***
Англия. XVII век.
Деревня Хоксхед, Камбрия.
12 июня. Вечер. — Уезжаешь? — Его голос звучал глухо, почти не слышно, однако девушка стоявшая напротив, казалось, понимала все без слов. Она больше не плакала, как это было, например, вчера, два дня назад или сегодня утром. Ее стеклянные глаза, уже ничего не выражающие, казались мертвыми, а ярко-алые пряди волос, которые она должна была скрывать изо дня в день под слоем тонкой ткани, сейчас выглядели грязными и темными. Она походила больше на мертвеца, нежели на невесту. Стоя перед возлюбленным в свадебном платье, Аврора искренне молилась всем богам, лишь бы только он стал ее мужем, он, а не тот, кого так радушно приставил ей отец. — Прости… — Одними губами произнесла она, чувствуя как все нутро сводит от ужасного чувства тошноты. В попытке найти утешение Аврора заглянула в его глаза, светившиеся когда-то цветами рассветного моря, однако от того, с каким сожалением Ян смотрел на нее, стало только хуже. Хотелось кричать, выть, бить кулаками землю от зияющей боли в грудной клетке. Корсет, нарочно перетянутый тугой шнуровкой так и норовил сломать ей ребра, чтобы окончательно добить и без того худощавый девичий силуэт, что неосознанно вздрагивал при каждом порыве ветра. Привычно веселые юношеские черты лица вдруг сковала нескончаемая безысходность. Ян так хотел помочь ей. Если бы только она позволила ему, он бы из кожи вон вылез, лишь бы только спрятать ее от жестокости этого мира, он бы отдал все, лишь бы на устах возлюбленной всегда сияла улыбка. Только вот… ее упрямость и жажда справедливости испортили все, чего он так неистово желал. И глупо было винить Аврору в происходящем, ведь она с самого начала дала ему понять, что общего будущего у них нет. Не будет той любви, о которой пишут в сказках и о которой так грезят все девочки, будучи маленькими. Не будет того мира, где все счастливы и где не бывает войн. Не будет его. И не будет ее. К одному большому несчастью, существовала только суровая реальность, о которой, казалось, только одна Аврора и знала. Она твердила об этом каждую секунду своей жизни, будучи абсолютно точно уверенной, что все будет именно так, как она сказала. Она наверняка знала, что ждет ее в будущем, отчего постоянно ограждала себя от лишних встреч. И глупо было сейчас стоять и думать о том, что нужно было верить ее словам с самого начала. Он идиот, безнадежный глупец, дурак, который вопреки всем указам ее же отца ослушался, думая лишь о себе. А теперь он просто стоял и смотрел на нее, такую прекрасную, в свадебном платье, что вот-вот отдадут какому-то старому извращенцу на растерзание, выкупившему ее за большие деньги, как диковинный трофей из-за необычной внешности. А она, как кукла, чью учесть предрешили еще с самого рождения, даже не пыталась сопротивляться. И правильно. На кону выкупа стояла жизнь ее больной сестры, которую без большого количества золотых никто бы лечить не стал. В их скромной деревушке подходящего климата для Терезы не было. А как простая семья аптекарей может перебраться поближе к морю без должных средств? — Умоляю тебя… — Девичьи губы дрогнули в печальной улыбке, заставляя что-то в его грудной клетке болезненно сжаться. Он понимал, о чем она говорит. Понимал, но не верил в то, что это возможно. Ни думая больше ни о чем, Ян быстрыми шагами преодолел расстояние между ними, заключая возлюбленную в крепкие объятия, прижимая к себе как можно теснее. Слезы по его щекам градом покатились к подбородку, исчезая где-то в ткани ее простенького платья. Он больше не мог себя сдерживать понимая, что уже через считанные секунды она раствориться прямо в его руках. Аврора все так же пахла аптечными травами, из которых больше всего выделялся вкус мелиссы. Все так же нежно обнимала его за плечи, утыкаясь носом в грудь, все так же тихо шептала клятву, понятную только ему. Он больше не знал, что делать. — Я обещаю тебе. — Делая глубокий вдох, стараясь говорить как можно четче, вдруг зашептал Ян, заставляя Аврору вздрогнуть от неожиданности. Его охрипший голос с придыханием от слез заставил остаток ее внутреннего мира с грохотом рухнуть вниз. — Я обязательно тебя найду. Чего бы мне это ни стоило. Мир вдруг перевернулся. Уголки девичьих глаз вновь наполнились слезами, а в сердце поселилась толика надежды на спасение. Она тут же перестала обращать внимание на то, как он сжимал ее в своих объятиях, наровясь сломать позвонки. Аврора уже не слышала, как где-то далеко в дали послушались голоса, очевидно, призывающие ее возвращаться. Сейчас существовала только она и он. И ей хотелось бы умереть с ним в этом моменте. Стать пеплом, рассеянным по ветру. Лишь бы только с ним. Осторожно подняв голову, заставляя Яна встревоженно отстраниться, Аврора без колебаний накрыла его губы своими, абсолютно игнорируя установленную между дистанцию. Она всю жизнь следовала воле отца, исполняя его желания, терпя при этом его телесные наказания. Сколько раз он искажал ее тонкую кожу кровавыми полосами при малейшем ослушании? Сколько раз он заставлял ее унижаться, пытаясь вбить в голову, что она никто и звать ее никак? Сколько еще раз он попытается испортить ее и без того поганую жизнь? Думать об этом больше не было смысла. Ей больше не было страшно. Приподнявшись на носочках, девушка накрыла его шею руками, позволяя полностью погрузиться в этот прощальный поцелуй. Он был таким же горьким, как и сами мысли о их ближайшем расставании, но в то же время таким чувственным, что сердце в грудной клетке громко заухало, предугадывая скоротечную боль. Руки Яна крепко сжимали ее талию, и без того перетянутую корсетом, пока язык исследовал девичьи пухлые губы, запоминая каждую рельефную складочку, дабы навсегда оставить их в памяти. Когда воздуха в легких перестало хватать, Аврора медленно отстранилась, продолжая касаться крепкой мужской шеи своими тонкими пальцами. Их взгляды тут же пересеклись. Его лазурные, покрасневшие от слез глаза, такие родные и бездонные, с нескончаемой любовью смотрели на нее в надежде, что этот кошмар вот-вот закончится. Однако стоило ему только поднять свою руку, чтобы убрать выбившуюся из-за уха прядь алых волос, девушка тут же отступила назад, возвращая юношу с небес на землю. — В следующий раз я обещаю полюбить тебя еще сильнее. — Девичьи глаза цвета весенней листвы сверкнули в свете закатных лучей солнца, заставляя его в ожидании вытянуться. Он не верил ее словам, не верил странным уговорам, никогда не верил историям о перерождении, будучи уверенным, что за смертью следует лишь бездна. Однако сейчас почему-то ее тихие слова звучали крайне убедительно. Быть может, это была высшая степень его отчаяния. Или… влюбленности? Его ладони аккуратно коснулись ее тоненьких пальчиков, согревая своим теплом озябшую кожу, в последний раз сжимая их перед тем, как она навсегда покинет эти места. — Как я найду тебя? — Прижимая худенькие руки к своим губам, совсем тихо спросил юноша, чувствуя, как в горле образуется неприятный ком. Он не хотел отпускать. Хотел быть с ней во чтобы то ни стало. Хотел сделать ее счастливой. Хотел сделать ее своей. Но не знал как. Заглянув последний раз в его глаза, Аврора осторожно вытянула свои ладони из его рук, медленными шажками отступая назад. Ян в растерянности посмотрел на нее. Тело сковало невидимыми цепями страха так, что невозможно было пошевельнуться. Он боялся, что она уйдет молча, забирая с собой последние надежды на спасение, в которые, пускай и верилось с трудом. Внезапно Аврора остановилась, наблюдая за тем, как над полевыми васильками кружится крохотная бабочка. Протянув кончики пальцев, дабы сорвать цветок, девушка вдруг замерла, позволяя насекомому осторожно перебраться на ее ладонь. В беспокойстве наблюдая за возлюбленной, Ян пытался игнорировать клокочущее чувство потерянности, разъедающее его изнутри. На мгновение он даже перестал различать реальный мир от галлюцинации. Он вдруг подумал, что все происходящее сейчас — простой красочный сон. Аврора медленно подняла руку к небу, вновь замирая, словно выжидая чего-то. И лишь только после того, как Ян посмотрел на маленькую бабочку, ползающую по ее указательному пальцу, она резко встряхнула рукой, задевая венок на своей голове так, что часть волос, доселе собранная в косу, разметалась по ее плечам подобно яркому пламени. Девушка украдкой взглянула на его растерянное лицо и, резко развернувшись, побежала прочь, что-то невнятно крича. От испуга он тут же ринулся за ней. Однако возникшая в дали толпа людей мгновенно остановила его, вынуждая обреченно упасть на колени. С каждой секундой силуэт ее становился все меньше и меньше, сливаясь с ярко-алым закатным солнцем, заставляя сердце разрываться от обиды и боли. Он больше не хотел существовать. Хотел бесчувственно упасть на землю и слиться с ней воедино. — Она приведет тебя ко мне! — Внезапно откуда-то издалека послышался ее отчаянный крик. И этого хватило для того, чтобы сердце бедного пастуха разбилось вдребезги. Наверное, именно в этот момент он полностью осознал, что произошло. Его надежды растворились прямо у него же в руках. Они больше никогда не встретятся.***
17 июня. Утро. Дождь с силой вбивался каплями в вырытую землю, стекая тоненькими ручейками в глубокую яму. Люди, столпившиеся вокруг, скорбели, громко рыдая и утешая друг друга, а вместе с ними плакало и небо. Они единым организмом смотрели за тем, как монотонно какой-то безымянный мальчишка хоронил тела вдоль лесной полосы, закапывая их сырой землей, перемешанной с глиной и песком. Ян стоял позади этой толпы, безмолвно смотря за тем, как с каждой секундой тело любимой в одной из могил все больше и больше скрывается от его глаз. Надо же… Недели не прошло с момента ее венчания, как она уже бледная, покоилась в земле. Такая холодная и несчастная. Его тело не выдавало никаких эмоций. Казалось, Ян даже не дышал. Стоял не двигаясь и не моргая, чувствуя, как босые ступни медленно погружаются в размытую тропу. Ему не было холодно. Физически он ни чувствовал ничего. Глаза то и дело бегали от ее закрытых век к обожженным губам, шее, ключицам, кожа на которых совсем выгорела, и ниже, там, где тело и вовсе превратилось в единое месиво, теперь уже перемешанное с кусками глины и песка. Как это произошло? Этот вопрос единственный крутился у него в голове с того самого момента, когда он только узнал о пожаре. Пожар? Особняк сгорел полностью. Никто не успел выбраться. К утру лишь удалось вытащить из дома остатки тел. Голос какой-то женщины, что прибежала ранним утром в их деревню, до сих пор эхом отзывался в его черепной коробке. Больно не было. Нет. Это чувство уже ни в какое сравнение с болью не шло. Это было гораздо хуже. Его грудную клетку словно разрывали и сшивали вновь, чтобы раз за разом снова терзать и собирать воедино. Не выносимо было просто дышать. Каждый вдох, казалось, может стать решающим, прежде чем он сам потеряет сознание и свалится с ног, теряясь в этом омуте порочности и грязи. Влажные комья земли упали на ее белоснежное лицо, скрывая за собой остаток ярко-алых прядей. Затем еще и еще. Пара секунд и ее тела больше не было видно. Она навсегда осталась там, внизу, под землей. Одна. Никто никогда не придет вытащить ее оттуда. Никто никогда больше не сможет ей помочь. Она осталась наедине с самой собой. Сердце в груди больно кольнуло его, заставляя сдавленно сморщиться. Послышался тихий стон. Слезы, безостановочно катившиеся по его лицу, уже давно смешались с дождевыми каплями. Грязные, вымокшие волосы липли ко лбу, вызывая дикое раздражение. Хотелось схватиться за них пальцами и вырвать блондинистые пряди. Все до единой. Его взгляд все еще был прикован ее могиле в ту точку, где всего пару минут виднелись черты наивного детского личика. Он так любил ее… Несмотря на то, что людей вокруг захоронений собралось много, Ян не видел никого. Все они слились в один единый ком, различить который он был уже не в силах. Именно поэтому, когда сзади к нему подошла какая-то женщина, осторожно похлопав по плечу, он ощутимо вздрогнул, поворачиваясь к ней лицом. Особа молчала, лишь легонько кивала головой, показывая тем самым, что прекрасно понимает то, какую боль сейчас испытывает юноша, в надежде успокоить его. Только вот Яну от подобного жеста стало еще хуже. От всех этих притворно скорбящих лиц к горлу подступила тошнота. Все знали, что Аврору продал ее собственный отец. Дли них она была лишь изысканной статуэткой, выточенной из красивого камня, выставленной на продажу. Не более. От осознания этого на губах расцвела печальная усмешка. Женщина, сочувственно гладящая его по плечу, в смятении отступила назад, совершенно не поняв, что вызвало подобную реакции. Ян горестно взглянул в ее испуганные глаза и, не в силах больше стоять, упал на колени. Грудную клетку разрывало от переизбытка чувств. Он больше не различал звуков. Все слилось в кашу, пока уши и вовсе не заложило от чьего-то отчаянного крика, раздавшегося над самой его головой. Все вокруг перед глазами поплыло. Земля стала уходить из-под ног. Реальность перестала быть различимой. Один. Два. Десять. Пятнадцать. Двадцать восемь. Пятьдесят один. Прошла ровно одна минута, прежде чем он бесчувственно упал на землю, утопая в ее грязи, с ужасом понимая, что кричит он сам. Мир померк перед его глазами. Он больше не хотел просыпаться.