял перед ней как на исповеди… — Ты не потеряешь меня, — тихим и мелодичным голосом уверенно успокоила ворона задумчивая хозяйка, ощущая, что сердце ее начинает биться иначе от дрожащего голоса Диаваля. Который замер напротив и уменьшался словно на глазах. Его плечи поджаты, руки без сил точно лапы мертвой птицы висят вдоль тела, голова едва держится, а глаза смотрят вглубь ужасных воспоминаний. Которые терзали его не одну ночь. Он словно превращался в маленького мальчика перед своей мудрой и стойкой госпожой. Но она в свою очередь трепетала от иного рода его силы. Малефисента никогда не видела ворона в таком состоянии. И не обращала внимания, даже когда он тревожно кричал, будучи птицей, переживая так же и за сшибутную маленькую принцессу. — Если бы Вы знали, как было страшно засыпать в холодной сырой пещере одному, не ведая, что с Вами случилось и где Вы сейчас, в какой опасности, в чьих недобрых руках. И кто мог причинить Вам боль… — чувства и слова полились прямиком из сердца Диаваля, накатывая на него волной. На глазах проступили слезы и одна из них мелькнула по щеке, сверкнув в свете луны и оставив незаметную дорожку. Которую мужчина быстро и неловко стёр пальцем с черным ноготком. — Ещё страшнее было осознавать то, что я не могу Вас спасти… — жалобный голос пытался быть сильным, но поддавался отчаянию снова и снова. Под пристальным, но нежным взглядом красивых женских глаз. Что могли в секунду успокоить и убаюкать его тревогу. В момент повисшей тишины ворон всё-таки решился взглянуть на свою госпожу. Ее кожа будто бы светилась в лунном сиянии. — Кроме Вас и Авроры у меня никого нет. У нее теперь своя семья, а я… — мужчина выдержал трепетную паузу. — Вы — самое дорогое и прекрасное, что есть в моей жизни. Я не могу Вас потерять, — глаза ворона сверкнули вновь и в следующую секунду он осторожно, но заветно и чувственно медленно обнял плечи Малефисенты и положил черноволосую голову на тонкие ключицы волшебницы, выступающие из-за кружевного ворота легчайшей туники. Женщина не ожидала такого порыва от всегда оптимистичной и робкой птицы, своего мудрого и веселого спутника, прожившего не один десяток лет на этой земле. Он видел скорбь, видел слезы, смерти и страдания. Но, оказалось, что величайший страх для него — это одиночество. Тонкие руки с аккуратными ногтями мягко и неуверенно, но ответно легли на широкую подрагивающую спину мужчины в черной сатиновой рубашке. Он словно дитя. Такой беспомощный и… Невесомый. Нежный, будто бы и вовсе не мрачный зверь. Он так за нее беспокоился… Неужели это правда? Она стала для кого-то смыслом жизни? Никогда бы прежде Малефисента не задумалась, что является для кого-то… Целым миром. И самым важным и близким существом. Но сейчас… Эти чувства для нее были будто бы… Удивительно понятны и знакомы. Потому ли, что она… Перенесла их и на себя? Через несколько мгновений Диаваль утих. И быстро успокоился. Прерывистое дыхание сменилось парой глубоких вздохов, а плечи мужчины плавно осели. Грубоватые пальцы скользнули до острых локтей феи и отстранились словно в испуге. Как и сам он, осторожно и растерянно глядя на её удивлённое, но нежное лицо. — П… простите меня, госпожа, мне не следовало, — сразу начал оправдывать свою внезапную чрезмерную эмоциональность Диаваль. — Виноват… — кивнул строго ворон, совсем сходя на шепот. Ему не стоило демонстрировать такую вседозволенность несмотря на то, что они с госпожой за годы плечом к плечу стали добрыми друзьями. Но только лишь ворон решил оставить фею в покое и удалиться без лишних навязчивых слов, запястье его с красивыми запонками на рукаве рубашки мягко обхватила женская рука. Малефисента склонилась вперёд, встав из кресла, чтобы его остановить. — Твоё сердце… — молвила она. Диаваль тотчас же остановился и медленно обернулся, не смея отдернуть руки. — Я не слышу биения… — почти что шепотом взволнованно произнесла фея, взглядываясь в черные глаза-алмазы. Теперь и она была растеряна от нового неизвестного чувства. Ворон вновь сделал робкий шаг ближе к госпоже, заставляя это самое сердце биться ещё быстрее. — Стало быть, потому, что оно всегда рядом с Вами колотится как сумасшедшее.. — шепотом, стесненный страстью своих чувств, избегая столкновения взглядов едва пролепетал мужчина. В эти секунды Малефисенте казалось, что он говорит о ней. Что он знает о ней все, что с ней происходило и происходит, видит ее насквозь. И от этого… У феи невероятный покой на душе. Ей не нужно ничего говорить. Не нужно подбирать слова и лукавить. Он знал ее многие годы. Но лишь последние полностью изменили его чувства. И особенно — эти три дня. И сейчас он не может прочитать в ее глазах лишь одно — что же чувствует величественная и всегда холодная к подданным Владычица и его хозяйка к своему слуге? После всего, через что они прошли вместе. Женщина неотрывно смотрела в лицо растерянного мужчины, с замиранием сердца ожидающего каждый ее жест. Она взяла его руку и мягко положила на свою грудь, в самый центр, прижимая поверх сорочки. Застанный врасплох таким неожиданно дозволенным откровенным контактом с госпожой Диаваль на несколько секунд потерял дар речи и испуганно уставился только лишь на их руки. Ни дюймом в сторону, чтобы не оскорбить госпожу. И что же он почувствовал… — В-ваше… Тоже… — прислушавшись, произнес ломанно и неуверенно брюнет, переступая с ноги на ногу, но не отстраняя ладони от прекрасного гибкого и величественного стана Малефисенты. — Кажется, они бьются одновременно? — тихо и трепетно переспросил он, чтобы сверить свои ощущения с хозяйкой. Хозяйкой такого же неспокойного сердца. Женщина впервые была в недоумении. Впервые так близко к нему… К своему Диавалю. Стало быть, только сейчас она истинно осознала, что именно долгие годы завязывалось между ними. Неузнанное и незамеченное, но сильное, как мощные корни высокого дуба под толщей земли, и прекрасное, как луговая бабочка в невзрачной и серой куколке… — Потому и не слышу… — произнесла одними губами Малефисента. Теперь она все поняла. Мужчина недолго молчал, наслаждаясь дозволенной ему аудиенцией. — Я верен Вам навсегда, как и верно́ страстное сердце черного ворона, — подтвердил ещё раз свою клятву Диаваль, вновь едва поклонившись. Но глаз отвести от ее чарующего лица больше был не в силах. Как и вернуться из столь личного — на расстояние простого слуги. Она все ещё держала его руку на своей груди и на своем сердце. Оба бились в унисон. Женщина смотрела неотрывно, томно, пытливо, словно не могла насмотреться. И с каждым мгновением окончательно и безнадежно в себя влюбляла… — Что ж, — с тяжестью и печалью, но Малефисента понимала, что должна вернуть ему свободу. Фея опустила руку Диаваля и выпрямилась, чуть подняв подбородок, возвращаясь в роль хозяйки. — Ты спас мне жизнь. Долг уплачен, — она говорила это и едва сдерживала слезы. Ком. В горле. От осознания собственной слабости, что уже не сможет жить без него. — Ты свободен, — впервые в голосе Владычицы Болот промелькнули нотки страха. Страха полного одиночества. Она слишком долго удерживала его вдали от… Дома. Хотя в глубине души понимала, что его настоящий дом давно здесь. Рядом с ней. Лучший дом и семья из всех, что ему довелось иметь в своей непростой жизни. «Самое дорогое и прекрасное»… Диаваль упрямо отвел глаза и слегка отвернул голову, словно утаивает какой-то секрет. Но это была простая и чистая истина, такая понятная и знакомая всем от мала до велика… Знакомая и ей, но в тысячу раз сильнее. Странно, что в эту ночь и в этом разговоре она вдруг испытала все это одновременно. Но так бывает, когда возрождаешься новой жизнью из пепла и сбрасываешь с себя всю боль, обиды и предвзятость. Гнев на мир, холодность и слепоту. — Боюсь, что свободен я больше никогда не буду, — в свои слова Диаваль вкладывал силу и уверенность, но все так же загадочно молчал о главном. — Я Ваш на веки, — мужчина вновь преданно посмотрел госпоже в глаза и медленно и невесомо нежно и любящее поцеловал ее руку. После чего на устах его мелькнула короткая неуловимая улыбка. Он верит, что она его не оттолкнет. Малефисента не чувствовала смятения и стесненной обречённости от новых неизвестных чувств. Она исследовала их внутри себя, задавала вопросы в глубь своего сознания и оно отвечало ей, складывая мысли в слова. Без лишних раздумий, ведь перед ним она может быть честна. Может быть настоящей. Женщина опустила зелёные глаза. — Я изменилась, Диаваль… Ворон внимал и подхватил это «исследование» себя, держа ее за руку на этом непростом пути познания, чтобы привести к светлой и ясной цели. Она узнает ее и абсолютно точно во всем разберётся. Он будет рядом всегда. — Да. И я это вижу, — ворон крепче сжал пальцы задумчивой и томящейся в ожидании истины хозяйки. Как друг, как верный оплот и крепкая опора он вёл ее по шаткому, но прекрасному и тонкому мосту среди висячих садов ее необъятного сознания и мира чувств. Среди которых были и те, что недоступны людям. И ей так невероятно от этого тепло. Малефисента слегка сжала и его руку в ответ. Ей казалось, что она снова — чистое и искреннее дитя, наивно очарованное добрым мальчиком, который не жертвует ради нее единственной ценностью, чтобы коснуться… А видит этой ценностью ее и держит крепко, не боясь испариться самому. — Вы всегда будете маяком для вольной долгом, но не вольной сердцем птицы… — Диаваль снова улыбнулся, поддерживая ее и возвышая. Для него это такие приятные и привычные слова. Он верит в них, ни секунды не сомневается. Его глаза точно такие как у Филиппа, когда он клялся волшебнице любить и оберегать Аврору, раз и навсегда. — Кажется, ты не перестал быть моими крыльями… — Малефисента признается заветно и по-прежнему задумчиво, глядит сквозь его глаза в свою же душу, чтобы убедиться. — Крыльями, что теперь поднимают мои чувства в небеса… Ее голос вздрагивает в нежнейшем чувственном шепоте и дыхание прерывается всхлипом. Фея понимает, что ей не хватает воздуха, начинает задыхаться, а источник… Он. Она все ближе, а мужчина все прекраснее в ее глазах. Его лицо, его волосы, его глаза, его губы… Он, кажется, не дышит уже несколько минут, чтобы весь воздух этой комнаты достался только ей. Диаваль теряет волю и роняет тяжёлый взгляд на ярко-алые мягкие прекрасные полураскрытые уста. Мысли, что бьют тотчас же ему в голову, ошеломляют и стесняют до безумия, и он признается вслух. Но будь он казнён сию секунду — не в силах отстраниться больше ни на шаг… — Госпожа… — в полутоне предупреждения шепчет он, сбивая дыхание, хотя она наверняка уже прочла его мысли. И с непреодолимой тягой приближается к прекрасному лицу. — Я не посмею, ты ведь знаешь… Поцеловать ту, что была светом его жизни, хозяйкой его облика, мотивацией и силой, свободой и смыслом существования. Богиней красоты, жизни и бессмертия. Воительницей, защитницей, матерью, сестрой, возлюбленной… А он — простым слугой. Ее крыльями. Одинокий неприкаянный ворон… — Но я хочу. Безумно, — и все же в груди его в решающий момент завязался тот самый узел мужественности и силы. Желание риска. Он поверил в себя и почувствовал непреодолимую жажду. Наконец-таки сделать это. Осуществить самую заветную и прекрасную мечту, что не давала ему покоя по ночам. — …Так чего же ты ждёшь? — тем же чувственным дрожащим шепотом Малефисента только усилила притяжение магнита невообразимой мощи, что грузом давил в его груди. Она готова была и хотела ему отдаться. Подступающую неистовую страсть Диаваль лишь сжал меж челюстей, сосредоточившись и собрав всю свою смелость в кулак. Чтобы не сбить ее с ног порывом своих чувств, что градом ударили ему в голову после долгожданных слов, оглушая сознание. Он ждал слишком долго. Непростительно долго для них. Поэтому в следующее же мгновение молодой мужчина схватил в объятия ту, о ком так пылко мечтал, притянул к себе чарующее лицо феи крепкой ладонью и прильнул губами к мягким словно лепестки роз алым устам в поцелуе, что тотчас же воспылал огнем между их телами. Огнем вечной, чистой и заветной Любви. Женщина полностью расслабила плечи и крылья, которые, нежно осев, прикрыли бархатным оперением такой по-мужски крепкий и смелый обхват руки Диаваля вокруг ее талии. Так непривычно и ново было ощущать себя в чьём-то личном пространстве и объятии, отпустить контроль, но это ощущение и действия мужчины приводили волшебницу в настоящий восторг. Она задыхалась от него и, казалось, даже сердце стучало в ушах, висках, отдавало пульсацией на губах и отзывалось удовольствием и вибрацией в груди. Малефисента закрыла глаза и обхватила рукой широкое и напряжённое плечо Диаваля, а другой — беспорядочно и с чистым вожделением зарылась в густые черные волосы на затылке мужчины. Этот поцелуй был полон настоящей жизни, такой буйной динамики, любви, жара и огня! Он стоил всего того ожидания и смятения, что порой мучило ворона целыми ночами. Они целовались долго и не могли остановиться, словно пили нектар из самого сладкого и исцеляющего источника, изнемогая при этом от жажды. Тая как воск свечи от желания друг друга. Которое росло в сумасшедшей прогрессии прямо сейчас, с каждой секундой… Им словно открылся другой мир. Но поистине родной, теплый и полный бесконечного многообразия чувств и трепета. Когда невозможно думать ни о чем другом. …Они не знали, сколько времени прошло, прежде чем они, наконец, замедлились и остановились от простой нехватки воздуха. И свели это прекрасное взаимное буйство к тягучим, коротким и нежным ласкам их уст в ночи. Ласкам плеч и изгибов содрогающихся тел под лёгкий шелест невесомой одежды и шелкового оперения. Оторваться было просто невозможно. Ведь каждый раз, когда он отпускал ее, не отстраняясь от лба, боялся, что это все в последний раз. И что ему она больше такого не позволит. Что это все было не по-настоящему… Лишь сон. Что ж. Если он и нарушает все законы подчинения и предается всем грехам на свете с той, что столько лет была далека от него словно луна, то сделает это с упоительным удовольствием. Он запомнит эти минуты своей жизни навсегда. Но в конце-концов Диаваль осознал, что делает… Он слишком резко переступил эту черту. Оказался немыслимо близко даже для своих мечтаний. Ворон всегда думал, что если она его даже и обнимет однажды или лёгким поцелуем коснется щеки, он, право, точно сойдёт с ума… Малефисента была так нежна и стройна, что разжать пальцы на ее плечах мужчине позволило только вовремя проснувшееся самообладание. Она вдруг стала… Такой же хрупкой как Аврора. Впервые испытавшая чудо Любви. Ее губы были медом для него. Были одурманивающим цветочным нектаром. И он все никак не мог напиться… Диаваль отстранился почти испуганно. И вновь заволновался. — Простите меня, госпожа. Мне не следовало терять контроль… — но несмотря на слова о сожалении, ворон ещё долго не мог нарушить этой близости с ней и отдалиться хотя бы на дюйм. Между ними происходила настоящая магия, затрагивающая сердца настолько глубоко, что свет ее огня проступал в искрах глаз. Они сияли волшебством, говоря о том, что это она… Истинная Любовь. — Ты и не терял его. Надо мной все эти годы. Это правда — Диаваль всегда был рядом, вразумлял и следил не только за юной Авророй, но и за Малефисентой. Оберегал ее покой. Был ее семьёй. Наблюдал, как они росли вместе. — Что со мной происходит… — шепот мужчины тепло растаял на губах волшебницы, от которых он не мог отвести глаз. Фея ощущала чувства ворона буквально каждой клеточкой своей кожи. Наконец-то. Она все поняла. — Я ошибалась… Ее истинная любовь всегда была рядом. Она всё-таки сумела её разглядеть. Пускай и спустя столько лет. Прикосновения Диаваля скользнули ниже и любовно и преданно сжали руки волшебницы на уровне груди. — Возможно, мой долг был доказать это тебе… — трепетно вполголоса произнес мужчина, но женские пальцы невесомо накрыли его пылающие уста. Малефисента была словно в трансе. Околдована этой магией. В свершение которой до сих пор не могла поверить. Этот поцелуй будто бы исцелил ее от всей боли, снял все самые темные заклятия с ее души. Ее грехи, ее обиды, ее ненависть и мысли о мести. — Как я могла это упустить… Я готова была забыть тебя, забыть Аврору, Болота, мой дом, забыть эту жизнь. Ворон перехватил ее нежную холодную руку своей теплой и крепко поцеловал прекрасные пальцы. — Я бы все равно нашел Вас. Я всегда буду рядом. Насколько Вы того позволите, — вновь поклялся мужчина, глядя в сверкающие изумрудные глаза. В эти самые секунды, после всех битв, побед, истин и обещаний Малефисента, кажется, поняла, в чем теперь смысл её существования на этой земле. Но не все было так просто. Она все же вспомнила об одном своем страхе. Из-за него она не может быть с тем, кого любит. — Мне… Мне нужно время… — все ещё растерянно и в неуверенности произнесла фея, не зная, как все это объяснить. Боясь теперь ещё больше, что он покинет её. И она снова останется одна. Окружённая холодом и мертвой тишиной. — Как прикажете, — улыбнулся искренне Диаваль, с доверием и спокойствием глядя ей в глаза. — Я буду охранять Ваш сон, — мужчина вновь тепло сжал хрупкие руки в надёжных объятиях своих ладоней. — Доброй ночи, — попрощался ворон и бесшумно покинул комнату Малефисенты. …Ночь. Для нее это время размышлений, порой страданий, слез, время, когда давным-давно случился самый большой кошмар в ее жизни. Предательство. Ночь для нее вряд ли когда-то будет доброй и спокойной. Ей предстоит задуматься о многом…