Секс, наркотики, рок-н-ролл.

Германия. Берлин. 2021-й год, разгар пандемии. Благо, правила безопасности требовали постоянного ношения маски, в общественном транспорте, торговых центрах, в больницах. За этим строго следят — постояноо патрулируют копы, осматривая улицы, что бы избежать большого скопления людей. Слишком уж пекутся о безопасности, впрочем, это не напрягает, а, скорее забавляет. Можно остаться незамеченным. Настолько, насколько это возможно. Дамиано хмыкнул, туша сигарету. Очередную. Вчера плохо спалось, сегодня концерт, а через два дня уезжает. Не то, что бы он был не в духе, но чувство тревоги не покидало ни на секунду. Оно было паршивым. Как и эти чёртовы, дешёвые сигареты, которыми травил себя, не зная, куда деться от себя самого. Это напрягало. Слава, так внезапно обрушившаяся на него. Излишнее внимание, сплетни, жёлтая пресса. Расписанный по часам график, который составил продюсер. Ему было всего двадцать два. Он был молод, знаменит, красив, и его желали многие. Девушки выстраивались в очередь, толкая друг друга, просто для того, что бы оказаться поближе к сцене. Некоторые, особо настойчивые, охотились за ним, преследуя везде, не давая прохода. Присылали письма на почту. Кто-то с угрозами, кто-то просто спамил директ признаниями в любви и стихами. Несколько раз у его небольшой, скромной квартире, находил букеты цветов с запиской о том, что он самый лучший. Одна малолетка, особо настойчивая и слишком безбашенная, стояла у его окон с плакатом, где были еще детским почерком написаны слова: «Я люблю тебя, Дамиано. Я буду ждать. Подарю девственность только тебе.» Будто это было нужно. Тогда он лишь рассмеялся, хоть и сочёл это послание весьма криповым. В последствии пришлось сменить адрес. Он часто останавливался в отелях, разбросанных по разным уголкам света, и, выхода, натягивал на кепку капюшон. Его лицо скрывала чёрная маска. Татуировки прятал за длинными рукавами и джинсами. Его всё еще изредка узнавали, но так было спокойнее. Только вот, куда бы он ни шёл, где бы ни находился, как бы ни маскировался, пытаясь слиться с толпой, от себя сбежать не получалось. И сейчас он сидел на крыше многоэтажки, любуясь закатом, сжимая сигарету в руках. Дешёвую. Очередную. В полном одиночестве, наслаждаясь свободой. Не имея нужды прятать своё лицо. — Когда молод, кажется, будто будешь жить вечно, не так ли? — Раздался звонкий, женский голосок. Дамиано замер. Чёрт. Кажется, его убежище нашли. Интересно, кто это? Очередная фанатка или просто девчонка, решившая свести счёты с жизнью? Впрочем… Это было не его заботой. Его не заботила чужая жизнь. — Молчишь? — Девушка подошла ближе. — Я не хотела тебя беспокоить. -… — Куришь? Может, угостишь? -Девушка присела рядом, кинув на бетон рюкзак. Солнце всё еще светило. Это был один из немногих, тёплых дней для вечно дождливого и хмурого Берлина. Обычно, даже летом, было куда прохладнее. Молодёжь не расставалась с ветровками и зонтиками. Дамиано, даже не глядя в сторону девушки, протянул ей начатую пачку и зажигалку. Она усмехнулась. — Camel? Неплохой выбор. Мой отец тоже их вечно курил. -… — Ты давно здесь? — Вновь спросила она. — Ты всегда допрашиваешь незнакомцев? — Наконец, подняв глаза на девчонку. — Только тех, кто мне интересен. Иностранец? Слышно по акценту. — Она улыбнулась. — Итальянец. — Усмехнувшись, произнёс Дамиано. — Итальянец? Наслышана. У меня тётя замужем за итальянцем. Живёт в 40 лет с его мамой и кучей родни. И вечно выслушивает о том, как плохо готовит! Кстати, Мелисса. Дамиано оценил девчонку взглядом. Брюнетка, с белоснежной кожей. Лет 20, не больше. На ней были чёрные, рванные джинсы и майка, на ногах — кеды. На ладони красовались самодельные фенечки, а на шее — кулон. Симпатичная. Она была симпатичной, не более. Дамиано был слишком избалован женским вниманием для того, что бы «западать» на каждую, кто заговорит с ним или мило улыбнётся. — Тебе 18-то есть? — Буркнул он, видя, как девушка сжимает сигарету меж тонких пальцев. — Паспорт показать? — Она улыбнулась. — Что, если нет, оштрафуешь? Или, может, вызовешь полицию? — А тебе бы хотелось, что бы оштрафовал? Она усмехнулась. — Молчание — тоже, своего рода, ответ. — Возможно. Так как тебя зовут? Выглядишь… Отстранённым. Даже слегка нелюдимым. — Не знаешь моего имени? — А ты что, знаменитость, что бы знать твоё имя? — Едва не рассмеялась девчонка. — Да нет. Я студент. — Солгал парень. — По обмену. Мой отпуск здесь уже подходит к концу. Решил попрощаться. — Именно здесь? На крыше многоэтажки? — Мелисса приподняла бровь. — Здесь я надеялся побыть в одиночестве. — Довольно странный выбор для молодого парня. Обычно, сюда приходят те, кто устал от жизни. — Тогда зачем сюда пришла ты? Он посмотрел девушке в глаза. Ситуация его, в принципе, скорее, забавляла. Девчонка в упор делала вид, будто не знает, кто он и не следила за ним. Но в любом случае, опасности никакой не представляла. Безобидная она, почти ребёнок. Дамиан от чего-то задумался. Давно ли он сам был, ребёнком? Давно ли мать отвозила на уроки по вокалу, давно ли отчитывал за то, что не вернулся вовремя, отец? Время пронеслось слишком быстро. И его не вернуть назад. Нет, Дамиано не жалел ни о чём. Не жалел о выборе связать свою жизнь с музыкой. Просто изредка уставал и выматывался от постоянных гастролей. Изредка позволял себе покурить дурь, хотя… Пора признаться себе, что это самое «изредка» превратилось в едва не ежедневно. И в том, что кокс помогал держаться бодрячком даже после долгих перелётов. А алкоголь… Он заглушал чувства. И позволял расслабиться, не думая ни о чём. — Это моё любимое место. Я часто сюда прихожу, когда хочу сосредоточиться. Я художница. Здесь рисую скетчи. Беру сигареты, энергетики и наушники. Здесь работается проще, чем в душной комнате. — Интересно. Что же ты рисуешь? Покажешь? — Оживился он. — Людей. Мне нравится рисовать людей. Если хочешь, я тебя тоже нарисую. Кстати… Ты мне кого-то напоминаешь. — Мелисса задумалась. — А, точно! Ты похож на солиста Maneskin. Даже очень похож. — Да неужели? — Усмехнулся Дамиано. — Наверное, тебе часто это говорят? — Да нет, ты первая. — Ответил он, пытаясь не рассмеяться. — И как тебе эта группа? Произвела фурор, да? Я слышал, почти все девчонки тащатся от этого парня. От солиста. — Не в моём вкусе. — Уверенно ответила Мелисса. — Похож на торчка. К тому же, слишком самовлюблённый. Да и голоса у него нет. — Нет голоса? — Дамиано с насмешкой на неё посмотрел. — У меня подруга от них с ума сходит! А я слушать не могу. Хочется сразу уши сменить на новые. — Да ты их ярый хейтер, я смотрю. — Только не говори, что я завидую его таланту! Если мне не нравятся помидоры, совсем не значит, что я завидую помидорам. — Может, тогда расскажешь, кто в твоём вкусе? — Мне нравится рок. Но не современный рок. — Потушив сигарету, ответила она, достав блокнот. — Современный рок это откровеннейшая халтура. Как и почти всё современное искусство. Так, сиди, не двигайся. Вау! Ты правда на него очень похож. Я бы даже решила, что он это ты, если бы ты не выглядел как гопник из подворотни. Ничего личного, но ты в своей кепке и капюшоне в жару выглядишь подозрительным. А еще, мне не нравятся твои глаза. Они какие-то… Жёлтые! Точно, жёлтые, как едикий, сигаретный дым. — Я считал, они карие. Или зелёные. — Кстати, для студента по обмену ты неплохо за год выучил язык. — У меня есть родственники в Германии. Правда, они живут не в столице. — Я тоже не отсюда. Я родом из Бонна, знаешь этот город? Хотя, наверное, не знаешь… Он очень маленький. — Из Бонна, значит? Давно здесь? — Несколько месяцев. Проблемы с семьёй. Они хотят, что бы я взялась за ум и выучилась на какую-то нужную профессию вроде экономиста. Но мне нравится рисовать. Дамиано улыбнулся ей, впервые искренне за несколько дней. Он почти купился на то, что она его не знает. А теперь молча наблюдал за тем, как она его рисует, не отрывая карандаш от листка. Мелисса старалась получше рассмотреть нового знакомого. Высокий, худощавый, загорелый под южным солнцем Италии. Черты его лица были острыми. Выразительными. Казалось, можно было порезаться о его скулы, если невзначай коснуться их. Вылитый Дамиано. Прокуренный голос лишь придавал этим двоим сходства. — Знаешь? Уверен, твои родители хотят для тебя лучшего. Мои тоже не хотели признавать мою профессию, посчитав, что она не мужская. Но, в конце концов, это твоя жизнь. И если ты её угробишь, занимаясь нелюбимым делом всю жизнь, не сделаешь счастливыми никого — ни себя, ни своих родителей. Грёбанное счастье, Мелисса, заключается именно в возможности быть собой. Заниматься тем, что хочется, не ломая себя и не подстраиваясь под других. Мы живём всего однажды. И нужно уметь брать от жизни всё. Нужно брать всё, что бы стать счастливым. Мелисса удивлённо посмотрела на Дамиано. Он ей улыбнулся. — Ты славная. — Сказал он. — Не позволь никому обломать свои крылья. Девушка улыбнулась ему, тронутая его речью, показав готовый портрет. — Вылитый Дамиано. Гопник эдишн. — Даришь мне? — Нет, оставлю себе и буду на тебя молиться. — Отшутилась она. — Забирай. Этот рисунок твой. Может, как-то вспомнишь меня в Италии. — Скорее всего, мне будет не до этого. Но не расстраивайся. — Он подмигнул ей, протягивая диск Maneskin. И, игнорируя её удивление, оставил автограф. — Если не захочешь, подаришь подруге. Она оценит. Сказав эти слова, Дамиано ушёл, заставив Мелиссу обернуться ему вслед. Она усмехнулась, провожая взглядом. Хорош. Слишком хорош. Жаль, что больше они никогда не увидятся.