навсегда

в подвале дома уилеров шумно. дастин и лукас сидят на диване. они спорят о том, сколько пиццы за раз может съесть один человек. макс стоит рядом и смеётся над ними, добавляя жара их дискуссии ёмкими комментариями. уилл устроился на последних ступеньках лестницы. он рисует виднеющиеся в окне деревья и краем уха слушает, о чём болтают друзья. майк помогает маме перенести закуски из кухни в подвал. сегодня будет большая игра. хоппер привозит одиннадцать к двери, ведущей из подвала на задний двор. пусть она уже была знакома с родителями майка, она до сих пор испытывала неудобство, когда ей приходилось входить в дом через парадную дверь и здороваться с ними. она обещает хопперу позвонить утром, чтобы он мог забрать её. у него внезапное ночное дежурство, и одиннадцать остаётся у майка на ночь. как раньше. она будет спать в подвале — так она чувствует себя спокойнее, хотя нэнси хотела уступить ей свою комнату. одиннадцать закрывает за собой дверь и поправляет волосы. они отросли до плеч. ей это ужасно нравилось. майк машет ей, спускаясь по лестнице с тремя коробками пиццы в руках. она улыбается. со временем все перестают копошиться, оставляют свои занятия и начинают рассаживаться вокруг большого стола. под лестницей уилл незаметно перехватывает ладонь майка, заглядывает в его глаза. майк едва кивает ему, и уилл повторяет, кивая в ответ. они оба занимают свои места. майк, как мастер подземелий, садится во главе стола, уилл — рядом с ним. по правую руку от майка сидит одиннадцать. по левую от уилла — макс. за ней лукас и дастин. — сегодня мы выясним, так ли сильна мэд макс, как она утверждает, — начинает майк торжественным голосом, возвышаясь над ширмой мастера подземелий, — но прежде, чем мы начнём, мы с уиллом хотели кое-что вам рассказать, — он понижает голос, оглядывается на уилла и замечает, как он с теплотой смотрит на него. в его глазах мягкая решимость. это успокаивает. но майк по-прежнему не чувствует уверенности. он ощущает, как под коленями сводит мышцы, и его, кажется, начинает подташнивать. он делает глубокий вдох, прикрывает глаза. затем смотрит на друзей, обративших всё своё внимание к нему и недоумевающих, почему он до сих пор молчит. майк открывает и снова закрывает рот. — мы влюблены друг в друга, — майк эхом в голове слышит, как уилл признаётся за него, — и… мы встречаемся. майк медленно оборачивается в его сторону, говорит шёпотом, будто так его никто, кроме уилла, не услышит: — я был готов. — прости, — коротко извиняется уилл. несколько долгих секунд в подвале стоит оглушающая тишина. все замерли, будто окаменели. только одиннадцать ободряюще улыбается майку. — вы, парни, шутите? — недоверчиво прищуриваясь наконец спрашивает лукас. макс пинает его под столом, — ау! — они серьёзно, — резко заявляет она, недобро сводит брови. — ты думаешь, мы стали бы шутить о таком? — тут же вскидывается майк. иногда уилл удивляется: как они с лукасом остаются друзьями столько лет с их темпераментами. он крепко, но аккуратно сжимает запястье майка под столом и спокойно говорит, сглаживает ситуацию: — мы правда не стали бы шутить об этом. — и… как давно? — нерешительно подаёт голос дастин. — со снежного бала, — отвечает майк спокойнее. — вы так долго молчали? — снова спрашивает лукас. выходит излишне эмоционально. — не дави на них, — урезонивает его макс. — вы не сказали нам, потому что думали, что мы перестанем с вами дружить? — голос дастина звучит серьёзно и очень обеспокоенно. — не в этом дело, — мягко говорит уилл, — в таких вещах себе тяжело признаться, не то что другим. даже друзьям. — кто-то… знал об этом? — менее настойчиво интересуется лукас. — моя мама и джонатан. — и я рассказал нэнси. — вы сказали им, даже нэнси, но не сказали нам? — я рассказал маме, когда ещё не знал, что майк чувствует ко мне что-то. я плакал, это было ужасно. а джонатан догадался сам. — я сказал нэнси, потому что мне была нужна помощь с днём влюблённых, и я… мне было тяжело. и страшно. я был зол и не знал, останется всё, как обычно или нет. поэтому я не хотел говорить вам. уилл убедил меня, что так будет правильно. — я знала, — признаётся одиннадцать. она очень буквально воспринимает фразу 'друзья не лгут', — я пообещала майку, что никому не скажу. макс скрещивает руки на груди, закатывает глаза, будто борясь с собой. — я догадывалась, — пять пар глаз обращаются к ней, она объясняет, глядя на майка и уилла, — вы странно вели себя последние несколько месяцев. избегали нас, отказывались пойти в кино или в аркаду вместе. сначала я думала, это из-за того, что уиллу до сих пор плохо. не обижайся, — говорит она уиллу. он качает головой в ответ, — но потом я поняла, что дело в другом. и… я ждала, пока вы сами расскажете. — ты могла спросить у меня, — говорит уилл. — я не хотела лезть. пусть мы сблизились, это твоя жизнь. тебе решать, когда рассказать. — выходит, — заключает лукас — его вид буквально кричит о том, что он чувствует себя последним идиотом, который не смог сопоставить очевидные вещи, — знали все, кроме нас?.. — звучит обидно, — отзывается дастин, — вы что, правда думали, что наше отношение к вам может измениться? уилл чувствует острый укол вины, он пытается извиниться: — нам очень жаль, правда… — вы двое, — перебивает его лукас, обращаясь и к мучающемуся угрызениями совести уиллу, и к всё ещё ожидающему подвоха майку. твёрдость его голоса свидетельствует о том, что настроен он серьёзно, — никогда, слышите, никогда больше не думайте, что мы от вас отвернёмся, вы меня поняли? — да, — подхватывает его мысль дастин, — посмотрите на нас, — он разводит руками, как бы указывая на всех, сидящих за столом, — если вы считали себя другими, не похожими на всех остальных людей, каждый из нас такой: я, лукас, одиннадцать и макс. мы все не вписывается в общественные рамки в той или иной степени. и вы всегда были нашими друзьями. вы всегда были другими. то, что вы любите друг друга, не делает вас более странными, чем вы уже есть, — дастин говорит взахлёб, словно боясь упустить момент. по его щекам текут слёзы, — и мы навсегда останемся вашими друзьями, — он стирает их с лица, шмыгает носом, — простите. — дастин прав, — лукас поддерживает слова дастина, — мы всегда будем вашими друзьями, ещё попробуйте от нас отделаться, — угрожает он. его губы изгибаются в улыбке, — только больше никаких секретов, ладно? — ладно, — соглашается майк. он наконец улыбается. — никаких секретов, — подтверждает уилл. — теперь, когда все всё знают, мы можем начать играть? — с ухмылкой спрашивает макс. на середине игровой кампании, когда уилл обдумывает свой ход, лукас вдруг нарушает сосредоточенную тишину, повисшую между ними, спрашивая удивлённо, озадаченно и, кажется, даже сомневаясь в выводах, секунду назад сделанных им самим: — постойте. вы целовались? — боже, лукас, они встречаются почти полгода. конечно, они целовались, — отвечает макс в тот же момент, как только лукас успевает озвучить вопрос, так, будто её мысли не были заняты игрой абсолютно. — нет, не подумайте, я не имею ввиду ничего плохого, — разъясняет он, — просто… это непривычно. вы — мои друзья. мы почти всю жизнь знакомы. и вы целовались. друг с другом, — его глаза забавно округляются, когда он быстрым движением указывает сперва на майка, потом на сидящего рядом с ним уилла, как бы пытаясь объяснить своё замешательство друзьям. уилл чувствует, как его плечи под футболкой, шея, лицо и даже ладони идут красными пятнами. ему кажется, ещё секунда и он провалится от смущения сквозь пол. макс снова берёт ситуацию в свои руки: — что насчёт нас? — спрашивает она, нарочито удивлённо вскидывая брови. — нет, это не считается: ты нравилась мне ещё до того, как мы стали друзьями, — объясняет лукас. — ах, ну тогда ясно, — она смешно фыркает в ответ. — целоваться — плохо? — вдруг спрашивает одиннадцать, делая их разговор ещё более хаотичным и смущающим. — нет, — отзывается майк, — просто друзья обычно это не обсуждают. это странно. — да, — добавляет макс с саркастической улыбкой, — и не целуются друг при друге. лукас смеётся. одиннадцать недоумевает. — это… правило? — что-то вроде того, — подтверждает майк, — но, вообще, мне кажется, люди не должны… — он морщится, подбирая слова, — публично выражать свои чувства. это мерзко. и мы не целуемся в общественных местах не потому, что мы оба мальчики, и это осуждается большинством людей. даже если бы это было вполне нормально, я никогда бы не стал… — майк, прошу тебя… — уилл с мольбой смотрит на майка, пытаясь мысленно заставить его прекратить этот затянувшийся неловкий разговор. — а мне это не кажется странным, — снова заговаривает дастин, — я имею ввиду, вас двоих, — уточняет он, — может, это потому что мы познакомились только в четвёртом… майк резко перебивает его: — дастин, пожалуйста, — он почти стонет эту фразу от негодования, — сколько раз мы должны сказать, что ты тоже наш лучший друг, чтобы ты перестал вспоминать, что мы знакомы не с самого детства? это вообще ничего не значит. дастин, убеждённый его словами, серьёзно кивает в ответ. — простите, — снова повторяет он и встаёт со своего места. идёт к майку и уиллу и заключает их в медвежьи объятия. он снова плачет. — дастин, не плачь, иначе я тоже заплачу, — просит уилл. — дастин, ты сейчас задушишь меня, — хрипит майк. макс и лукас смеются, одиннадцать — улыбается. дастин плачет. уилл и майк задыхаются в его объятиях.