Секс, наркотики, рок-н-ролл.

Дамиано проснулся от кашля Мелиссы. А когда пошёл умыться, заметил её, лежащую на диване, укрытую сразу двумя одеялами. Она дрожала. Ходячая катастрофа, не иначе. Дамиано, выругавшись про себя, поставил чайник, и, сев на край дивана, дал ей термометр. М-да, дела плохи, 38,6. Кажется, заболела. И, самое ужасное, у неё в Италии не было страховки даже что бы сходить к врачу. Дамиано, пытаясь не заматериться, сделал ей чай с малиновым вареньем, имбирём и лимоном, который когда-то заваривала ему мать в детстве. Дамиано, будучи мальчишкой, часто болел, не желая носить куртку и играл во дворе до поздней ночи в футбол с друзьями, невирая на погоду. Почти всегда его кеды в итоге были мокрыми от дождя, а мать всегда его ругала, заставляя пить этот напиток. С тех пор прошло много лет, а малиновое варенье до сих пор вызвывало рвотный рефлекс от одного лишь запаха — так часто он раньше его пил, и ведь мама требовала, что бы пил до дна. Вкусовые привычки Дамиано — отдельная история. Он даже спустя годы не смог полюбить торты с фруктовой начинкой, ведь они напоминали ему о варенье. Более того, он так и не заставил себя полюбить сладкое. Ему не нравился шоколад, он не переносил сахар в кофе, не любил мармеладки и единственное, что не вызывало тошноту из сладостей — так это кола. И то он её пил лишь что бы разбавить вкус виски или слегка взбодриться перед очередными гастролями. — Мерзость. — Призналась Мелисса, отпив несколько глотков. — Можно ты просто дашь мне умереть? — Не неси чушь. Не умрёшь. От чая еще никто не умирал. — Я буду первой. — Заявила Мелисса. — Ненавижу сладкое. — Врёшь. Всем девушкам нравится сладкое. — Как видишь, не всем. — Ответила Мелисса, делая еще один глоток. Дамиано усмехнулся, глядя на неё, такую жалкую, потную, под двумя одеялами. Когда-то у него была собака, которую подобрал на улице. Маленький щенок, выглядищий нелепо. Дамиано притащил его в дом, сжалившись, отмыл, вычесал, и приютил, поняв, что привязался и не сможет отдать кому-то еще, «в добрые руки». Мелисса напоминала ему этого, самого, щенка. Которую не позволяла выкинуть на произвол судьбы, совесть. — Нужно сменить тебе постель. — Решил он. И спустя несколько минут достал из шкафа свежие простыни, и одеяло, которыми заботливо накрыл девушку. — Наверное, я мешаю твоим планам? — Даже не представляешь себе, как. — Ты не обязан со мной сидеть. — Я и не стану. — Скажи, я так сильно тебя раздражаю? — Мелисса вдруг посмотрела на него. И он промолчал. Очевидно. Она знала ответ. Но не знала, почему он тогда с ней возится, вместо того, что бы заниматься своими делами. — Нужно сделать тест на корону. — Игнорируя её вопрос, ответил парень. — И мне, заодно. Где-то они у меня были. Нужно прочитать инструкцию. — Всё просто. Нужно засунуть палочку в нос, окунуть в жидкость, и подождать пятнадцать минут. Если две полоски — значит, положительный. Это как тест на беременность. Дамиано стиснул зубы, вспоминая то, как нашёл выписку из больницы своей любимой. Она сделала аборт на втором месяце. Теперь всё, что касалось беременности, триггерило его. Он не хотел об этом думать, не хотел об этом вспоминать, но, видя женщин с детьми, невольно задумывался. Если бы его ребёнок был жив, на кого бы был похож? Наверняка, он был бы очень красивым, и вобрал бы в себя лишь лучшие черты и качества от обоих родителей. Дамиано считал, что стал бы примерным отцом. Он бы никогда не ругал сына или дочь за оценки, старался бы поддержать в любой ситуации, дать защиту, даже ценой собственной жизни. И он бы очень любил своё дитя. Настолько, что готов был бы вставать ночью, кормить и менять памперсы. — Положительный. — Произнесла Мелисса. — Чёрт. У меня тоже. — Пробормотал Дамиано. — Может, бракованный? У меня нет симптомов. Я здоров. В конце концов, я делал прививку! — Привывка не может обезопасить от инфекции. Она лишь может уменьшить симптомы и тяжесть протекания болезни. — Нет, ты не понимаешь! Я не могу сейчас болеть! — К сожалению, у тебя нет выбора. Как раз отдохнёшь. — Решила Мелисса. — Будем смотреть фильмы, есть еду из доставок… Чем не отпуск? — Я не планировал отпуск, тем более — с тобой! — Чем я тебе так не нравлюсь? — Не понимала Мелисса. — Я не обязан няньчить тебя, у меня без тебя хватает проблем. Я должен работать над альбомом, а не отпаивать тебя чаем. Нужно написать ребятам, что бы сделали тест. Готово. У Итана отрицательный… У Тома положительный. У Тори тоже отрицательный. — Дамиано с облегчением вздохнул. — Хотя бы она не заболела. Мелисса с улыбкой посмотрела на Дамиано, делая еще один глоток. — Кажется, она тебе небезразлична. — Мне не может быть безразличным человек, которого я знаю со школы. Тори всегда была рядом со мной, сколько себя помню. Мы слишком много прошли вместе, она мне стала родной за эти годы. Это же очевидно, Мелисса. — Дамиано сделал затяжку, после, задержав на несколько секунд дым во рту, выдохнул в сторону. Девушка тоже потянулась к сигарете, включая плазменный телевизор Дамиано, висящий на стене, пультом. И тут же подключилась к его аккаунту Нетфликса. Интересно, что она ожидала увидеть? Дамиано редко смотрел фильмы, разве что в перелётах или поезде, а иногда мог месяцами не заходить на аккаунт, почему-то продолжая оплачивать подписку. — Закажу нам чего-нибудь поесть. — Решил он. — Как насчёт пиццы? — Моя тётушка мне рассказывала, что итальянцы почти никогда не заказывают пиццу, у каждого, уважающего себя итальянца, обязательно есть матушка, которая приготовит лучше всех. Дамиано это заявление позабавило. — Да ты осведомлена, я смотрю. Да, это так. И любовь итальянцев к матери — что-то запредельное. Каждый считает, что его мать готовит лучше других. Но даже моя любимая матушка не готовила пиццу так, как моя бабушка. Ей было почти восемьдесят, она забывала, кто я такой, но её руки не забывали, как раскатывать тесто. У нас была печь в доме, и она ловким движением швыряла пиццу туда, а после, голыми руками, таким же ловким движением доставала. Тесто было очень тонким, почти прозрачным. Она обильно помазывала тесто только самодельной томатной пастой с базиликом и орегано. Стоит ли упоминать, что всё это росло у нас на огороде? Сверху ложила моцареллу, и эта пицца была самой вкусной из всех, что я пробовал. К ней летом шёл всегда лимонад. Она срывала лимоны, обильно посыпала их сахаром, в лимонад обязательно добавляла сорванную мяту. Её сад — был самой большой её отдушиной. Могла часами проводить время там, разговаривая с цветами. А её розовое варенье было единственным вареньем, которое я признавал. Мелисса улыбнулась. — Ты очень её любил, да? — Я обожаю свою матушку, но даже эта любовь не сравнится с любовью к бабуле. Я её боготворил, считал святой. И, атеист, вечно молился о её здравии. В последние часы её жизни, держал её за руку, не желая отпускать. В такие моменты хочется верить в то, что наши близкие в лучшем мире. Прости. Наверное, ты уже считаешь меня сентиментальным. — Напротив. Тот, кто сказал, что мужчины не плачут — самый большой лжец. Вам тоже бывает и больно, и грустно. Не стоит всё держать в себе. — Я пытаюсь. — Признался Дамиано. — Раньше я не показывал своих эмоций, пытался улыбаться, что бы ни случилось, как бы больно ни было. Думаю, именно из-за этого я стал таким ненормальным. — Не считаю тебя ненормальным. — Мелисса коснулась его ладони. — И мне нравится в тебе, что ты честный. Да, ты бываешь груб, но ты, хотя бы, в отличии от остальных, всегда говоришь правду. Дамиано с благодарностью посмотрел на девушку, после чего позвонил в доставку. Его итальянское сердце бы не выдержало, если бы Мелисса заказала гавайскую пиццу с ананасами, у него бы тут же случился инфаркт. Поэтому он заказал ей пиццу с прошутто и грибами, а себе — маргариту, после чего потянулся за бутылкой пива. — Дамиано, не много ли тебе? Ты пьёшь каждый день. — Будто ты видишь, сколько я пью. — Хмыкнул он. — Кстати, это моё любимое пиво. Bönnsch. Из твоего города. Ты же из Бонна? Оно не горчит. Но и не сладкое. В нём ощущается аромат лимона, пьянеешь медленно и приятно, а еще, перегаром не несёт. Лучше, чем глотать таблетки. Спирт — природный антибиотик, слышала? — Он улыбнулся. — Твоё здоровье. Мелисса усмехнулась, и, последовав его примеру, отпила несколько глотков, выхватив его бутылку из руки. Дамиано рассмеялся. Она выглядела так нелепо, так неправильно с бутылкой пива в руке, под двумя одеялами. Её чёрные волосы были растрёпаны, а на подушке отпечаталась тушь. Эта ситуация даже начинала забавлять. И правда, чего он бубнит? Перспектива провести две недели, глядя сериальчики, питаясь из доставок и побухивая даже начинала радовать. Как раз отдохнёт. Главное, что бы травки хватило. Парень уселся поудобнее. — Что хочешь посмотреть? — Давай ужасы. Или что-то документальное, про пингвинов. Ты знаешь, что пингвин влюбляется всего лишь один раз, на всю жизнь? — Мелисса восторженно посмотрела на Дамиано. — Ты еще такое дитя, честно. — Нет, это правда! Может, если так везёт пингвинам, мне тоже повезёт однажды? Чем я хуже пингвина? — У тебя жар. Определённо. — Смеясь, ответил Дамиано, включая «очень странные дела». Заодно не умрёт от скуки. Сидеть на карантине одному было бы слишком печально, а тут есть хотя бы Мелисса, с которой можно потусить. Главное, не споить её и не влюбить в себя. Впрочем, это будут уже её проблемы.