Брак без любви — это пожизненная каторга.
На дворе стояла осень, но солнце как всегда согревало землю, и из-за этого, духота так и витала в Египте. Египетская цивилизация зародилась на берегах реки Нил, и ее процветание во многом было связано с его сезонными разливами, способствовавшими земледелию. Восточный принц вырос при царском дворе Египта. Его великий отец стал фараоном когда Рамзесу было около пяти лет, в то время у него был старший брат, имеющий статус следующего фараона, однако Небхасетнебет умер еще в юности. В возрасте четырнадцати лет Рамзес был назначен принцем-регентом своего отца Сети Первого. В этот период, дочка фараона Тийя, вышла замуж за придворного чиновника, носящим такое же имя «Тийя». Бифету, как звала его мать, был награжден почетным званием «главнокомандующего армией» со стороны своего отца и прошел интенсивное обучение у лучших придворных мастеров военного искусства и наук при дворе фараона. Спустя около двух лет, ему пришлось пройти боевое крещение в Дельте Нила, когда Сети I взял его с собой для подавления набегов со стороны ливийских племен «Техену» и «Мешвеш». Уже в следующем году египетская армия передвинулась в направлении Сирии и сумела отодвинуть хеттские войска назад, таким образом, установив египетский контроль над городом Кадеш возле реки Оронт. Рамзес никогда не боялся гнева своего отца. Фараон был необычайно строг, суров и безжалостен ко всем без исключения, и даже своих детей он старался держать в ежовых рукавицах. Наследник знал, что ему на пятки наступают стражники отца, которые следят за каждым его шагом, и понимал, зачем повелитель так печется о его сохранности. Все-таки он является наследником всей восточной страны, и в нем течет благородная кровь династии Египта, правящей в этом мире. После случая со старшим сыном, Сети убедился, что усилить стражу и караул всех своих детей — хорошее и разумное решение. Нет у него нервов постоянно переживать за своих отпрысков. Сети Первый в первую очередь являлся повелителем и государственным деятелем, имеющим огромную власть в своих руках. Он должен сохранять спокойствие, сдержанность, и только в самых редких случаях играть роль дружелюбного отца, огромная ответственность и груз обязанностей лежит на плечах правителя империи. Рамзес никогда не злился на правителя. Наследник прекрасно осознавал положение своего отца, и то, что он делает все для будущего страны и следующих поколений. Даже если ему запретят ехать в определенную провинцию, сын подчинится не только потому, что ему так приказали, но и потому что он любит и глубоко уважает своего отца, восхищаясь его мудростью и справедливостью. Сети именно такой человек, что сначала двадцать раз подумает, а уже потом скажет свое решение. Да и кто он такой, чтобы перечить старшим? «Не лезь поперед батьки в пекло», — говорила ему матушка еще с детства, ласково поглаживая его по голове. Умением сдерживать себя, думать наперед отец и сын были похожи друг на друга. Конечно, Бифету поступил своевольно, начав высказывать свое мнение по поводу провинции, втянув в это дело всех, кто попался под руку. Царица Туя со скрипом зубов, но все же поддержала сына и надавила на мужа, дав ему почву для размышлехний об их старшем сыне. За этот поступок Рамзес был глубоко благодарен своей заботливой матери, иногда наследник ведет себя как страстный и необузданный юноша, у которого молодая кровь течет в жилах, требуя волю и свободу действий. Однако Рамзес не был глупым, а наоборот являлся невероятно образованным человеком, обладающим выдающимися ораторскими талантами и способностями к ведению боевых и государственных действий. Возможно, Рамзес завидовал своему отцу. У повелителя была не только власть и богатства всего мира, но и верная жена, готовая прикончить каждого, кто посмеет дотронуться до ее великолепного супруга. Они разделили все горести и радости вместе, преодолев все препятствия и поддерживая друг друга во всех начинаниях. Этим вечером во дворце властвовала суматоха: служанки суетились, накрывали стол и занимались приготовлением пищи. Предстояло грядущее кровопролитие, организованное наследником, чиновники, занимающие высокую должность расхрабрились огревать свой народ. Фараон, отправляясь в поход, предоставил этот беспорядок в руки своего сына, ориентируясь на его сильное преимущество. Генералы, соратники, высокопочитаемые главы солдатов раскрыли свои истинные намерения, столько грязных дел они натворили, что немыслимо называть их мужчинами. — Пир принца. Уже пятый в этом году, — раздраженно процедил пожилой господин. — А то! Каждый раз, когда фараон уходит в поход, наследник сразу же устраивает пирушки, — воодушевленно отозвался командующий Тата. — Говорят, что к нам присоединятся десять самых прекрасных девушек! — В конце концов, это же сын фараона, главного человека в Египте. Такое расточительство не делает чести принцу-регенту. — говорил мужчина, устало вздыхая. Он лицезрел в наследнике избалованного парнишу, который не достоин всего трона Империи. Неожиданно в огромный дворцовый зал прибыли два юноша, помогающие Его Высочество Принцу, завистники распускали нелепые сплетни о том, что все предоставленные дела наследника решает не он, а его помощники. Ментос, несмотря на свое происхождение, избавился от статуса раба и был назначен генералом солдат, где он руководит войсками. Литах же в восемнадцать лет стал самым молодым жрецом, хоть и имеет кровное родство с Хеттами. Сейчас ему девятнадцать, но он уже главный жрец храма Великого Бога. Слуга продемонстрировал прибытие сына царя, и в след за челядем вошел весь Он в великолепных одеяниях. — Великий Ра даровал нам такую прекрасную ночь! — вальяжно заметил юноша, игриво смотря на преступников. — Где те девушки, которых благословила Богиня Хатхор? — наследник присел, выпивая бокал вина. — Ваше высочество, они ожидают за дверью вашего приказа. — улыбнувшись, слуга поклонился. В шумном зале раз за разом выходили молодые девушки, и когда музыка перестала играть, все мужские сердца остановились, юноша взглянул на виновницу торжества. А там стояла она… Девушка лет семнадцати, с нежным, как цветок, личиком. Глаза — синие озера страсти, губы — лепестки роз. Ее необычные для египтян прямые волосы, представляли из себя драгоценное золото. Рамзес не может описать прелести ее лица, кожа ослепительно белая, как алебастр, щеки горели ярким румянцем, ее блестящие глаза излучали волшебный свет — казалось, освещая все лицо. Рамзес влюбился в эту красоту, поддался чувствам, что одарили его разум и невольно забрали его сердце.~~~
Год назад В какой момент и кто оттащил выбившуюся из сил Госпожу — она уже не помнила. Она, в принципе, мало чего помнила и соображала. Истерика на балконе продолжилась бы и дальше, но Адад-Нирари поспешил увести дочь внутрь. Сопротивляясь и отталкивая отца, девушка пыталась остаться рядом с холодным телом. Она продолжала тянуть руки к покойной женщине, будто та сейчас встанет, вернется к жизни, а девушку уводят, да еще и насильно. Картина была не самая приятная, потому что выглядело это так, будто ребенка отрывают от матери. Аурита вырывалась и хотела вернуться, но ее увели прочь, во дворце легче не стало, девушка начала рыдать, задаваясь вопросами «зачем?» и «почему?». Родитель старался утешить дочь, но ничего не выходило. Госпожа винила себя в том, что не успела приехать и предотвратить столь ужасный поступок Пласиды. Ее накрывало с головой, она захлебывалась в слезах и эмоциях, виня во всем себя. Утихомирить принцессу не выходило, но они с пониманием отнеслись к тому, что царь принялся жалеть дочь. Лишившись всяких сил, молодая особа отключилась, растекаясь темным пятном на кровати своей покойной мачехи, падая в пустоту. Как и когда ее доставили во дворец — было неясно. Все было, как в тумане, Аурита не ела и не пила. Она заливалась слезами, как только открывала глаза и под собственные всхлипы проваливалась без сил в темноту. Девушка даже не помнила, кто к ней заходил и заходил ли вообще. Повелитель, видя это состояние, даже не очень желал, чтобы дочь присутствовала на похоронах, но кормилица правителя вразумила его этого не делать. — Неужели Вы не помните, что было в прошлый раз? Не травмируйте ее еще больше, — отозвалась женщина, чье лицо тоже омрачала скорбь и очень сильная душевная боль. — На ней нет лица, Агата. Она ни разу не поела и совсем никого не желает видеть. Боюсь представить, что будет на похоронах, — лицо отца выражало серьезность, хотя на душе была боль, которую зачастую он сам не понимал. Его первая жена нелюбимая женщина, с которой он был вынужден состоятся в браке, но все же привязанность была, и смерть Пласиды, в перемешку состояним дочери добивали его. — Это пройдет, повелитель. Боль утихнет, уж я-то знаю, — женщина кивнула, невольно вспоминая, как сама была между небом и землей, когда потеряла свою сестру. Как тяжело переживала эту потерю и как данная смерть все еще приносит ей боль, хоть и не так сильно, как ранее. Агата прекрасно понимала то состояние, когда теряешь близких, но дочь своего повелителя она особенно жалела. Потому что девушка дважды теряет того, кто был родителем. Хотя, куда больше сочувствия вызывал наследник престола, сын покойницы, который еще ни о чем не знает. Утро дня похорон было единственным утром, когда младшая дочь повелителя встала с кровати. Присси все это время старалась быть рядом, но иной раз и ее ждала просьба покинуть покои. Данным утром она поспешила занести платье, которое выбрала, хотя, повод был не самым радостным, но все-таки. Перед ней сидела абсолютно потерянная особа, с пустым взглядом и красными глазами. За пару суток от былой Госпожи почти ничего не осталось. Она была белая и измученная, исхудавшая и будто брошенная. Служанки тихонько застегивали платье, которое хоть и было черное, но это было совсем не то платье, какое девушка могла бы носить в повседневной жизни, потому что данный цвет как-то постоянно был с ней. Оно было без рисунков, очень темное и закрывало полностью и шею, и руки, будто закрывал дочь падишаха от всего внешнего мира. Няне было больно смотреть на ту картину, которую она наблюдала. Она аккуратно намотала платок на голову, отходя в сторону, чтобы Аурита могла посмотреть в зеркало и замотать его, как ей было бы удобно. Взгляд абсолютно бесцветных глаз упирается в поверхность зеркала. Аурита видит в отражении что-то очень бледное и вымученное, что-то что видеть не хочет. Она задерживает взгляд и невольно замечает, как к ней из-за спины подходит Пласида, которая улыбается ей своей очаровательной улыбкой, какую она всегда дарила. Женщина кладет руку ей на плечо, как бы ободряя этим жестом, сердце девушки исходится в бешеном ритме, она желает что-то сказать, но она будто онемела и не может ничего ни сказать, ни сделать. Одними губами Пласида произносит: «Я рядом», будто не хочет, чтобы ее кто-то увидел или услышал. Она вновь улыбается и отходит обратно к кровати, усаживаясь на нее и исчезая с первым посторонним звуком. В комнату возвращается Присси, которая перед этим вышла. — Госпожа, уже пора, — тихо отзывается служанка, замечая, как по щеке ее красавицы Госпожи катится слеза. В глазах застыло видение, которое перестало девушке снится после смерти Пласиды. Вместо ответа она кивает, утирая глаза, и прикрывая их, Аурита встает со своего места, желая собраться со всеми силами, которых и без того не было. Настоящее время Жить дальше после того, как определенное событие переворачивает абсолютно все с ног на голову — крайне трудно. Нужно очень аккуратно опуститься с головы на землю, а потом также аккуратно опуститься на колени. Еще труднее, с этих колен подняться. Ясноликая Госпожа приняла умозаключенное решение двигаться дальше, возобновлять мечту и достигать цели. Это облегчает ее существование в этом мире, хоть немного успокаивает и утешает. После своего шестнадцатилетие Аурита погрузилась к стремлению возвести старшего брата на трон, и это вовсе не коварный план по свержению старого льва, чтобы посадить молодого. Госпожа амбициозно горит желанием отыскать подходящую партию для своего брата. Удачная женитьба с какой-нибудь принцессой отлично поможет страну, и шансы Салманасар стать правителем, а также сохранить власть увеличится. Однако сам наследник, по-видимому, не испытывает желание жениться. Смерть матери сильно подкосило юношу, хоть Салманасар снаружи оставался все также холодным и рассудительным. Аурита все видела, видела, как он страдает и терпеливо ждет конца всего этого. Госпожа сама не отошла с момента, как дворец на ипподроме опустел, как по ночам вспоминала облик Пласиды. Образ Диялы девушка тяжело удерживала в памяти. А лик своей матери из прошлой жизни, как бы былая студентка не хотела признавать, она смутно помнила, возможно, и забыла. Порой светловолосая была не в силах поверить, что когда-то жила совсем другой жизнью, в другом мире. Если будет шанс вернуться в современный мир, Аурита точно застряла бы в мыслях: остаться или идти. В этой реальности у нее есть близкие люди, к которым можно было прийти со своей душевной болью, с которыми было связано детство и которые достаточно хорошо знают принцессу. Прошло достаточно времени. Столица жила своей привычной жизнью. Дворец никак не изменился с момента, как приехал Повелитель. Жизнь шла своим чередом для всех. Разработать план было не самой трудной задачей, намного сложнее было с реализацией. Аурита, как и всякая высокопоставленная особа, делала все не своими руками, а через кого-то, поэтому в данный момент была несколько беспомощна. Голова не очень соображала касательно того, что делать и за что хвататься. Возможно, самое лучшее решение — поговорить со старшим наследником, выслушать его мысли и советоваться насчет его будущего. — Что это такое, Аурита? — Господин встал с места, — Когда же ты начала вмешиваться в мою личную жизнь? — Прошу, брат, подумайте об этом хорошенько. Я подобрала вам идеальную кандидатуру в роли вашей жены, и если отец согласиться, все будет отлично, — девушка принесла бокал виноградного сока. — Ариджа — хеттская принцесса, женившись на ней, для вас откроется много возможностей. Ариджа — будущая жена Рамзеса Второго, занявшая египетское имя Маатхорнефрура. Благодаря этому союзу между Хеттами и Египтом созрела мирный договор. Аурита решила воспользоваться предоставленными услугами, пока Маатхорнефрура свободна и ее с сыном Фараона ничего не связывает. Госпожа питает надежду, что из-за необдуманных решений не возродится разногласия со старшим сыном Адад-Нирари. В конце концов, Салманасар одобрил эту затею своей единственной сестры, готовый терпеть все ее выходки. Довольная всем, что удалось провернуть за день, дочь властелина мира шагала к себе в хорошем настроении. Конечно, радоваться было еще нечему, но хоть какие-то сдвиги начались, что не могло не осчастливить. Определенно, все еще был некоторый осадок от неприятного разговора, но оно и понятно, не слишком приятно слышать о том, что ты эгоистично решаешь судьбу наследника престола. Если бы это сказал кто-то другой, Госпожа и не обиделась бы, но слышать подобное из уст близкого человека оставило в сердце некий краг.~~~
Восточный принц не обладал абсолютным спокойствием. Он мог перечить отцу и действовать местами импульсивно, что крайне не нравилось Фараону, не привыкшему к неподчинению. Молодость и бушующие гормоны давали о себе знать. Рамзес старался быть гораздо тише, потому что не хотел доставать проблем своей матери, подкидывая их, словно дрова в печь, но горячая кровь и нрав так и норовили вырваться наружу. Особенно когда рядом были люди, влияющие на него очень сильно. Недавно пришедшая иностранка тоже входила в этот список, стоя на ровне с семьей. Рамзес так сильно хотел кричать ей о своей любви и чувствах, так отчаянно жаждал прикоснуться и почувствовать в своих объятиях хрупкое и теплое тело, не до конца понимая, как так можно влюбиться в кого-то настолько сильно. Ему нравилось смотреть, как Нефертари счастливо улыбается и смеется. Только с ней птицы пели громче, а солнце светило ослепительно ярко. Голубоглазая красавица была словно глоток свежего воздуха в этом рассаднике змей и крыс. Слишком необычная, прямолинейная, непредсказуемая и искренняя в своих чувствах. Наследник с любовью смотрел на свою Нефертари, чье имя очень удачно подходило ей. Эта неизвестная невольница принадлежит только ему. И Рамзес сделает все возможное, чтобы его любовь никогда не чувствовала себя в опасности. Он будет готов положить ей весь мир перед ногами, если она попросит его об этом. Порой из-за нахлынувшей порции любви и чувств наследник забывался, кто он такой и какой статус носит в этой стране. «Что с наследным принцем-регентом?» — спрашивали жрецы на собраниях, подмечая страстные и своевольные действия Рамзеса. Дворцовый сад — это настоящий уголок природы, где каждый уголок удивительно красив. Фараон приложил много сил и труда, чтобы сделать его таким, и это приносит всем жителям дворца много удовольствия. Здесь все идеально сбалансировано: цветы, растения, ландшафт и декорации. Каждое растение тщательно подобрано и высажено в определенном месте, чтобы создать наилучший эффект. Цветы, как правило, разбиты на группы, чтобы создать яркие и привлекательные цветовые акценты. В этом саду состоялся серьезный разговор по поводу дальнейший жизни красавицы Нефертари. — Ты станешь прекраснейшей Царицей Египта в истории, — девушка вздрогнула от тихого шепота наследника. — Я не хочу. Я, в сущности, не здешняя, — вырываясь от крепких объятиях, голубоглазая подтолкнула юношу, — Я хочу уйти отсюда, вернуться домой… — Хорошенько запомни, Нефертари. Весь Египет принадлежит мне, как и ты. После церемонии ты станешь моей наложницей, можешь ожидать с почтением, затем посмотрим и женитьбу. — Девушка тяжело вздохнула, соглашаясь с напряженным наследником и бросая попытки как-то разрядить обстановку. Рамзес быстрым шагом двигался по коридорам дворца, направляясь в свои покои. Вечерами сад окутывается магической атмосферой благодаря яркому освещению, которое специально установлено, чтобы подчеркнуть красоту маленького уголка природы. Рамзес сидел в тишине ночных звезд, выпивая вина. Молодой господин соображал, что заключение брака с неизвестной девушкой — нелепое решение. Она бесприданница с пустым кошельком, не способная дать ничего ни для будущего страны, ни народу. Первый брак очень важен для укрепления царства и поднимает статус принца. Он все понимает. Но душу гложет чувство потери, будто та исчезнет, выскользнет из рук и не вернется, если он во время не женится на ней. Несчитано обдумав, порассуждав с жрецами и выслушав мнение советников, Рамзес принял решение пока не торопиться по поводу брака. Пусть всё покажет небеса, пусть всё будет двигаться по своим чередом.~~~
С каждым днем становилось все холоднее и холоднее, а по утрам можно было застать плотный туман, который окутывал все вокруг. Вставать рано утром не было никакой необходимости, но на протяжении недели (если не больше) Аурита уверенно поднималась, наблюдая с балкона, как в тумане исчезают слуги. Она не услышала, что сзади подошла горничная. — Госпожа, — голос Ханны не заставил резко обернуться, однако гордое одиночество было нарушено, — Вам письмо. На сказанное девушка кивнула, плотнее закутываясь в шаль, которая согревала ее. Тепло дворца приятно ударило в лицо, когда перешагнули порог. Письмо тут же принесли, но оно было не просто в футляре. Небольшое послание покоилось в красивой шкатулке из дерева, в которой нужно было развинтить одну из стенок. Всем жителям дворца, как и девушке, пришло оповещение о свадьбе старшего Наследника с Хеттской Принцессой. Радость одолевала Госпожу, ее сила, и как она сумела повлиять на окружающих ее людей. Если Салманасар станет Правителем, девушка будет жить без интриг, не будет выживать, а по настоящему жить. Большинство браков в богатых семьях Ассирии заключалось по расчету: для продолжения рода, для объединения владений, а также для укрепления политических союзов. Вечер медленно скатывается к горизонту, на землю падают сумерки. Во дворце гуляла праздник, освещались покои всех жителей этого великолепного замка. В огромном зале собралась толпа служанок, накрывающих стол и помогающих нести банкетные блюда. Прибыли гости из Хетты, а Ариджу по тихонько увезли в ее новую спальню. Вечером перед свадьбой прибывшая невеста жертвовала свои старые игрушки и детскую одежду, тем самым прощаясь с детством. Все эти традиции казались попаданке немыслимыми, только после свадьбы ты перешагнешь во взрослую жизнь? Накануне свадьбы Аридже повязывали голову красным платком и надевали на нее длинную прямую белую тунику с поясом, предназначавшуюся и для дня свадьбы. Пояс завязывался двойным геркулесовым узлом, который должен был предотвратить несчастье. Волосы невесты укладывали в распущенные волнистые локоны. Свадебный наряд девушки представлял собой длинное платье — паллу, ярко-красного цвета, надеваемое на тунику. На голову накидывали покрывало огненного, желто-красного цвета, немного спуская его на лицо. Обувь должна была быть того же цвета. К украшениям относился прежде всего браслет. На голову Ариджы надевали венок из цветов апельсинового дерева и мирта, собранных самой невестой. Ариджа откровенно чувствовала себя неважно, времени на отдых было критически мало, а нуждалась она в нем очень сильно. Подготовка к храму оказалось ерундой по сравнению с хлопотами к официальной свадьбе. Почему нельзя все совместить? Принцесса молча терпела то, как с ней обращаются, словно с куклой, которую велели нарядить. В ту ночь имя невесты было изменено: Она теперь Мэделуна. Мэделуна впервые увидела своего жениха и наследник оставил обворожительное впечатление на девичье сердце. Его блондинистые короткие волосы, глаза темно карие из-за плохого освещение создавали эффект черных омутных глаз. Острые черты лица, нос аккуратный с горбинкой, острая линия челюсти дополняли его образ. Образ кровожадного правителя будущей Империи. Его сильные руки, широкие плечи и мужественная спина — мечта всех девушек гарема. Толпа девушек невольниц жаждали оказаться в его объятиях. Мэделуна же его первая законная жена. Увы, первая. И она же скоро станет первой забытой любовью. Исходя из этого, Мэделуна с детства боялась брака по расчету. Но судьба ее любит, раз она оказалась с молодым красивым принцем, а не в объятьях богатого старика, как ее сестры. Чувственная любовь и сексуальное удовольствие в римском браке считались не такими уж важными, и к этому супруги не стремились. С юридической точки зрения близость в браке не являлась обязательной, ее прекращение и даже жизнь врозь не прерывали течение брака. Однако супружеская любовь присутствовала во время брачной ночи. «Брачная ночь! Хоть это и необязательно, вдруг он решит со мной, уединится?». У Лунной Госпожи мысли заметались в голове. Служанки хорошенько мыли невесту в теплом воде с ароматными цветками. В бане тепло. Мрамор заставляет Мэделуну засмотреться на то, как устроена баня у ассирийцов. Девушка желала остаться один на один со своими мыслями, но выгонять служанок в первый же день ударило бы по ее репутации. Ей просто было необходимо побыть одной, чтобы утрамбовать все внутри себя. Она неспешно набирает воду, обмывая тело, тяжело выдыхая. Кто мог подумать, что ее жизнь так изменится за два месяца? Разумеется, отец упоминал что-то про замужество, но лунная красавица не ожидала всего того, что случилось сегодня. Она теперь законная жена Салманасар Первого. Ее жизнь не будет как прежде. После ночной процедуры Мэделуна, сама того не замечая, уснула в кушетке. На удивление, утром она спала уже в кровати. Аурита осознавала, что вмешалась в историю, из-за чего Маатхорнефрура стала Мэделуной. Былая жена Рамзеса обрела другую жизнь, не то, что было написано в ее судьбе. Какие будут последствия?~~~
В Египте солнце разительно грело, из-за чего погода была сухой и жаркой. Несмотря на сезонный разлив реки, плоды не выращивались должным образом, поскольку не хватало рабов невольного труда. Сын фараона ходил весь скорбный и агрессивный. Позже было известно, в чем дело: его голубоглазая любимица исчезла, из-за чего принц отправлялся на каждую точку страны, разыскивая сбежавшую невольницу. Фараон воистину невзлюбил безумные действия наследника. Царица со скрипом зубов принялась отчитать сына, пока обиженный отец не отнял статус принца-регента. Как только женщина поспешно закончила трапезу, к ней пожаловал муж. — Туя, свет моих очей, мать моих детей, как же я рад тебя видеть, — Фараон обнял жену за плечи и поцеловал в голову. — Сети, я также безмерно счастлива вновь ощущать твое присутствие рядом. — женщина обняла мужа за широкую грудь. — Туя, ты знаешь о чем я много думаю? — на вопрос женщина лишь покачала головой, слушая сердцебиение мужчины. — Однажды мой отец Рамзес Первый, когда мы сражались на мечах, сказал мне, что чем старше мы становимся, тем меньше в нас невинности. Сегодня я впервые задумался, как сильно вырос наш сын. Люди смотрят на моего сына, видят его умным, сильным, полным энергии, таким, каким хотят видеть своего правителя народ и воины. На их устах невольно задерживаются слова, что вскоре солнце прежнего Фараона начнет идти к закату, дабы взойти ради его приемника. — женщине было очень не по себе, когда царь начал говорить о том, что уже видит в Рамзесе противника. — Молодость проходит так быстро, Туя, пролетает подобно порыву ветра. — Сети, молодость и впрямь постепенно уходит, такова судьба всякого человека, однако Рамзес — прежде всего твой сын. Я его вырастила и знаю, что он никогда не станет даже думать о том, чтобы занять трон, на котором восседает его отец. Ты — главный авторитет Бифету. Он не станет восставать, потому что в его сердце, как и в сердце его матери, только один Фараон — Фараон Сети Первый. Сильный, могущественный правитель, которого я очень люблю…– последние слова женщина произносила шёпотом, не отводя взгляд от мужа. Потому ни в коем случае нельзя заронить сомнения. — Ты права, моя роза, — мужчина поцеловал нежные руки своей возлюбленной. — Я подумал, что наш сын еще не женился, — царь внимательно взглянул на женщину. — Я рассчитываю поженить Рамзеса и Принцессу Великой Ассирии. Достаточно времени мы знакомы с Адад-Нирари, он также посчитал идею удачной. — женщина лишь слыбо улыбнулась, и поддержала мужа. Хотя в душе Царица совсем не была уверена в том, что свадьба уместна, ведь Рамзес определенно всерьёз влюбился в его Нефертари. Но Фараон строил серьёзные матримониальные планы, собираясь женить своего сына. Женщина решила поговорить с сыном. Ведь для него эта свадьба будет большой неожиданностью. Сердце матери бешенно колотилось, с мыслями «как бы глупостей не натворил». Мать поспешно вышла из покоев, довольно быстро оказавшись рядом с комнатой сына. — Откройте. Мне нужно поговорить с Рамзесом. — Что-то случилось, Мама? — серьёзно спросил сын. — Вы так взволнованы. — Бифету, сынок мой, твой отец-Повелитель решил поженить вас с Принцессой, — сделав небольшую паузу, наконец решилась женщина. — Я решила предупредить тебя, чтобы новость не стала для тебя неожиданной. — Что? — юноша пребывал в удивлении.– Поженить? Зачем это нужно, матушка? — Рамзес, я знаю, что для тебя эта свадьба — большая неожиданность, однако твой отец считает, что было бы хорошо устроить ваш брак. Принцесса Ассирии Аурита из Ашшур. Ей шестнадцать, у нее прекрасное образование, разговаривает на многих языках мира, хорошо осведомлена в политике. Она единственная дочь Правителя Империи, внешние данные — я узнала, что молодая особа красивая, и безмерно обаятельная. Женившись на ней, наша страна начнет процветать. Вспомни, твой прадед неоднократно получал поддержку от Ассирии, когда женился на нашей покойной Царице Ситре. — Матушка, но мы с ней наверняка не любим друг друга. А Нефертари? Она подумает, что я предаю ее, женившись на другой, ведь ее я не могу просто так взять в жёны, — продолжал Рамзес, расхаживая по комнате. — Вы тоже думаете, что я должен жениться на Аурите? А она сама хочет подобного брака? Я не смогу ей дать ничего, кроме статуса моей жены, не смогу полюбить и быть ей мужем. Так для чего нужен этот фарс? — откровенно говоря, женщина была полностью согласна с мнением своего сына, даже злилась на себя: «в кого, спрашивается, я хочу его превратить, заставляя безропотно следовать судьбе, пытаясь потушить гордый огонь, горящий в его глазах?» Однако тут же женщина вспоминала, что ошибка за ошибкой могут стоить Рамзесу очень дорого, ведь ее муж уже ревнует к молодости сына, сомневается до того, как Рамзес совершил ошибку. — Послушай меня, Рамзес. Твоя Нефертари, как бы ты не хотел этого признавать, покинула тебя. Я не хотела вмешиваться, однако это доходит слишком далеко. Кем она себя возомнила? Чужестранка! Так еще и высокомерная! Она не чувствует к тебе ничего! Ты, сын фараона, бегаешь за ней по пятам, и раз ушла от тебя — правильно, пусть уходит! — Матушка! Простите, но на сей раз я не могу просто так согласиться. Если у меня однажды будет законная жена, ею станет любимая женщина. Вы постоянно говорите, я должен слушать и делать, что говорят другие, должен согласовать каждый свой шаг, даже если иногда ожидание значит, что нуждающийся не получит помощи. Я понимаю, что здесь вы правы, как преемник, я не могу ставить себя выше Повелителя. Но разве я не могу принять твердое решение по поводу собственной семейной жизни? — Рамзес, но для мужчины брак — вовсе не приговор. Ты можешь иметь четыре жены, если таковым будет твое желание, не говоря уже про целый гарем наложниц в твоем распоряжении! — женщина попыталась возразить. —А вам было бы приятно, женись мой отец второй раз? Вам приятно без конца делить Повелителя с другими женщинами? Всё детство я наблюдал, как вы поворачиваете голову в сторону и держите лицо, пока отец смотрит на другую, когда вам было плохо, не позволяли мне даже защитить вас, всё безропотно прощали, ради нас — своих детей — приносили себя в жертву. Но я не хотел, чтобы моя мать ради меня жертвовала, хотел, чтобы вы были уважаемы и уверены в любви собственного сына. А теперь вы просите меня пожертвовать любимой женщиной. Нефертари — зеница моего ока, моя любимая женщина, хоть она и ушла, я чувствую, как снова будет в моих объятиях. Но вы говорите, я должен поставить перед ней законную жену. — Рамзес! Пойми, что я просто боюсь за тебя! Ты начнешь перечить Повелителю и можешь совершить серьёзную ошибку. Пойми, сынок, что молодость Повелителя уходит, но перед его глазами постоянно ты, он видит, что ты молод, тебя любят люди и воины, постепенно отец начнет стареть. Как молодой лев свергает старого льва, как становится главой прайда? Уничтожает старого льва. Об этом с каждым годом всё больше и больше будет думать Повелитель! — шёпотом поведала взволнованная женщина сыну, отчаянно обхватив его лицо. — Если ты проявишь своеволие, можешь заронить семена для подозрений, которые уже будут вполне реальными. Понимаешь, Бифету мой? Сын внимательно смотрел на мать, а потом мягко высвободился из хватки, поцеловал ее руки, и уверенно вышел из комнаты. — Рамзес!