«А»

Выбраться с набережной им удалось лишь у соседнего моста. Жавер недобро оглядел ступени, и Жан, не спрашивая, взял его под руку. Инспектор одарил его коротким взглядом исподлобья; он не привык получать помощь, кроме тех печальных случаев, когда без нее было не обойтись. Пальцы немного занемели, но он не обратил на это особого внимания. Париж встречал их привычной суетой. Мимо неспешно проезжали экипажи; дамы и девушки прогуливались вдоль реки, слегка покручивая зонтики. Двое господ, вышедших с набережной, словно из боя, привлекли несколько удивленных — и брезгливых взглядов, но на этом все закончилось. Взяв у Жана свой редингот, — цилиндром и перчатками пришлось пожертвовать, — Жавер набросил его на плечи, так, чтобы скрыть увечье. — Я словлю нам экипаж, — предупредил он. — Почему ты? — не сразу вникнул Жан. — Хочешь сказать, что у тебя есть деньги? Чувствуя себя болваном, Жан прижал ко лбу ладонь. Солдат позволил ему вымыться — больше для собственного блага, ведь пришлось бы всю дорогу ехать с ним плечом к плечу. Денег Жан не взял — да и о них не думал, полагая, что отправится прямо на каторгу. Он потянулся к своим карманам, надеясь отыскать хоть несколько купюр, когда инспектор залихватски свистнул, подзывая к ним извозчика. Грузный мужчина средних лет поник лицом, увидев их двоих. Тот, что ниже на полголовы, точно был легавым, — еще и бледен в доску. Второй, высокий, с размашистыми плечами, был в дорогих вещах, но выглядел, как нищий: все нараспашку, волосы торчат, как после ночи в подворотне. — Отвезешь нас по этому адресу, — сухо сообщил Жавер. — А… — начал бедняга, и так немало потерявший на вчерашней «революции». — Возьмешь плату в управлении. — Месье, дайте же хоть расписку! — взмолился извозчик. Полиция платила по счетам, но не всегда жаловала тех, кто доносил их в устной форме. Вместо ответа инспектор отбросил край редингота, обнажив свою повязку. — Я похож на того, кто может ее дать? — недобро процедил он. Сглотнув от вида крови, извозчик подобрал вожжи с колен. Инспектор с горем пополам забрался в экипаж; за ним последовал и Жан, усевшись рядом, на случай, если понадобится опора. Лошади снялись с места, и колеса мерно застучали по парижской мостовой. — Куда мы едем? — спросил Жан, выпрямив ноги. — К частному врачу. — Почему не в больницу? — Пусть он осмотрит и тебя. — Да брось ты, я в порядке, — отмахнулся Жан. — Пара царапин из канализации не в счет. — Тебя могло контузить взрывом. Это плохо, — настоял Жавер. — Тебе-то почем знать? В Тулоне не бывало крупных бунтов… — Я служил в армии. — Когда? — невольно изумился Жан. — В тринадцать лет. Экспедиционный корпус. Зажав в зубах манжету, инспектор приподнял рукав и показал ему край старого шрама. — Прошило руку и плечо осколками. Я упал, на меня рухнул сосед, не досчитавшийся лица. Крупный, как ты, — закрыл меня своим телом. Если бы не он, меня бы закололи наступающие. — Как ты вообще туда попал? — Соврал, что мне семнадцать. Замазал лицо грязью. Впрочем, зря: офицер-вербовщик на меня даже не взглянул. Спустя пару недель я взял своего первого на штык. — И что ты чувствовал? — невольно спросил Жан. — Это было… неприятно. — Прости. Я никогда не отнимал чужую жизнь. — Я их достаточно «отнял», — съязвил Жавер. — А ты бы мог, на баррикадах. — Я стрелял в воздух, чтобы отпугнуть. Беседа стихла сама собой, и Жан направил взгляд в окно. За ним блестели вывески модных магазинов и кондитерских; улыбались девушки, приподнимали шляпы ухажеры; калейдоскоп нарядных платьев, сюртуков, моноклей казался вечным, как и молодость, — но исчезал так же внезапно, сменяясь узкими, удушливыми улочками. Вздохнув, Жан снова обернулся к инспектору — тот не следил за их маршрутом, разглядывая грубые носки сапог. — Так где живет твой врач? — Недалеко. Дорога разбита при подъезде… Словно в злую шутку, экипаж дернуло на выбоине. Жавер вцепился в руку Жана, основательно ругнувшись. Кажется, он машинально сжал пальцы правой, и повязка окрасилась в темный оттенок. По счастью, экипаж остановился, и Жан выскочил первым, подав инспектору ладонь. — Вот так… держись… Смахнув с виска свежую струйку пота, Жавер неловко сошел на тротуар. Щека подергивалась, — видимо, от боли, — что мешало ему говорить. Набросив редингот на его плечи, Жан вернулся к извозчику и протянул тому измятую купюру: — Вот, возьми. Этого хватит за беспокойство и пятна в салоне. — Но, месье… — Сдачи не надо, — Жан кивнул ему, как другу, и подошел к инспектору, нашедшему опору в вычурной ограде сада. — Как зовут твоего врача? — Бертран… — Жавер держался из последних сил. Шагнув к двери, Жан настойчиво позвонил в звонок. Ждать долго не пришлось, и рослый шатен с вьющимися волосами открыл ему и пригласил войти. — Я не один, — Жан нервно кивнул на инспектора. Нахмурившись, — и правда было от чего, — врач помог Жаверу пройти в гостиную и усадил на стул. — Придется немного подождать, — сообщил он. — Вы застали меня с пациентом. — Но… — вмешался Жан, которому это не нравилось. — Все в порядке, — подал слабый голос Жавер. — Мы подождем… Врач мгновенно скрылся за дверью, оставив их одних. — У него может быть… один из мальчишек, — пояснил инспектор. — Героев баррикад? — не поверил Жан. — Да. Бертран… не задает лишних вопросов. Помоги мне раздеться… — Конечно. Я разрежу твой рукав… Глаза Жавера предупредительно сверкнули. — Раздеться, — процедил он. — Ты сошел с ума? — Я, черт возьми, не фабрикант! — бросил инспектор. — Возьми меня… за шиворот. Ругнувшись про себя, Жан придержал сюртук Жавера, пока тот с невыносимой педантичностью выкручивался из рукава. Раз или два он совершил ошибку, о чем красноречиво говорили стоны. Под конец затеи его трясло, как на морозе, а лицо сделалось меловым. — Теперь… рубашка… — едва слышно произнес он. Поняв, что с него хватит, Жан разорвал ткань одним резким движением. — Вот. Я отдам тебе свою. — Ты… издеваешься? Затея и правда была глупой, но Жан бы не позволил бедняге навредить себе. Уж лучше оказаться в рубашке больше твоей на пару размеров, чем вывернуть и без того сместившуюся кость. Хлопнула дверь, и на пороге появился врач. — Я весь ваш, господа. Месье… помогите старшему инспектору добраться до кушетки. Я осмотрю вас позже. Закрыв дверь за Жаном, врач сокрушенно оглядел Жавера и осведомился: — Как вас угораздило? — Долгая история… — вздохнул тот. — Жавер, вы ходите по лезвию. Узнав, что вы на баррикадах, я был крайне удивлен. Пожав плечом, инспектор протянул ему больную руку. Врач аккуратно развернул повязку, из-под которой сочилась кровь. — Открытый перелом, — вздохнул он, проведя по лбу запястьем. — Вы знаете, что делать… На столике рядом с кушеткой стоял стакан крепкого коньяка. Жавер поднес его к губам и сделал несколько глотков. — Готовы? — уточнил врач. — Да. Врач промыл рану и надавил на нее пальцем, вправляя кость. Жавер держался несколько секунд, после чего сорвался в крик, что крайне редко позволял себе. Терпеть дальше он не мог; ужасы баррикад, его спасение Вальжаном — все слилось в один сокрушительный удар по его нервам. Ему казалось, что он вновь на задымленном поле, где сам воздух пропитан агонией и смертью. Осколки впивались в его плоть, и он падал, погребенный под чужим телом, — чтобы выжить… — Готово, — облегченно сказал врач. Жавер дернул головой, покосившись на свою рану. — Вам повезло, что кость осталась, большей частью, целой. Смещение не сильное, и все должно вернуться в норму. Я наложу вам швы — рана вполне чиста — и шину, сроком на месяц. Разумеется, всегда есть риск инфекции, но будем надеяться, что этого не случится. Бледно кивнув, Жавер позволил зашить себя и обездвижить руку. — Мне нужно отдохнуть, — сознался он. — Я не спал ночь и выбился из сил. — Конечно. Можете остаться в свободной комнате. И положите руку на подушку, так будет лучше для вас. — Благодарю. Отправьте счет на мой домашний адрес. За моего друга тоже — он временно без денег. Проводив Жавера в комнату для гостей, врач помог ему расположиться на кровати. Инспектор был из тех людей, которым достаточно коснуться подушки — и уснуть, даже в неважном состоянии. Врач машинально скользнул взглядом по его шрамам и, вздохнув, отправился за новым пациентом. Жан нервно обходил гостиную, на что хватало всего несколько его больших шагов. Он слышал крик инспектора, но убедил себя, что это к лучшему; правда, избавиться от жгучего волнения это не помогло. — Ну, что?.. — жадно спросил он, едва рядом объявился врач. — Вашему другу повезло. Если все пройдет гладко, через месяц он уже сможет пользоваться рукой. Он сильный человек и, как правило, быстро приходит в норму. — С ним еще что-то случалось? — уточнил Жан. — Само собой, — пожал плечами врач. — Как вам известно, месье Жавер — старший инспектор полиции и действующий заместитель префекта по вопросам розыска. Он занимается работой, которая всегда связана с опасностью. Часто на свою голову, конечно… — И что, он бывал сильно ранен? — поникшим голосом спросил Жан. — Да, весьма серьезно, — без обиняков ответил врач. — Кроме того, у него довольно специфическая травма черепа. Я бы сказал, что зрения она никак не касается, но он клятвенно утверждал, что чуть не потерял его, когда все произошло. — Разве так может быть? — удивился Жан. — Думаю, в его случае причиной стало потрясение. Будь виной сам удар, хоть этого и не могло быть, он так легко бы не отделался. Впрочем, мы забываем о вас… вы тоже угодили в горнило революции? — Да, я попал под пушечные залпы… — Тогда я осмотрю вас. Жан нехотя проследовал к кушетке и разделся. Как он и ожидал, врач не нашел проблем кроме пары царапин, которые уже затягивались. — Приходите вечером, — сообщил Бертран, отпустив его. — Месье Жавер будет готов.