***
После возвращения в наш дом, летом по обыкновению этой прекрасной страны, соединившийся с природой, мы довольно быстро и в некотором нетерпении легко поужинали. Затем я занялся небольшими приготовлениями комнаты к нашей «игре», расстелив постель на циновках, и разжег угли в жаровне, чтобы вскипятить воду для чая. Шерлок в это время предпринимал отчаянную вылазку к дому той уважаемой госпожи и вдовы лекаря, у которой мы и снимали свое жилище. К счастью, она уехала сегодня по делам в город, а прислугу отпустила на выходные. А, между тем, нам понадобилось нечто, связанное с последней — где-то в сарайчике садовника должны были находиться легкие бамбуковые линейки, которые госпожа очень редко использовала для дисциплинарных мер по отношению к своему небольшому штату подчиненных. Надо сказать, она давно привыкла к нам, двум странным гайдзинам, которые собирают фольклор и одеваются как японцы, но такая проделка точно привела бы её в сильное замешательство. Я переоделся в бордовое кимоно с хосогэ, которое чуть больше подходило моей будущей роли, а когда услышал приближающиеся шаги и условный сигнал, извещающий об успехе «миссии», проскользнул в боковую комнату, чтобы дать моему дорогому мужу тоже привести себя в должный вид.***
Через некоторое время, когда свет в доме чуть приглушили, я вышел на террасу, опустившись на колени, постучался в сёдзи. — Входи. Я послушно отодвинул перегородку и проскользнул в основную комнату, где в углу переливались красным угли жаровни, а около низкого столика сидел мой постоянный «клиент». Глубокий поклон. Очень медленно и почтительно возвращаюсь в сэйдза и только тогда понимаю взгляд на него. — Добрый вечер, господин. Я ждал вас. Передо мной сидит молодой мужчина в синем строгом кимоно с орнаментом треснувшего льда, подпоясанный драгоценным парчовым оби. — Приготовь мне чаю. Я устал с длинной дороги. — Конечно, господин. Я ставлю глиняный чайник на жаровню и выставляю на столик всю необходимую чайную утварь. Завершаю возиться с посудой и чайными листьями как раз в нужный момент и снимаю воду с огня, когда «жемчужные нити» только начинают тянуться от горячего дна. Через 10 минут легкий чай с ароматом свежих весенних почек уже разлит по нашим чашкам. Протягиваю двумя руками старинный тяван господину. Он принимает, медленно отпивает, наслаждаясь первым вкусом и ароматом. — Пугливые огни светлячков освещают эту прекрасную ночь, но они лишь скромный отблеск твоего света. Я рад быть в этот час с тобой. — И я с вами, господин. Я улыбнулся, украдкой любуясь на его статную фигуру и волосы цвета воронова крыла. Это кимоно ему необыкновенно шло. Заметив, что наши чашки опустели, я долил ещё чая. Когда я повторно предложил напиток господину, мою руку перехватили. Господин Сатору, так он представлялся, взял меня за запястье и, чуть приподняв рукав моего кимоно, принялся его рассматривать. — Всегда удивляюсь твоей белоснежной и нежной коже. Будто лепестки цветов санкайо после летнего дождя. — Вы мне льстите… — И мне всегда хотелось узнать насколько она чувствительна к разным видам прикосновений. Не только к тем, что мы практиковали ранее. Ты позволишь мне быть сегодня молодым ученым, исследующий столь восхитительное мужское тело? Я почувствовал прилив тяжести внизу живота и задышал чуть чаще. — Конечно, господин. Что мне следует сделать для вас? — Сегодня я всё буду делать сам, мальчик. Иди ко мне. Я проскользнул коленями по гладкой поверхности татами к нему. — Посмотри на меня. Тонуть в такие моменты в темно-синих глазах господина Сатору было высшим наслаждением, так что я уже без стеснения выполнил его повеление. Узкая музыкальная рука обгладила линию моего подбородка, указательный палец медленно проследовал вниз по шее, к вороту кимоно. Быстрым и уверенным движением мой клиент стянул его вместе с дзюбаном с правого моего плеча. Мои щеки запылали от такой резкой напористости. Но было куда распаляться и дальше. Сразу же моя шея в месте, где она переходит в плечо, была награждена полупоцелуями-полуукусами. Ощущения пряные как сычуаньский перец - на грани боли и особого вида удовольствия. Я охнул. — Невероятно, они почти сразу расцветают нежными камелиями на твоём теле! Я прикрыл глаза и почувствовал мокрое и теплое. Следы«преступлений» нежно зализывали. Затем язык господина скользнул выше по шее и закончил своё путешествие у мочки уха, которую стали нежно посасывать. — Господин, мне точно сейчас ничего не надо сделать для вас? — Ты делаешь все что нужно, просто пребывая со мной в этой комнате. Между прочим, у тебя есть сакэ? — Конечно. Налить вам? — Нет, просто подогрей и дай мне наполненный токкури и масу. Не поправляй одежду. Жар в жаровне ещё не угас, так что просьбу удалось выполнить быстро. Господин сам налил теплый напиток в чашу и обмакнул в него палец. — Открой рот Я был удивлен его выдумке, когда ко мне в рот толкнулся палец с каплями сакэ на нём. Вот уж действительно необычный способ дегустации… Поводив внутри немного по внутренности щек и деснам, господин окунул палец вновь и пригубил остатки сам. Я хотел было облизать пьянеющую влагу, но меня немного прихватили свободной рукой за шею сзади. — Не закрывай рот. Продолжай смотреть на меня. … Сейчас ты похож на маленького карпа, плескающегося в лучах солнца на поверхности. Такой же трогательный и растерянный… После столь вдумчивых манипуляций моего клиента мне показалось, что сакэ стало впитываться мне в десны и немного, неуловимо пьянить. Хотя пьянило, конечно, совсем другое. Ещё одна «порция» была нежно размазана мне по губам и немного потекла к подбородку. «Излишки» тот час были слизаны не мной. — Оближи губы. Они становятся такими пухлыми, когда покрыты влагой. Хочу их тоже слегка укусить. Обещание было немедленно выполнено, а мои ноги все более становились ватными. — А теперь перейдем к самой любопытной части. Таким же быстрым движением, что и прежде, мне обнажили и второе плечо, а затем чуть потянули чуть назад за волосы. — Ты такой влажный и горячий внутри и чувствительный снаружи. Твои плечи уже покрылись россыпью моих поцелуев. Как ты думаешь, где ты ещё более уязвим для моих ласк? … Не отвечай, я уже вспомнил. Не успел я сообразить, как уже оказался распластанным животом на коленях господина Сатору. Мои одежды задрали. — Я припас кое-что для нас. Это легчайшая бамбуковая линейка. Я не собираюсь тебя наказывать, так что это будет чувствительно, но не больно. — Х…хорошо. Через секунду тонкий бамбук опустился на моё мягкое место с чуть слышным свистом. Я дернулся скорее от неожиданности, чем от боли. Затем последовали точные, но не грубые удары с небольшой периодичностью, так что я успевал только тихо охать под руками моего клиента. Чувство подчинения и легкой болезненности начали поднимать во мне возбуждение. Последовал чуть более сильный удар, и господин остановился. Я ощутил мягкое поглаживание. — Твои ягодицы так прекрасно порозовели, душа моя. Вытерпишь ещё пять? — Д-да, господин. — Хорошо. Один… Я невольно выгнулся в спине и как рыба схватил ртом воздух. Два… — Ах! - к моему рту поднесли руку и дали её закусить. Три… Кажется, я почти до боли сжал между зубами венерин холм ладони Сатору. Четыре… На предпоследнем ударе я мог только громко мычать, а из глаз брызнули слезы. Пять… Я почти беззвучно рыдал от переполнивших меня эмоций и ощущений и выпустив руку господина изо рта, я начал иступлено покрывать ее поцелуями. — Ну, ну. Всё хорошо?, - меня мягко гладили по голове. — Всё прекрасно, да, да…. — Теперь они и вовсе раскраснелись. Ты прекрасен. После мы обязательно сделаем прохладный компресс. А сейчас… Меня, находящегося уже в полузабытьи, подняли на руки и перенесли в постель, бережно положив на бок. Мой гость избавил меня от моей помятой одежды и разделся сам. Сквозь полуопущенные веки я увидел его красивое лицо прямо напротив моего. Ягодицы горели, но совсем другое место жаждало прикосновений и освобождения от напряжения. Я тихо вскрикнул, когда наши фаллосы соприкоснулись под его увлажненной рукой и господин начал заниматься сразу нами двоими. — Я могу… помочь? — Теперь да. Моя рука соединилась с его, а плечи и шея вновь ощутили покусывания и посасывания — правда, гораздо более хаотичные и нетерпеливые, чем в начале. В конце концов наши дыхания почти соединились в одно — неровное, нервно бьющееся в гортани карпом выброшенным на берег и судорожно сбившееся в финале, — когда наши пальцы залило теплое светлое семя. Я уткнулся лицом в грудь Шерлока, который обессиленно закрыл глаза, выйдя из роли и сконцентрировался на ощущении как жидкости нашей любви по моей руке перетекали на кровать и пропитывали хлопковые простыни….***
*** В ловушке осьминог Он видит сон - такой короткий! - Под летнею луной. Басё