Ведь нельзя не поверить чуду

Саша ненавидел свою жизнь. Точнее, даже не так. Он ненавидел себя в этой жизни. Потому что в какой-то момент у него было всё. А он просто взял и это «всё» проебал. Резко, в один момент. Он просто испугался и пустил свою жизнь по такой пизде, из которой не мог выбраться уже третий год. Группу он свою любил. Он вообще делал ради неё всё, можно сказать, ради неё жил. Саша бросил всё, забил на всё, лишь бы заниматься музыкой. Это было его призвание, его смысл жизни. И с этой мыслью Леонтьев существовал почти пятнадцать лет. Он жил музыкой, дышал ей, вдохновлялся снова и снова. Путь его был непростой, но оттого ещё более приятный. Они с пацанами притирались друг к другу долго. Молодым парням, у которых в тот момент одно на уме было, где бы бухнуть и с кем бы потрахаться, и так сойтись нелегко. А если к тому же учесть сложный характер Саши… Притирались они действительно очень и очень долго. Но вышло из этого нечто потрясающее. Взлетели они, само собой, не сразу. Прогрызать себе этот путь пришлось долго и упорно, но когда наконец их очередной альбом выстрелил, Саша был на седьмом небе от счастья. Он хотел обнять весь мир, и ему казалось, что лучшего момента в его жизни уже не будет. И как же он рад был, что тогда ошибался. Дальше их жизнь стала стремительно набирать обороты, наполняя обыденное существование всё новыми и новыми впечатлениями. Первые большие концерты, первые туры, первые треки на радио. До этого Саша думал, что этой самой «популярности» добиться могут лишь попса и пидорасы. А теперь он тоже был здесь. Тоже собирал толпы на концертах, тоже отбивался от поклонников, тоже раздавал автографы направо и налево. Он был в эйфории. И от своей музыки, и от того, какие плоды она приносит. Первый альбом выстрелил. За ним и второй, и третий. И Леонтьеву почему-то казалось, что так теперь будет всегда. Что любую музыку, которую он создаст, народ примет. У него же есть фанаты! Люди же идут за ним! Но оказалось, что люди идут за тобой только пока ты им во всём угождаешь. Об этом Саша, конечно же, не думал. Он, ослеплённый своим успехом, не слушал никого. Он и так-то особо никого не слушал, а тут словил какую-то особую звёздную белку. В какой-то из дней пришёл и заявил безапелляционно: новый альбом делаем тяжелее, намного тяжелее. И это был ровно тот момент, с которого можно начинать отчёт того пиздеца, в который превратилась жизнь Леонтьева. Альбом не зашёл. Вообще не зашёл. Об этом альбоме не высказался только ленивый. Хейт сыпался со всех сторон. Не оценили альбом и коллеги по цеху, и музыкальные критики, и даже ведущие всяких радиопередач, которым лишь бы вытащить побольше грязного белья. Лишь бы закопать Сашу ещё глубже в землю. Пацаны Сашу, вроде, поддерживали. Мол, ну проебались и ладно, с кем не бывает. А Саша знал, с кем не бывает. С ним. Он не проёбывался никогда и ни в чём. Начиная со школьных олимпиад и заканчивая отношениями. У него всегда и всё проходило, как говорится, на ура. А тут… Саша не знал, что делать. И принял абсолютно неожиданное для всех решение: распустить группу. Пацаны были в шоке, но Саша был непреклонен. Он хотел уйти на пике. Пока они не записали ещё один провальный альбом. Пока пацаны не начали валить из группы, пока не началась ненужная никому текучка. Он не хотел быть тем престарелым рокером, который двадцать лет гоняет одни и те же приевшиеся хиты. Он хотел, чтобы его запомнили таким: Александром Леонтьевым, который ушёл, потому что умеет признавать свои ошибки. Который ушёл, оставив за собой целый ворох музыкальных шедевров. Александром Леонтьевым, который горел на сцене, но всё же на ней не потух. Зато жизнь его потухла в один миг. Первые полгода был почти что беспрерывный запой. Саша пил, периодически записывая на домашней студии какие-то новые мелодии. Но из раза в раз он себя одёргивал. Не нужно, не нужно, не нужно. Это больше никому не нужно! Никому… И ему самому в первую очередь. Очень сложно было отучить себя постоянно бросаться к гитаре, постоянно что-то напевать в голове или отстукивать пальцами ритм. Но ему пришлось. Потому что группы больше не было. Был лишь он, несчастный Саша Леонтьев, который будто заново учился жить. Из запоя он вышел не по собственной воле, у Саши тупо закончились деньги. Накопленные непосильным трудом, они довольно быстро улетели на еду, оплату коммуналки и бесконечное количество бухла. Тогда перед Сашей мгновенно встал вопрос: что же ему делать дальше? Он всю сознательную жизнь занимался только музыкой. Он даже образование не получил, бросив всё ради группы! Он никогда не зарабатывал ничем, кроме музыки, и сейчас он просто не представлял, куда податься, что ему делать. Пойти мясом на рынок торговать? Благо, его комплекция позволяла ему быть тем страшным мясником из детских страшилок. Ответ пришёл сам собой, когда одна знакомая попросила Сашу научить её играть на гитаре. Мол, она едет в какой-то поход с коллегами и хочет поразить одного из них своими талантами. И с тех пор Саша зарабатывает тем, что преподаёт гитару на дому. И помимо денег эта деятельность приносит Леонтьеву только страдания. Он ненавидит это всей душой. Он ненавидит людей и лишний раз контактировать с ними. Он ненавидит людскую тупость и неумение усвоить даже самые элементарные вещи. Саша ненавидит свою работу, но изо дня в день он берёт гитару и улыбается всем, кто платит ему деньги. Саша ненавидел свою жизнь. Точнее, даже не так. Он ненавидел себя в этой жизни. Ненавидел ровно до того момента, пока в ней не появился Андрей. Андрей, который открыл дверь чуть ли не с ноги, ввалился в его квартиру с заклеенной скотчем гитарой наперевес, вывалил на журнальный столик горсть смятых купюр и выдал с очаровательной улыбкой: — Вот! Учите меня!

***

Из всех рабочих дней Саша больше всего ненавидел пятницы. У него было несколько постоянных учеников, которые ходили к нему уже месяцами, а кто-то даже годами. А вот пятницы Леонтьев всегда выделял для бесплатных пробных занятий. Оставались с ним немногие, считай, единицы, хоть и каждая пятница была забита почти что под завязку. Кто-то приходил просто поглазеть на неудачника Леонтьева, старого рокера, который просрал свою группу и теперь зарабатывает черти чем. Кто-то просто запоминал пару необходимых ему аккордов и счастливый исчезал с радаров. Поэтому пятница и была самым выматывающим для Саши днём. Поток людей был нескончаемым, и к каждому надо было найти подход, каждому угодить. Ещё и бесплатно! Сегодняшняя пятница, на удивление, вышла довольно спокойной. Всего две девушки и какой-то очень мутный мужик, который ни разу за занятие даже к гитаре не прикоснулся. Ни с кем из них Саша дальнейшей работы представить не мог, поэтому надежда была лишь на последнего ученика. Андрей. Саша фыркнул, вспоминая переписку с этим неугомонным ребёнком. Мда, кажется, сейчас ещё один будет мимо. И опасения Леонтьева только подтвердились, когда это чудо буквально залетело в его квартиру. Лохматый, раскрасневшийся, с улыбкой этой шальной. Он будто из мультика вылез, причём, из старого, советского такого. — Вот! — парень вывалил горстку смятых купюр на столик перед Сашей и разулыбался ещё сильнее. — Учите меня! — Во-первых, добрый вечер, — Саша отодвинул деньги подальше от себя, сцепляя пальцы в замок. — А во-вторых, пробное занятие бесплатно. — Так я это, учиться хочу! — Андрей настойчиво подвинул бумажки обратно к Саше и плюхнулся на пуфик. — Ну, нормально типа. А деньги… Возьмите себе сразу. А то ж я это… ну, проебу. А я долго копил! — он потёр нос, как-то виновато опуская глаза. — Точнее, я на гитару копил. Хотел купить там, ну, нормальную, все дела. А потом батя вот эту старую нашёл в гараже. Ну я поклеил там немного, туда-сюда. Вроде, бренчит, — Князев со всей дури ударил по струнам, от чего Саша лишь поморщился. — Лет-то тебе сколько? — обречённо выдохнул он, понимая, что это чудо от него не отстанет точно. — Восемнадцать есть, не боись, — подмигнул Андрей и тут же звонко рассмеялся. — А обращаться мне к тебе как? — Леонтьев ещё раз взглянул в свой планшет и на имя «Андрей», которое почему-то было обведено в его расписании красным кружочком. — О, да, — Андрей вытер вспотевшую ладонь о джинсы и протянул её вперёд. — Андрюха я. — Александр Владимирович, — Саша быстро пожал протянутую руку и поправил очки. — Ну давай посмотрим, на что ты вообще способен… Андрюха. Почти сразу Саша понял, что Андрей ни на что не способен. Он не то, что даже самых элементарных аккордов не знал, казалось, у него вообще напрочь отсутствует слух! Он вообще не различал нот, а когда пытался повторить за Сашей, непременно задействовал не те струны. Есть ведь такое выражение, мол, медведь на ухо наступил? Саше казалось, что Андрею медведь наступил на всю голову разом. А ещё Саше казалось, что он никогда не доживёт до конца этого занятия. Но вот зазвонил таймер, оповещая, что их сорок пять минут прошло, и Леонтьев облегчённо выдохнул. — Ну что, когда следующее занятие? — обнимая гитару, заморгал своими невероятными глазюками Андрей. Саше, честное слово, хотелось сказать, что никогда. Но глаза Андрея настолько светились. Он был так заряжен и так воодушевлён, что у Саши просто язык не поворачивался парнишку послать. Он ведь… безнадёжный был как будто. Совсем от музыки далёкий. Но он так безумно хотел научиться, что Леонтьев не мог ему отказать. Не в этой жизни. В конце концов, кто вообще этому юному дарованию поможет, если не он? — У меня есть окошки по средам и четвергам, — всё же выдохнул он, обречённо хватаясь за планшет. — Только, умоляю, изучи к следующему занятию хоть что-нибудь! Хотя бы почитай в интернете, как аккорды называются. А лучше, скачай себе приложение с синтезатором и послушай, как разные ноты звучат. — Будет сделано! — Андрей подскочил, как ужаленный, чуть не уронив и так убитую в хлам гитару. — Спасибо! Саша всем нутром чувствовал, что ещё пожалеет об этом решении. Но почему-то эти чувства не вызывали в нём ничего, кроме улыбки.