Похищенные цветы

Лилия осталась в одиночестве. Кое-как она дожевала вишню. Зачем Кысь рассказала про их с Возерай прошлое? Она обижена? Лилия уже вполне поняла своё место в подводном мире, и выходило, что она всего-навсего странное говорящее животное. Должно быть, любовь к такой, как она, могла обидеть вдвойне. «К тому же, в самом деле, я не заслужила никакой любви... Ну а чем я могла заслужить? Что я такого сделала?» Почему Хозяйка Озёрного края вдруг влюбилась в неё? Из-за голоса влюбиться, наверное, можно; но не так, чтобы рисковать положением и жизнью. Возерай ведь явно бросила вызов всем в доме, когда не позволила просто съесть смертную. И у Лилии имелись подозрения, что тут никто не в восторге по этому поводу. Лилия не понимала, как с этим быть. Она не придумала ещё, как себя вести. Ей и хотелось отплатить Возерай нежными чувствами, но она не умела влюбляться за несколько дней. Она как бы что-то чувствовала, но не чувствовала, что готова делать для Возерай то же, что и Возерай для неё. Доев вишню, она ровным движением толкнула столик. Не сказать чтобы это легко далось, Лилия не привыкла ломать вещи. Столик разлетелся на тысячу кусков и они вспыхнули и исчезли вместе с посудой, будто ничего не было. Лилия про себя решила, что это крайне удобно и впечатляюще, и людям стоит задуматься над изобретением чего-нибудь похожего. Теперь ей опять стало нечего делать, и она снова легла сверху на красиво заправленное одеяло. Было скучно. Нижнюю часть стены украшал ряд фигурных плиточек. По форме они походили на крохотные дверцы. Лилия задумалась об этом. Лежать на кровати было немного сонно. Она вдруг стала воображать, что одна из плиточек отодвигается, как настоящая дверь, и оттуда выглядывают чьи-то маленькие блестящие глазки. В темноте такое было не трудно вообразить. Будто за плиткой есть норка какого-нибудь зверька. Конечно, будь дело у Лилии дома, она бы решила, что это мышь. Но, поскольку она находилась под водой, оставалось только вообразить, что это какая-нибудь озёрная мышь, или, может, какое-нибудь скрытное чудно́е существо, какого она никогда прежде не видела. Лилия подумала, как могли бы выглядеть эти невиданные существа, и улыбнулась. Вдруг она услышала едва уловимый шорох: кажется, дверца скрипнула, мышь выбралась из укрытия и подобралась поближе к кровати. Раздался ещё шорох, ещё и ещё. Лилия присмотрелась: теперь на полу сидело самое меньше пять мышей, потому что виднелось пять кончиков хвостов. — Она уснула? — спросила одна мышь. — Может быть. Надо её разбудить. Тем более, время поджимает! «Интересно, о чём они?» — умирая от любопытства и стараясь не двигаться, подумала Лилия. Мыши, кажется, стали забираться по одеялу на кровать. — Вставай, Лилия, — раздался тоненький голосок возле уха. — Вставай! У нас есть к тебе необыкновенно важное и срочное дело. Лилия решила ещё чуть-чуть полежать тихо, чтобы узнать побольше. Она волновалась, что если подаст признаки жизни, мыши разбегутся. — Вставай, — пропищала другая мышка. — Нам пора в путь. — Вставай, Лилия, мы же знаем, ты не спишь! — Ладно, сдаюсь. — сказала она наконец и открыла глаза. — Чего вы хотите? Перед ней и в самом деле сидели пять маленьких мышек. — Идём к нам в Мышиный город, нам нужен твой совет, — попросила одна мышка. — Какой совет? — Это мы тебе расскажем по дороге; идём скорее. Лилия встала с кровати. — Как же я попаду в ваш город? Вход уж больно мал, — сказала она. — А ты попытайся, вдруг получится. В Мышином городе люди ростом с мышей. Когда они искренне хотят попасть в такое место, как наш город, у них иногда выходит сделаться маленькими-маленькими, размером с грецкий орех. — Ладно, тогда попробую, — решилась Лилия и пошла к дверце. Пока она шла, она в самом деле делалась всё меньше, а комната вокруг делалась всё больше. Лилия не переставала удивляться, она раньше не замечала подобных свойств комнаты. Мыши бежали рядом; скоро они выросли размером с кошек, потом с собак, потом с саму Лилию. — А что вам всё-таки нужен за совет? — полюбопытствовала Лилия. — Просто, чтобы я начала заранее думать о нём. — Как ты думаешь, можно ли есть тех, кто глупее тебя? — спросила мышь как бы задумчиво. — Думаю, нет, — сказала Лилия, не поразмышляв даже как следует. — Есть надо еду, а не кого-нибудь. — Ну, некоторая еда тоже раньше была кем-нибудь, — с глубокой серьёзностью заявила мышь. Тут Лилия почувствовал, что у неё ужасно болят ноги. Она посмотрела вниз и увидела, что другие мыши вцепились в неё. Испугавшись, Лилия вскрикнула и начала отбиваться; тогда вдруг всё кругом неё перевернулось и она проснулась, тяжело дыша. Оказывается, она перележала ноги. Вечно стоило во сне начаться по-настоящему интересным вещам, как она просыпалась по какой-нибудь глупой причине. Лилия размяла икры и ступни, полежала ещё, потом решительно встала и взяла со столика ключ, свой ключ — она же теперь сделалась владелицей этой круглой серой комнаты, — подошла к двери и повернула ручку. Оказалось, открыто. Лилия обрадовалась, что её не держат, как певчую птичку, и вышла наружу. Возерай ведь могла приказать опять запирать Лилию. И ключ забрать. «Хорошо, что для неё я не просто птичка с красивыми песнями» — подумала она. Хотя и была искренне уверена, что под водой петь невозможно, а значит Возерай её тут держит не за этим. Лилия решила, что и своими силами найдёт Зеркальную комнату. Между прочим, все эти нападки со стороны Кысь сильно её поволновали. Вероятно, стоит самой попробовать сделать хоть что-нибудь. В конце концов, можно спросить дорогу. Пусть Возерай перестанет недооценивать её; пусть увидит, что Лилия и сама запросто может найти нужное место. «Нельзя же вечно быть беспомощной» — подумала она. Лилия закрыла дверь. И задумалась, что делать дальше. Она не сомневалась, что просто нужно искать комнату с большим количеством зеркал. Только где? В коридоре сегодня было почти светло — что изрядно Лилию изумило. Множество небольших светлых сфер, подобных тем, которые создавала Возерай, качалось у стен. Иногда проплывавшие мимо рыбки огибали их, создавая на полу серо-синие тени. Весь этот свет Лилию очень обрадовал. Она даже затрепетала в предвкушении чего-то интересного, походило на подготовления к празднику. Идти в темноте и опасаться пропастей в полу больше не было необходимости, и даже цветок не понадобился. Она решительно сделала пару шагов, и вдруг слева раздался знакомый голос. — Любовница Луны, — Лилия обернулась и увидела ту самую башню, с длинными-предлинными, развевающимися, как ленты, волосами. — Что вы тут делаете? Вам выходить нельзя. Или на вас как набросятся всякие. Рядом с Золотьсиг стояли ещё женщины, беловолосые и прозрачноглазые; они держали украшения, которые Золотьсиг закрепляла на стене. А ещё в углу стояла Тень, с ящиком в руках. Заметив Лилию, она бросила ящик и прытко, как ящерица, вылетела из коридора, исчезнув во мраке. Лилия удивлённо смотрела туда, где только что находилась Тень. — Добрый вечер. Я ищу Зеркальную комнату. — сказала она наконец. — Подскажите, как туда попасть? Золотьсиг внезапно перестала придавать значение существованию Лилии. Она даже на Тень не посмотрела. — Это недалеко. Вам вниз. Пройдите сквозь зеркало. — она махнула рукой куда-то в сторону лестницы. — Благодарю. Лилия вежливо поклонилась, решив, что какой бы ни была Золотьсиг невоспитанной, это не значит, что надо грубить в ответ. Но Золотьсиг развернулась спиной и больше ничего не сказала, будто Лилии и не было, как-то резко прервав разговор. «А всё-таки они здесь ведут себя изрядно по-хамски» — промелькнула у Лилии мысль. Спустившись по лестнице, она очутилась в длинном коридоре, где совершенно всё сверкало, как алмазное. По обеим стенам шли ряды небольших комнат с углублениями, как с колыбелями, где стояли в нетронутом покое фигуры из стекла и камня, в вуалях и с оружием, или музыкальными инструментами в руках. Вода будто дрожала от блеска, излучаемого отовсюду. Под потолком качались подвески с огоньками в прозрачных узорных чашечках. В некоторых углублениях имелись старинные зеркала, и когда Лилия проходила мимо, ещё самое меньшее две другие, отражённые Лилии, шли рядом. Подводных растений и мхов тут не нашлось, вода стояла чистая, как родниковая, откуда-то веяло морозом и даже будто пахло необычно, весенними цветами, но может быть эту часть добавляло воображение. Пол выстилали крупные мозаики, но что они изображали, Лилия не умела определить: они слишком мало были похожи на те, которые она привыкла видеть, и разгадать хотя бы один сюжет не вышло. На некоторых Лилия видела изображения драконоподобных созданий, которые летели по небу. У этих мозаик был такой впечатляющий вид, что Лилия обходила их, не решаясь наступать. Несколько бескостных рыбок спешили вдоль пола куда-то прочь от Лилии. Их маленькие тела изгибались, как волны. Они передвигались в водной толще так, как по земле перемещаются змеи. Где-то здесь, видимо, и находилась зеркальная комната, тут для неё было самое место. Лилия так поразилась, что шла очень медленно, иногда долго не глядя под ноги, несколько раз спотыкаясь, вертела головой во все стороны и почти не моргала, чтобы ничего не упустить. Вдруг она во что-то врезалась. Что было, впрочем, неудивительно. Лилия чуть не упала, и принялась потирать лоб. Оказалось, впереди располагалось огромнейшее зеркало, от пола и до потолка. Оно полностью перегораживало проход, и обойти было нельзя. Лилию это разозлило — кто вообще ставит зеркала поперёк пути? Тем более, такие, которые не видно. Так же можно разбить его или самой себе что-нибудь разбить. Но тут Лилия догадалась, что это то самое зеркало. И надо пройти сквозь него. Однако как это делать? Можно считать, одну попытку она предприняла. Лилия осторожненько потрогала зеркало холодной ладонью. Оно оставалось твердо, как голос её мамы, когда та говорила маленькой Лилии: «Нет, мы не будем заводить пятую кошку» или: «Нет, тебе нельзя надеть разом всю одежду, которая тебе нравится, мы идём в гости, а не работаем в цирке». Лилия вздохнула, продолжая гладить зеркальную поверхность, словно искала место, через которое её ладонь проникнет внутрь. «Ах, мама, — подумала она, — Я люблю тебя так сильно. Я бы запросто отдала это дурацкое свидание, и всё, что мне тут надарили, чтобы вернуться к тебе, только я не могу этого сделать. Как твоё больное сердце? Ты, наверное, очень плохо спишь, и рядом нет волшебниц, которые могут просто мановением руки избавлять от тревоги». Ладонь замерла на стекле. Страх перед неизвестностью, постоянно подавляемый, навалился с новой силой. «Больно ли проходить через зеркало?» — Лилия даже слегка задрожала, представляя, как ужасен, непонятен и великолепен может быть мир в отражении. Она ещё раз потрогала зеркало ладонью в разных местах, надавила, осторожно, чтобы не испортить. Но ничего не происходило. Лилия принялась озадаченно бродить рядом, и время от времени бросала взгляд на своё тоже бродившее туда-сюда отражение. Нащупав в кармане ключ, она вспомнила слова Возерай про дверь. Может быть, зеркало работает таким же образом. Лилия снова подошла к нему, подняла уверенно руку и сделала движение, будто собирается погрузить её внутрь зеркала. Но ничего не изменилось; рука как раньше останавливалась, дотронувшись до стекла, так и теперь остановилась. «Что-то я делаю не так, — сообразила Лилия, размяв руки, — Может, надо с разбегу? Как в сказке». Но разбежаться она всё не решалась; вдруг опять не выйдет и зеркало разобьётся, и она исцарапается и порежется. Обдумав это, Лилия решила не рисковать. Лучше уж дождаться Возерай, чем раниться. Лилия вообще не любила боль; даже маленькие царапины её здорово огорчали, и жаловаться на них она могла долго. Раньше, стоило ей разбить коленку или ушибиться, как об этом неминуемо узнавали все, и все жалели её и утешали; теперь же рассчитывать на подобное не приходилось. Вдруг это было не то зеркало? Лилия рассердилась на саму себя. Конечно же, это другое. Будь это то, она бы давно нашла комнату. Она развернулась и пошла обратно, не понимая, где могла перепутать дорогу, путь-то был один-единственный. Или, может быть, она прошла мимо, и комната где-то здесь? И вдруг, в одной из маленьких комнаток что-то зашевелилось и двинулось к Лилии. Лилия обрадовалась, решив, что это Возерай её встречает, и нет необходимости бродить в одиночестве. Но оказалось, что это не Возерай, а незнакомая высокая, устрашающая женщина с волосами совершенно ненормального цвета — Лилия видела такое впервые. Они были синими, как тени в летний полдень, а некоторые пряди вдруг золотыми, и походили на молнии, сверкающие в тучах, что было уж совсем странно. И эти волосы двигались в воде, точно миноги. В голове странной женщины будто бы горел костер, синее пламя вырывалось даже изо рта. Когда же она подошла к Лилии, волосы принялись менять цвет, словно на голову ей вылили бутылку зелёнки, и та постепенно растекалась. Эта женщина, конечно, была Сколеск. — Лилия, — Сколеск улыбнулась. Выглядело внушительно, и Лилия решила разговаривать как можно вежливее, на всякий случай. — А вот мы, наконец, и встретились. — Простите, я... не знаю, кто вы такая, — сказала Лилия, выражая голосом как можно больше уважения. — Достаточно, что я подруга Возерай. Лилия облегчённо выдохнула, а то сине-зелёно-волосая женщина начинала её пугать. — Хорошо, — сказала она, — Буду рада познакомиться. Можно узнать ваше имя? Это была совершеннейшая ложь, но Лилия искренне пыталась показаться воспитанной. — Сколеск, — сказала женщина. — Очень приятно. Моё имя вы знаете... Я рада познакомиться с подругой Возерай... Может быть, подскажете, как найти её? Похоже, я слегка потерялась, — попросила Лилия. — Вы крайне несамостоятельная, избалованная, напыщенная и наглая, — прошипела Сколеск, и Лилия едва не подскочила, настолько внезапно та сменила тон. — Вам не бывает стыдно, что вы существуете? — Что? — изумилась Лилия, делая кривой шаг в сторону. Ноги позорно перестали её слушаться, — Что я не так сказала? — Вы глупы, как камень, вот в чём дело. Это раздражает меня. — Как вы смеете! — воскликнула Лилия, пятясь и гадая, получится ли сбежать. Но Сколеск всего в один прыжок догнала её и схватила. — Возерай ослепла, она ваша рабыня, а я хочу избавить её от страданий. — Отпустите меня! — сердито приказала Лилия. Она собрала всю храбрость, какая имелась, для внушительности. — Мне неприятно. — Я спасу мою подругу от вашего нахальства. Сверну вам шею, как петушку. И она положила холодную, как железо на морозе, руку на голову Лилии. Лилия ощутила прикосновение своей смерти и мелко задрожала. — Не посмеете, потому что ваша подруга меня любит. — тут она начала привирать, потому как откровенно не имела никакой уверенности, вдруг этой Сколеск не так уж сдались чувства Возерай, или вдруг Возерай её не настолько уж любит, — Вы знаете это. Хотите заставить её страдать? — Я оставлю ей маленькую безмозглую черепушку в качестве сувенира, — пообещала Сколеск, широко улыбаясь. — Нет, не оставите! — Лилия дёрнула руку, и, о чудо, получилось вырваться. Должно быть, Сколеск не слишком рассчитывала, что жертва собирается сопротивляться. Воспользовавшись везением, Лилия опрометью ринулась вон из алмазного коридора. — Я убью, когда мне захочется, — засмеялась вдогонку Сколеск и вернулась в комнатку. Она почуяла, что Возерай уже пошла искать гостью, а значит, разобраться со смертной пока что не выйдет. Лилия пронеслась по лестнице, как вихрь. Она свернула за угол и охнула, чуть не влетев в Возерай. — Почему вы не стали ждать, когда я зайду за вами? — спросила Возерай взволновано. Выглядела она изумительно. Лилия даже чуть оробела. «О, как же хорошо она умеет одеваться» — она встряхнулась и мысленно хлопнула себе по щекам. Нельзя же стоять и молчать. Возерай глядела на неё. Лилия сделала спокойный глубокий вдох. Она хотела тут же начать жаловаться на Сколеск, но прикусила язык — а то получилось бы, что ей нельзя выходить без сопровождения, и Возерай верно говорит. К тому же Лилия не хотела жаловаться без конца и края. — Я решила сама прийти. Возерай чуть заметно улыбнулась. — Вы же не знаете, куда идти. — Лилия принялась слегка растерянно приглаживать волосы, — Всё хорошо? — Возерай смотрела ей в глаза. — Идёмте, — попросила Лилия, волнуясь, как бы проницательная колдунья там чего не разглядела. — Вы обещали мне ужин! — Конечно, — Возерай протянула руку. Когда-то, лет двести назад, она видела подобное, наблюдая за напудренными людьми, жившими в высоком каменном доме с золотыми статуями, с выровненными будто по линейке садами и фонтанами. Манеры у пудренных людей были изысканные, и Возерай подумала, что можно и повторить. Как она и ожидала, Лилия улыбнулась и протянула руку в ответ. Скоро выяснилось, что Лилия бежала не по той лестнице. Проклятая Золотьсиг наверняка намерено указала не тот путь. Лилия нахмурилась, но ничего не сказала и об этом. Зеркальная комната в самом деле располагалась за большим зеркалом; оно растаяло, стоило Возерай приблизиться. Внутри находилось круглое помещение. Как будто Лилия попала в пузырь из зеркала. Тут не было очень уж много места, помещался только зеркальный стол, стоявший будто на львиных лапах, (в нём отражался потолок, как самая настоящая бесконечность) такие же зеркальные стулья, спинки которых были сделаны в виде громадных птиц, взмахивающих крыльями, и четыре высоких окна с пустотой за ними. Лилия принялась осматриваться: тут всё отражалось во всём, что показалось ей довольно занятно, а за окнами в темноте иногда проплывали стройные длинные щуки, или мелькала стайка каких-нибудь крошечных голубохвостых рыбёшек, или сверкал закатный солнечный луч, случайно попавший в подводный мир. Возерай щёлкнула пальцами, и зажглось несколько стоявших на столе бледно-розовых ламп, похожих на крупные пионы, и стол сам собою, двигаясь на львиных лапах, подошёл поближе к окнам. Возерай приблизилась к столу и пригласила Лилию подойти, и Лилия, несколько испуганная, последовала её примеру. Должно быть, всё шло, как обычно. Возерай щёлкнула пальцами ещё раз, и стулья послушно подбежали к ним. — Садитесь, пожалуйста, — попросила Возерай. Лилия изумлённо села. Если всё было подстроено, чтобы ошарашить её, то это была убедительная победа. Теперь казалось, что у самой Возерай есть металлические крылья. Лилия чуть придвинулась к столу, и посмотрела на своё отражение в противоположной закруглённой стене: чтобы увидеть, как она сама выглядит с крыльями. — Вам здесь нравится? — спросила Возерай. — Я думала, что такое место вам покажется любопытным, а сейчас не уверена; вдруг это чересчур. — О, меня всё устраивает, — ответила Лилия, разглядывая зеркальный стол и отражение потолка в нём. — Очень красивое место. — Славно. Я решила, едва ли будет ещё возможность провести время вот так, и мне захотелось устроить всё как можно лучше. «Как мне повезло с ней, — подумала Лилия, сдерживая вздох. В словах Возерай что-то задело её влюбчивое юное сердце. Раньше она бывала на свиданиях в изысканных местах, а не в интересных. Конечно, ведь раньше она встречалась с состоятельными смертными, а не с могущественными колдуньями. У Возерай были несправедливые и очевидные преимущества. — Хоть бы она не говорила мне сегодня ничего милого, или я за себя не ручаюсь». — Вам очень идёт, — сказала Возерай, указывая почти невидимым жестом на повязку на шее своей гостьи. — Надеюсь, вам понравился подарок? — Да, благодарю. Изумительно, — честно ответила Лилия, взглянув в своё отражение в столе, и лишний раз любуясь заколкой в виде рыбки. — Славно. Надеюсь, ужин вам тоже понравится. Лилия даже почти ожидала, что ей придётся есть деревянную стружку, или жаб, или водяных пауков или склизких клопов. Она смирилась, к тому же, раз уж это свидание с Возерай, то она готова была потерпеть некоторые неудобства ради всего остального. Может быть, жабы и клопы окажутся на вкус лучше, чем на вид. За хорошим разговором даже плохая еда может быть ничего. Но всё оказалось не так. Дверь отворилась, и в комнату вплыли длинные плоские рыбы. Их глаза находились на одной стороне, сверху, а рты на другой, снизу. На спинах они везли множество всего, и Возерай жестом велела тарелкам, приборам и прочему выстраиваться на столе, как положено. Вместо жаб была рыба, и даже приготовленная, как надо, а не как до этого. Лилия от неожиданности смутилась. Но что ещё лучше, там было жареное мясо, фаршированная яблоками утка, жаркое из кролика, печёные овощи, рагу и зелень. Лилия испугалась, что ей начало мерещиться. — Как вам спалось? — спросила Возерай. Она и впрямь беспокоилась об этом. Лилия решила, что нет лучше способа проверить настоящесть еды, чем попробовать. — Благодарю, дивно, — ответила она и изящно положила в рот небольшой кусок мяса. Она бы никогда не позволила себе в гостях набивать рот, хоть её и морили голодом несколько дней. На самом деле, она не знала, как тут положено вести себя за столом, но Возерай держалась так просто и открыто, что весь её страх пропал. Возерай улыбнулась краем губ. — Это замечательно. Вам тепло сейчас? — Так гораздо лучше. — Лилия поблагодарила ещё раз взглядом. — Отличное мясо. — Я передам, — пообещала Возерай. Лилия с наслаждением прикрыла глаза. Она не очень-то часто ела мясо дикой птицы, только если Вера приносила с охоты. Обычно оно было жесткое, и Лилия не особенно любила грязноватый запах, но то, что она только что попробовала, было нежным как свежий хлеб. Она так давно толком ничего не ела. Наконец Лилия обрела обратно дар речи. Возерай не смотрела на неё, очевидно догадываясь, что делать этого не стоит. — А вам это кажется вкусным? — полюбопытствовала Лилия. Возерай ведь была из тех, кому нравятся озёрные жуки и варёные пиявки. — Необычно, но вполне съедобно, — без всяких раздумий отозвалась Возерай. — Мы иногда едим тех животных, которые оттуда. В основном, если они сами попадут к нам, так что это крайне редко бывает. «Ну да, людей например» — про себя затосковала Лилия, но прикусила язык. Возерай ведь изо всех сил для неё старалась. — Вот как. А можно я кое-что спрошу? — Конечно, только не могу обещать, что отвечу. Лилия решила всё же рискнуть. — Что значит «любовница Луны»? — Вас так называли? — спросила Возерай со странным чувством. Лилия не могла понять, сердита она или нет, и на кого. — Да... Меня это ничуть не задевает, — уверила она сразу же, — Это не так важно. — Луна выбирает себе любовниц и подруг из смертных женщин, как известно. Поэтому смертных мы иногда называем «любовницами Луны». Вас не хотели оскорбить. — Вот как, — Лилия с неожиданностью обнаружила, что ей даже нравится. Впрочем, она ещё не обдумала это. — Я и не чувствовала себя оскорблённой. На мой взгляд, довольно красиво. — Я могу запретить называть вас так, — предложила Возерай мягко. Она смотрела на Лилию как-то очень особенно, как бы говоря: «Мне достаточно намёка, и я сделаю, что вы скажете». — Не нужно, — вздохнула Лилия. Она решила ещё подумать об этом. Жаркое и рагу были так хороши, что можно было вообще забыть про всё на земле. — В самом деле, это отличный ужин. Если вы будете так меня кормить, я возможно готова у вас поселиться. Она тут же испугалась, как бы колдунья не восприняла это слишком близко к сердцу, или что хуже, как бы не обиделась. Но Возерай рассмеялась. — Славно. Попробуйте вино. Я его приготовила. Иногда я готовлю вино из того, что растёт в моём маленьком садике. Я, кстати, до смерти люблю лесть. — Что, если я поругаю ваше вино? — усмехнулась Лилия, поднимая и покручивая кубок в руке и рассматривая крошечные цветочки на боках. Она немного обнаглела, почувствовав, что Возерай отлично понимает её шутки. — Совершенно ничего, — пообещала Возерай, и слегка отвернувшись к окну отпила из своего кубка. Лилия приложила край к губам, со странным удовольствием ощущая шероховатость стекла и металл, и чувствуя несильный сладкий как бы ягодный запах. Иногда, ощущая запахи здесь, в Озёрном краю, она думала, что ей чудится, но сейчас была уверена. Как это могло быть, она не знала, но связала это с теми объяснениями Возерай, про мягкие миры. Возерай наблюдала за ней с внимательным и как бы одновременно отстранённым, отвлечённым выражением на лице, будто не желала показать любопытство. «Надеюсь, она начнёт со мной заигрывать. Иначе зачем это всё?» — подумала Лилия, пробуя чудесный напиток. Она уже передумала по поводу милых слов. Сидеть напротив такой, как Возерай, и не получить никаких заигрываний — это упущение. — Дивное вино. Из ягод. Нет... Это... Земляника, мята и абрикосы? Разве здесь растут абрикосы? «Я всегда знала, что они странные», — подумала она при этом. Возерай покачала головой. — Я собрала как-то несколько из вашего сада. — Зачем? — Было любопытно вырастить то, что здесь никогда не росло. И они напоминали о вас. Я знаю, это довольно глупо. Но я ведь не могла даже поговорить с вами. — Это не глупо. Возерай снова смотрела на неё теми же глазами, и Лилия почувствовала, что её руки слегка дрожат. «Что это, в самом деле? — забеспокоилась она. — Я как будто на уроке без домашнего задания, только ещё хуже и лучше разом». Но Возерай ничего не говорила, и либо сделала вид, что не заметила, либо в самом деле ничего не заметила. Лилия решила сказать ещё что-нибудь, потому что хотела отвлечь Возерай от своей дрожи. — Знаете, птицу с яблоками и карамелью, вот так, запекают только у меня дома. Это любимое блюдо моей бабушки. А жаренные помидоры? Вы знаете, что я люблю? — Не совсем; я постаралась вспомнить, что вам нравилось, когда вы ужинали в саду. — Возерай чуть заметно улыбнулась. — Зачем же вы это запомнили? — Я не намеренно; просто наблюдала когда-то за вами, тогда мне было только любопытно... Вы всё время складывали из салфеток разные фигуры. А когда подавали сладкое, вам первой отрезали кусок и отдавали крем и розочки со своих пирожных. — Меня очень любят, — Лилия слегка погрустнела. — Я слышала однажды, что вам нравится мясо с жареными помидорами. У нас такое, конечно, готовить не принято, но кажется, всем даже понравилось и было довольно интересно. Может быть, теперь это будет пользоваться у нас успехом. — Приятно слышать, — Лилия едва улыбнулась, но уже теплее. Это вызвало у Возерай такую явную и искреннюю радость, что Лилия улыбнулась, уже не скрываясь. — Мне-то показалось, вы допрашивали нашу кухарку. — Что вы. — А вы общались до этого со смертными? — Нет, я могу говорить со смертной только один раз. — Почему? — удивилась Лилия. — Хозяйки дома в Озёрном краю могут заговорить со смертной лишь единожды, для обмена мудростью. Лилия рассмеялась. — И вы потратили его на меня! Очень сочувствую. Какой-такой мудростью мне обмениваться с вами? У меня из всей мудрости только знание о том, что я не успею сделать всё, что мне хочется, за мою жизнь, и что иногда судить книгу по обложке — это здравая мысль. Так что ваш единственный раз пропал зря. — Я так не считаю. Лилия почувствовала, что сердце её сжалось болезненно и приятно. Её глаза, синие, как небо белой ночью, заблестели. Но Возерай не сказала больше ничего. Она просто припечатывала её словами и отпускала, как бы спрашивая: «Нравится вам такая игра?» — А почему я всё ещё могу с вами разговаривать? — Потому что вы не на земле. Когда вернётесь туда, как только выйдете из воды, мы больше не заговорим. Лилия молча уставилась на дольку розовой помидоры, наколотую на вилку. — И вы так спокойно отпустите меня? Её так и донимало спросить: «Да в своём ли вы уме? Что же вы получите со всего этого?» — Неужели вы хотите, чтобы я вас держала силой? — Конечно, нет... Вы очень добрая. — Я не добрая, — Возерай улыбнулась, показывая острые многочисленные зубы. — Не заблуждайтесь. Раньше Лилия бы вздрогнула, но теперь она только чуть порывисто вздохнула, скорее печально, вспомнив, кто Возерай такая. Возерай поняла, что наделала, и осторожно сказала: — Может, вам стоит забыть об этом? И просто не вспоминать. Когда я верну вас на землю, тогда можете презирать меня. Лилия замолчала, и как бы кивнула. Она вообще не хотела обсуждать это. Дурные вещи её беспокоили. И она убегала от них. Может, это было беспечно и по-детски. Но Лилия была слишком чувствительна, и когда она думала о страданиях и боли, она и сама страдала, страдала по-настоящему сильно. Поэтому ей перестали преподавать историю, ведь она начинала плакать каждый раз, когда читала учебник. Она совсем мало знала о том, что раньше происходило на земле, и боялась узнавать. — Может быть, я могу сделать вам ещё какой-нибудь подарок? — спросила Возерай. — Я не знаю, что вам подарить; вам нужно что-нибудь? — Подарите мне что-то, похожее на книги со сказками. Хочу узнать, какие тут сказки. Только не про любовь, и где никого не мучают. — попросила Лилия. — Хорошо, — сказала Возерай невозмутимо. Она слышала, как Лилия читает вслух свои любимые книги, и уже предположила, что подарит. Лилия сделала ещё глоток вина. — Почему же вы не заигрываете со мной? — спросила она, решив, что не только Возерай будет мять её, как воск, — Самое время. Возерай лишь слегка выгнула бровь. — Вы моя гостья. Я обещала защищать и беречь вас. Я не могу играть с чувствами доверившейся мне женщины. Вдруг вы тогда начнёте думать, что если делать мне приятные вещи, я буду к вам добрее и буду лучше вас защищать? — Как благонравно, — сердито отметила Лилия, уже куда более смело делая глоток из кубка. Ей что-то вспомнилась Сколеск. Лилия знала, что Возерай тут не причём, но обиду свою никуда не могла девать. Её просто сердило, что при всём благородстве Возерай её "подданные" такие гадины. Возерай вся напряглась, как пружина. — Что-нибудь произошло? Там? — Что? — Лилия посмотрела на неё. Похоже, та уже поняла, что нечто неприятное приключилось с Лилией внизу. — Вы читаете мысли? Или так заметно? — Если бы читала, без спроса бы не стала. — Подвернула ногу на ступеньке и чуть не упала, когда спускалась, — уверено соврала Лилия. — И поэтому вы так быстро бежали обратно? Лилия собиралась промолчать по поводу Сколеск и рассчитаться с нею по-своему, затаить обиду. Она не решила ещё, как, но она бы что-то выдумала... Но, раз уж её раскусили, смысла притворяться не осталось. — Да, кое-что случилось. Не хотела выглядеть в ваших глазах слабой и зависимой, в очередной раз. Я расстроена, из-за ваших сестёр, или как их. Это гадкие женщины! А вы не думали ввести смертную казнь, например? Пошло бы на пользу! — Не думала... — Возерай растерялась. Хотя нашлась она очень скоро. — И вы не выглядите слабой и зависимой, вы моя гостья, пожалуйста, говорите, если кто-то причиняет вам неудобства, или досаждает. Я накажу тех, кто проявляет неуважение. Это прозвучало убедительно, но Лилия вовсе не собиралась благодарить. — Вам придётся наказать тут всех и каждую. — отрезала она. — Я всегда выполняю свои обещания, — заверила Возерай. — Хорошо, постарайтесь. Дайте мне охрану. Тех, кто не захочет от меня кусок отхватить. Есть тут такие? — Наверное, нет. Лилия даже не удивилась, и не испугалась. Как быстро ко всему привыкаешь. — Тогда что же мне, просто терпеть? — Нет, — Возерай выглядела задумчиво. Лилия неожиданно поняла, как сильно та сожалеет, и приостановила негодование. — Я найду кого-нибудь, кому смогу доверить вас. И... Я не уверена. — В чём? — Будет справедливо рассказать. Это обезопасит вас ото всех, кроме Язуруть — на неё это не подействует. Лилия уставилась на Возерай. Она ничего не понимала. — Про что вы говорите? — Это нельзя говорить смертным. Но это может спасти вам жизнь. Поэтому я расскажу. Но используйте разумно, только, если будете в опасности, пожалуйста. Лилия понимала всё меньше, и ей становилось всё любопытнее. А Возерай продолжала говорить. — Вам нужно что-то маленькое, и чего очень много. Подойдёт всё, что угодно, например, песок, или соль. На крайний случай можете использовать что под руку подвернётся, хоть горсть семечек или булавок. Но лучше всего просто поднять и рассыпать песка, или просыпать соль, и сказать: считай. Вот и всё. — Что «всё»? Что случится? — Придётся вашей жертве сосчитать, — улыбнулась Возерай. — И она не сможет отвлечься, пока не закончит. У вас будет время сбежать. Но это вовсе не игра, и прошу не использовать это для мести. Не делайте так, пожалуйста, без крайней необходимости. — Мне стоит вам верить? — Зачем я стану врать? Лилия подозрительно прищурилась. Выходило что-то сомнительное. — Чтобы посмеяться. Здесь всем кажется забавным издеваться надо мной. — Я никогда не буду смеяться и издеваться над вами. Лилия задумалась. Возерай, кажется, не лгала ей ни разу. Уходила от ответа, недоговаривала — да, но не лгала. И, конечно, этот приём может быть полезен. Но разве это не вызывало множество вопросов? — А нельзя ли перед Темнозверем рассыпать песок? Пусть себе выискивает песчинки. Это должно занять пару лет. — Боюсь, с Темнозверем не получится разобраться так просто. Она неуязвима к подобным уловкам. — Почему? — расстроилась Лилия. Над ней точно шутили. — Что в ней особенного? — Я не знаю наверняка, но есть слух, что к этому неуязвимы те из нас, кого когда-либо любила смертная женщина. Но это ничем не подтверждено. Это просто догадка, конечно, это очень маловероятно, чтобы Темнозверь вообще заговорила со смертной. Все смертные женщины, которые её видели, вряд-ли после встречи долго жили. Как удобно, что с Темнозверем этот трюк был бесполезен. — А есть другой способ стать неуязвимой? — Да, для этого нужно иметь особенную кровь. Среди нас такое бывает редко. Сейчас в доме подобная кровь есть у моей охотницы, Язуруть. Те из нас, кто обладает особенной кровью, обычно умеют превращаться в ужасающих чудовищ, которые сводят услышавших их людей с ума пронзительными голосами, а увидевшие их люди тут же умирают от страха. Но эти чудовища предпочитают вечный сон под покровом тишины, на самом дне, рядом с Темнозверем. — Это они хотят убить меня. — сложила все частички Лилия. — Именно так. — Значит, у Темнозверя особенная кровь и она умеет превращаться в чудовище? — Не знаю. — Почему с Язуруть это не сработает? — Язуруть одна из чудовищ, но она живёт тут. — повторила Возерай. — Язуруть может превращаться в чудовище? — обомлела Лилия. С первого раза она как бы не восприняла. Она так и замерла с ножом и вилкой в руках. — Да, но вам она не навредит, она очень добрая. Она не приближённая Темнозверя, а моя охотница, ловит для нас рыбу и разных озёрных животных. В это Лилия вполне поверила: Язуруть успела отличиться и над Лилией не посмеялась ещё ни разу. — Значит, на всех остальных, кроме Язуруть и Темнозверя, и её злых приспешниц, это сработает? И нужно только рассыпать соль и всё? — взгляд Лилии метнулся к солонке. Возерай кивнула. Лилия прикусила губу. — А если я сейчас рассыплю соль, вы тоже будете считать? — Куда я денусь? — Я хочу это проверить, — Лилия взяла солонку в руки. Возерай напряжённо сжала в руке кубок. Он даже скрипнул. — Не делайте этого, пожалуйста, — успела сказать она, а Лилия безжалостно высыпала соль на зеркальный стол. — Я должна проверить, хотя бы так. Уверена, вы понимаете меня. Считай, — велела она. Не очень-то ожидая, что всё получится, Лилия изрядно удивилась, когда Возерай принялась перебирать крошечки соли, складывая их на ладонь. — Ну и ну, — протянула Лилия, закусив губу, — Однако, ведь вы можете и притворяться, — задумалась она. — Вдруг вы это всё придумали для шутки, и подыгрываете своей же лжи. А я должна быть уверена. Вы ведь не обижаетесь? Но Возерай не отвечала, и Лилия догадалась, что та не может говорить. Или притворяется, что не может. — Ничего, что вы молчите. Я сделаю что-нибудь такое, что вам придётся перестать считать. — решила она. Она встала и прошлась. В комнате не находилось ничего особенного: только стол и стулья, лампы, столовые приборы. Ничего, что могло бы помочь выяснить, не шутка ли это. Лилия думала было взять нож и сказать, что порежет руку. Но это ведь не так страшно, Возерай может и не прекратить свою ложь, просто чтобы помешать Лилии слегка пораниться. А всерьёз себя порезать Лилия не сумела бы. Поэтому она подошла к окну, открыла его и выглянула наружу: было темно, а вода стояла гораздо холоднее, чем внутри комнаты. Почему бы не притвориться, что она хочет выпрыгнуть? Это показалось Лилии отличной мыслью. — Я прыгну вниз, — предупредила она, и встала на подоконник. — Что скажете? Возерай не сказала ничего. Лилия подумала, что Возерай, похоже, не солгала. Просто на всякий случай, для большей верности, Лилия встала на одну ногу и отпустила одну руку, наблюдая за Возерай. — Это будет ваша вина, если я упаду,— сказала она. Это точно привлекло бы внимание Возерай. Но та не обернулась и на этот раз. Это показалось вполне серьёзным подтверждением. Хотя поверить Лилии всё ещё удавалось с трудом. Но видела же она и более чудны́е вещи. Убедившись, Лилия хотела вернуться на пол, как вдруг по двери громко постучали и в Зеркальную комнату вошли Язуруть и ещё одна женщина, которую Лилия не рассмотрела. — Простите, Хозяйка, есть важные новости... — начала кто-то из них. Лилия вздрогнула от резкого звука и сорвалась вниз. Конечно, полетела она медленно, как будто парила, но это оказалось далеко не приятно, а чёрная вода делалась холоднее и холоднее. Лилия обняла себя за плечи, и вся сжалась, но это ничуть не помогало; она уже ощущала, как кровь стынет. «Как же это я могла так упасть? — зубы от холода больно стукались, — Теперь, чего доброго, подумают, что я и вовсе дурочка. Надо же было вывалиться из окна...» Ей было ужасно стыдно. Она пролетала один ряд окон за другим, всё глубже и глубже. Дна не было заметно во мраке; Лилия иногда поднимала голову, чтобы увидеть где-то далеко недосягаемые отблески света, почти призрачные, маячившие, как туман, где-то в другом мире и скользящие лишь лёгкой дымкой по водной глади. Так она и замёрзла бы, но вдруг кто-то схватила её за руку. Лилия обернулась, очень разочарованная, — может быть, потому, что успела поверить Возерай. Не могла же колдунья уже пересчитать соль. Но это была Язуруть. — Это вы рассыпали соль? — спросила она строго и бесцветно. — Я, — Лилия зажмурилась от позора. Язуруть прижала Лилию к себе и поплыла обратно. Её тело походило на чугун, такая она была твёрдая и холодная. Плавала она быстро, как какой-нибудь озёрный зверь, и не успела Лилия толком понять, что произошло, как они уже вернулись, и Язуруть захлопнула окно, опустив защёлку. Будто думала, что Лилия вовсе бестолочь и может выпрыгнуть просто так. «Ну, я бы на её месте тоже опустила защёлку» — подумала Лилия, крайне опечаленная. Возерай всё ещё считала. Лилия хотела извиниться, но Язуруть поспешно повела её вон из Зеркальной комнаты. — Вы замёрзли, — сказала она. — Я отведу вас туда, где вы согреетесь. Лилия хотела запротестовать, но Язуруть не стала выслушивать, и крепко держа за плечо, поволокла куда-то, как ребёнка. Лилия даже успела занервничать: если Возерай не может оторваться, то с Лилией могут сделать что угодно. Куда её ведут? Но страхи оказались пустые. Язуруть приволокла Лилию в просторный зал, где было несколько высоких, в самый потолок печей, облицованных расписными плитками и в которых пылал за стеклом настоящий красно-жёлтый огонь. Лилия села возле одной печи, а охотница попросила проходивших мимо женщин принести горячее вино. Женщины тут же скрылись где-то в темноте, кроме одной. — Откуда здесь она? — спросила эта женщина, полукивком указав на Лилию, как на странный забытый предмет. — Лёд, Хозяйка в Зеркальной комнате, — вместо ответа сказала Язуруть. — Загляните к ней. Лёд быстрым шагом вышла из залы. — Как это произошло? — спросила Язуруть, поглядев на несчастную Лилию. — Я не хотела, — бледным голосом ответила Лилия. Ощущение собственного тела понемногу возвращалось, огонь согревал её даже сквозь стекло, но она не чувствовала себя лучше. — Откуда вы знаете? — вполголоса спросила Язуруть, садясь ближе. — Возерай рассказала только что. Прежде бесстрастность на лице охотницы казалась Лилии непрошибаемой, но сейчас она видела, как Язуруть закипает сильнее и сильнее. — И вы решили использовать это на ней? Да что с вами не так? — Я... — Лилия прикусила губу. — Я думала, это не по-настоящему. Откуда же мне было знать... — Вы не думали совсем, — заключила Язуруть. — Там не так уж много соли, — Лилия всхлипнула. Язуруть почувствовала, что до крайней степени ей осталось недолго, встала и вышла из залы. — Я позже вернусь, — сказала она и заперла дверь. Лилия тоскливо легла на большом мягком ковре возле печи. Как ей было плохо. Ива принесла сестре новые перчатки. Возерай сжала предыдущую испорченную пару в левой ладони и обратила в прах. — Не попросишь ли сделать для меня ещё? — она не смотрела в глаза Иве. — Буду крайне признательна. И одну пару чёрных. Ива не ответила. Появилась Язуруть. Возерай, уже чуть более живая на вид, прикрыла глаза и кивнула главной охотнице. — Как Лилия? — С ней всё хорошо, Хозяйка. Только замёрзла. Я отвела её поближе к огню, чтобы согрелась. — Благодарю. Язуруть встала у двери, и опустила голову, размышляя. — Зачем ты рассказала ей? Возерай!— в голосе Ивы не было слышно ни осуждения, ни тревоги, одна только пустота. — Твоя возлюбленная сущий детёныш. — Она лишь была неосторожна. Одного урока ей хватит, чтобы всё понять. Она просто не знала. Как ты можешь сердиться на неё? — Она слышала, как ты говоришь ей не приказывать! А она всё равно... — Здесь слишком много издевались над ней. И она перестала доверять словам, что же тебя удивляет? Ива сделала глубокий долгий вдох. Она пыталась принять чувства своей сестры, но слишком была зла. Она была готова носиться по комнате кругами. Возерай смотрела ласково, будто ожидала, когда же Ива придёт к закономерному выводу, что Лилия невинна и добра, как котёнок. Ива сжала губы. Возерай никогда раньше не ошибалась. — Я сержусь на неё, очень сильно, — сказала Ива наконец. — Но я прощаю её. Я думаю, ты верно говоришь, она бы не сделала ничего дурного, если бы этот мир был ей больше знаком. Возерай сжала её руку. — Благодарю. Кроме тебя, я её никому не могу доверить, если что-то случится. По двери постучали, и Язуруть вышла из Зеркальной комнаты. — Хозяйка, пришла Лёд, — передала она. — Хочет поговорить. — Пусти. — кивнула Возерай. Лёд ворвалась так, будто прибежала на пожар. — Я спешила, как могла. Нет сил сегодня больше перемещаться. — она увидела подругу и будто побелела, — Всё хорошо? Возерай? — Успокойся, всё, что было, всё закончилось, — сказала Возерай. — Иди сюда. Я рада тебе. Лёд обняла её, и возможно, заплакала; Возерай не видела её лица, но догадывалась по прерывистому дыханию. — Прости, я чересчур жестоко обращалась с тобой, — сказала она, левой рукой погладив Лёд по спине. Слишком долго они сторонились одна другую. — Я понимаю, почему ты так рассердилась, — зашептала Лёд, её всегда спокойный голос снова предавал, — Может, ты и верно делаешь, что сердишься. — Я не хочу потерять подругу. Только впредь, прошу, ни слова про то, чтобы сдаться Темнозверю. — твёрдо велела она. — Я постараюсь, — уверила Лёд. Ива села напротив, на стул Лилии и прислонила голову к одному крылу. В её мыслях не стало никакого порядка. — Как же больно, — Возерай зажала запястье здоровой ладонью, будто хотела оторвать его. Лёд погладила её плечо. — Что произошло? Она... — Не осуждай её, — Возерай сделалась строгой, и Лёд осталось только согласиться. Тут по двери постучали ещё раз и Ива с Лёд так и замерли. Возерай посмотрела на Язуруть. Та опять вышла, и скоро снова заглянула в комнату. — Серебужна пришла, извиниться перед Лилией. — Вовремя, — заметила Ива. Лёд хмыкнула. — Вот она сейчас обрадуется. — Передай, что сегодня этого не выйдет, — ответила Возерай. — Позже найдём время. Из-за двери заговорила обеспокоенная Серебужна: — Повелительница, что случилось? Вы в порядке? У вас совсем слабый голос. — чуткости ей было не занимать. — Вам нездоровится? — Можешь зайти, — разрешила Возерай, обдумав всё, и решив, что все улики скрыты и Серебужна едва ли догадается, что произошло. Впрочем, догадается она или нет, Возерай не слишком волновало; Серебужне она вполне могла довериться. — Ах, повелительница... Вы такая бледная, — она остановилась, как вздрогнула, — Что произошло? Это из-за неё? Что она наделала? — Всё уже хорошо. Неприятно, но это мелочь. Довольно волноваться. Не расстраивайся, Серебужна. — Что она сделала с вами? — глаза её потемнели, наполнившись злобой. — Серебужна, довольно, она не хотела мне причинить вреда. — Серебужна неохотно расслабила кулаки и прозрачные глаза посветлели. — Ты должна обещать, что никому не перескажешь ничего, иначе я говорить не стану. — потребовала Возерай спокойно, потирая запястье. — Обещаю. — Я рассказала ей про песок. — И она сразу же навредила вам? — Серебужна пришла в тихий ужас. Она стала бела, как пух. — Я прошу, прогоните её... Она же убить вас хочет... — Ну что за чушь, — засмеялась Возерай. Красно-жёлтый огонь плясал за стеклом. Прошло, должно быть, немало времени; однако Лилия в нём потерялась. Бледные женщины вернулись и не обмолвясь ни словечком поставили на низкий столик нечто похожее на чайник и глубокое маленькое блюдечко для вина. А затем поклонились и пропали снова. Лилия любопытно заглянула в чайник. Пахло невероятно пленительно. Но пить она не стала; мало ли, из чего оно. — Как же я могла? — спросила она огонь. Самое время было заплакать, но тут дверь скрипнула, и Лилия посмотрела туда с надеждой. Может быть, это Язуруть уже вернулась и сейчас скажет, что Лилию все простили. Но это была Тишь. В полумраке и отблесках огня её едва было видно. Она прошла к печи и важно села рядом с Лилией на полу. — За что это вас заперли? — Я... — Лилия растерялась. Говорить, как есть, не стоило; поэтому она задумалась и только позже ответила со вздохом. — Возерай сказала, я не обязана с вами разговаривать. — Вот оно что, — поняла Тишь. Лилия испугалась, как бы Тишь не угадала, что же произошло в Зеркальной комнате. Она так перенервничала, что всё, наверное, было написано на лице. — А зачем вы пришли ко мне, чего хотите? — спросила она. — Я хотела сказать, чтобы ты не донимала Возерай лишнего. Лучше оставь её в покое. И вообще, лучше умри. Из-за тебя происходят неприятности, понимаешь? Я слышала от Серебужны, Возерай нездорова. Не знаю, как ты умудряешься вредить такой, как она. Да ещё и своей защитнице; должно быть, ты безголовая. — Что? — ахнула Лилия. — Что слышала, смертная. Лилия смотрела на Тишь круглыми глазами, и не могла подыскать ни слова. Тишь, собственно, ответа и не ожидала. Она полусонно уставилась в огонь. Оскорблённая Лилия хотела всё же что-то ей предъявить, но тут распахнулась дверь, и появилась Язуруть. — Тишь! — воскликнула она, впрочем, не слишком строго. — Если ты опять... — Ни в коем случае, я не Тень, у меня в голове кое-что имеется, — засмеялась приглушённо Тишь. — Вам ведь не было неприятно со мной? — поинтересовалась она у Лилии. — Не было, — Лилия во весь рот зевнула, — Хотя такого скучного разговора я не вела с тех пор, как уволили одну мою очень занудную преподавательницу словесности, которая только и умела, что поучать, и даже не разбиралась в своём предмете. Тишь не подала виду, что ей каким-либо образом ясно, о чём речь, а Язуруть, ухмыльнувшись, подошла к Лилии и подала руку. — Если только она опять посмела приставать к вам со своей дурью, скажите, я разберусь с ней... — начала она, подводя Лилию к выходу, но Лилия перебила: — Не стоит! Было даже занимательно. Язуруть хмыкнула. Лилия не поняла, к чему было это хмыканье, но не стала обращать внимание. — Думаю, вам стоит вернуться в вашу комнату. — А можно ли сначала к Возерай? — Лилия замялась, — Я бы хотела попросить прощения. Пожалуйста. Слова Тишь про безголовость и впрямь её задели, и как Язуруть сказала то «не думала» тоже крепко засело в памяти. — Не знаю, — Язуруть засомневалась. — Я спрошу. — А что такого ужасного случилось? — рискнула Лилия. — Пересчитывание соли как-то вредит колдуньям? — Я не могу вам рассказать, это вы расспрашивайте Возерай лично, — отказалась Язуруть. — И не говорите об этом в коридоре. Знаете, что начнётся, если услышат, что вы знаете? Перед Зеркальной комнатой она остановилась. — Вы ждите тут. Я скоро, — бросила коротко и исчезла. Лилия смотрела на свои ноги, на чешуйчатые носки сапогов, и думала о том, как это ей в голову вообще взбрело проверять слова Возерай? Ведь могла бы проверить как-то иначе. Теперь ей казалось, у неё было множество других способов. Но почему же она догадалась только сейчас, когда уже поздно? И действительно, она безголовая. Как Тишь верно это сказала... Появилась Язуруть. — Можете зайти, — сообщила она. Лилия скромно вошла. Возерай сидела всё на том же стуле. За её спиной были металлические птичьи крылья. На белых щеках лежали розовые от случайных солнечных лучей блики, но они не придавали облику волшебницы здоровья или нежности, так бывает, когда солнце садится и бросает лучи на снег. Язуруть склонила голову в поклоне и удалилась. — Мне жаль, — тонким и ломким голосом проговорила Лилия, ощущая, как сердце щемит: Возерай подняла на неё ставшие матовыми глаза. — Я... Я никогда больше не стану проверять ничего на вас. Я всегда буду вам верить. Каждому вашему слову. — Я, конечно, благодарна... но не надо верить совсем уж каждому слову, — Возерай махнула рукой, — Верьте своим предчувствиям, своему разуму, а не чьим-то там словам. — она замолчала ненадолго, будто говорить ей было трудно, — Мы рассчитались. Я вас похитила. Вы сделали мне больно. Вполне честно, я даже ещё легко отделалась. По-моему, это ещё было слабо; сделайте мне ещё что-нибудь, когда я не буду ждать. Для ровного счета. — она беззлобно засмеялась. — Я не хочу. — Лилия подошла к ней. Она желала посмотреть Возерай в глаза, видеть, что за выражение на её лице. Возерай улыбнулась незнакомой, печальной, как туман, улыбкой. — Я и в самом деле собираюсь вам верить. — заявила Лилия. — Но я до сих пор не понимаю, что произошло. Я хотела бы знать, чтобы впредь не повторить ошибок. Разве считать соль настолько ужасно для озёрных жительниц? Вы не говорили, что это... Больно. — Нет, — Возерай усмехнулась. — Это касается лишь меня. Но это не важно. Я вам скажу, почему так, если будет необходимость. — Вот как... Хорошо, — Лилия смирно согласилась. Она бы согласилась с чем угодно. — Я вернусь к себе. Благодарю вас... За всё. Простите меня. Она чуть склонила голову, но не будто желала поклониться, а словно из раскаяния, и затем, развернувшись, быстрым шагом выбежала из Зеркальной комнаты.