Малик
Я оторвался от привычных кип бумаг и выглянул в окно. Было погожее февральское утро, тихое, теплое и спокойное, как раз идеальное для посвящения новобранцев. Солнце ярко светило из-за облаков, но при этом не было жары, которую так плохо переносила Мария. Уж у кого прекрасное чувство юмора, так это у госпожи Фортуны: северное дитя занесло на знойный юг, а лед навеки связал судьбу с огнем. Я улыбнулся. Много лет назад, когда я застал Альтаира за рисунком женщины-тамплиерки, я сразу понял, что дело обстоит хуже некуда. Леди Торпе - его злейший враг, правая рука магистра де Сабле, а еще чертовски коварная женщина. Альтаир заверил меня, что собирается просто использовать тамплиерку как живой щит против нового магистра, и я даже почти поверил. Интересно, осознавал ли он в тот момент, что лжет самому себе? Впрочем, Альтаир добился своего: он разгромил тамплиеров на Кипре, привез Марию с собой в Масиаф и женился на ней, и, клянусь золотым солнцем на небосводе, как бы я скептично не был настроен, но более сильной и пылкой любви этот грешный мир не видел никогда. Дай Аллах мне и каждому созданию испытать настолько непоколебимые чувства! Я встал и неспешно пошел по коридорам замка к выходу. У повелителя ассасинов сегодня гора и еще небольшая тележка церемониальных обязанностей, от которых я, к счастью, освобожден. Так что мне ничто не мешает прогуляться улочками Масиафа и узнать всякое интересное? Потом можно будет все обсудить с госпожой Ла-Ахад. Народ на улице суетился, готовясь к предстоящему посвящению молодняка. Мужчины начищали оружие, женщины прихорашивались и собирали детей - идиллия, которую мы с Альтаиром мечтали построить; в такие трогательные моменты особо остро не хватает Кадара. Как бы он был рад и горд за то, как сильно изменился Масиаф, как возмужал обожаемый им Альтаир и как скучает за ним старший брат… Я завернул на рынок и увидел гудящую, как пчелиный улик, толпу. Люди кричали, махали руками, а женщины сыпали проклятия - в общем происходило нечто странное. Я поспешил туда, и народ, услышав мой голос, немного расступились, давая проход. — Что тут за балаган? — я протиснулся в середину круга и оторопел, когда перед моими глазами предстало потрясающее зрелище: молодой парень с мечом в руках отчаянно прикрывал пожилую женщину, которая скукожилась от страха, прячась за его спиной. — Don't you dare come closer to us, stupid savages! [Не смейте приближаться к нам, тупые дикари!] — я ни слова не понял из того, что кричала старуха, но, судя по всему, она негодовала. Молодой ассасин рядом со мной уже тянулся к рукояти своей сабли, как я перехватил его запястье и недовольно шикнул: — Кто тебя воспитывал, щенок? Отец не научил тебя привечать гостей? Паренек недовольно посмотрел на меня, однако возражать правой руке своего повелителя не стал. Все таки черный халат приносит не одни только хлопоты. А еще я уверен, что черный цвет мне к лицу. — С каких пор, Малик-ханым, мы стали гостями называть тамплиеров?! — воскликнул молодой ассасин и указал пальцем на рукав незнакомца, на котором красовался вышитый красный крест, очень красноречивый и недвусмысленный символ. Я вспомнил, как несколько месяцев назад на меня находило неприятное ощущение находящей бури, когда сидел с женой друга в саду. А что если интуиция меня не подвела, и к нашему порогу несется нечто нехорошее? И все же, что-то здесь было не так. Один тамплиер под ручку со старухой приперся в Масиаф; ни сигнальных огней, ни гонцов, ни донесений об опасности я не наблюдал, хотя разведка и внешние связи - моя вотчина. А поэтому неизвестность напрягала похлеще любой беды. Но как бы не хотелось начать махать кулаками, нужно для начала познакомиться. — Ты на кого голос повышаешь? Забыл свое место? — спокойным, но резким тоном отозвался я, внимательно посмотрел на ассасина, который опустил взгляд; обратив свой взор на "гостей", я спросил: — Кто вы такие и что вам нужно в Масиафе? Рыцарь гордо поднял голову, но меч опустил. Старуха тем временем выглядывала у него из-за спины. — Я Родерик Стаффорд, сын Роберта Стаффорда. Я сопровождаю эту женщину из Акры. Она хочет встретиться с повелителем ассасинов лично. — Вот как, — я удивленно вскинул бровь. — Назови хотя бы одну причину, почему повелитель должен тратить свое время на женщину и на ее спутника с красным крестом на рукаве? И, вообще, у женщины есть имя? — Есть. Но она назовет его исключительно повелителю и его одалиске! — Кому?! — я прыснул со смеху; вот уж Мария "обрадуется", когда узнает, что в королевстве крестоносцев ее считают простой любовницей. — У повелителя нет других женщин, кроме законной жены, но это не существенно. Тревога и неуверенность сменились любопытством. Очень интересно, что же такого интересного белобрысый тамплиерчик расскажет Альтаиру и Марии. Может, действительно что-то важное? И кто эта загадочная женщина? В общем, пусть мой друг разбирается с этой честной компанией. — Сопроводите Родерика, сына Роберта и его безымянную спутницу в зал приемов, — я повернулся к ассасинам и дал указания. — И поставьте в известность повелителя и Марию-ханум. Ассасины кивнули и под руки повели странную парочку в сторону замка. Вот уж действительно, у Фортуны прекрасное чувство юмора, раз каждому тамплиеру просто медом намазано в Масиафе, сердце королевства ассасинов!Альтаир
Я стоял, как статуя, заложив руки за спину, пока двое слуг суетились вокруг, подготавливая мой наряд к сегодняшней церемонии. В этот день молодые послушники, зеленые мальчики и девочки, станут настоящими ассасинами, теневыми убийцами, несущими свет. Они уже успели окропить свое первое соколиное перо в крови, а значит, все, что отделяло их от заветного статуса - лишь Прыжок Веры, момент, когда ты подчиняешь себе ветер и небеса. Даже не верится, что двадцать лет назад я был таким же птенцом, самоуверенным и наглым, жаждущим приключений и крови; я совершенно ни во что не ставил собственную жизнь и пренебрегал чужой, ведь цель всегда оправдывает цель, ничто в этом мире не истинно, и все позволено. Тщеславие и ошибки молодости дорого мне обошлись, но подарили нечто крайне ценное - опыт, который не позволит вступить в ту же реку дважды. Мне есть для кого жить и чем рисковать - отныне за моей спиной была любимая жена и двое сыновей. В дверь тихонько постучали, и мне даже не надо было поворачиваться, чтоб понять, кто зашел в мои покои. Мария. Моя прекрасная жена стояла в простом бирюзовом платье, скрестив руки на груди; на ее лице играла легкая игривая улыбка, одна из тех, которые заставляют сердце биться чаще. — Оставьте нас, пожалуйста, — тихим властным голос сказала Мария, обращаясь к слугам; они посмотрели на меня и, получив мое согласие, быстро вышли из комнаты. Мария медленно подошла ко мне и остановилась в полушаге. Жена чуть склонила голову на бок и, скрестив руки на груди, внимательно смотрела мне в глаза. Я не удержался и рассмеялся, сокращая расстояние между нами и заключая ее в объятия. — Я пришла узнать, как идут приготовления к церемонии, — промурлыкала Мария, обнимая меня за талию; в такие моменты особенно забываешь, что перед тобой никто иной, как самая воинственная женщина на всей Святой земле. — Не ври, — я провел ладонью по волосам Марии, убранным в красивую прическу. — Ты просто соскучилась по своему любимому мужу. — Много хочешь, — жена уперлась ладонями мне в грудь, чуть отстраняясь и изображая наигранное недовольство. — У меня слишком мало времени для такой ерунды. — Богохульство! Ты считаешь мужа - ерундой! — я едва сдерживал улыбку, смотря в искрящиеся синие глаза; Мария в ответ ласково улыбнулась. — Разве можно такое говорить? — Можно, если муж пренебрегает своими прямыми мужними обязанностями, — она закусила нижнюю губу, а после обвила мою шею своими руками и с вызовом заглянула в глаза. — Вот как! — я наклонился к лицу Марии, и мы соприкоснулись лбами; я прекрасно понял, к чему клонит моя драгоценная жена. — Три последних дня я был занят, а вчера вечером ты легла спать раньше из-за головной боли. Разве не так, душа моя? — Ну, возможно, и так, — жена сильнее прижалась ко мне и чуть прикрыла веки. — Но я всегда верила, что есть мужчины, которые ждут возможность, а есть те, которые ее создают. Мне казалось, что ты, любимый, относишься ко вторым, иначе бы я не вышла за тебя замуж. Мария ласково коснулась моих губ своими. Проклятье, больше десяти лет прошло, а все, как в первый раз тогда под гобеленом. Моя жена стала старше и мудрее, в ней не было юношеской порывистости, а материнство смягчило строптивый нрав Марии, сделало мягче и податливее. Но иногда, заглядывая в синие глаза, я видел все те же озорные искорки, что и у леди Торпе, с которой я познакомился в Иерусалиме. Момент сейчас был идеальным для того, чтоб запереть дверь на засов и остаться с женой наедине на несколько часов, но было одно "но" - церемония посвящения. Поэтому, как бы мне не было трудно оторваться от сладких губ Марии, все же следовало закончить сборы и пойти выполнять свои обязанности. — Мария... — я мягко отстранился от жены, но она меня перебила: — Знаю-знаю, у тебя долг перед братством, — жена мило улыбнулась и чмокнула меня в щеку. — В общем-то, я пришла тебя поддержать перед предстоящим мероприятием и узнать твои планы на вечер. Ты обещал Дариму и Сефу поиграть с ними сегодня, а после у меня имеются на тебя виды... — Вот так, — я усмехнулся, пока Мария подала мне церемониальный черный халат и помогла его надеть. — В таком случае, постараюсь управиться со всеми делами как можно скорее. Мария улыбнулась и положила ладони мне на плечи. Я поймал себя на мысли, что Дарим, мой старший сын и наследник, был просто срисован со своей красавицы-мамы: что синие глаза, что наглая усмешка, что нос с маленькой горбинкой, а про характер я вообще молчу. А вот Сеф, непоседа и шкодник, уж слишком напоминал меня самого в детстве. Малик часто смеялся, что малой родился в качестве моего наказания за все совершенные грехи. Чтож, чем больше будет становиться Сеф, тем сильнее будет увеличиваться масштаб его пакостей. Но пока сынишке всего шесть лет, об этом можно пока не думать. Неожиданно двери рывком распахнулись, и в покои буквально ввалился запыхавшийся ассасин. Он испуганно смотрел то на меня, то на жену. — Что случилось, Нур? — спросил я серьезно. — Повелитель! Вам срочно нужно подойти в зал собраний! — все еще тяжело дыша, протараторил ассасин. — И вам тоже, Мария-ханум! Мы с Марией переглянулись. Видимо, посвящение и все остальные планы придется отложить до лучших времен, пока не разберемся со срочным дело в зале собраний. И почему, шайтан его дери, Малик не мог заняться этим?Родерик
Я проклинал тот день, когда напялил эту дурацкую рубашку с этим дурацким красным крестом, ведь все шло хорошо ровно до того момента, пока мы с леди Милдред не вошли в Масиаф, и местные не рассмотрели вышивку на моем рукаве. Нет, я, конечно, понимаю, что здесь, мягко скажем, недолюбливают крестоносцев, но это не дает повод на любого христианина в их поле зрения! Над нами с леди Милдред свершился бы самосуд, если бы толпу со свербящими кулаками не усмирил мужчина в черном халате. Я сразу обратил внимание на две вещи: у него не было руки, и еще жители Масиафа сразу же присмирели, едва он появился на горизонте, а значит этот мужик - важный дядька. Хоть он нас и спас, я не стал представлять ни себя, ни леди Милдред. Вежливость вежливостью, но сейчас первостепенной задачей была встреча с Альтаиром и Марией, спустя десять лет... Так мы оказались в каком-то большом помещении. Леди Милдред усадили на стул в дальнем конце комнаты, а я стоял чуть поодаль в окружении двух ассасинов. На краю большого стола сидел тот самый мужик в черном халате. Вдалеке послышались шаги, и в зал вошли Он и Она. Альтаир мало изменился с первой и последней нашей встречи в Кирении: черные надменные глаза, тонкий шрам, шедший через все лицо, прямой нос и тонкие губы. И все же кое-что претерпело изменения, а именно взгляд, властный и холодный, как у настоящего повелителя ассасинов, знающего цену себе и своему братству. На Ла-Ахаде, поверх привычного одеяния ассасина, был накинут еще черный расшитый халат, который подчеркивал его высокий статус. Следом зашла Мария, в этом не было сомнений. Я бы ее узнал из миллиона женщин. Она осталась такой же чарующей и божественной, той манящей женщиной, приходившей мне во снах. Только настоящая Мария оказалась еще прекраснее, чем я представлял! Грубая мальчишеская фигура сменилась более округлыми и плавными линиями, более выразительными стали бедра и грудь, а красивое бирюзовое платье лишь подчеркивало все достоинства женщины. Черные блестящие локоны были убраны в скромную прическу. Нет, в зал вошла не земная женщина, а самая настоящая богиня! Когда пара зашла в зал, мужик в черном халате встрепенулся и громко заговорил: — Вот, повелитель, полюбуйся, кого занесло в наш дом! — он показал рукой на меня. — Приперся, значит, и требует аудиенции с тобой и твоей супругой. Еще бабку какую-то с собой приволок. — Ты кто? — строго спросил Альтаир, переведя на меня свой холодный взгляд. — Родерик?! Из-за спины, как я только что выяснил, мужа показалась побледневшая Мария. Она смотрела на меня широко распахнутыми синими, как васильки, глазами. Заходя в этот зал, она наверняка не ожидала увидеть перед собой бывшего сослуживца, без памяти в нее влюбленного. Я отчаянно хотел подойти к ней, коснуться руки, дотронуться до непослушной пряди, выбившейся из прически, но тут же передумал, едва возлюбленная взяла под руку мужа. — Что тебе нужно? — От тебя лично ничего, — я посмотрел Альтаиру прямо в глаза; между нами было около пяти шагов, но напряжение было таким, что его можно резать ножом. — Я приехал к Марии. — Да неужели? — в глазах Ла-Ахада блеснули искры; он был зол, очень зол. — И что же ты хочешь от моей жены? И что за старуху ты привез? — Сейчас все узнаешь, — я медленно проговорил, а после обратился к Марии: — Госпожа, позвольте вам представить леди Милдред Торпе, вашу матушку. — Мария! — Мама! Леди Милдред вышла вперед и встала рядом со мной. Ее голос дрожал, а в глазах блестели слезы. Мария же едва стояла на ногах, но Альтаир аккуратно придерживал жену за руки. Надменное и злое выражение лица сменилось удивлением и растерянностью - он явно не ожидал сегодня познакомиться со своей тещей! — Это все очень интересно, конечно, — наконец отозвался мужик в черном халате. — Но может ты, Родерик, сын Роберта, нам все объяснишь? — Разумеется, — я не отрывал взгляда от своей возлюбленной. — Я привез леди Милдред из Акры в Масиаф, чтоб не позволить лорду Эдмунду Халлатану шантажировать Марию. Повисло тягучее, неприятное молчание. Альтаир и мужик в халате пораженно смотрели на меня, переваривая услышанное. Леди Торпе стояла неподвижно, как статуя, и не отрывала взгляда от своей дочери, пока еле живая Мария отчаянно вцепилась в рукав своего мужа. Наверное, госпоже Ла-Ахад сейчас было хуже всех: ей на голову, словно первый снег, свалились непрошеные гости в лице матери и друга из прошлого. Ну а я просто не знал, что еще следует сказать. Все так бы и продолжили молчать, пока в зал не вбежал запыхавшийся гонец. — Крестоносцы собирают армию на Масиаф!