Вечер обещал быть томным

Ему снова снится небо. Он парит в огромной голубой бездне. Или падает в неё? Облака плывут мимо, такие белоснежные, что больно глазам. Кенши щурится, но всё равно продолжает смотреть на них, потому что это важно. Тепло окутывает тело, так что он с улыбкой подаётся навстречу, позволяя очередному мягкому облаку скользнуть по шее. Другое облако прижимается сбоку, и на секунду кажется, будто рядом с ним кто-то есть. Кто-то родной и знакомый. Кенши поворачивает голову, чтобы его увидеть, но вокруг только небо и белая вата облаков. Разочарованный, он откидывается назад, позволяя небу качать себя на воздушных волнах. Теперь ему становится одиноко, но облака продолжают слетаться ближе, настойчиво тычутся в руки, будто любопытные щенки. Зарывшись в мягкие белые хлопья, Кенши ласкает одно облако пальцами. Оно послушно плывёт ближе и внезапно бьёт маленькой молнией ему в грудь. — Ах! — зажмурившись, Кенши выгибается, подставляясь облаку. Новая молния бьёт прямо в сосок, но это не ощущается электрическим ударом, скорее похоже на... укус. Ещё одно облако обнимает его за пояс, подбирается ко второму соску, накрывает его своей пушистой массой, сжимая и оттягивая. Кенши стонет в голос, уже не различая, где небо, где облака. Вокруг постепенно сгущается темнота и кажется, что он вот-вот всё потеряет, но прикосновения наоборот становятся ярче, отчётливее, реальнее. — Джонни, — шепчет Кенши пересохшими губами. Тот перестаёт мусолить сосок, крепко обнимая Кенши за пояс, утыкаясь носом в ухо. — Доброе утро, — самодовольно мурлычет он. — Хорошо поспал? — Хорошо проснулся, — парирует Кенши, потягиваясь в его руках. — Не знал, что тебя заводят спящие люди. — Ты был таким милым, — улыбается Джонни целуя напряжённую шею. Кенши поднимает подбородок, чтобы ему было удобнее, зарывается пальцами в мягкие как облако волосы Джонни. — Ты не хочешь, хотя-бы зубы почистить? — для порядка спрашивает он, позволяя Джонни вылизывать свою грудь. — М-м-м... нет, просто не будем целоваться, — беззаботно отвечает Джонни, после чего неожиданно перекидывает ногу через Кенши, усаживаясь ему на живот. А своё нижнее бельё он уже где-то потерял. — Чёрт, Джонни! — вскидывается Кенши, схватив его за пояс, остро ощущая кожей его тяжёлые яички. Хмыкнув, Джонни чуть приподнимается, двигаясь назад, прижимаясь к члену Кенши сквозь боксеры, елозя по напряженному стволу. — Обожаю твой голос, — ухмыляется он, и Кенши с готовностью стонет, дёргая бёдрами так, будто трахает Джонни, а не собственные трусы, влажные у головки. Груди снова касаются мягкие губы. Поцелуи вспыхивают то тут то там, маленькими взрывами. Кенши понятия не имеет где ожидать следующий. На плече? Под рёбрами? Около ключицы? Всё что он может, это держаться за Джонни изо всех сил, впиваясь пальцами в упругие ягодицы и стонать как можно громче, потому что тогда Джонни использует зубы. На очередном таком кусачем засосе, Кенши неожиданно нащупывает припухшие царапины на заднице Джонни. Он звонко шлёпает по ним раньше, чем успевает подумать о том, что делает, и в награду получает восхитительный вопль. Кажется, Джонни выгибается вверх, потому что его губы пропадают с груди Кенши, а вместо них появляются скребущиеся пальцы. Джонни отчаянно цепляется за него, переживая неожиданную боль, но Кенши не позволяет ему привыкнуть, от души шлёпая по второй ягодице, затем нежно гладит её, собирая жар на кончики пальцев и снова шлёпает, заставляя задницу Джонни пылать. — Бля-я-ать, Кенши! — стонет тот, стараясь то ли уйти от прикосновений, то ли наоборот, подставиться под еще один удар. — Грёбаное безумие. — Да, — соглашается Кенши, трогая раскалённую кожу, — не знал, что Джонни Кейдж любит пожестче. — Я тоже не знал, — задыхается Джонни. — Когда пробовал порку в последний раз, меня так не вставляло. В груди распускается что-то гордое, огромное и тесное. Кенши с трудом сглатывает комок, больше всего на свете мечтая сейчас поцеловать Джонни. — Ты... обещал быть моими глазами, — шепчет он. — Расскажи, что ты видишь. Джонни негодующе стонет. — Я имел ввиду не это! — Но я хочу тебя видеть. — Блять! — сдаётся Джонни. Кенши поощряюще гладит его ягодицы, скользит мимо воспалённых царапин на крепкие бёдра. — Хорошо, хорош-шо... Бля.., — скулит Джонни, а затем начинает частить, то и дело глотая буквы, — ты лежишь подо мной, растрепанный, со следами подушки на лице, и этой своей алой повязкой на глазах, вся твоя шея и грудь в м... моих засосах, тут, тут и вот тут, — Джонни ведёт кончиками пальцев по коже Кенши, составляя созвездие, — они почти фиолетовые, а вот тут, — он обводит сосок, несколько раз, лаская нежную кожу, — отпечаток зубов. — Хватит обо мне, — прерывает его Кенши, сжимая ягодицы в ладонях, — расскажи о себе. Со стоном, Джонни откидывается назад, плотнее усаживаясь на член Кенши, всхлипывает несколько раз, подбирая слова. — Я не знаю, как выглядит моя задница, если ты об этом, — наконец, рычит он. — Её жжёт, но у меня нет глаз на затылке. — Значит, нам нужно зеркало, — решает Кенши, — хочу видеть тебя всего. — Б-блять, самурай! — снова скулит Джонни. На живот Кенши падает горячая капля, и прежде чем он успевает открыть рот, Джонни уже идёт в атаку: — Да, это моя чёртова смазка из моего чëртового члена, бордового кстати. Рассказать насколько её много? — Н-не надо, я... чувствую, — отвечает Кенши, всем существом сосредоточившись на лужице, затекающей в пупок. — Хорошо, — шипит Джонни, сменив центр тяжести, потянувшись куда-то мимо Кенши, — а теперь я достаю смазку, которую принёс вчера и буду себя растягивать. Мне продолжать? На секунду Кенши хочет пойти на поводу у своего члена, болезненно пульсирующего с каждым словом Джонни. Но любопытство и жажда видеть всё таки побеждают. — Да, пожалуйста, — отвечает он, как наяву представляя себе этого Джонни: запыхавшегося, покрасневшего от щёк до пяток, с бордовым членом из которого капает прозрачная смазка, с пылающей задницей, расчерченной царапинами и отпечатками ладоней, и тугими яичками, прижатыми к лобку Кенши. Джонни шипит сквозь зубы, явно недовольный ответом, но послушно начинает говорить: — Я убираю руку за спину и т... трогаю себя. Сглотнув густую слюну, Кенши ласкает его ягодицы, разводит их в стороны так широко, как может. — А-а-ах! — воет Джонни, и Кенши уже не нужны слова. Он скользит по ладони Джонни, касается ануса, чувствует, как Джонни во всю трахает себя пальцами. — Т-ты мешаешь! — Нет, я... помогаю, — захлебываясь отвечает Кенши и скользит по вытекшей смазке внутрь Джонни, постанывая с ним в унисон. Джонни здесь горячий, тесный, но при этом очень жадный. Он нетерпеливо дёргает влажными от пота бёдрами, насаживается сильнее и голодно стонет на одной ноте. Послушно толкаясь ему навстречу, Кенши пропихивает два пальца до самых костяшек, лаская шелковистые стенки. — Ты такой нежный здесь... — Нет! Не смей, — Джонни моментально закрывает его рот свободной рукой. — Есть вещи, которые я не готов о себе знать, так что заткнись и трахни меня. Поцеловав его ладонь, Кенши коротко кивает, после чего медленно вытаскивает пальцы наружу. В тот же момент Джонни приподнимается с его ужасно твёрдого члена, быстро стаскивает боксеры, остановившись на секунду, чтобы послушать благодарный стон Кенши, а затем раскатывает по стволу презерватив. — Так, теперь я собираюсь... — Я понял, — выдыхает Кенши, поддерживая Джонни над собой, прижимаясь головкой к его яичкам. — Когда будешь готов? — Я был готов две недели назад, — язвит Джонни и, придерживая член Кенши ладонью, начинает плавно насаживаться на него. Кенши снова может видеть звёзды. Они вспыхивают во мраке, распускаются ослепительными цветами, с каждым крохотным движением Джонни, с каждым спазмом его мышц, вокруг члена. — Дыши, Кенши, слышишь? — Джонни бьёт его по груди и сползает ниже, заставляя их обоих тихонько выть. Послушно глубоко вдохнув, Кенши, наконец, проталкивается в Джонни до основания. — Т-ты такой узкий... — Занимался этим в студенчестве, пару раз, — отвечает Джонни, на пробу покачивая бёдрами. — Много времени прошло с тех пор. Из них двоих, он явно быстрее осваивается с этим новым чувством единения, и теперь ëрзает, крутит задницей, сладко стонет, впиваясь пальцами в каменный живот Кенши, оставляя саднящие царапины. — Хочешь двигаться, значит двигайся, — сдаётся Кенши, выгибаясь и чуть подбрасывая Джонни на себе. — Ах! Но я... не хочу, чтобы ты... обкончался через три секунды, наследник клана Тайра, Кенши Такахаши, — пошло нараспев выдыхает Джонни. С раздраженным рыком, Кенши мнёт истерзанные ягодицы, снова широко разводит их в стороны. — Я выдержу, Джонни Кейдж. — Ловлю, ох, на слове, — явно скалится Джонни, и начинает объезжать Кенши, словно норовистого скакуна. Если бы он уже не был слеп, у него бы точно потемнело в глазах. Джонни подпрыгивает на нём, взлетая вверх, выскальзывая почти полностью, а потом обрушиваясь вниз, принимая член целиком. Он всё ещё тесный, но с каждым движением, Кенши чувствует, как растягивает его, растрахивает , не позволяя узкой заднице сжиматься обратно. Инстинктивно, он цепляется за крепкую талию, подаёт бёдрами вперёд, заставляя Джонни сбиться на середине движения и сыто стонет, когда Джонни почти падает на него. — Н-нечестно, — возмущается тот, задыхаясь. — Нет, — парирует Кенши, чувствуя, как он жарко пульсирует внутри. — Нечестно, это вот так. После чего, скользнув к промежности Джонни, обнимает его напряжённый ствол ладонью, надрачивая в том же ритме, с которым Джонни всё ещё пытается скакать на его собственном члене. Вот только дрожащие ноги Джонни уже не выдерживают его веса, и спустя пару толчков, он вдруг насаживается на член Кенши до основания, выгибаясь в спине, срывая голос торжествующим криком, брызгая семенем куда попало. Кенши почти сразу кончает вслед за ним, совсем теряясь в ослепительной карусели ощущений. Звук их загнанного дыхания, запах пота и спермы, горячая кожа Джонни на его собственной коже... Всего так много, что он не уверен сможет ли это вынести. Только когда Джонни укладывается на него сверху, прижимаясь липким животом, обнимая за плечи и многозначительно тыкается носом в щеку, Кенши немного приходит в себя. — Ты всё ещё не чистил зубы, — ворчит он, но целует Джонни, быстрее чем тот придумывает ответ. И после этого, со спокойной душой, отключается окончательно.

***

Во второй раз Кенши просыпается в одиночестве. На нём чистые боксеры, он укрыт свежей простынёй и если бы не ноющие засосы, а также бант на шее(кажется, шёлковый), он бы подумал, что ему всё приснилось. Выбравшись из постели, он тянется к часам, которые ему подарил Лю Кан ещё в Китае. Позитивный женский голос сообщает о том, что время два часа дня, и Кенши несчастно стонет. Он проспал всё на свете, а ведь хотел с утра начать тренировки. Хотя, Джонни Кейдж заметил бы, что они как раз с утра неплохо размялись. Сногсшибательно, так сказать. Не отрывая пальцев от стены, Кенши находит ванную комнату и пытается привести себя в порядок, умудрившись уронить всего пару каких-то баночек. Расчесавшись наугад, он возвращается в комнату, развязывает бант, надевает форму для тренировок, после чего отправляется на поиски Джонни в этом огромном, теперь незнакомом доме. Очень удачно, со стороны дивана слышны щелчки клавиатуры, так что Кенши уверенно идёт на звук. По стене на всякий случай, не хватало ещё свалиться в бассейн. — Доброе утро, солнышко, — улыбается Джонни, на секунду прекратив печатать. — Что ты делаешь? — спрашивает Кенши, шагая к нему, тут же врезаясь в диван. Джонни ловит его ладонь, переплетая пальцы, продолжая печатать одной рукой. — Да так... Работаю над аукционом... — Джонни, — моментально хмурится Кенши. — Дело не только в тебе, — защищаясь восклицает Джонни. Голос на секунду даёт петуха, намекая на то, что ему рано вот так напрягаться. — Кхм, дело не только в тебе. Кхм. Просто... Крис была права. Мне стоит пересмотреть свои траты. Конечно, гонорар с фильма Лю Кана это хорошо, но необходимо думать о будущем. Если я хочу пробовать себя в продюсерстве, то нужно будет начинать почти всё с начала, и конечно, моё имя мне поможет, но оно помогает и сейчас, в продаже пары-тройки дизайнерских скульптур. С тяжёлым вздохом Кенши трогает его руку, оглаживая косточку запястья. — Я не хочу чтобы ты менял свою жизнь и подстраивался под меня. Рассмеявшись, Джонни сжимает его ладонь крепче, тянет к своим губам, оставляя поцелуй на маске демона. — Но ты уже изменил мою жизнь. В тот момент, когда ворвался в мой дом за Сенто. Ничего с этим не поделаешь. Смирись, самурай. Насупившись, Кенши отбирает у Джонни свою руку, а затем отворачивается, стараясь вспомнить в какой стороне кухня. — Я не хотел менять твою жизнь так кардинально, — для порядка ворчит он. — Я знаю. На десять часов два шага вперёд там будет барная стойка, на ней завтрак, точнее обед, — как ни в чем не бывало инструктирует Джонни, после чего возвращается к изначальной теме разговора. — Но я благодарен тебе за эти перемены, Кенши. Слова повисают в воздухе, пока Кенши на ощупь ищет свою еду и столовые приборы. Рисовые шарики с курицей ещё тёплые. Кенши жадно на них набрасывается, только сейчас осознавая, насколько он был голоден. Уязвленное самолюбие потихоньку успокаивается. Он действительно изменил Джонни Кейджа, а Джонни Кейдж изменил его самого. И впереди ещё много испытаний: разговор с отцом, с кланом; премьера фильма, который Кенши никогда не увидит, но всё равно будет ужасно горд за Джонни и команду; изучение Брайля; тренировки с Сенто, хотя Кенши знает, что не возьмёт меч в руки, пока не отточит технику с боккэном... Неожиданно для себя он понимает, что безнадёга, посилившаяся в сердце с момента пробуждения в больнице, потихоньку исчезла, хотя Кенши не уверен, что готов с ней прощаться. — Ну, как? — неожиданно спрашивает Джонни совсем рядом, заставив его почти подпрыгнуть на месте. — Прости! Я не хотел тебя пугать. Наверное мне нужен колокольчик. — Нет, я задумался, — качает головой Кенши, пережевывая рис. — Я всегда слышу, когда ты рядом, Джонни. Не волнуйся. Хмыкнув, Джонни наливает им обоим горячий кофе. — Так... Как рис? — Вкусно, — отвечает Кенши, с наслаждением делая глоток. В голове разливается блаженная лёгкость. Остатки сна вымываются кофеином, и теперь он, кажется, может свернуть горы. Если только перестанет постоянно чесать свои царапины. — М-м-м... хорошо, — как-то застенчиво говорит Джонни. Шестерёнки благодаря кофе, начинают крутиться быстрее и встают на свои места. — Ты сделал мне завтрак? — Обед, точнее, — педантично поправляет Джонни, держась на расстоянии. — Просто решил, ну, почему бы и нет, это ведь нормально для пары, верно? Мы с Крис готовили друг другу иногда. Пока не перестали... Это нормально что я её постоянно вспоминаю? Ты не обижаешься? Я могу не говорить о ней... Кенши аккуратно ставит кружку с недопитым кофе на стол, а затем поворачивается лицом к Джонни, стоящему где-то в неизвестности. — Твой брак — это часть твоей жизни, Джонни. До тех пор, пока ты не бегаешь к своей бывшей, оставляя меня в стороне, всё в порядке. А теперь прекрати паниковать и поцелуй меня. Я хочу отблагодарить тебя за обед-завтрак. С облегчённым вздохом Джонни подаётся ему навстречу, и Кенши ловит его губы, стараясь поделиться своим спокойствием и нежностью. Он не видит падающих на них солнечных лучей, но уверен, что сейчас они выглядят как персонажи очень милого романтического фильма. Может быть, однажды, Джонни Кейдж даже снимет такой.