Cigaretts

В углах комнаты по-хозяйски разлеглась вечерняя темнота и лишь на просторном диване отражается яркий свет от плазмы. Вечером делать не хочется ничего особо, только растворяться в мягкости дивана и отдавать всё своё внимание фильму, который давно хотелось посмотреть, но руки как-то не доходили. Филадельфия, специально купленная к просмотру фильма, красит вечер ещё больше и блондину точно не захочется подниматься со своего места ещё ближайшие часов пять. Хотелось бы провести время в компании Дэма, но тот невежливо отказался и заперся у себя в комнате, парень поник после этого, очевидно, но заставлять никого он собирается. За окном кипит жизнь, во всю по трассам разъезжают машины, рассекая воздух и раздражая слух, но закрывать окно слишком лень, остаётся только терпеть. Где-то из глубины квартиры слышаться шорохи и Кица отвлекается на момент от происходящего на экране, ему думается, что парень наконец решил смилостивиться и прийти, дабы составить компанию. Шарканье домашних тапочек разлетается, ударясь о стены, Кица настолько концентрируется на этих звуках от предвкушения, что фильм начинает играть в разы тише, на фоне будто, оставляя вниманию только глухие звуки чужих шагов. В дверном проёме появляется высокая фигура и в темноте не видно её лица совсем, выцепить какие-то эмоции, как и разглядеть хоть что-то — не получается совсем, но Кица надеется, что тот в наилучшем настроении и расположении духа, да только парень проходит мимо, кидая: «Я покурить», исчезая за стеклянной дверью, ведущей на балкон. Тяжёлый вздох, наполненный разочарованием разносится по комнате, пальцы с некой злостью сжимают белый и пушистый плед, которым парень укрыт. Отвести взгляда от пластиковой двери не получается, смотреть фильм дальше он не может. Кица смотрит как приворожённый, кажется, он близок к тому, чтобы просверлить дыру в стекле, а потом уже и в блондине за компанию. Чужие тонкие губы вытягиваются вокруг никотиновой палочки, любезно впуская сигаретный дым в лёгкие, руки слегка подрагивают, а пальцы, кажется, сжимают бумагу сильнее, чем нужно. Голубых глаз не видно совсем, но скорее всего те направлены в пустоту, где всё залито густыми чернилами, сквозь которую пытаются пробиться крохотные и, блёклые пока, звёзды. Клубы дыма выползают наружу и сразу же ускользают в окно, где ветер не даёт ему и шанса на жизнь, смешивая с воздухом. Чужая голова после очередной затяжки устремляется вверх, а очи рассматривают небо, парень опускает корпус, перенося вес на согнутые локти, поставленные на край. Теперь, когда лицо оказалось за пределами балкона, то фонарный свет мягко стал падать на него, выражая красивый профиль, с мягкими, сглаженными чертами, выставляя напоказ свет голубых глаз. Долго лицезреть чужой профиль возможности не предоставляется — дым закрывает его белой пеленой, через которую не видно ничего. Взгляд невольно падает на острый кадык, что вот-вот разрежет по ощущениям тонкую-тонкую кожу, выпуская наружу алые струйки, что так красиво, наверное, контрастировали бы с белой кожей, Кице невольно думается как бы он прямо сейчас хотел прикоснуться губами к фарфоровой шее. Хочется согреть чужое тело в руках, потому что на нём одна лишь тонкая футболка и домашние шорты, в феврале, наверное, такой внешний вид погодой не обжалован и сжат в леденящих лапах, что острыми когтями царапают и не жалеют. Парень, стоящий за дверью, слишком привлекателен, но в то же время слишком отстранён и далёк, будто бы сейчас они находятся не в одной квартире, а на разных концах мира, и Лавэнэ ощущает эту пропасть меж ними как будто бы физически и он слишком слаб перед Дэмом. Кица слишком за ним соскучился. Кице слишком хочется сжимать его в своих руках, хочется слышать чужие надорванные вздохи над ухом, хочется чувствовать ногти врезающиеся в спину, хочется почувствовать себя одним целым с ним. Хочется очень и от одних только порочных мыслей тело начинает реагировать, выдавая возбуждение и тесноту в штанах. Терпеть не получается и он мог бы как трус и терпила проскользнуть в ванную комнату и избавиться от мешающих ощущений, затмевающих разум, но ведь он может поступить по-другому? Он может наконец прикоснуться к своей вселенной, а не убегать, как делает это последние две недели. Нужно взять себя в руки. Дверь открывается с характерным с звуком, впуская ещё одного человека на тесный балкон, а крепкие плечи дёргаются от неожиданности, но в тот же момент опять расслабляются. Руки обвивают чужую талию аккуратно, в то время как лицо теряется в открытом плече, потому что футболка больше на два размера и оголяет участки кожи с одной стороны, тёплый нос утыкается где-то между плечом и шеей, вдыхая чужой, но родной запах. Сигарета потушена и брошена куда-то на улицу, Дэм не заботится, честно, куда та упадёт. Из лёгких выходит уже углекислый газ, а не сизый дым. — Чего пришёл? — голос то ли холоден, то ли взволнован, блондин понять не в состоянии, но надеется на второе. — Ты не приходишь ко мне — значит я приду к тебе, — складывается ощущение будто парень прямо сейчас замурчит, — я соскучился, — тёплый поцелуй приходится в чужую шею. В тесных объятиях Дэм может чувствовать как бьётся чужое сердце и насколько Кица тёплый прямо сейчас. В объятиях несомненно тепло и хорошо, это намного лучше, чем стоять в холоде, лучше когда мягкий Кица ложится на плечи вместо зудящего холода. Ещё Дэм может чувствовать, что тот возбуждён, значит это причина по которой он пришёл? Хочется подольше вот так постоять и слушать чужое сердцебиение, но нужно, наверное, помочь Кице, раз уж тот стоит тут. Дэм оборачивается нехотя, заглядывает в чужие, серые глаза, что красиво блестят то ли от возбуждения, то ли от освещения, укладывает руки на щёки и настойчиво целует, не церемонясь, сразу проникая в чужой рот, изучая изнутри, как будто бы в первый раз. В поцелуе нет и намёка на нежность, есть только настойчивые, грубые движения, наполненные страстью и вожделением, которые Дэм пытается нагнать на себя в процессе. Одна ладонь опускается вниз и сжимает горячую плоть, так, чтобы Кица заскулил и невольно укусил за губу. — Так вот зачем ты пришёл, — улыбается сладко и опять целует да так, чтобы губы стали разбухать, расцветая красным пятном на лице. Наверное Кица пришёл, надеясь трахнуть его, но желаемого он не получит, не сегодня точно. Рука опять усиленно сжимает выпирающий член, сейчас хорошо можно почувствовать насколько он затвердел. Он растирает его, заставляя твердеть ещё больше и больше, заставляя гореть и Дэм уверен, что в чужих штанах сейчас очень мокро, может даже слишком. Он чувствует чужое напряжение и то, как руки сжимают его, наверное, Кице тяжело сдерживать себя сейчас, но никто жалеть его не намерен, намерен только сжать посильнее. Кица всхлипывает и кислорода тому явно не хватает, блондин легко хлопает его по члену и больше не трогает, нигде не трогает. Смотреть на распалённого парня приятно, у того щёки покраснели и скорее всего горят, губы распухли и блестят от слюны, будто на них блеск с глиттером, тот не знает куда деть руки и сжимает в кулаки, пряча взгляд поочерёдно во всём, что его сейчас окружает, но игнорируя, стоящего прямо перед ним Дэма, но тот не позволит тому длиться долго. Кица слышит щёлканье зажигалки и как вспыхивает конец сигареты. Дэм решил опять закурить? Парень набирает дыма в рот, не пропуская в лёгкие и прилижается ближе, подбородок чужой поднимает и устремляется в чужие глаза, подвисая на несколько долгих секунд. Как только Дэм возвращается в реальность, то сокращает расстояние меж лицами до минимума не оставляя и жалких миллиметров, раскрывает большим пальцем рот, что так податливо открывается под давлением. Терпкий дым проникает в рот и не подумав парень вдыхает его, сразу же закашливаясь с непривычки. Дэм цепляет губы ещё раз невесомо, но отстраняется быстро слишком, слыша тяжёлый вздох после своих действий. Костлявое колено проезжается по стояку и вызывает тихий скулёж. — Пожалуйста, — голос дрожит и чужие глаза сжимаются до звёздочек перед ними. — Помочь тебе с этим? — рука скользит в который раз по плоти, — не смей ко мне прикасаться, будешь послушным — я тебе помогу. Голова заходится в согласном кивании и Дэм улыбается победно, оголяя ряд белых зубов. В тот же момент он опять приближается к горящему лицу, терзая кожу пухлых губ, которые начинают побаливать. Внезапно губы и скользкий язык заменяются сухими и холодными пальцами, на тех ощущается февральский мороз и горечь табака, Кица морщится, но принимает пальцы, давящие на язык. Дэм не мелочится и просовывает сразу три, обводя шершавый язык, чувствуя как тот пытается расслабиться под давлением пальцев на него. Парень пытается прийти в себя и начинает обводить пальцы горячим языком. Во рту собирается слишком много вязкой слюны, заставляя судорожно сглатывать её, но Дэм не даёт передышки, продолжая скользить в тёплом рту, обводя мягкую кожу щёк, щупая ряд зубов и надавливая на язык, иногда задевая ногтями, что вызывает ещё более судорожные вздохи. В один момент Лавэнэ совсем забывается, сам втягивает пальцы, наслаждаясь тем, насколько они холодные и костлявые, хлюпает невольно и по подбородку начинает течь вязкая слюна. Кица смотрит прямо в глаза напротив и Дэм не имеет никакого права отвести взгляд хоть на один чёртов миг, продолжая интенсивно трахать чужой рот тремя пальцами. Кица выглядит слишком обворожительно когда скулит и давится его пальцами с обильным количеством слюны, с красными глазами из которых текут редкие слёзы, оставляя солёные дорожки на впалых щеках. Стояк истекает естественной смазкой и трётся о ткань штанов болезненно, терпеть кажется чем-то невозможным и это становится какой-то мукой, хочется притронуться к себе, но он может только заскулить и уронить ещё несколько чистых слёз. Всхлипы учащаются, а скулёж не может прекратиться, слишком хочется разрядки. — Кончишь в штаны — станешь живой пепельницей, — толкается в рот слишком сильно, кажется касается стенки горла и сразу достаёт пальцы изо рта, кусая за ухом. Кица борется со жгучим желанием притронуться к Дэму или к себе, не понимает совсем, но понимает, что он на взводе, кажется, он умрёт от перевозбуждения, со скулежом падая обессиленно на холодный пол. Пелена перед глазами не даёт сфокусировать взгляд на чём-то конкретном и ощущения как назло обостряются, вынося волны тока от головки, что трётся болезненно о ткань трусов, на первый план. Кице кажется, что его трусы насквозь мокрые и скорее всего он прав, но ничего сделать с этим возможности нет, есть возможность впиться ногтями в ладони, сильно жмурясь. Где-то за пределами балкона кипит жизнь во всех красках, а блондин умирает заживо, стоя на этом балконе, стараясь не свалиться из-за трясущихся коленок. Слышит как поджигается очередная сигарета, превращаясь на конце в тёмный пепел. Чувствует табачный дым, что устремляется ему прямо в лицо и вдыхает поглубже, опять кашляя, но хотя бы так он может отвлечься, на что-то помимо своих ощущений. — Держишься молодцом, Лавэнэ. Кица, к счастью, может разглядеть сигарету, зажатую меж пальцев в левой руке, и к удивлению, смешанному с восторгом, может ощущать правую руку, проскальзывающую под резинку собственных штанов. Хочет вскрикнуть когда рука спускает домашние штаны вместе с бельём, оставляя лежать на полу. Сизый дым обволакивает член, а Дэм проводит рукой вниз по стволу, открывая красную и мокрую головку. Кица не может держать себя в руках и толкается бёдрами вверх непроизвольно, то ли со стоном, то ли с визгом. На голое бедро прилетает звонкий шлепок. — Прости, — закрывает рот рукой, устремляя взгляд куда-то вверх, царапая потолок, и всхлипывает жалобно. Одна ладонь обхватывает член рядом с основанием, а другая накрывает головку и круговыми движениями оглаживает внутренней стороной, задевая уретру, и Кица не может сдержать надрывной стон, смешанный со всхлипом. Слишком хорошо, слишком приятно, Кица не знает, что будет дальше и пытается упиться всем, что ему сейчас дают сполна. Кажется он очень близок к разрядке. Внезапно ладонь пропадает и головка обдаётся теплом, погружаясь в горячий рот. Дэм дразнит, наслаждаясь всхлипами сверху, обводя нескончаемое количество раз сочащуюся головку по кругу, а чужие ноги заходятся дрожью, приходится придержать того за бёдра, чтобы тот не свалился на пол случайно. Мучить Кицу больше не хочется и он насаживается полностью, обводит все выступившие венки, кружа языком как только ему самому вздумается. Горло расслабляется впуская член полностью так, что можно почувствовать головку, упирающуюся в стенки гортани. В чужом рту до нельзя тесно, мокро и горячо, а язык так умело ласкает, преумножая все ощущения в десятки раз. Вздохи разносятся по всему балкону, а проскальзывающие стоны вылетают на улицу, но это мало кого заботит, а быть точнее — не заботит абсолютно. Кице слишком хорошо и он растворяется в ночной темноте, чувствуя только лишь стенки чужого горла вокруг своего члена. Долго это удовольствие растягивать не получается, уже через минут пять и без того твёрдый член твердеет ещё больше, начиная пульсировать наконец извергая белую вязкую жидкость, Дэм закашливается, но глотает всё до конца. Блондин целует в уголок губ, оставляя красного, как рак, парня стоять среди ночной тишины.