Важны...

Сквозь запотевшие стëкла всë ещё видно, как ледяной ветер крутит миллиардом снежинок, создавая метель. Солнце ещё не успело подняться, да и не сможет, поэтому вокруг царила темнота. Холодное утро было не только снаружи зданий, но и внутри их. Детский дом? что скрывается в этом слове? Брошенные дети, которые не нужны никому, может, кому-то везëт и его забирают, но разве это не унизительно, смирно стоять, пока тебя рассматривают и оценивают, достоин ли ты попасть в их семью? но больнее всего, когда они отрицательно кивают и уходят к другому ребëнку. Что в этом слове? Предвзятость других детей, которых не оставили, котором с детства вбивали, что с детдомовцами что-то не так. Их оскорбляют, их обвиняют, но мало кто за них заступается. Однако, что чувствует ребëнок, которого вновь возвращают в это место? Осаму Дазай мальчик, которому недавно стукнуло семь. Раньше он много смеялся, карие глаза были наполнены яркими искрами, а сам он всегда вызывался помогать другим. Пять раз его забирали отсюда, но все пять раз его возвращали, как неподходящий товар. Стены приюта стали для него тюрьмой. Несмотря на уговоры выйти и хотя бы присмотреться к семье, Осаму даже с кровати не вставал, не желая получать ложную надежду. Он не хотел видеть лицемерные лица взрослых, для которых дети вместо питомца. Он отказался общаться и с другими детьми, ведь их бы забрали в новый дом, оставив Саму одного. Он боялся привязываться. Сегодня Дазай не пошëл на завтрак, а, укутавшись одеялом, он рисовал на кровати. — А что ты делаешь? — любопытно спрашивает ребёнок. Осаму поднимает голову и видит перед собой рыжего мальчика тоже лет семи. — Ничего, — отвечает он, а после прячет листы и карандаш под одеялом, — уходи. — Почему ты сидишь один? — продолжал мальчик, с любопытством рассматривая Дазая. — Тебе то какая разница? — Саму сильнее прячется в одеяло, он сильно хотел закончить этот разговор, как можно раньше. — Давай дружить? меня зовут Чуя, — он тянет маленькую ручку навстречу, но Дазай лишь отводит взгляд. — Я не буду с тобой дружить. Найди себе нормального друга, — он вводит в ступор мальчишку этой фразой. — А ты чем плох? — спрашивает Накахара. — Плох, раз от меня все отказываются. Уходи, потому что я тебе тоже буду противен, — грустно произносит Саму, окончательно накидывая на себя одеяло. — А если нет? У меня ведь тоже никого не осталось... — Чуя сел рядом на кровать, — родители и брат недавно попали в аварию, и никто не выжил, — детский голос дрогнул. Саму высунул голову, уже слушая своего нового друга, — я не хочу быть один, поэтому давай дружить? — Ну давай... — неуверенно соглашается Дазай, — только обещай, что не бросишь меня, — и Чуя кивает, соглашаясь. — Обещаю, но и ты пообещай. — Обещаю. На улицы ступила осень. Иссохшие листья слетают с деревьев, нежно падая на землю, чтобы образовать цветной ковëр под ногами. Прошëл почти год. Чуя и Саму всегда ходили вместе. Когда новые семьи приходили и желали забрать Чую, то он отвечал упрямо: "Я без Осаму никуда не поеду". Хотел ли он оставаться в этом месте, названным детским домом? конечно же нет. В этом ужасном месте и правда невольно чувствуешь себя брошенным, только Накахара знал, что ему просто не повезло, а чувство одиночества получалось заткнуть своим единственным другом. Ночами, когда он особо скучал по семье он подходил к Осаму, а он его и не прогонял, а просто позволял лечь рядом, чтобы Чуя мог спокойно уснуть. Такие дети достаточно рано взрослеют, понимая то, что за свою жизнь им бороться придётся самим. Дазай за этот год стал более открытым, что не могло не радовать воспитательницу, которая устроилась на работу в момент четвëртого возвращения Осаму в приют, звали еë Коë Одзаки. Она всячески поддерживала мальчиков, ведь боялась, что они так и останутся замкнутыми для всех, покидая это место. Сегодня одну из групп детей повели на экскурсию, поэтому они длинной колонной по два человека шли за ручку, непоседливо болтая. Зелëный свет. Дети идут вслед за воспитателями через дорогу, их пара немного отстаëт, как и ещё одна. Саму разглядывает машины по сторонам, и вдруг замечает, что один из автомобилей не останавливается, и на высокой скорости мчится к ним. Водитель не успеет остановиться, как и они отбежать. — Чуя! — он привлекает внимание мальчика, а после толкает его к последней паре детей. Накахара изумлено поднимает взгляд, но тут же на его глаза мальчика сносит машина. Саму улыбнулся тому, что смог спасти друга, поэтому с теплом смотрел на него мгновения секунды. Зрачки сужаются, а веки распахиваются. — Осаму! — он бежит в сторону затормозившей машины, но его за руку хватает Коë, оттаскивая с проезжей части, когда другая воспитательница бежит на место происшествия. Чуя вырывается, но всë тщетно. Одзаки крепко обнимает мальчика, пресекая попытки убежать. — Чуя, стой-стой, тише, — мальчик больше не вырывается, но он громко всхлипывает утыкаясь в плечо Коë, а она молча поглаживает по его спине, оглядываясь на дорогу. — Он же... обещал... не бросать меня... — сердце лихорадочно бьëтся, дети обеспокоено перешёптываются, любопытно посматривая на дорогу. Саму ведь обещал, проносилось в голове мальчика. Теперь он один, рядом с ним нет сейчас его близкого друга, он оттолкнул его, чтобы спасти. От этого сердце ещё больше разрывалось. Было страшно, но никто не говорит о том, что произошло. Одзаки целует его в макушку. — Пошли, Чуя, я знаю, что ты не хочешь, но тебе сейчас будет тяжело оставаться здесь. Нам обязательно позвонят и расскажут, — она берëт его за маленькую ручку и уводит вместе с остальными детьми. Весь оставшийся день Накахара не вставал со своей кровати полностью закрывшись одеялом, вначале он прогонял приходящих детей, а потом просто игнорировал. Он не ел, да и не спал, а просто смотрел в одеяло, обнимая любимую игрушку друга. "Дети же ничего не понимают, потому что они ещё малы", только глупец мог сказать такую фразу. "Пара дней пройдëт и они всë забудут" — так могут сказать только те, кто не терял. Тихий стук, дверь с лëгким скрипом открылась. Одзаки осторожно подходит и садится на кровать. — Чуя, — она негромко зовëт его по имени. Другим воспитателям не было дела, и со с выражением "перебесится и успокоится" шли дальше пить чай, но не она, ведь она знает какого им, сама через это прошла, — звонили из больницы... Тут же из-под одеяла высунулась голова. Сердце кровью обливается смотреть на опухшие от слëз веки, но Одзаки выдыхает и продолжает. — Он жив, — мальчик резко сел, внимательно слушая, — Состояние тяжëлое, но он идёт на поправку. Однако врачи выразили опасения о том, что он не сможет ходить, — Чуя крепко обнял Коë обрадовавшись тому, что Саму жив, остальное было неважно, — когда ему станет легче, то его можно будет посещать, и если хочешь... — Хочу! — чуть ли не перебивая выкрикивает он. Коë нежно гладит его по макушке. — Тогда давай договоримся? Ты покушаешь, а я тебя отведу, идëт? — мальчик кивнул, — я понимаю, что ты волнуешься, но бессмысленно себя так изводить. Идëм, я припасла твой любимый сок, — она улыбнувшись за руку повела его в столовую. День за днëм, час за часом, Чуя ждал. Он делал различные поделки, чтобы потом показать Саму и поднять ему настроение. Правда, волнение сводило грудь, вдруг его обманули? Тогда он подбегал к Одзаки, обнимая и переспрашивая, в такие моменты она его обнимала и повторяла всë тоже самое с доброй улыбкой на лице. — Чуя, собирайся, — Коë заглянула к нему в комнату, она знала, что он уже собран. Накахара был готов в любую секунду сорваться и бежать на долгожданную встречу. И вот они уже стоят напротив двери в палату. Накахара смотрит на Одзаки и сжимает еë руку сильнее. Он и сам не знал, почему боится заходить. — Я зайду с тобой, всë хорошо, — Чуя кивает. В комнате стояла звенящая тишина, которую разбавлял периодический писк аппарата. В воздухе царила тоскливая атмосфера. — Саму! — радостно зовëт Чуя, подбегая к Дазаю и берëт его за руку, — ты не скучал?? — ... — Осаму робко улыбнулся, — вообще-то... скучал... — его глаза вновь были наполнены ярким огнëм, а приход друга заметно поднимал настроение. — Прости, они не разрешали прийти раньше, — с обидой проговаривает рыжий и садится на стул, — я так испугался за тебя... боялся больше не увидеть, — на глазах рыжика вновь выступили слëзы. Дазай пару раз моргнул, улыбаясь. — Я тоже перепугался, но успел только тебя оттолкнуть... — вдруг улыбка сошла с его лица, — но ещё я боялся, что когда ты узнаешь, что я не могу ходить, то оставишь меня... — Дурак! не говори так, — сразу же перебивает Чуя и крепче сжимает руку друга, — ты мой друг, мне не важно это всë! — Правда? — Конечно. В каждую свою смену Коë ненадолго отводила Чую в больницу, потому что он сам прибегал и выпрашивал сделать это. Сотрудники быстро запомнили их и, приветливо улыбаясь, здоровались. Через пару месяцев Осаму выписали, конечно, ходить он так и не мог пока, и Чуя вызвался полностью ему помогать привыкнуть. Он катал его на коляске, подавал предметы и всегда говорил, что они справятся, ведь для этого и нужны друзья. Ещё один год с лишним пролетел мимолётно. Уже ступила весна, на улицах сильно потеплело, распустились первые цветы. — Чуя! — подзывает к себе Осаму, и, конечно же, Накахара подходит. — Что? Тебе помочь? — взволновано спрашивает он. — Нет-нет, у тебя же сегодня день рождения! — весело говорит Саму, — уже целых десять лет, поэтому хочу тебе сделать подарок, — надо же, Чуя забыл, что у него сегодня праздник. — Какой же? — Я над ним работал, пока ты спал, чтобы ты не узнал. — Дазай самодовольно улыбается. — Ну не томи, — тянет старший, не в силах угадать, что это. — Ладно-ладно, только смотри внимательно! — после этих слов Дазай с осторожностью и трудом встал вставать на ноги. Чуя распахнул широко распахнул глаза, не веря этому. Осаму неуверенно убрал руку от опоры старался держать равновесие, — та-дам! ну как? — Осаму… ты… стоишь?? — он крепко обнял друга, — это лучший подарок, который ты мне ног подарить. — Правда стоять я могу совсем недолго, а до ходьбы… — Замолчи... — Чуя ещё крепче обнимает Осаму. Так прошёл ещё один год, Чуя помогал Саму вновь научиться ходить. Они стали мечтать, кем станут в будущем. Другие дети стали относиться к ним с интересом, наблюдая со стороны, а кто-то иногда застенчиво мог угостить их из припасённого. Так прошёл ещё один год. Жаркое лето, однако внутри приюта прохладно. Осаму совсем недавно исполнилось одиннадцать, и сейчас они в Чуей собирают вещи. — Как думаешь… в этот раз… — неуверенно начал Дазай. — В любом случае, мы всегда друг у друга есть, — улыбается Чуя. Недавно Одзаки передала, что она семья готова взять двоих, поэтому мальчики согласились прийти для знакомства. Всё просто слишком хорошо, поэтому захотели забрать их обоих. — Ты прав, — Осаму взял сумку, — идём? — Конечно, — он взял друга за руку, чтобы унять волнение, но не удавалось. Сегодня они обрели настоящий дом, где их полюбили. Больше не ненужные… теперь нет…